Глава 21

По небольшому отряду пробежал шёпот, друзья встали как вкопанные, глядя в спину идущему как ни в чём не бывало Модэуса.

— Ну, чего вы застыли? — устало спросил Модэус. — Давайте все расспросы потом, когда будем в относительной безопасности.

Он обвёл спутников взглядом и, поняв, что они не воспринимают сейчас ничего из того, что он говорит, махнул рукой и двинулся дальше по тропинке.

Модэус больше не оборачивался, ему было всё равно: в шоке его спутники или нет. Он не зря не говорил им о своём возрасте и не сказал бы, но он успел изучить своих спутников, и Лия представлялась ему самой прилипчивой, ей было проще ответить. Настроение было испорчено, он больше легкомысленно не улыбался, незачем. Модэусу казалось, что если он будет вести себя как его спутники, улыбаться, шутить, говорить глупости, то так будет лучше и спокойней всем, чем, если он скажет — ребята, мне двести с лишним лет, и я уже устал ждать.

А он устал. Вот она цель, рядом, идёт позади него, но он не может прикоснуться к ней, пока Тин сама не даст согласие на это. Слишком всё сложно устроил тот могущественный гость, оставивший его ждать. Модэус помнил тот день, когда его жизнь обрела цель, но при этом утратила смысл.

Ему было двадцать пять лет, и он был счастлив жить в своей небольшой деревне и заниматься лесничеством. Парень видел свою жизнь спокойной и безмятежной, лес был ему словно второй дом, и он часто оставался в нём ночевать. Оставив родительский дом не так давно, Модэус наслаждался свободой. Хотя его мама всё время сватала ему то ту, то другую девушку, но мамам это свойственно — пытаться устроить жизнь своим детям даже тогда, когда они уже сами способны этим заняться.

В один из самых обыкновенных дней Модэус обходил лес, отмечая, какие проблемы возникли за прошедшую неделю. Он убрал завал с оленьей тропы, положил немного угощения для белок, отметив для себя, что это лето будет урожайным — много орехов и ягод. Дожди шли регулярно, поэтому и грибы были в изобилии. Решив, что пора навестить родителей, ну а как без угощения в гости, Модэус набрал черники для фирменного маминого пирога и грибов на жарёху, с картошечкой молодой самое то. Весьма довольный собой, Модэус двинулся лесными тропками к деревне, где жили его родители.

— Какой ты у меня молодец, никогда не приходишь с пустыми руками, — мама улыбнулась своей нежной и тёплой улыбкой, поправила его чёлку и добавила, — только вот с пирогом ты не угадал, молока нет, надо идти на рынок.

— Мам, мне не сложно, я сбегаю. Чего не сделаешь ради пирога. А вообще, я вам с отцом давно говорю — заводите свою корову.

— Ты всё шутишь? И так целыми дня на огороде, а заведёшь скотину, вообще, не присесть будет. Ну, так что? Пойдёшь на рынок?

— Конечно, мам. Я мигом, ты пока грибочков пожарь.

Он вылетел из дома, словно мальчишка, вприпрыжку, и двинулся в сторону рынка. Настроение было просто до неприличия хорошим и весёлым. Парень сорвал ромашку, росшую возле дороги и, вертя её в пальцах, зашёл в ворота рыночной площади.

Поселок был большой, можно сказать городок, только без каменных домов, и рынок был под стать ему. Множество прилавков, корзин с овощами и фруктами, бочки с рыбой и раками, бочонки с квасом и пивом. Глаза Модэуса разбегались в разные стороны. Крутя ромашку в пальцах, он продвигался среди людей, спешивших купить всё необходимое. Скоро он почувствовал аромат свежей выпечки и пошёл уже на запах. Он помнил, что рядом с булочной молочная лавка. В отличие от других торговцев, молочник сделал свой магазин слегка закопанным в землю, у него в лавке всегда была прохлада, а молоко, сыр, творог и другие продукты были на удивление свежими и хранились долго.

Модэус дёрнул на себя дверную ручку — дверь отворилась слишком резко, и ему в руки упала девушка с бидоном молока. Каким чудом она не разлила содержимое бидона, осталось загадкой, да и Модэусу было всё равно, он едва не упал и теперь, выпрямившись, смотрел в широко распахнутые серые глаза русоволосой девушки.

— Нашли место, где обниматься! Дайте пройти, — прозвучал голос за спиной парня, выводя его из сладкого оцепенения. Он хотел уже отпустить девушку, но та сама ловко вывернулась из его рук.

— Прости, я слишком резко открыл дверь, — краснея, произнёс Модэус, и тут же, развеселившись, протянул ей цветок, который всё ещё сжимал пальцами. — Это тебе.

Девушка, в отличие от него не покраснела, а лишь звонко рассмеялась в ответ, взяла цветок свободной рукой и сказала:

— Забавно. Такое совпадение.

— Какое совпадение?

— Как тебя зовут? — весело спросила она.

— Модэус, — парень улыбался во весь рот, чувствуя, как внутри загорается непонятная искорка сладкой тоски.

— А меня Ромашка. И ты мне даришь ромашку, вот и совпадение. — Модэус удивлённо моргнул, ему ещё ни разу не встречалась девушка с цветочным именем, и он не придумал ничего лучше, как ответить:

— А я за молоком пришёл.

— Ну, тогда поторопись, а то совсем мало в продаже осталось. Я живу недалеко, всегда знаю, когда привозят свежее.

— Хорошо, я тогда пойду.

Ромашка вновь рассмеялась, её забавляло смущение парня.

— Увидимся, — девушка помахала ему рукой с ромашкой и, отвернувшись, двинулась по улице. Модэус же стоял, как вкопанный, забыв и про молоко, и про черничный пирог, и про грибы с картошечкой. Впервые в жизни он испытал, что такое любовь.

Он вернулся на рынок на следующий день, постоял возле лавки молочника и двинулся в ту сторону, куда вчера ушла Ромашка. Модэус сам не понимал, как собирается найти эту девушку, но точно знал, что ему это необходимо. И он нашёл её, сидящей возле открытого окна с вышивкой в руках, а на подоконнике стояла небольшая ваза с той самой замусоленной ромашкой.

Через три месяца они решили пожениться. Это были самые счастливые месяцы его жизни. Порой Модэусу казалось, что солнце восходит лишь для того, чтобы он мог снова увидеть его прекрасную Ромашку. Он готов был носить её на руках, кружить и доставать звёзды с неба.

За несколько дней до свадьбы Он пришёл к нему и принёс в жизнь Модэуса свой свет. Парень был под впечатлением от обрушившейся на него силы и важности выданного ему поручения — ждать её, чтобы помочь нести силу богов по этой земле. Модэус был горд собой, не каждый день до простых смертных снисходят высшие силы и дают такие миссии. Он разрешил рассказать только одному человеку, самому близкому, тому, кому можно довериться полностью и без оглядки. Парень даже думать не стал и всё рассказал своей Ромашке.

Сказать, что она была удивлена, значит не сказать ничего. Девушка смотрела на Модэуса с нескрываемым восторгом, расспрашивала, выясняла подробности, но парень не мог ничего точно рассказать, все воспоминания о великом госте были покрыты туманом.

— А сколько ждать придётся? — спросила его Ромашка. Модэус задумался, Он не сказал о времени, только то, что столько, сколько понадобится.

— Очень странно, — задумчиво произнесла Ромашка, — ну, ничего, дождёмся вместе. Зато представь, как мы об этом внукам рассказывать будем.

— Да, будем, если разрешат. Об этом знаешь только ты, и никому больше нельзя рассказывать.

— Не переживай, родной, я буду молчать столько, сколько понадобится.

Время летело незаметно, день за днём он любил свою Ромашку, а она его. Однажды, разговаривая с соседом, он услышал от него, что его жена часто уходит одна в лес, когда Модэуса нет дома. Парень был удивлён: насколько он знал, Ромашка не любила лес, он пугал её своей дикостью. Сколько раз Модэус пытался устроить ей прогулку по тихим лесным тропкам, но девушка упорно отказывалась, ссылаясь то на одно, то на другое. Они уже два года как были женаты, и Модэус доверял своей прекрасной жене, он никогда не ревновал, веря, что она не способна его предать. Но теперь червячок сомнения начал подгрызать его веру. Тянуть кота за хвост парень не стал и спросил Ромашку прямо, зачем она ходит в лес.

— Понимаешь, — начала она, и её глаза наполнились слезами, — мы уже давно женаты.

— Ну, ещё не так давно, надеюсь, будет и дольше, — улыбнулся ей Модэус, пытаясь сгладить неловкость от своего вопроса, но вышло всё наоборот. От его слов Ромашка разрыдалась в голос. Ничего не понимая, он растерянно смотрел, как по её румяным щекам катятся слезинки.

— Я не знала, что ещё сделать! — воскликнула она. — В лесу живет старуха, которую все называют ведьмой, и я пошла к ней.

— Что? — Модэус был шокирован. — Зачем, Рома?

— Затем! Затем, что у нас нет детей! — крикнула девушка и разрыдалась ещё сильнее, закрыв глаза ладонями. Модэус замер — он не задумывался над этим всерьёз, да детей пока не было, но он считал, что придёт момент — и всё получится. Как оказалось, для его жены этот вопрос был намного важнее.

— Ромашечка моя, — прошептал он и обнял жену. — Родная, не плачь, у нас будут дети, наверно, ещё не настал тот момент, но всё непременно получится.

— Как? — всхлипнула она, уткнувшись ему в грудь. — Я уже и отвары пила, и к бабкам ходила, и эта сумасшедшая старуха проводила обряды, каким уже богам молиться, не знаю. На меня смотрят, как на калеку. У всех моих подруг уже не один ребёнок, а я всё никак.

— Успокойся, всё сбудется, поверь мне, — он крепко взял её за плечи и отстранил от себя. — Обещай мне, что больше не пойдёшь в лес к этой старой бабке.

— Обещаю. Мне и самой-то не сильно хочется туда ходить, ты же знаешь, я боюсь леса.

— Знаю, — сказал он и снова прижал жену к себе.

Эту ночь Модэус не мог заснуть, вспоминая разговор с Ромашкой. Он на мгновение представил, какие бы у них могли родиться детки, и его лицо осветила глупая и счастливая улыбка. Надо больше стараться, мелькнула мысль, и улыбка на лице парня стала ещё глупее. А может быть, Ромашка права, и стоит что-то предпринимать, начать например с молитвы. С тех пор, как к Модэусу явился могучий некто, парень считал себя особенным, что, если воззвать к этому богу, а в том, что к нему являлся бог, он не сомневался. Вот только знать бы, как взывать и к кому.

Последующие несколько недель он не переставал думать об этом, мысленно представляя себе того, кто приходил к нему с миссией. И однажды Он пришёл снова. Как и в прошлый раз, Модэус не мог даже пошевелиться, по всему его телу волнами катились то жар, то холод. Лица бога парень не видел, оно было словно засвечено.

— Я слушал ваши разговоры, — промолвил могущественный гость. — Я слышал всё. Ты звал меня так упорно, что я решил взглянуть поближе на тебя.

От волнения и исходившей от гостя силы Модэус никак не мог сформулировать предложение, чтобы ответить ему.

— Не пытайся говорить. Лучше думай, я всё пойму, — казалось, что голос этого таинственного бога исходит отовсюду и в то же время он был внутри Модэуса, словно тот говорил прямо у него в ушах. Парень начал думать о Ромашке, о том разговоре с ней о детях.

— Я могу помочь, — прозвучал ответ в его голове. — Есть два способа.

И он показал Модэусу оба. Парня закружил поток воспоминаний, его собственных воспоминаний, вырванных из его памяти, о важных и малозначительных моментах. И вот круговерть событий остановилась, и перед его взором предстали он и Ромашка, сначала Модэус не слышал, о чём он говорит со своей женой, но по мере того, как он вглядывался в картинку, он вспоминал и так, о чём эта беседа.

« — Об этом знаешь только ты, и никому больше нельзя рассказывать.

— Не переживай, родной, я буду молчать столько сколько понадобится».

Не понимая, зачем ему показывают это снова, Модэус задал мысленно вопрос.

— Это первый способ помочь вам. У вас будут дети, но твоя жена будет молчать столько, сколько понадобится, — прозвучал ответ в его голове. — Я чувствую, что ты не понимаешь. Объясню проще, на понятном тебе языке. Твоя жена будет немой столько, сколько понадобится, тогда у неё будут дети.

Модэуса словно громом поразило. Что за условия, к чему это всё, он не понимал. Парень не мог представить, что его прекрасная Ромашка вдруг лишится голоса.

— Я чувствую, что ты злишься и не понимаешь, но ты сам выбрал её, и она несёт то же бремя, что и ты. Ты будешь ждать столько, сколько понадобится, а она, если хочет быть матерью, будет молчать столько, сколько понадобится.

Модэуса уже трясло от злости и от этого загадочного — «столько, сколько понадобится».

— А сколько понадобится мне ждать? — прокричал он мысленно. — Объясни мне — в моём человеческом времени. Сколько?

— Я не знаю. Пока не появится та, что будет нести в себе мою силу.

— Но если она не появится до моей смерти? Что тогда, кто-то другой будет ждать?

— Нет. Ты пустой. Такие, как ты, появляются слишком редко, чтобы рисковать. Твою смерть придется отложить.

— Что значит отложить!? На сколько!? — снова прокричал Модэус, но он уже знал ответ.

— На столько, сколько понадобится.

Шок, испуг. Модэус не знал, что он чувствует. Встряхнувшись, он попытался отвлечься от мыслей о бессмертии и вернулся к мыслям о Ромашке. Он не представлял свою жену без голоса и спросил:

— Какой второй вариант?

— Ты уйдёшь, и у неё будут дети, но уже не твои.

Словно громом поражённый, Модэус застыл. Уйти от Ромашки. Оставить любимую жену. Это было просто непостижимо. Этот неизвестный небожитель, должно быть, издевается, раз ставит такие условия.

— Мне не нужна твоя помощь, — подумал парень.

— Нужна. Ты должен выбрать. Если ты думаешь только о себе сейчас, подумай о той, кого так любишь. Что она выберет? Жизнь с тобой без детей, наблюдать, как ты остаёшься всё таким же молодым, а она сама увядает и ей не о ком заботиться? Или же ты разобьёшь её человеческое сердце, оставишь её жить своей жизнью, в которой рано или поздно появится другой мужчина, который подарит ей счастье стать матерью, состарится вместе с ней и умрёт? Ты должен ждать, и рядом с тобой нет места кому-либо ещё. Ты знаешь, что я прав.

Всё существо Модэуса сотрясалось от гнева, горя и обиды. Жизнь, что он так любил и ценил, вдруг потеряла смысл. Всё, что говорил этот бог, было настолько логично, что парень не мог не признать его правоту. Но почему он? Почему он такой… пустой?

— Так вышло. Пустым мог оказаться кто угодно другой, но оказался ты. В этом нет твоей вины, твои родители также не виноваты, для них ты всего лишь их сын. Знай, миссия, что я возложил на тебя гораздо важнее, чем любовь.

— Нет ничего важнее, чем любовь, — подумал Модэус напоследок.

Он смотрел в языки пламени, костёр разошёлся не на шутку. Локки и Тодэс натаскали сушняка с запасом не на один день. Закончив рассказывать сильвам и принцу свою невесёлую историю, Модэус ушёл в себя. Теперь не было смысла строить из себя весёлого молодого парня, можно было немного расслабиться и просто висеть между сном и явью. Он чувствовал на себе взгляд Лии, но никак не реагировал; после таких признаний и рассказов о своём прошлом сил совершенно не осталось.