Глава 10. Затерянные в толпе

Я потерялся в толпе в поисках сердца,

Что бьётся как моё.

Мне незачем прятаться, но я живу в тенях

Моей собственной жизни.

Tiarra — Lost in the Crowd

Они не общались всю неделю. Тимофей, шокированный разительной переменой Марка, избегал его внимания, а то и вовсе не приходил на пары. Сам Марк осознавал вину за его обиду, но не делал ровным счётом ничего, чтобы растопить его неприязнь.

Незаметно для них обоих их примирила общая знакомая из другой группы. В один день они всё-таки сели в аудитории рядом друг к другу, так и не завязав разговор.

— Ку-ку! Всем привет! Марк, прости, эм, можно пройти?

Марк уступил проход черноволосой девушке — как всегда в наряде истинной фанатки металла, без стеснения выделяющейся среди массы студентов.

— Как дела?

— Да норм всё, Крис, — ответил Тимофей.

Кристина, сидящая меж двух парней, оглядывалась то на одного, то на другого, выбирая, с кем затеять беседу.

— Кстати, а вам по английскому уже задавали список слов, которые нужно выучить?

— Ага. Да выучим мы их. Не парься. О, у тебя классные вот эти… висюльки.

— Ха, спасибо, — Крис помассировала серёжку в виде ангельского крыла.

— Блин, телефон разрядился, — Тима надулся, вынув из сумки пробибикавший смартфон. — Марко, тут, это, у тебя есть зарядка? Эй! Марко, ты слышишь?

— А? — Марк содрогнулся как после сна.

— Ты что, в Нирване пребываешь? Покажи-ка зрачки! Не наглотался чего? — смеясь, Тимофей провёл рукой перед глазами Марка. Тот смущённо порозовел и так же не сдержал улыбки.

— У меня есть зарядка, — сказала Крис, раскопав в карманах универсальную зарядку с несколькими USB.

— Ого! Ничёсе. Спасибо!

С Кристиной ребята тесно познакомились на Невском год назад, когда она слушала их выступление на гитаре и синтезаторе. С тех пор она постоянно искала общения с ними. Порой слишком настойчиво, что весьма раздражало Марка. Она больше общалась с Тимофеем, чем с ним, хотя Марк и предполагал, что она находится в обществе Тимы, скорее, из-за него. Может, она и неплохая девчонка, только уж слишком приставучая. Но Кристина, считай, хорошая подруга Тимы, а Тима — его близкий друг. Может, в ней что-то и есть. Единственное, она никогда не говорила о своих увлечениях помимо музыки, никогда не раскрывалась полностью в разговорах, которые могли касаться её личности и характера. Ни Тима, ни Марк толком не знали её. А Крис, в свою очередь, знала о них многое.

Оказалось ещё, что Марк и Кристина живут на одной улице, и потому они очень часто ездили в метро в одном вагоне.

Она никогда не садилась рядом, но всегда сидела так, чтобы, не привлекая его внимания, она могла с наслаждением рассматривать его. Прямые чёрные волосы, закрывающие пол-лица, стильная куртка с капюшоном, тонкие бледные пальцы, стучащие по коленям, словно скучая по клавишам пианино. И этот взгляд, устремлённый далеко в мечтания, сверкая сапфирами.

Потом после метро Кристина шла за Марком безмолвной тенью, провожая его взглядом до родного двора и продолжая идти дальше по улице. Иногда Марк замечал её позади себя, не отстающую ни на шаг, но чаще шёл в раздумьях, не замечая ничего.

Но кое-что он всё-таки замечал.

После 20 сентября, когда и произошёл инцидент в Доме Слёз, Марк стал небывало закрытым. Обретение возможности выхода из тела подарило ему новое видение вселенной и в то же время стало наводить его на определённые раздумья. В погоне за свежими ощущениями Марк пользовался любым свободным мигом, чтобы выйти из гнетущей телесной оболочки и воспарить. Воспарить как птица. Проникнуть туда, где для его тела двери закрыты. Даже строить безобидные козни без угрозы быть пойманным. Например, он полюбил заглядывать в чужие окна и квартиры, становясь немым свидетелем бесед, торжеств, ссор, любовных «таинств».

Его звал к себе новый мир, населённый теми, кого «непосвящённые» не способны разглядеть в бытовой суете. Призраки, духи, ангелы и демоны — теперь он умел их видеть. Души умерших пока являлись единственными существами, кто приветствовал его в призрачной реалии.

Быть призраком не так уж и ужасно. А жить одновременно и телом, и духом — такое блаженство. В «живом» состоянии есть одни преимущества, а в «мёртвом» другие, и они невероятно затягивающие. В этом подобии смерти особая красота. Недаром поэты и композиторы восхваляют её величие. Как никто другой Марк убеждался в том, что больные творческие фантазии о мире мёртвых не выдумки.

Умереть телом он всегда успеет. Но и расставаться с сущностью призрака ему не хотелось. Двойная жизнь пришлась ему по вкусу.

Ночь для Марка превратилась в любимое время суток. Призрачный мир окрашивался в особые цвета, каких не существовало в мире для живых. Контрасты ведомого и неведомого звали к приключениям, и он безотказно следовал за ними.

Сегодня у него в планах Дворцовая площадь и её окрестности. Почему в облике призрака он до сих пор не посещал центр города, обитель неупокоенных душ?

Затерявшись в толпе, Марк охотно изучал туристов и прохожих. Что они говорили, на что смотрели, что писали, уткнувшись в смартфоны. Юная скрипачка за деньги наигрывала что-то смутно знакомое из классики. Ей не дано было знать, что рядом с ней прямо на влажной кладке сидели трое невидимок, упоённые музыкой её соло. По крышам летали разновозрастные покойники-сорванцы, и после смерти не забывая про веселье. Усатый джентльмен, паря в воздухе в метре от земли, скрестив ноги в щиколотках, следил за смышлёной продавщицей сувениров. Женщина в богато расшитом платье строила рожки ни о чём не подозревающему пареньку у входа в Главный Штаб.

У живых свои заботы, у мёртвых свои. Живым же никакого дела до мертвецов прошедших лет, в отличие от последних — до живых. Они же мало думают о смерти, когда мёртвые о жизни — постоянно. Какая ирония, что те живые, кончающие с собой в миг слабости, умирают, а мёртвые, застревая между мирами, мечтая о былой счастливой жизни, никогда не получают шанса воскреснуть. Везёт тем, кто уходит в Рай, но кто по неведомому проклятию остался на земле, те вынуждены скитаться в компании подобных, невидимые и не слышимые для Жизни.

Никто не замечал Марка посреди толпы. Тем не менее, Марк подмечал и то, что среди серых прохожих находились и исключительные, кто обращал на него свой взор. Намеренно или случайно, это не имело значения. Их было единицы. И он не волновал их столь же, как и они не волновали лично его.

Он искал такое сердце, которое отозвалось бы на его собственные рвения найти родственную душу. Такую же душу, как он сам. А если его могущество неким образом поможет ему отыскать того, кому он доверил бы свою сущность, свою тайну? Никому из знакомых ему людей он не мог довериться. Тимофей мгновенно отверг его стремления. Кристина, эта псевдо-готесса, которая то играет в молчанку за их спинами, то докучает бесчисленными расспросами, тоже вряд ли поймёт его. А о его силе известно одному Тиме.

Довольный поздней прогулкой, Марк собрался покинуть площадь, когда почувствовал на себе чей-то острый взгляд. Взгляд, молящий о помощи.

За проходящими мимо людьми, не отрывая от него глаз, смотрела девушка в лёгком бежевом платье. На вид она была не многим старше его. Густые русые волосы брезжили светом от горящего позади фонаря на здании Штаба. И в том, как она смотрела на Марка, была заложена такая эмоция из смешения светлого и печального, которой Марк не осмелился подобрать название.

«Отчего мне хочется подойти к ней? Думается, от того, что она заметила меня».

Девушка улыбнулась, заслужив его интерес. Было ли это шальное воображение или же нет, но девушка словно светилась изнутри как зажжённая свеча. Да что ему мешает просто взять и подойти? Больше он, может, и не встретит её.

Марк вобрал в себя решимости и ступил вперёд.

— Привет, — он подошёл к блондинке, притворяясь кокетливым.

— Ну здравствуй, — а она весьма добра. — Познакомимся?

— Что ж, давай. Меня зовут Марк, — и он пожал её протянутую руку.

— Меня — Ирма.

— Ирма? Необычное имя.

— Да? Впрочем, как и Марк, нечасто встречается.

Ирма заулыбалась как ребёнок. Чисто, кротко, искренне.

— Как давно ты среди мертвецов? — спросила она.

— Полторы недели.

— Надо же. Такой молодой, а уже призрак.

— Что поделать.

Марк принял решение поддержать роль погибшего, данную ему случайной знакомой. Пусть то, что он ещё жив, будет его маленькой тайной.

— Чем увлекался при жизни? Я так всеми призраками интересуюсь, если тебя это смущает.

— Ничего не смущает. Я учился на третьем курсе Кино и телевидения на журналиста. Играл на пианино. С другом хотел полноценную группу организовать, уже играли вместе на Невском.

— Здорово. Может, я вас когда-то видела! Я, вон, на хирурга закончила. Работаю в больнице святой Елены, это на Крестовском. Вроде пока живая!

— Понятно, — вдруг Марк сдвинул брови. — Погоди-ка! Ты видишь меня.

— Да.

— Ты знаешь, что я призрак.

— Да.

— Почему ты не спросишь, как я умер?

— А не всё ли равно? — Ирма отвела со лба навязчивую прядь. — Я и так знаю.

Она знает, что он не мёртв? Внезапный страх как капля белладонны расширила его зрачки.

— Ну что ты! Я же хоть какой, но экстрасенс. Не бойся. Ошибки все совершают, но ты не бойся. Я уверена, что врата Рая тебе более чем обеспечены.

Марк стыдливо покраснел. Нет, нельзя подавать виду. Знает ли она честно или нет, он не станет уточнять.

— Ты так со всеми призраками знакомишься? — спросил он, слегка успокоившись.

— Почти. Я знакомлюсь с теми, кто меня заинтересовал.

По площади в пределах видимости Марка бродило как минимум шестеро беспокойных душ.

— А почему заинтересовал тебя я?

— Почему ты?

Ирма покусала кончик ногтя, выбирая варианты ответов, и, видимо, остановилась на варианте «правда»:

— Потому что ты единственный, кто выделил меня из толпы.

Следующие пять дней — а, вернее, поздних вечеров, — когда Марк перевоплощался в живое привидение, он встречался с Ирмой. В том же месте, в то же время. Вместе они гуляли по набережным, обделённые компанией среди собственных друзей. Ирма призналась, что у неё также мало знакомых, и из ближайшей родни остался лишь старший брат, который вечно занят работой.

— Почему я нахожу тебя именно здесь, в центре?

— Тебе ли не знать? — Ирма расправила тонкие руки, будто пытаясь объять бескрайний Петербург. — Оглянись. Город дышит историей. Город дышит ушедшими жизнями десятков поколений, застывших в камне и воде. Я там, где прошлое соприкасается с настоящим, смерть сливается с жизнью. Где это ещё так явно, как не здесь?

— Не у всех хватает силы души и ясности ума, чтобы разглядеть это, — пессимистично отметил Марк.

— Хм. А ты любопытный экземпляр! Не припомню, чтобы я ещё встречала парня твоего возраста, который бы так проникался этой темой.

— Я всегда был философом. Так куда интереснее смотреть на мир, когда знаешь наверняка, что он шире общеустановленных рамок.

— И ты хочешь сказать, что это не Смерть возвысила тебя над телесным?

— Нет, — улыбнулся он. — Это заслуга Жизни.

После встречи с Ирмой Марк пробудился одухотворённым и счастливым. Обычно после путешествий души ему вовсе не хотелось спать, но он упорно засыпал, дабы скоротать часы до утра. Сонливость, на сей раз одолевавшая его, натолкнула Марка на мысль, что тело отдохнуло не до конца. Вялым движением он взял с края кровати книгу, которую он читал перед полётом, и, соскользнув с ослабевших пальцев, она ударилась о поверхность пола.

Из книги выпала миниатюрная открытка в форме сердечка. Марк поднял её и в тысячный раз обежал глазами коротенькую фразу на ней: «Вечного вдохновения и искренней любви. Когда ты её найдёшь, конечно». Он нашёл эту открытку во время пары перед 14 февраля в тетради под конспекты. Во время перерыва он уходил из аудитории, и за этот промежуток кто-то неравнодушный успел её подложить. Как это наивно, подумал Марк, снисходительно усмехнувшись, и заложил послание обратно меж страницами.

Помечтав о разном, Марк устроился засыпать, поправив под головой подушку. Едва сон подступил к нему, как сквозь него прорвался телефонный звонок.

Кто бы мог ему позвонить, да ещё в такое время?

Марк сонно поднял со столика смартфон и ответил:

— Алло?

— Марк Вихрев? — голос твёрдый и незнакомый.

— Я. А что такое?

— Я друг Ирмы Соболевой, с которой вы встречаетесь несколько дней. Меня зовут Герман.

— Очень приятно. «Откуда он знает мой номер? Я и Ирме его не давал».

— Мне тоже. И потому мне очень хотелось бы с вами повидаться, так как это касается именно её.

— Что-то случилось? Я её чем-то обидел? «Должно быть, её ухажёр. Хочет выяснить отношения».

— Нет, вы были с ней милы, это похвально. Проблема в ней. Хотя, и в вас частично… Вы никак не осознавали, что общались с живым мертвецом?

— Что?

Это признание ввело Марка в замешательство, от которого он не на шутку разозлился. Живой мертвец! Что он несёт! Будь этот Герман рядом, он бы рассмеялся ему в лицо. Он поднял глаза, чтобы сфантазировать эту сцену, и — вскрикнул внезапно для самого себя.

Та, кого он меньше всего ожидал увидеть, свободно ступала по комнате, играя с положением кистей рук. От её тонкого стана исходило мерцание, а от движений рук разлетались вокруг голубые огоньки, листьями плавая в воздухе. Девушка бесшумно хихикнула, дождавшись нужной реакции.

— Она пришла к вам? — спросили в трубке.

— Как вы узнали? — вполголоса спросил Марк.

— Теперь-то вы разглядели? Теперь видите, кто она?

Он видел. Она такая же, как и он. Если бы ему не сказали, если бы не этот свет, которым она выдавала себя, он бы ни за что не подумал, что она призрак. Она была слишком живой на фоне настоящих мертвецов.

— Таких, как она, я называю «полутенями». Не мёртвые, но уже и не совсем живые. Вы тоже полутень, Марк. Вы ведь тоже так умеете, я прав?

Он сидел, не шелохнувшись, и только глядел на видение Ирмы. Она встала у изголовья его кровати и игриво обмотала вокруг Марка белую нить, исходящую от её сердца. Марк не дрогнул, когда же его мысли, смутные и беспорядочные, были ввергнуты в глубочайшее смятение.

— Зачем вы позвонили? — задал он главный вопрос, крутившийся на уме.

— Мне нужна ваша помощь. Вернее, нам обоим нужна ваша помощь. По телефону я не в состоянии объяснить всю суть проблемы, потому предлагаю встретиться. Место — больница святой Елены. Время выберете сами, я встречу вас в любое время.

— Я поеду сейчас, — осмелел Марк.

— Тогда я жду вас, — и раздались гудки.

Не теряя ни минуты, Марк тщательно собрался в путь и вслед за Ирмой вышел из квартиры.

Пробил первый час 7 октября, когда он подъехал к больнице святой Елены. Призрак Ирмы повёл его к входу отделения, где располагался морг. Высокий мужчина в длинном пальто теребил бородку, в разъедающем нетерпении прислонившись спиной к стене. Ирма подвела Марка к этому мужчине и мотыльками растворилась в ветре.

— Здравствуйте. Я Марк Вихрев.

— Герман Соболев. Ирма говорила мне о вас. Я, пожалуй, извинюсь за свою невинную ложь — я брат Ирмы, не друг.

«Тот самый её старший брат! Ага. Ещё интереснее».

— По телефону вы сообщили мне, что ждёте от меня какой-то помощи. Я жду объяснений.

— Они ждут вас здесь. Идёмте, — и Герман отвёл Марка в морг.

Атмосфера смерти, сдавливающая лёгкие, обрушилась на Марка сразу же, как только он переступил порог. Кисло-сладкий трупный запах бил по носу, вызывая лёгкое подташнивание. Он плавал повсюду, впитываясь в одежду, прокрадываясь в кожу.

Дабы отвлечь Марка от ненужных впечатлений, пока они шли по белым коридорам, Герман затеял с ним разговор:

— Для начала я представлюсь вам подробнее. Я патологоанатом этой больницы, но помимо этого занимаюсь изучением феномена, жертвой которого, Марк, как раз пали вы. Втайне, разумеется. Тёмный оккультизм нигде не приветствуется, а именно в этой сфере я и копаюсь.

— То есть, в архивах вам нравится копаться больше, чем в людях? — сострил Марк.

— Ха-ха, в равной степени. А теперь к делу. О моей тайной работе известно немногим моим коллегам. Те, в свою очередь, дали обет молчания, что никому не выдадут мою деятельность. Так что и вы пообещайте, что никому не расскажете, чем нам с вами предстоит заняться.

— Для этого мне нужно знать самому, чем мне предстоит заняться.

— Сейчас увидите.

Герман отпер операционный зал, где он постоянно работал, и включил свет. На столе под простынёй покоилось чьё-то женское тело. С опаской подойдя к нему, Марк откинул край с лица… и узнал в нём Ирму.

— Не беспокойтесь, она жива, — успокоил Герман. — Это и плохо, и хорошо.

Марк раскрыл рот, но так и не определил, какой вопрос подходит сюда лучше: «Что же здесь хорошего?» или «Что же здесь плохого?»

— Вы не дорассказали о феномене, который вы изучаете, — напомнил Марк, отвлекшись от мрачных размышлений о теле доброй знакомой.

— Ах да. Вам наверняка любопытно узнать, что ваш дар имеет определённое название. Но вы присаживайтесь.

Марк уселся на предложенный стул. Герман остался стоять и, дождавшись его внимания, начал свой рассказ:

— Вы стали таким созданием как полутень — по сути призрак во плоти. Тот, кто одной ногой стоит в мире живых, а другой в мире мёртвых. Такими становятся после переживания очень сильных эмоций, связанных с осознанием смерти — но крайне редко. Вы наверняка уже испытали всю прелесть вашей новой природы. Телепортация, лёгкость полёта, зрение медиума. Но, как говорится, у всего есть обратная сторона. Со временем при частом выходе из оболочки связь между телом и душой истощается, и этот самый выход из тела, а также возвращение в него, становится неконтролируемым. Моя сестра пала жертвой именно этой ошибки.

«Ошибки все совершают», — вспомнилась Марку слова Ирмы, сказанные ему в первый день знакомства.

— В один прекрасный день она просто не смогла вернуться. Фактически она мертва, даже не умерев по-настоящему. И вот я подошёл к главному, почему мы вас позвали.

Марк выдвинулся вперёд, сев на самом краю, слушая так же внимательно и увлечённо.

— Мне нужна в помощники живая, полноценная полутень, чтобы помочь мне избавить Ирму от участи полуживого организма. Так я могу одновременно изучить особенности «живой» полутени, чтобы перенести полученные наблюдения на разработку способа возвращения «мёртвой».

— То есть, вы хотите предложить мне роль подопытного кролика?

— И да, и нет, — помедлил Герман. — Вы будете больше, чем просто глупый кролик. Вместе со мной вы будете совершать открытия в области, куда ещё никто и не совался. Не за бесплатно, конечно, я буду вам платить за каждый день нашей совместной работы. А вы рассказывайте мне обо всех ощущениях и «симптомах», которые вы испытываете в облике полутени.

Идея об участии в исследованиях своей новой сущности, что поможет ему извлечь ещё больше выгоды из его положения, что приблизит его ещё больше к тому миру сверхъестественного, частью которого он стремился быть, подогревала страстную натуру Марка. Он хотел немедленно согласиться — изучайте меня, докажите, что я особенный, что это истинный дар! Но тени сомнения, преследующие его повсюду, прокрались в его разум и сейчас.

— Как долго Ирма… вот так вот?

— Полгода, — с горечью ответил Герман.

— Полгода! — ахнул Марк. — И за это время она...

— Что бы я ни делал в рамках обычного врача, телом она так и не приходила в сознание. Я всеми силами пытаюсь воссоздать связь её души и тела, но все мои предыдущие методы потерпели крах.

— И за это время никто не согласился вам помочь? Не может быть, чтобы я был первой… полутенью, которую вы позвали.

— Вы не первый, это верно. Ирма давно ищет полутеней, я же их принимаю. Но те, кого я звал, либо давали отказ, либо быстро бросали меня в страхе перед ответственностью.

— И вот вы со всей искренностью просите о помощи первого встречного человека? Почему вы так доверяетесь мне, незнакомцу?

— Вас выбрала Ирма. А раз так, то вам можно доверять. Случай Ирмы настолько сложный, что мы идём на все меры. В конечном итоге… она пыталась убить себя.

— Она… — у Марка передёрнуло дыхание, — она хотела убить себя?

— Она и меня просила о смерти, — признался Герман. — И тут мы вновь натыкаемся на особенность полутеней. Я бы не смог убить её в любом случае, и не потому, что меня сдерживает совесть. Потому что она не умирала. Полутень фактически живой мертвец, и потому, каким бы клише из фильмов про зомби это ни показалось, убить её тело практически невозможно.

В глазах Марка вспыхнул огонёк, какого Герман никогда не замечал ни у кого. Когда Герман завёл Марка в морг, по его живому настрою и пылкому любопытству он изначально понимал, что привлечёт этого молодого человека на свою сторону. Чтобы он настолько проникся идеей полутени по одним его рассказам, такого Герман не предусмотрел.

Теперь-то точно всё получится. Уж теперь-то он сдержит своё слово перед Ирмой. Эта полутень останется с ним до конца.

Его тело убить невозможно? Страх перед гибелью тела, который подстрекал Марка к отречению от «полётов души», рассыпался в прах. Разве это не бессмертие?

Единственная фобия, способная поработить его волю, это патология Ирмы. Полгода! Полгода она жива без жизни, мертва, не умерев. Не намёк ли это, что нужно соблюдать осторожность в пользовании этой силой? Ничего, он будет осторожен, однако ничто теперь не заставит его отказаться от полутени. Ничто!

— Итак, объясните мне ещё раз, что будет входить в мои обязанности.

— Помогать мне с экспериментами. Предоставлять мне ваше тело для исследования. Я буду звонить вам, когда вы мне понадобитесь. Вам не придётся ездить каждый день. Но зато взамен вы научитесь таким вещам, которым вас нигде и никогда не научат.

— Ты — носитель такой энергии, которая не идёт в сравнение с энергией многих колдунов, — заговорил женский голос. — Ты полноправный хозяин жизни и своей души, и в твоих же интересах сделать её интереснее и возвышенней.

Всё идёт по плану, и даже лучше, чем он предполагал. Герман вычислил слабость Марка. Он клюнул. Молодой человек загорелся больше прежнего.

«Что за наваждение… Я не могу отказать этим людям, но что-то здесь неправильно. Что-то тёмное сокрыто здесь… Что я делаю! Я не могу отказаться, я не смею...»

— Слишком же красиво вы заговорили сейчас.

— Потому что это правда, — ответили ему хором.

По левую руку от Германа парила душа Ирмы, волнительно сверкая, моля о помощи.

— Мужайтесь!

— Излечи мою душу!

— На вас ляжет великое дело.

— И ты спасёшь мою жизнь.

Каким бы образом брат и сестра не вовлекли его в их чёрные секреты, Марк с радостью узнает их. Если его содействие даст плоды и спасёт человеческую жизнь, он готов пойти за Германом куда угодно. Зачем же Марку доверяться незнакомцу? Если же сказанное о сути полутеней правда, ему абсолютно нечего терять, а попробовать что-то новое — это так увлекательно.

— Я согласен.

Герман вскрикнул от счастья и на радостях обнял растерявшегося парня.

— Я вам безмерно благодарен, Марк. Вы нас выручили…

Когда Марк покинул территорию больницы, Герман вздохнул с полным облегчением. Дело сделано. Ещё одна полутень в его руках. Ещё один проблеск надежды! Но Ирма снова была чем-то недовольна. Что бы он ни делал, она всегда воспринимала его идеи в штыки. Не прошло и минуты после ухода Марка, как она с кислой миной принялась отчитывать Германа:

— Зря ты воспользовался заговором. Я вынуждена была подыграть тебе, а я не хотела. Он же смышлёный мальчик, и без внушений согласился бы!

— Я действовал наверняка, — сухо ответил Герман, поглаживая кожу её тела. — Я устал от провалов.

— Ох, не устал ли ты со мной? Может, убьёшь меня, наконец? Введи в меня цианид — и всё.

— Умереть мы все успеем. А за твою жизнь я ещё поборюсь.

Призрак Ирмы нежно обхватил его за талию и прошептал со спины:

— Спасибо тебе, Гера.

Домой Марк вернулся в полудрёме. Кто дёрнул его за язык согласиться на столь рискованное предприятие? А если Герман какой-нибудь сектант и заставит его, Марка, выполнять грязные ритуалы? Нет, что за чушь. Чего только не надумает уставший сонливый мозг. Его согласие не вечно. Если он что и заподозрит, он уйдёт.

А он и не подозревал, что Ирма следила за ним. Он считал её честной, не способной на ухищрения. Как он заблуждался.

Марк рухнул в постель, оглушённый свалившимся на него положением.

А если подумать, он бы всё равно согласился. Не встреть он Германа и Ирму, где бы он ещё услышал, что у его призрачной половины есть имя...