Глава 22. Проклятый старый дом

Позволь мне снять петли с наших шей и привести нас домой.

Всё ещё живая, даже после смерти, переступая через порог времени.

Мы всего лишь двое калек, которые не смогли найти себе места.

Да, мы двое калек, но мы должны держаться.

Draconian — Rivers Between Us

Надвигалась ночная пелена. Вход был заперт, и никто не мог побеспокоить её сейчас, никто не найдёт её. Даже призраки. Прежний Марк позаботился об этом при помощи заклятий — честное слово, как ему только удалось. Она задвинула шторы и забилась в углу, прижавшись к той стене, что была напротив окна, отбрасывавшего щелевой свет на дверь комнаты. Эти стены, исписанные рунами и спутанными словами, пропитанные болезнью и проклятием, они словно питались единственной живой душой, посещавшей их последние три месяца. Холодно и тягостно, будто в тюрьме.

Она возила по полу пистолет, сомневаясь в том, есть ли смысл его использовать. Вторая смерть? А зачем? Всё останется таким же, только связи с телом больше не будет. А предсмертные ощущения ужас как неприятны. Она взяла пистолет в руки. Выцарапанные на дуле руны были едва видны в темноте. Она провела по ним пальцем, и на прикосновение они ответили слабым светом, который быстро увял, когда указательный палец дошёл до курка.

Она в любом случае не умрёт просто так. Лишь смерть её сердца обеспечит смерть тела.

Интересно, а что чувствуют полутени, если выстрелить в висок? Отрешение на несколько часов? А затем все повреждения затягиваются как у вампиров? Не хотела бы она это всё ощутить. Тем более, если это не несёт никакого смысла.

Может быть, выйти из тела, дабы скоротать эту ночь? Нет, подумала Тина. Так она выдаст себя. Её заметят. Она будет сидеть здесь, бесшумно и безвыходно. Полутени легко могут голодать без вреда для здоровья, и это прекрасно.

Тина убрала пистолет вовнутрь пальто и сжала в кулаке магический маятник. Когда-то это было единственным, что двигало её вперёд. Этот маятник — олицетворение её Марка. Он отдал его ей. Она же его сохранила. Как и самого Марка.

Шаги… Какие-то звуки из-за входной двери. Тина встала и прижалась к стене, держа наготове руку, чтобы вынуть пистолет. Она подождёт, когда сюда ворвутся. Кто бы это ни был, друг или враг, её здесь нет. Пока что. Но она надеялась, что это не враги. В противном случае не миновать ей новых смертей на счету...

Агата и Даниил бежали изо всех сил. Почти налетев на дверь квартиры Марка, они остановились и еле отдышались. Агата дёрнула ручку. Разумеется, заперто.

— Чёрт возьми, — выдавил Даниил. — Придётся выламывать...

— Ты что, с ума сошёл? — одёрнула его Агата. — А кто потом её восстанавливать будет?

— Да, ты права, не подумал я. А тогда как? Твой огонь вряд ли растопит замок.

— А ты откуда знаешь?

Подмигнув ему, Агата подвела к замочной скважине загоревшееся в пальцах пламя. Подержав несколько секунд, она затушила его, два раза постучала пальцами по двери, вновь провела перед скважиной огнём и только после отошла двери и, кивнув на неё, сказала:

— Пробуй. Наконец, я вспомнила этот способ. Надо было им и раньше пользоваться.

— Ах да, конечно. Когда-то ты так заклинила мне ремень безопасности, — Данила тихо посмеялся. — Сила мыслей? — уточнил он.

— Ещё какая. Ну же, входи.

Данила недоверчиво оглянулся на неё, но дёрнул за ручку. Дверь поддалась и с металлическим хрустом выдвинулась ему навстречу. Данила шагнул на порог, но дальше не пошёл, дожидаясь Агату.

— Знаешь, о чём я подумала? — и вдруг она замялась. — Я считаю, что поговорить с ней должен именно ты.

— Это ещё почему? Только потому, что я ей двоюродный брат?

— Потому что ты ей как родной брат. По крайней мере, ты однозначно пытаешься быть таковым. И я не повлияю на неё так, как ты. Зайди к ней один, а я посторожу вход в случае чего непредвиденного.

У Данилы не осталось выбора. Да его и не было.

— Дождись нас, — прошептал он и прошёл в тёмную прихожую.

Все двери закрыты, все лампочки выбиты. В квартире стоял плотный туман. В воздухе носился неестественный горелый запах. Так иногда пахнут долгие тёмные заклятия. Определённо работа Марка в прошлой жизни.

Данила прошёлся к двери посередине. Он толкнул её, и запах усилился.

— Тина?

Даже в темноте та грязь, в какую скатилась эта комната, произвела на Данилу тягостное впечатление. Но в ней никого не было. Но лишь на первый взгляд.

— Тина, это я.

Выдвинувшись вперёд, Данила медленно заглянул за угол.

— Не смотри на меня, — её хриплый возглас заставил его отшатнуться и вжаться в дверь. — Я не хочу, чтобы ты видел меня такой.

Их отделяла лишь деревянная преграда. Но Тина построила между ними преграду иную, эмоциональную. Данила понимал, ей нужно время, чтобы успокоиться. Они, брат и сестра — если не по прямой крови, то по духу — прислонились друг к другу через дверь, такие близкие и такие далёкие.

— Тина, тебе нет нужды скрываться, — сказал Даниил. — Мы вернёмся домой, ты только выходи.

— Мне так жаль, мне так стыдно, — прерывисто заговорила Тина с комом в горле.

— Не бойся, Тина, с тобой всё будет хорошо.

— Со мной — возможно, но что будет с Марком? Нет, Даня, я не смею вернуться. Вы же… никогда не простите мне то, что я сделала.

— Я прощу, — с уверенностью произнёс Даниил. — Конечно, это не значит, что я… «Сказать или нет?..» Что я одобряю тот путь, что ты избрала. Но я прощу тебя в любом случае.

— Боже, Даня, — она шмыгнула носом, готовая, казалось, вот-вот разрыдаться. — Ты слишком добр ко мне. Ты не обязан...

— Нет, я обязан, — Даниил выглянул за дверь в угол комнаты и застал там съёжившуюся как от холода Тину, которая в ответ смотрела на него расширенными глазами. Нет-нет, это не ужас застыл в них. Это немое прощание.

— Я… — она не сопротивлялась, когда он положил тёплые ладони поверх её собственных, бабочкой сложенных на груди. — Поверь мне, я не стою того. Я столько времени скрывала, столько времени лгала, обманывала. А в итоге из-за меня погибают два дорогих мне друга и страдает душой третий. Ты… ты мне очень дорог. Ты мне как родной брат, не как двоюродный.

— Я знаю, — он мягко похлопал по её бледным пальцам. — Я знаю. Но я тоже виноват, я ведь тоже толком не рассказывал тебе о том, чем именно мы занимаемся.

— Это точно! — упрекнула Тина, невольно засмеявшись. И, успокоившись, дополнила. — Я ничего о вас с Агатой не знала. Только, когда меня постигла ситуация с Марком, Агата начала вводить меня в основы мистики… Ладно, довольно об этом. Долго мы притворялись близкими друг к другу. А мы были так далеки, — она сложила его пальцы в кулаки и прижала их к своему сердцу. — Но ты поверь мне, я не хотела, чтобы ты страдал… Я отгораживала тебя, но когда-то должен был показаться тупик.

— Вот поэтому и я отгораживал тебя от наших нечистых дел, — признался Данила.

Обессиленная переживаниями, она выронила его руку и спросила:

— Так ты примешь меня назад?

И он ответил:

— Безусловно.

Она пустила маленькую слезинку.

— Даниэль, — она улыбнулась.

— Кристи, — он улыбнулся в ответ.

И они обняли друг друга как после долгой и отчаянной битвы.

Действие Пуритания, как выяснилось, продлилось недолго. Стоило пролететь пяти минутам после ухода Агаты и Данилы, когда Марк вновь ослабел до состояния полуобморока. Шелестящая балахонами тень Дениса бессмысленно бродила перед его заплывающим взором, как будто дожидаясь подходящего для неё часа, чтобы совершить что-то непоправимое.

— Отлично, — пробубнил себе под нос Денис и неожиданно быстро подскочил к дивану. — Эй. Эй! Смотри на меня, Марк, смотри! Нам пора поговорить, и поговорить серьёзно.

Денис затормошил тело Марка и похлопал по щекам. Что на сей раз он от него хочет?

«Скажи ещё раз, что ты всё вспомнил».

Его голос заполнил разум Марка, заново отстраивая давно забытые образы. Он видел Дениса, видел его образ четырёхмесячной давности. Ничуть не изменился, разве что… ожесточился.

«Ты теперь помнишь меня. А всё остальное?»

Марк закатил глаза, за что его незамедлительно ударили по лицу.

«Ну же! — вскричал Денис. — Ну кто тебя просил. Кто тебя просил лезть туда, куда не нужно! Где ты ни фига вообще не смыслишь! Нахрена тебе дался тот Дом Слёз? А?! Нет, ладно, раз пришёл, но потом? И ты ещё хвалился той силой, которую ты от него заполучил!»

Его внутренний голос напоминал Марку о Вентиусе. Такой же страшный, бросающий в жар голос — и от него было не убежать.

«Тина была лишь орудием. Но это ты начал все эти смерти, начиная с Ирмы. Смирись ты со своим эгоизмом, ничего бы не свершилось! Ты и твоё упрямство погубили эти жизни. И хватит строить из себя несчастного, потому что у тебя амнезия! Её больше не существует».

Это всё его вина. Разумеется, его.

Это он убил Ирму, когда её можно было спасти иным способом. Это он вдохновил Германа убивать полутеней после того, как он сам убил троих. Это он оттолкнул от себя Тину — настолько больно, что она пошла ради него на грех, лишь бы доказать чистоту своих чувств. И это он стал причиной восхода Дома Слёз, чей безликий демон обретает былую и опасную силу.

«Так ты помнил про Ирму уже тогда, когда мы нашли её труп? Помнил и молчал?»

Слишком долго он обвинял что угодно и кого угодно, кроме себя. Из-за него начались несчастья, из-за одного его существования!

Постойте… Вентиус. Такой ли уж он безликий?

— Марк? — Денис окликнул его вслух. — Уж не вспомнил ли ты что-то ещё?

Вентиус. Это не просто пронизывающий голос и бесформенный дым. За этим скрывалось гораздо большее.

— Ты только посмей у меня кони двинуть, слышишь! Чёрт возьми, Марк!.. Марк!

Лицо искривилось в новом осознании. Марк вжался в обивку дивана, вскинул голову, приложившись шеей к подлокотнику. Внешний мир уплывал от него бессчётное количество раз, и вот он снова покидает Марка, а сам Марк покидает его сознанием. Он уходил, чтобы вспомнить. И продолжить биться.

Парение. Нескончаемое, умиротворённое парение. Он потерял счёт времени, без движения вися в воздухе, хотя он и не стремился считать. Слабые проблески сознания заставляли его открывать глаза и заново убеждаться, что находится в одном и том же месте — в зачарованных стенах Дома Слёз. Вне сомнений, он по-прежнему находился здесь. Однако эту комнату он не узнавал. Пустая, круглая, с красивыми вытянутыми окнами, за которыми переливался свет, просачиваясь на каменный пол. Может, он и был здесь когда-то. Памяти он не доверял.

Стоило Марку хоть на миг открыть глаза, как ему хотелось закрыть их снова. Был ли он мёртв? Был ли он жив? Не всё ли равно. Он лишился стремлений, он ни в чём более не нуждался. Он не нужен был миру — так же, как и мир не нужен был ему.

— Боже! — где-то раздался женский голос. — Что ты сотворил с собой! Что ты натворил, дурачок!

Сквозь стену ему навстречу вылетел призрак Ирмы. В комнате появился новый источник света. Невесомым пёрышком она подлетела к Марку и стала гладить его обвислые щёки, всматриваясь в померкшие глаза.

— Какой же ты дурак, Марк. Что Герман, что ты, такие непоколебимые. За что ты себя так, за что…

Он так и не пошевелился. Его существо глубоко парализовано. Лишь тяжёлые веки медленно поднимались и опускались, оставляя его наедине с непроглядной пустотой.

— Ирма, уходи, — за стеной послышался иной женский голос, и сквозь неё прошёл призрак с кровавым ореолом.

Анна, подумал Марк. Властная и гордая. Такой она представлялась ему в первые посещения Дома Слёз. Но она оказалась не более чем измученной женщиной, слишком поздно осознавшей свои пороки.

— Уходи, моё дитя. Сейчас явится Вентиус.

«Вентиус? — затрепетала мысль. — Вот уж кто убьёт меня… скорее бы».

— Я хотела увидеть Марка, — возразила Ирма и ни на шаг не сдвинулась с места.

— Пожалуйста, — нехотя сказала Анна. — Хорошо, только недолго. Эх, а я предупреждала его.

Ирма подплыла к нему в мутном ореоле, столь близко, что в тёмном сиянии он не различал её лица. Или же его подводит затуманившееся, как и рассудок, зрение, так много повидавшее из того, чего он не должен был видеть.

— Не могу поверить… Не могу поверить, что ты всё-таки сражался за меня, — Ирма почти прикоснулась к его плечам. Руки провалились сквозь плоть, но она не растерялась. — Спасибо, что развеял во мне сомнения. Но как бы я хотела знать… зачем такие жертвы?

«Это неправда, — опечалено подумал Марк, не в силах передать словами. — Не для тебя я бился. Я всего лишь спасал самого себя».

В комнату украдкой проник запах гари и смерти. Марк надолго запомнил происхождение этого запаха. Так веет от самой чёрной магии. Так веет от Вентиуса.

— Прячься! — шепнула Анна, и Ирма, подпрыгнув, нырнула в пол вниз ногами.

Из кирпичных щелей подле хозяйки дома выделились струйки чёрного пара, которые, стремясь к потолку, слились воедино, образуя нечто схожее с человеческой фигурой. Беспорядочные клубы продолжали исходить от пола, но фигура оставалась на месте, и чёрная пелена сошла с неё как чернила под струёй воды, обнажив человеческое лицо и угольные волосы, сливающиеся с чёрной мантией, от которых шёл горький плотный дым. Лицо мужчины — если это был человек — покрывали бесчисленные порезы, синяки и вздутые вены, а кончик его носа будто отсечён ножом.

Отчего он так похож на него, мелькнуло у Марка в отдалённом уголке.

— Зачем ты это делаешь? — зарычал он. — Зачем даёшь ложную надежду?

— Потому что я намерена её отпустить, — твёрдо произнесла Анна и взмолилась, бросившись навстречу. — Вентиус! Я не в силах больше терпеть ни тебя, ни этот Дом. Скорее бы мне в Ад, лишь бы сбежать отсюда!

— И снова ты повторяешь одно и то же, — провёл Вентиус угольным когтем по её неизменно густым волосам. — Ох, Анна, мне тоже стоит ненавидеть тебя за то, что по твоей вине я остался в этих стенах. Вы, люди, все одинаковы: требуете от Тьмы великую силу, а затем плачете как наивные дети. «Почему мне так плохо! Почему я страдаю! За что мне такое наказание!» За всё своя цена. Ты будто не знала. Quel dommage*, — вьющиеся тени ослабли под его ногами. — Ты заперла меня здесь, и я же запер тебя вместе с собой.

— Я боялась одиночества, — скорбно признала Анна. — Все отвернулись от меня, сочтя сумасшедшей. Никто не хотел иметь со мной ничего общего, когда узнавали, что я ведьма. Первый муж бил меня за это, и я прокляла его. Второй муж использовал меня, и я прокляла его. Третий же, которого я любила до безумия, погиб по простейшей случайности. Мои дети либо умирали, либо пропадали, либо просто оставляли меня одну. У меня никого не оставалось, Вентиус. Кроме тебя. Ты убирал с дороги моих врагов, ты даровал мне красоту, вместе с тобой я встретила свою смерть. Но какой в этом смысл, если я не добилась счастья?

Вентиус засмеялся, но вовсе без злобы, что удивило её, заставив бордовую ауру побледнеть.

— Кому ты это рассказываешь? У меня нет сердца, мне тебя никогда не понять.

— За весь тот век, что мы провели вместе? А то и больше? — она положила ладонь на щеку духа, и с незримой магией грязь и болезнь сошла с левой стороны его лица, оставив чистую белую кожу.

— C’est vrai.** Достаточно долгий срок, чтобы я привязался к тебе, — он взял её за руку и отвёл её от лица, и патология поразила его в считанные секунды. — Напрасно ты боишься меня. Как только я сброшу мои оковы, так и быть, я отпущу тебя. Я буду свободен! Этот мир будет моим! И твоим тоже, — прижав к себе Анну, Вентиус взмахнул рукой, будто охватывая ею этот самый мир, в который им предстояло проложить свой путь. — Ты будешь вольной птицей среди рабов. Ты будешь прощена. Я тебе обещаю.

— А как же души? — воскликнула она.

— Они будут нашей платой, — ожесточился Вентиус.

— Все? — ахнула Анна.

— Все. Ты ожидала иной исход?

— Все легенды врут. Ничему нельзя верить дословно.

— Разве я никогда не говорил о последствиях нашей с тобой дружбы? — заметил Вентиус.

— Только не Ирма, прошу тебя.

— Я должен. Радуйся, что ради тебя я не заколдовал её так, как Марка.

— Но разве ты не видишь? — она отстранилась от него. — Она похожа на Лизу. Мою Лизу. Моя последняя дочь. Ты же помнишь её, верно? Ей было тринадцать, когда она бежала в лес. За год до моей смерти… А если она выжила? Просто вышла к чужим людям, и они приютили её? А если Ирма — это дитя её рода? Господи, она так на неё похожа!

— Prends toi en main, Anna.*** Даже, если это так, она тебе не дитя. Она не более чем цена за наше освобождение.

— Это его вина, — она прямо указала на Марка.

— Нет, — протянул Вентиус. — Он наш ключ к свободе. О да, я не сомневался в тебе.

Дух вплотную подошёл к нему и, схватив за волосы, притянул к себе.

— Я не сомневался в тебе, Дитя Ветра. Ты перевернёшь ход истории, отдав себя в жертву. Думаю, это достаточный повод для радости? Твоя миссия будет исполнена...

Всплывшая в памяти фраза, словно ночной кошмар, пробудила Марка, наполнив его решимостью.

«Смерть слишком рано тебя забрала, твоё время ещё не пришло. Ты должен жить дальше!» — эхом пронёсся в памяти крик Тины.

«У тебя есть одно особенное, незаконченное дело, — говорил когда-то Сирил. — Ты должен вернуться».

«Ты перевернёшь ход истории, отдав себя в жертву, — шептал ему Вентиус. — Твоя миссия будет исполнена».

Теперь ему известно, какая это миссия.

Оттолкнув склонившегося над ним Дениса, Марк ловко соскочил с дивана, охваченный мощным приливом свежих сил. Тело взято под контроль, и вот оно следовало за его движениями и его желанием. А желание у Марка было одно:

— Я обязан уничтожить Дом Слёз! Я должен вернуться туда. Прости, Денис.

И он побежал в коридор.

— Ты чокнулся! — закричал Денис. — Твою же ж, стой!

В прыжке он накинулся на Марка и, уронив на пол, налёг на него всем своим весом. Ворот кофты, за который ухватился Денис, с треском порвался. Марк расцепил на нём его пальцы и с размаху отвесил удар в лицо. Пока Денис отвлёкся, Марк спешно вылез из-под его тела и, скользя по линолеуму, помчался к двери из квартиры.

— Остановись, дебила кусок, — Денис поднялся на ноги и вытянул руку.

Марк выскочил за порог, стремясь как можно быстрее покинуть дом Агаты, как вдруг… что-то лопнуло в его голове как оборвавшаяся струна. Один щелчок в затылке, и его тело насилу выпрямилось, закололо, скрутилось и рухнуло на колени. Марка оно уже не слушалось. Голова изнывала от искусственной мигрени. Марк вставал, но снова падал, вставал и снова падал.

«Теперь-то мой трюк удался», — послышалось ему.

Марк обернулся к Денису. Телепат, вытянув правую руку, направлял её прямо на Марка, и именно этой рукой он затмевал его волю, держа тело в напряжении. Когда Денис понял, что с него достаточно, он опустил телепатическую связь, и в полуобмороке Марк повалился на порог квартиры.

— Ты никуда не пойдёшь, идиот. На секунду задумайся! Если у Дома Слёз уже есть одна пенумбра, она же Ирма, и есть вторая пенумбра, она же Тимофей — как ты думаешь, станет ли он церемониться, как только учует на своей территории третью?

Марк опустил взгляд, вяло повёл рукой по полу. Тело снова под его влиянием. Прежде, чем он нашёл в себе силы к сопротивлению, Денис подхватил его под локти и потащил в прихожую.

«А как иначе? — думал Марк. — Ты бы не поехал со мной, а Агаты с Данилой сейчас здесь нет… а я должен быть там! Он должен быть уничтожен как можно скорее!»

«Раньше надо было думать, пока делов не натворил», — мысленно ответил Денис.

«Нет… Господи, нет. Мне нельзя оставаться… я должен! Я больше не полутень».

Он опёрся ногами о порог комнаты и вырвался из рук Дениса. Когда его вновь схватили со спины за шиворот, Марк машинально нарисовал что-то в воздухе, перебирая пальцами, отчего в глаза ударил свет, и Марк с Денисом, отлетев друг от друга, прижались к противоположным стенам.

Воздушные Руны. Он вспомнил их, вспомнил, как владеть ими! Он был спасён.

С новой комбинацией Марк пустил по прихожей дым, скрывшись от бросившегося за ним Дениса. Пока он запутался в дымовой завесе, Марк прошмыгнул в коридор этажа и, добежав до лифтов, стал вспоминать комбинацию рунического портала. Она также должна была отложиться глубоко в памяти, если он ей так часто пользовался. Подобрав руны, Марк вывел их перед собой, и сверкающие символы слились в неоновый проход, пропуская хвойную свежесть и холод ветров.

За поворотом вовсю кричал Денис:

— Дурак! Остановись! Ты хочешь погибнуть?

Марк вздохнул полной грудью и мысленно ответил ему:

«Если не моя жизнь принесёт добро, то хотя бы моя смерть».

И он нырнул в сияние портала...

Агата ворвалась в комнату в тот самый миг, когда Тина, наконец, нашла общий язык с Данилой.

— Денис связался!

— Что случилось? — Данила заволновался из-за её встревоженного тона.

— Он сказал… он сказал, что Марк сбежал.

— Что-что? — Данила отпустил Тину и подошёл к Агате. — Не может быть, зачем?

— Он утверждает, что Марк хочет вернуться к Дому Слёз. Кроме того, он снова владеет Воздушными Рунами, как и в прошлой жизни!..

Тина оглохла к её дальнейшим словам, поражённая свалившимся на неё известием. Зачем, зачем он только отправился туда! Если Марк вернётся, и если он умрёт, то все её усилия пройдут напрасно!

«Зачем ты предаёшь меня?»

Она представила себе, как бежит по траве, покрытой инеем, раздвигая игольчатые ветви, с единственной целью, стучащей в крови по вискам — спасти Марка. Он где-то там, впереди, ещё не доходя до края оврага, где стоял проклятый особняк с башней. Ей стоит лишь прокричать его имя, и он остановится. И он оглянётся, узнав её, узнав настоящую её. Он не уйдёт, и она не отпустит его. Стоит протянуть руку...

— Тина! Тина, ты здесь? — но после того, как Данила одёрнул её за плечо, она осознала, что неизменно находится в чужой квартире вместе с двоюродным братом и его женой.

— Даня, надо его спасать! Быстрее туда!

— Но как мы...

— Воздушные Руны, я же тоже их знаю! Скорее! Я открою портал, и мы перенесёмся к Дому Слёз, пока он ещё не навредил Марку!

Схватив Данилу и Агату за запястья, она потянула их из квартиры в коридор. Выпустив их руки, Тина продолжила идти вдоль монотонных стен, водя пальцами перед собой. Кончики ногтей источали сине-зелёные огоньки, складывающиеся на весу в магические символы. Взмах — и свет рун умножился в разы, прорывая насквозь пространство.

— Готовы? — крикнула Тина.

— Готовы, — отозвались хором Даниил и Агата.

И они вошли в портал вслед за Тиной. Они утонули в густом свете. Их закружило в вихре синевы и снега. Казалось, мистический ветер проникал сквозь их тела и души, одаривая кратковременной невесомостью, и не было ничего в этом свете, кроме него самого.

Но свет растворился во тьме, и их выбросило на промёрзшую траву. Порталы Тины до сих пор несовершенны. Агата и Даниил поднялись после жёсткого падения и оглядели местность.

Это не овраг Дома Слёз. Портал привёл их к одинокой ели с висящим на её ветви фонарём. Ночь, поглотившая лесную глушь, отступала от его магии и так же расступилась перед огнём, разгоревшимся в ладони Агаты.

— Тина? Почему мы здесь?

Они осмотрелись в её поисках. А Тина поспешила скрыться во тьме, и только рунический блеск, плывущий в воздухе, выдавал её за чёрной вуалью мрака.

— Простите меня. Но Марка я должна встретить одна.

— Тина, не глупи, — Даниил поспешил к ней. — Раз уж мы вместе, то и до конца мы должны дойти вместе!

— Мы и дойдём! — она улыбнулась. — Но только я смогу остановить Марка. И только вы сможете остановить Дом Слёз! Возьмите фонарь и зажгите новый огонь! Помнишь, что я тебе писала? — обратилась она к Агате. — Только Небесное пламя уничтожит Дом Слёз. Твоё пламя, Агата.

Вскинув руки, она открыла новый портал.

— Спасите нас всех.

И, невзирая на крики, шагнула в белоснежную пропасть, пока подоспевший Даниил не утянул её обратно.

— Почему Марк живёт сейчас так, как будто он вот-вот умрёт? Неужели он не сможет выжить?

— Я не в состоянии ответить на этот вопрос, Кристина. Тот эликсир, который мы с тобой изобрели, направлен лишь на поддержание души в теле. Он не дарует Марку вечную жизнь, но даст хотя бы такую — но жизнь!

— То есть, если бы ты остался жив, ты бы занялся созданием Эликсира вечной жизни?

— Да. Если бы ты не убила меня...

Этот разговор с Германом как игла под кожу вонзился в её память. Она с честью вынашивала груз вины, который возложили на неё фортуна и она сама. Никому не жаловалась, никому не признавалась, пряча слёзы от лишних взоров и притворяясь сильной, как истинный солдат. Впрочем, разве она достойна похвалы? Чему тут хватиться?

— Знаешь? Я тебе так и не рассказывал, каково это — умирать. Ты ведь так и не умерла. Про меня сказали, что я скончался мгновенно, когда ты толкнула меня на те штыри. Это было не совсем так. Тело, да, умерло мгновенно, но я ещё не стал призраком. Сначала меня пронзила адская боль, затем моя душа как будто заснула под действием сильного снотворного. Я ничего не видел, не слышал и не чувствовал. До тех пор, когда ты, Тина, подчищала следы своего преступления. И я проснулся. Меня выкинуло из тела, и я ощущал, как рвётся моя связь с этим органическим механизмом. Я знал, что я мёртв, но я продолжал сопротивляться, тем самым пытаясь вселиться в тебя и закончить начатое.

Тина же давно закончила начатое. Зато какой ценой. Она отняла жизни двух человек ради мнимого спасения любимого человека — да-да, отныне она считала и себя убийцей Тимофея, несмотря на то, что это Герману принадлежал фатальный выстрел.

Каков итог? Был ли смысл в её поступке, если же, несмотря на все старания уберечь его, сохранять в нём блаженное неведение, оградить от тьмы, Марк возвращается в этот Ад, сотворённый из печальных эмоций и пропавших душ?

— И, знаешь, что? — вспомнила она ещё одни слова Германа. — Я прилетал к Дому Слёз. Я ожидал встретить Ирму, но не нашёл её. А долго бродить по проклятому дому было рискованно. Зато я видел Марка. Даже не знаю, Кристина, что и думать теперь о нашем ритуале, потому что… У меня есть подозрение, что, когда мы вырывали его душу из Дома — он был ещё жив.

Она вышла из портала, ступив на мёрзлую землю. Она на краю оврага. Его дно пустовало. Как же прекрасно.

Тина спешно спустилась вниз. Если Марка ещё нет, то он вот-вот должен был явиться. Мелкие снежинки кружили вокруг неё, пока она высматривала знакомый силуэт посреди черноты леса.

Но никто не приходил.

Тина вывела несколько Воздушных рун и, будто пушинки одуванчика, развеяла их дыханием. Зачарованные огоньки воссоединились со кружащими в танце снежинками, освещая пространство маленькими звёздами. Отсечённая напополам луна, крадущаяся меж тонких облаков, была скупа на свет.

И вот заколдованные огоньки поплыли к вышедшей из темноты фигуры. В своих мыслях Тина едва не назвала его тем фальшивым именем, которое он себе выдумал. Это уже не Немо. Это её Марк. Когда он потянулся к летающим огоньками, словно ребёнок, впервые увидевший светлячков, одни огоньки пугливо метнулись в сторону, а другие мягко осели на его пальцах.

«Тот самый Марк, — подумала Тина, когда он подбросил огоньки кверху и сам закружился с ними вокруг оси. — Радующийся любому открытию. Ты же скучал по этому, правда?»

В какой-то миг он заметил её, стоящую в темноте. Часть огоньков воссоединилось с Тиной, отбрасывая волшебные светотени на её лице. Как же прекрасно, что они одни. Ради одного этого она сбежала. Не при свидетелях она хотела свидеться с ним.

Марк решительно подошёл к ней, и в его сапфировых глазах читался немой вопрос. Как же она скучала по этим глазам. Вне сомнений — вернулся истинный он.

— Я знала, что ты придёшь, — сказала Тина.

Марк зажмурился, когда в его затылке запульсировала кровь. Так же говорила Ирма в первый день после гибели.

Но сейчас перед ним стояла не она, а Тина. Та самая Кристина — упорная, эмоциональная, непоколебимая — вот она настоящая, и почти такая же, каким был когда-то он. Не было смысла спрашивать, как она нашла его. Наверняка этот телепат Денис успел передать.

Едва вспомнив об Ирме, Марк внезапно понял, отчего он так быстро отказался от её спасения, пусть он и не старался признавать это. Ирма слишком быстро сдалась, променяв жизнь на смерть. Да и он, Марк, тоже сдался, избрав самоубийство. Тина же не сдавалась никогда, и вот, оставшись в живых после мнимой смерти, она подняла к жизни и его. Его, настолько безнадёжного, что одному только Богу известно, как она его вытерпела.

За то, на какие меры она пошла ради него, Марку хотелось ненавидеть Кристину. Чужие кости, за решёткой которых он находился, всякий раз напоминали о том, что они никогда не принадлежали ему. Сколько бы ни прошло времени, Марк неизменно испытывал отвращение к заново натянутой на его душу плоти. Но, посмотрев на себя с иной стороны, посмотрев на Тину, которая силой сердца воскресила его из мёртвых — он решил, что больше права она, чем он.

— А я знал, что ты не оставишь меня, — ответил Марк, слабо улыбнувшись.

Тина смутилась. Никогда на свете он бы так не ответил, будь он прежним. Она поспешила найти очередные слова оправдания:

— Марк, клянусь тебе, я...

Но он оборвал её:

— Не нужно говорить. Я тебе верю. Я верю, что ты сделала это из светлых побуждений.

— П-правда? — затрепетали её запёкшиеся губы.

Полнейшее безумие, подумал Марк. Он любил и ненавидел её. И, похоже, она его тоже. Постойте, он сказал «любил»? Как можно любить её за то, в какой хаос она превратила его существование! Но опять же, каким образом Тина может любить его даже после того, как он едва не убил её? Два психопата, которым не жилось спокойно на земле. Двое калек, цепляющихся за нить выживания.

— Интересно, — сказал Марк. — У тебя никогда такого не было, когда ты приходишь куда-то не в первый раз, и ты вспоминаешь даже то, о чём ты думала, находясь здесь раньше? Ты знаешь… Когда ты оставила меня здесь, я подумал об одной вещи, которую я вспомнил лишь сейчас. И, знаешь?.. Я хотел, чтобы ты воскресила меня. Глупая фантазия, возникшая в панике пред смертью, но я действительно хотел, чтобы ты вытащила меня.

— Не надо, Марк, не договаривай...

— Впоследствии я думал только о тебе. Я знал, что ты не оставишь меня. Но я не хочу и не хотел причинять тебе настолько сильную боль.

Он подошёл ближе и вытер с её щеки подтёкшую тушь.

— Только мне придётся.

По оврагу пронёсся колокольный звон. Время искажалось. Земля сотряслась, и плавающие над ней огоньки потухли в разбушевавшемся ветре. Толчок заставил Тину навалиться на Марка, и, уберегая от падения, Марк подхватил её и прижал к себе. Морозный ветер завертелся вокруг них и растворился в стремительно светлевшем небе. Луна развернулась серебряной монетой и излила на снег ярчайший свет, который будто под действием этого света начал таять и стекаться под почву.

Звон продолжал расстилаться по оврагу. Где-то за лесом взметнулись птицы. Сухая трава захрустела под ногами Марка и Тины, когда они обернулись туда, откуда исходил бой часов.

Проклятый старый дом проявлял грозные стены в лунном тумане.

Марк отпустил Тину и твёрдо сказал, собравшись с силами:

— Я собираюсь покончить с Домом Слёз. Чтобы он больше ни на кого не распространил своё проклятие.

— И мы сделаем это.

— Нет, не мы. Я сделаю.

— Нет! — и она догадалась. — Я больше не отдам тебя ему! Одумайся! Что ты хочешь сделать?

— Сжечь его назло тьме! Сравнять его с землёй! — воскликнул Марк, агрессивно взмахнув руками.

— Его нельзя сжигать простым огнём, иначе души никогда не обретут свободу!

— Тогда что? — он ожесточился, чем заметно испугал Тину, которая вспомнила его старую ипостась безумца.

— Небесное пламя, — сказала она. — Так сказала мне Анна. Агата и Данила вот-вот должны придти сюда вслед за мной, они помогут нам. Пламя Агаты уничтожит Дом!

— Я устал ждать, Тина, — грустно ответил Марк. — Пока она доберётся, она и так много сделала. Должен же быть иной выход! Должен! И я должен пойти туда… сейчас. А ты останешься здесь.

— Ни в коем случае! — Тина удержала его за рукав накидки. — Если ты погибнешь, то Тимофей погиб напрасно, Герман погиб напрасно, все эти души в Доме погибли напрасно! Прошу, не обесценивай то, на что я для тебя пошла. Не говори, что моя собственная гибель была впустую!

Марк освободил рукав и поправил волосы Тины, свесившиеся на лицо. Как в последний раз он смотрел на неё, как если б он и не собирался возвращаться. Два противоречия боролись в нём, сменяя желание жить на желание жертвования. Он верил, что справится. Никто больше не умрёт. Никто больше не пострадает.

Он поцеловал Тину в замёрзшую щёку и незаметно вывел за её спиной рунический заряд.

— Ничто не напрасно. И я докажу тебе это.

Ледяной толчок в талию поразил Тину, когда она потянулась к нему, и тогда она быстро поняла, что он парализовал её.

И тогда Марк выступил к Дому Слёз, крыльями расправив руки и наполнив жилы рунической магией. Порыв ветра взвил его волосы и лёгкий подол накидки и разнёс по всему оврагу частицы рунического сияния. Он ступил на крыльцо, и массивные двери сами распахнулись перед ним, воскресшим из мёртвых.

— С возвращением, Марк, — прогудел из тьмы голос Вентиуса. — Я ждал тебя.

— А я-то как ждал, чтобы расквитаться с тобой, — съязвил Марк.

— О-о… это мы ещё проверим.

И под увядающий часовой звон он шагнул навстречу неизвестности.

____________

(*) Какая жалость. (фр.)

(**) Это правда. (фр.)

(***) Возьми себя в руки, Анна. (фр.)