Глава 5. Беспокойные души

Жизнь — это цветок, что увядает.

Не в нашей судьбе оставаться.

Любовь вечна, а дух свободен.

Но время — лишь одолженный дар для нас с тобой.

Kamelot — Silverthorn

— А я-то думал, куда вы все делись? — заговорил Даниил, вернувшийся под поздний вечер. — Никого в квартире нет. Я звонить тебе собирался.

— Ха-ха, ну вот, я сама здесь. И Немо тоже.

Агата и её «больной» сами вернулись запоздно. Денис довёз их до дома и после сразу же уехал. До этого он также завёз домой Тину, которая пообещала приехать завтра вновь. Её скутер так и остался ночевать во дворе Агаты.

После короткого ужина Немо, сославшись на плохое самочувствие, улёгся на диван и, как показалось Агате, впал не то в глубокий сон, не то в забытьё. Осторожно, дабы не разбудить, она проверила его пульс и состояние энергетики. Душа продолжала болезненное слияние с чужим телом. Кем же он в итоге станет после полного выздоровления? Куда отправится, когда он вспомнит всё?

Это была главная проблема. Проблема, решение которой лежало на ней. А решить её она не могла. Не сегодня. Да и решаема ли она? Всё это было таким неправильно.

— Он спит? — спросил Даниил, выглядывая из-за двери.

— Да. Но, похоже, во сне он переживает не самые лучшие видения.

— Последствия воспоминаний? Ну, он хоть как-то отдохнёт, а то мне не нравится его сомнифобия. Что же я хотел?.. — он быстро помрачнел. — Да. Подойдёшь ко мне сейчас?

У Данилы был настолько расстроенный вид, что Агате стало не по себе. Её горло сжалось от волнения.

— Да? Что случилось?

Он горько вздохнул, слегка отвернувшись. Чувство вины сдавило грудь Агаты до упора. Она задела ту его душевную рану, которая не заживала очень и очень долго. И она знала это.

— Я вспомнил наш разговор вчера. Ты сказала, что только ты сможешь защитить Немо, а я нет, ибо у меня нет магии, в отличие от тебя… Выходит, ты считаешь, что я не могу защитить и тебя?

— Данила, я не это имела в виду… — оправдывалась Агата.

— Я не могу защитить тебя, потому что я не так силён, как ты? Значит, ты считаешь, что ты сама постоишь за себя, а я должен стоять в стороне, глядя, как ты страдаешь?..

— Данила, я…

— Конечно, я даже Воздушными Рунами не владею, какой из меня рыцарь-заступник?

— Данила, молю тебя, не надо так. Прости меня. Я не хотела обидеть тебя.

Её сердце забилось, и сквозь его волнительный стук она различала и стук сердца Даниила. Их сердца бились в такт, синхронно, секунда в секунду.

— Клянусь… Я не со зла. Ты же понимаешь...

Он и правда понимал. Но, как и везде, всегда есть кто-то слабее и кто-то сильнее тебя. Агата принимает к себе любых чужих людей, жаждущих помощи, словно брошенных детей. Раньше к этому было трудно привыкнуть, но вскоре он смирился с её безотказностью — она никогда не предаст свою натуру и своё призвание.

Даниил смягчился и кротко улыбнулся.

— Ты мой ангел, Агата. Ты неотделимая часть меня. И ты моя жена, а потому как твой мужчина я буду защищать тебя и сражаться за тебя изо всех моих сил — столько, сколько смогу. Разве в этом рвении я слабее тебя? Разве я не в состоянии оберегать тебя, пусть и как обычный человек?

Он заключил Агату в тёплые объятия и положил подбородок на её макушку.

— Спасибо тебе. Я была глупа, сказав это.

В ответ она получила горячий поцелуй в знак прощения.

— Но и я буду защищать тебя, — прибавила она. — Я тоже положила душу за тебя. Мы неотделимы, как ты и сказал.

И он прошептал:

— Вот и славно.

«Герман убил меня, а потом воскресил. Бред какой-то. Да, меня самого он не убивал, но ожил я.

Ещё страннее то, что я помню… как будто мы дружили когда-то. Мы как будто изучали что-то вместе. И он как будто учил меня чему-то… Я и Герман? Друг будущего убийцы? Что-то новое.

А что за ссора произошла между Германом и его другом, отчего тот убил его? Он словно защищал меня от Германа. Боялся, что я что-то узнаю? То есть… он сам не знал, воскресил ли он меня или Тимофея? Значит, этот Аноним знал, что Герман — убийца. Чёрт, я запутался. Кто о чём знал, кто о чём не знал, кто не…

Этот Аноним! Я чувствую. Он связующее звено между всеми нами! Он знал Германа — настолько, что вместе они пошли на ритуал, он знал Тимофея — настолько, чтобы решиться воскресить его… Он знал меня… настолько, чтобы пожертвовать телом Тимофея ради моей души? Нет, я всё ещё не понимаю, всё так сложно...

Кто же ты такой?»

На следующий день Денис твёрдо настоял на совместном походе в больницу святой Елены для дальнейшего продвижения в деле. Тимофей или душа в его теле, кто-то да приходил сюда к Герману, пока он здесь работал, это точно.

В пути Тина развлекала Немо разговорами, лишь бы он не думал о плохом. Этим она вызывала раздражение у Дениса: «Не морочь ему голову! Дай ему вспоминать. С твоими ля-ля-ля ему легче не станет». Но Немо легчало. То ли от целительной энергии Агаты, то ли действительно от бесед с Тиной, благодаря которым он, наконец, начал по-настоящему улыбаться и даже смеяться, невзирая на стягивающую кожу. Именно во время разговоров с Тиной он издал первый искренний смех в этой жизни. Жизни, которая отзывалась болью в каждом уголке тела.

Немо приник к груди Агаты, которая обняла его, как мать обнимает засыпающего ребёнка. Агата и была для него как мать, невзирая на то, что она была немногим старше. Его вторая мама, лечащая его от болезни, лаская у себя на груди. Мягкие руки кончиками пальцев массировали его плечи, и он чувствовал, как тепло её сердца передаётся ему, оживляя мертвенность. «Ты так заснёшь у меня», — говорила Агата с улыбкой, которую дарит мать своему дитя. Но Немо так и остался у неё на груди в сладкой полудрёме.

Когда внедорожник подъезжал к больнице, Агате пришлось оторвать Немо ото сна. Перед выходом она плотно обмотала его шарфом и спрятала приметные волосы под длиннополой шляпой, одолженной из гардероба Данилы. Классический образ инкогнито.

Впереди простирался огромный краснокирпичный комплекс, окружённый небольшим парком из безлистных деревьев, чьи худые ветви уходили высоко-высоко, готовые срастись с облаками. К зданию морга вела длинная аллея, заполненная лужами. Пройдя нужно расстояние, Денис настежь распахнул перед собой двери. Всполошённые его наглым поведением охрана и сотрудники собирались поднимать тревогу. Однако, быстро узнав в нём того самого консультанта Дениса Сафонова, который так часто приходил сюда с полицией, они, как и прежде, дали ему и его компании свободу перемещения.

Уже в основном коридоре морга Денис начал отдавать приказы — в таком быстром темпе, что его процессия с трудом поспевала как за его шагом, так и за восприятием речи.

— Итак, сейчас делимся. Мы с Агатой ходим парой, допрашиваем коллег Германа на предмет, видели ли они здесь Тимофея или кого другого, кто приходил к нему. Ты, Даниил, поищи здесь каких постоялых призраков, которые могли видеть все события от недельной давности до полугода. Они могли заметить много интересного, когда никто другой здесь не замечал их. Не боись, жёнушку твою я не отобью, ты ж знаешь.

— А я? Я тоже хочу расследовать.

— Так, Тина, Тина, Тиночка. Будь с Немо, ни на шаг не отпускай его от себя. Раз уж ты положила на него глаз, то береги его как зеницу ока. Походите здесь, вдруг Немо чего узнает. И если кто-то вдруг начнёт доставать вас вопросами по типу: «Ты случаем не Тимофей?», «Я тебя где-то видел», «Не с тобой ли мы тусили в баре месяц назад?», «Почему ты не узнаёшь свою бывшую девушку? Как ты мог меня забыть?» — молчите! Вы оба глухонемые, поняли?

— Поняли, поняли, — улыбнулась Тина. Немо молча кивнул.

— Красавчики мои. Всё, мы пошли.

Герман Соболев в свои неполные двадцать девять лет успел заработать безупречную репутацию благодаря хирургическому таланту и в какой-то мере сверхъестественной харизме. Внешне он не был столь красив, и по характеру далеко не подарок, но, едва заговорив с ним, люди липли к нему как мухи, а после отзывались о нём скорее положительно, чем отрицательно. И вот, пользуясь сполна всем перечисленным, ради предотвращения огласки о его оккультной деятельности он «завербовал» большую часть персонала морга на свою сторону, чтобы те молчали и не разглашали его «врачебные тайны».

Некоторых людей, работающих в морге больницы, и сам Денис знал крайне хорошо, чтобы воздействовать на них. Потому, завидев недалеко от входа знакомое лицо, Денис побежал прямо к нему, утягивая за собой Агату. Словно олицетворение инь-янь, мужчина в чёрном балахоне и молодая женщина в белом костюме невольно привлекали к себе внимание задолго до того, как они начали беседу.

— Э-хей! Ну, здравствуй, Хилин, я снова здесь.

— Приветствую, — заговорил патологоанатом, по виду вполне соответствующий своей фамилии. — Решили погадать на органах бедняги Соболева?

— Эх, все мы по-своему бедняги и калеки. Кстати, знакомься, моя коллега Агафья Северская, — Денис сменил твёрдый тон на откровенно кокетливый.

«Денис, я же просила, никогда не называть меня полным именем».

«Да ладно те, красивое имя, чё ты!»

— Очень приятно. Что же вас привело сюда вместе с Сафоновым?

— Мы ищем его убийцу, — отчеканила Агата.

Хилин присвистнул.

— Сафонов, вы до одури непредсказуемы. То орёте на весь морг, что лично отправите Соболева на тот свет, а теперь ищете его убийцу?

— Ситуация поменялась, — нахмурился Денис. — Хилин, ты в морге был более-менее близок с Соболевым, так скажи подробнее — кто не из штата больницы сотрудничал с ним последние полгода? Раньше я задавал тебе этот вопрос, но ты молчал. Подумай сам. Вдруг ты прозевал момент… когда кто-то, бок о бок работающий с тобой, превращался в убийцу?

Хилин заметно занервничал, переминая пальцы, и не торопился отвечать.

— Ты же знаешь, что он изучал. Ты уже говорил мне. Так скажи же это вслух для Агафьи.

Упустив нить разговора, Агата переводила взгляд то на Дениса, то на Хилина.

— Он занимался изучением природы полутеней, — выдавил последний.

— Молодец, — прошипел Денис. — Герман рассказывал тебе, кто такие полутени?

— Д-да. Э-это люди, не умирающие после выхода души из тела. Они почти бессмертны, к-как он говорил. По его наблюдениям, органы полутени при травмировании самовосстанавливаются как печень. Сказать честно, я не склонен верить во всю эту «теорию полутеней», но...

«А в это ты веришь?»

Хилин вскрикнул от раздавшегося в его голове рычания. Мысли зашевелились и заговорили чужим голосом, переливаясь шумом как сломанное радио. Молча губами, Денис наступал на испуганного патологоанатома, давя на него при помощи импульсов мозга, после чего Хилин, наконец-таки, сдался:

— Я-я п-понял! Я всё расскажу.

Денис выдохнул с ноткой недовольства.

— Ну вот же, дружище, давно бы так. Тогда, возможно, и Соболев был бы жив. Ты же не думал всерьёз, что я угрожал ему смертью или чем ещё плохим? Просто никто из вас, включая Соболева, никто в упор не видел моих намерений помочь!

Денис умолк под укоризненными взорами проходящих мимо врачей. Подождав, когда тревога, вызванная криком, уляжется, Хилин продолжил:

— Тот парень, часто навещавший его в прошлом году, был добровольцем. Тот самый, за которым вы бежали тогда. И этот паренёк утверждал, что он — настоящая полутень! И вот после того случая он как в воду канул. Прошло время, и сам Соболев исчез. Я подозревал, что это вы достали его… Нет, вы бы не смогли. Дальше давления вы бы ни пошли, — и Хилин позволил себе отпустить надменную ухмылку.

— О, мой юный друг, давно б ты так говорил со мной, — с сарказмом ответил Денис. — Он был единственный, да?

— Что вы име… А! Нет. Соболев утверждал, что водил знакомства с ещё несколькими полутенями, но только тот паренёк был ценен для него как «объект исследований».

— Только тот паренёк? — переспросила Агата. — Из всех он приблизил к себе только его, за что?

— Мне откуда знать? Я даже не знаю его имени, только лицо знаю, и только.

Агата вынула из сумки копию фотографии убитого Тимофея.

— Это он?

— Н-нет, точно не он. А кто это?

— У нас есть свидетель, утверждающий, что его убил Герман Соболев.

— Как? — у Хилина перехватило дыхание. — Что… Он же не… Почему?..

— А ещё он, вероятно, убил свою сестру Ирму, что нам пока предстоит доказать. Я настаиваю на этом, — сказал Денис.

— Если это был не он, — Агата помахала фотографией, — то кто тот парень? Опишите его.

— У него прямые чёрные волосы, — Хилин показал жест, похожий на перерезание горла, — худое телосложение, округлый подбородок, в общем, почти андрогинная внешность. У него ещё приметная родинка ниже рта. Ах да! Ещё глаза, они ярко-синие.

— Ярко-синие? Может, это линзы?

— Нет, у него постоянно были ярко-синие глаза. Это и вправду удивительно. А у вас тоже удивительные глаза.

Но у Агаты точно не было никаких линз. С самого рождения у неё красочные аквамариновые глаза, дарованные природой наравне с магией целительства и Небесным пламенем. Она обычно прятала колдовство от непосвящённых и незнакомых людей, но глаза не скроешь. «Зеркала души», внутренним светом они всегда излучали светлую энергию, передававшуюся людям, которые были рядом. Потому к ней часто тянулись. И в данный момент, когда Хилин вгляделся в цвет её очей, весь его страх вмиг улетучился.

Собираясь уходить, Денис шепнул Агате на ухо:

— Значит, это не Тимофей. Это наш Немо был «экспериментатором» у Германа.

— Или же тот второй воскреситель. А почему ты не мыслишь мне?

— Мозги раскалываются, пусть отдохнут.

— Сафонов! Агафья! — окликнул их Хилин, когда они отошли от него за три метра.

Окрик врача прозвучал несколько по-новому, словно его настроили ползунком на тембр ниже.

— Чего ещё? — спросил Денис.

— Вы же удивлены, почему я столько времени защищал Соболева, не рассказывая ничего о его планах? Особенно вам.

— Удивлён. Что же ты нашёл в этом чёрством чернокнижнике?

— Он не чернокнижник, — заявил Хилин. — Может, он и изучал чёрную магию, но только для того, чтобы потом направить её на благо общества.

— Вот те раз, что я слышу. Герман, спасающий живых? Он только мертвецов разгребать умел, как и ты, всего-навсего!

— Вы не знаете. Он создавал средство, способное воскрешать трупы.

А вот это было настоящей новостью. По крайней мере, для Агаты.

— Он сказал об этом только мне. Он готовился вернуть к жизни дорогого ему человека. Это была его ошибка, которую он должен был исправить, так говорил он. Этот разговор у нас был незадолго до его исчезновения. Того парня и след простыл. Я спросил, в чём дело. Соболев лишь сказал, что он пропал. И всё. Но затем добавил, что у него появился новый ассистент.

— Ещё один? «Плюс ещё одно неизвестное».

— Теперь-то мне кажется… знаете, что? Соболев рассказывал мне об этом, чтобы потом я рассказал это вам. Вы постоянно интересовались его занятостью, и он это видел, и он боялся. Он боялся, что вы по неведению разрушите его исследования, что всё, что он делал, вы воспримите… ну, как обычно. Но Соболев никогда не держал на вас обиды, поверьте.

Денис молчал, задумчиво уставившись в пол. Глаза выдавали в нём сочувствие, ностальгию по бывшей дружбе. Денис спрятал их под тёмными стёклами спирит-очков, стянув их со лба на переносицу.

— Пойдём тогда, — сказала Агата, потянув его за рукав. — Большего мы не узнаем.

— Что это было? — спросил вдруг Хилин.

И в этот раз его голос исказился, но на сей раз звучал он естественно.

— Было что? — Денис нахмурился. — О, кстати, как ты думаешь, он написал бы где рецепт того воскрешающего средства?

— О чём вы? Мне же сейчас было плохо, вы не видели? Что это за наваждение?

Агата и Денис переглянулись.

— Ты думаешь о том же?

— О, чёрт, за него говорил Герман.

За спиной Хилина замерцал бледный мужской силуэт.

— Герман, стой!

Разбросав частицы ауры, призрак полетел прочь по коридорам морга, когда Денис и Агата кинулись за ним в погоню. Кажущиеся со стороны безумцами, бегущими за пустотой, они вдвоём неслись всё дальше и кричали вслед. Герман юркнул сквозь закрытую дверь одной из операционных, вынудив преследователей напороться на неё на скорости.

Дверь оказалась не заперта, и они вывались из-за неё внутрь, распростёршись на полу, а затем долго не могли отдышаться и встать на ноги.

— Вот же ж… Мать твою… Чёрт! — прохрипел Денис, оглядев помещение. — Он вёл нас сюда! Это здесь он работал.

Тина и Немо медленно бродили по коридору морга, увлёкшись разговорами на разные темы. По воздуху гулял густой запах лекарств и разложения, намекая о среде, из которой вышла новорождённая безымянная душа. Разговоры людей вдалеке шумели осенними листьями — Немо не слышал их. Он слышал лишь свои видения. И Тину.

Каждый раз он забывался в общении с этой девушкой, которая находила любые поводы, чтобы избавить его от тягостных дум. Пока они ходили, Немо всё-таки пытался вспомнить, чем он занимался здесь вместе с Германом, но рваные картинки не складывались в общую мозайку, огорчая его снова и снова.

— А давай мы дадим тебе новое имя, и ты начнёшь всё с самого начала, — предлагала Тина. — А я сменю тебе причёску.

— Тоже в зелёный меня покрасишь? — усмехнулся Немо.

— Да хватит троллить мои волосы! — засмеялась она. — Просто, смотри. Если мы не придумаем ничего лучшего, кроме как оставить тебя, эм, жить в этом теле, то и жизнь эта должна быть у тебя новая, как твоё тело. Ты не сможешь жить ни как Тимофей, ни как ты сам, даже, если ты вспомнишь себя.

— Это меня и беспокоит. Постоянно. Да и у Агаты я не смею долго оставаться. Чувствую себя больным ребёнком, за которым вы все бегаете и ухаживаете. И избавиться от всех этих хлопот хочется… но вы мне нужны.

Тина улыбнулась, склонив голову к плечу.

— Ты всё «вы» говоришь. Агата с Денисом хоть что-то для тебя делают. Да и Данила тоже. Одна я как дура болтаюсь за вами как хвост. Решила посмотреть, как Агата проводит расследования, называется.

— Но главное, что ты хочешь помочь, — сказал Немо, — и ты стараешься. Твои беседы мне тоже помогают.

— Хм, — Тина засомневалась, но затем мягко ответила. — Спасибо.

Агата была настоящим примером для Тины. Когда она узнала, что её двоюродный брат взял в жёны не простую девушку, а белую колдунью, она немедленно пожелала сблизиться с ней. Никто из них не пожалел о знакомстве, а Тина, узнав поближе Агату и её историю, стала открыто восхищаться ею. Добросердечностью, целеустремлённостью, её желанием спасти от разного рода зла всех, кого только возможно. Агата никогда и никого не бросала в беде, и, кроме того, сама предлагала помощь, когда её об этом и не просили. Она всегда могла дать то, в чём нуждались.

Она ведьма, и отчасти её магия упрощает некоторые вещи. Тина же обычный человек. Возможно, лишь пока? Она не переставала мечтать о том, что и она будет полезна кому-то в этом мире.

— Тина, ты более-менее знаешь Агату. Скажи, она и в самом деле так радушно… работает с клиентами? Хе, «клиентами», это слово даже не вяжется с тем, что она делает.

— Я думаю, что она со всеми так. А что? Считаешь, она слишком добра к тебе?

— Можно и так сказать. Я… не привык к тому, чтобы так тепло ко мне относились.

— Почему это? — Тина состроила кислую мину.

— Я… я не знаю. Чувствую себя изгоем, и всё тут.

— Только не среди нас, — заверила Тина. — Знаешь, Агата никогда не любит говорить подробности, но у меня есть мысль. Знаешь, почему она ещё могла принять тебя так радушно? Два года назад, когда Данила был при смерти, он умирал почти так же, как умер Тимофей. С пулей в груди.

«Поразительное совпадение. Мир тесен. И для людей, и для событий».

— Ты любишь символы? — спросил Немо.

— Отчего нет? Они в событиях, встречах, предметах. Это тонкие нити, связующие весь наш мир. Они везде, если их замечать. Так, кстати, говорил и мой пропавший друг.

«Познакомиться бы раз с этим её другом, раз она так отождествляет нас. А она так и не назвала его имени. Эх, все они так, влюблённые девушки. Скрывают имена возлюбленных как ценный бриллиант. Но я не виню её за это. Может, я тоже когда-то любил, а я этого не знаю… Так или иначе, всё в прошлом, я уже не тот. Я совсем другой человек».

Пока Немо и Тина беседовали, они обошли ещё один коридор, заглядывая туда, куда только было возможно.

— Ну? Вспоминаешь что-нибудь?

Немо покачал головой.

— Нет. Ничего не поменялось.

Тина грустно вздохнула.

— Что же делать...

Её заглушил громкий звук захлопнувшейся двери. В коридор, едва удержав равновесие, вылетел Данила, запуганный и растрёпанный как воробей.

То, что вызвало в нём страх, издавало чудовищные стоны, которые практически никто, кроме него, не слышал. Стон перешёл в крик, и Данила, подхватив Немо и Тину, помчался прочь. Неслышимый для простых ушей крик прорывался сквозь сердцебиение, вынуждая его оборачиваться на преследующую их тёмную душу. Призрак женщины, осыпающийся пеплом, прерывистым шагом спешил за ними, сложив пальцы вместе как при молитве. Лицо её перекошено как после инсульта. Тьма, переливающаяся внутри неё чернилами, испарялась от каждого движения, застывая позади неё рваным шлейфом.

— От кого мы бежим? — воскликнул Немо.

— Тающая душа, — задыхаясь, ответил Даниил.

— Что-что?

При следующем ответе Данила захлебнулся воздухом. Тина выпустила руку, как бы крепко он её ни держал, и, круто развернувшись, перегородила дорогу рассыпающемуся призраку. Она не видела и не слышала его, но чувствовала мёртвую энергию, которая робким дыханием касалась её кожи. Плевать на риск, плевать на всё.

— Не трожь моего брата!

Она сорвала с шеи кулон-маятник и вслепую пронзила им душу женщины. Её крик прорвался и в мир живых. Скопившаяся тьма обратилась в дым, разлетевшийся по воздуху за её спиной. Чернильные жилки, прорезавшие лицо, вмиг побледнели. Мёртвая женщина выпрямилась и в излучающем сиянии улетела через потолок, освободившаяся от недуга.

— Тина! — Данила крепко обнял её, перепуганный внезапным поступком. — Куда же ты? А если бы она ранила тебя?

Это было надолго. Так сильно он прижал Тину к себе, как если бы её готовились отнять у него. А это легко могло и случиться. В этом вся Тина, безрассудно бросающаяся в любую опасность.

Она прильнула к плечу Данилы, и в тепле её тела он уловил нечто новое, чего он ранее не ощущал. Нечто сильное и… вяжущее. В кулаке Тины всё так же зажат маятник, впиваясь углами в складки. Оправившись, она быстро надела его на шею, и странная энергетика перестала идти от души. Это не случайно. В кулоне определённо заложена мощная защита.

Запертая в материи сила, которую они беспечно упустили из виду.

— Почему твой маятник… — начал Даниил и осёкся.

— Это всё магия, — прошептала она.

Небольшой ухоженный зал. Настолько чистый, что эта чистота затмевала энергетику смерти, обязанную здесь присутствовать. Сам воздух операционной был неестественно свеж как хвойное утро после дождя. По центру стоял операционный стол, на котором лежал труп… Германа?

Денис сдёрнул простыню с лица покойника и тяжко вздохнул.

— Какое совпадение, — заметила Агата.

Денис кивнул. Высохшие щёки, ещё больше очерченные скулы, сжатые тонкие губы. Смерть изуродовала его лицо, которое и при жизни отличалось жестокостью. У тайного алхимика, заклятого друга Дениса, имелись свои причины, чтобы провести тот эксперимент, чтобы совершить непоправимое — чтобы, наконец, заслужить за это гибель.

Если Дениса интересовал вопрос, зачем он так поступил, то Агата больше задавалась иным вопросом — а как это поможет бедному Немо, который вынужден томиться за решёткой чужой личности?

— Вот я дурак, — он всплеснул руками, оглядев операционный зал. — Он бывал здесь всё это время, и никто его не засёк! Только он мог наводить здесь такую чистоту. Перфекционист во всём.

— Воздушные Руны?

— Точно, — Денис надел спиритические очки. — Следы видны до сих пор.

Слабые очертания рун, парящих в мерцающих облаках, висели в воздухе повсюду. Руны порталов, руны очищения, руны сокрытия — работа Германа налицо. След же его призрака как сквозь землю провалился.

— Если он в тайне как-то умудрялся работать здесь, то рецепт воскрешающего средства, если таковой существует, явно где-то здесь, — склонившись над Германом, сказала Агата.

— Зуб даю, он бы такое точно где-нибудь записал!

— Здесь вы его не найдёте, — прогремел ответ.

Этот мощный, глубокий голос принадлежал человеку на столе. Его душа парила в оконном свете, осыпаясь белоснежными частицами. Завороженно пройдя ближе, Агата протянула руку призраку, ловя искажавшие его эмоции. Фантомная боль, глубоко проникшая в невидимое сердце, раздирала его, безмолвно просила об уничтожении...

Быстрый луч, ослепив внезапностью, метнулся перед взором.

Крик Дениса затонул в захлёбывающемся кашле, когда Герман пролетел в его тело. Постепенно оно занемело под влиянием чужой души, и обездвиженные губы застыли на полуслове. Денис скривился напополам, всеми силами выталкивая из себя настойчивого призрака, но вскоре сдался, признав его перевес.

Агата следила за ним, не проронив ни звука.

«Почему ты не вытащишь его из меня?..» — Денис выдавил из себя мысль, пока на его сознание не накатилась мутная волна.

«Я хочу узнать, чего он хочет. Я успею вернуть тебя. Не бойся».

В следующий миг перед Агатой уже стоял временно оживший Герман Соболев. Тёмные глаза телепата просветлели и изучающе оглядели её с прищуром сомнения и недоверия.

— Слишком рано. Слишком рано всё произошло. Что поделать.

— Скажите, кто вас убил, — максимально добродушно спросила Агата.

— Это не имеет значения, — ответил Герман, помахав указательным пальцем. — Самое главное — это закончить дело. И у нас почти получилось. Глупец, такой глупец, все эти лишние жертвы, включая самого себя. Болван, я сам виноват. Что же, я заплатил свою цену, но будь я живым, на сей раз я бы продвинулся куда дальше.

Будто забыв про присутствие Агаты, он проникся рассуждениями, расхаживая взад-вперёд и теребя подбородок.

— Кто-то должен унаследовать мои труды. Мало того, должен понимать, что они удачны! Идиот Хилин, разумеется, никуда не годен. И вы поверили, что я ему это всё рассказал?.. Вот.

В сумке Дениса Герман нашёл блокнот с приложенной к нему ручкой и стал стремительно что-то писать. Широкие размахи его руки создавали вид, что он не писал, а будто штриховал на бумаге. Однако широкие угловатые буквы переплетались в связные, полные смысла слова. По окончании письма, нервно вздрагивая, Герман бросил ручку на операционный стол к собственному телу и прижал блокнот к груди Агаты.

— Держите. Приезжайте, и вы найдёте рецепт.

— Погодите! — взволнованная, Агата приняла блокнот. — Так вы признаёте?..

Герман тихо прошипел и приложил палец к губам.

— Я воскресил Тимофея. Кое-кому очень нужно было, чтобы он жил.

— Но душа, она чужая! Вот как вы сейчас в теле Дениса. Ему же гораздо хуже. Тот, кого вы воскресили в теле Тимофея, готов скорее умереть, чем жить вот так. И ему больно. Он страдает!

Кому она это рассказывает? Убийце. Но он же и второй отец того, кого она называет Немо. Агата не могла сдерживаться. Несправедливо.

— Увы, я знаю это. Я видел.

— Видели? Вы были в моём доме?

— Ещё как. Я тоже хотел убедиться, что он выживет в таком состоянии. Эта боль, скорее всего, останется с ним навсегда. Тому, для кого я его воскресил, представьте себе, тоже было больно. Но, как нам обоим казалось, это был единственный выход.

Герман отшатнулся от Агаты, чувствуя, что организм Дениса скоро отторгнет его.

— Больше я ничего не скажу.

— Как так? Кто, кто был ваш сообщник? Для кого вы воскресили Тимофея?

— Я не могу сказать. Ещё рано.

— Тогда кто настоящая душа?! Как её зовут?

— Ещё рано!.. Скорее. Поезжайте! — Герман затряс Агату за плечи, прежде чем сознание Дениса вытолкнуло его из разума.

Вернув контроль над телом, Денис упал на колени, а Герман выпрыгнул в окно, рассеявшись в сером небе.

— Чёрт, — протянул Денис, в том же положении схватившись за голову, — я думал, он убьёт меня.

Агата присела перед ним на корточки, не решаясь заговорить.

— Денис… Мне кажется, это его способ попросить у тебя прощения.

— Чего?.. За что ещё?

— За то, что не доверял тебе.

Она протянула ему блокнот с запиской Германа, от содержания которой у телепата поднялись брови.

«Мой адрес: (указана улица в Старой Деревне). Рецепт в секретере. Снимите руническое заклятие и проверьте рецепт на ней.

Закончите моё дело».

Собравшись вместе после морга, они так и поехали неразлучной пятёркой по назначенному адресу. В атмосфере витало едкое напряжение, какого не было вчера, когда они ехали на место убийства Германа.

По пути Даниил успел рассказать, как искал призрачных свидетелей. Он нашёл двоих. Старые души, не пожелавшие расстаться с миром живых. Они тоже видели черноволосого паренька, навещавшего Германа, и по их свидетельству он оказался полутенью.

Как от полутени от него исходили особая энергетика и особый свет, видимый лишь медиумам. Призрачный ореол, свет от живого мертвеца. По желанию полутени умеют прятать этот свет и от призраков, из-за чего они, а также неумелые медиумы могут принять их за живых. Обычные призраки не умеют его скрывать. Когда же этот свет виден, он привлекает внимание всех в округе. Если у простых фантомов по обыкновению исходил белый свет, иногда с голубизной, то у полутеней он ярко-голубой или индиговый, распространяющий вокруг себя нескончаемые мелкие искры душевной энергии.

Существуют и другие призраки — так называемые «тающие». Названий этому явлению много, но суть одна. Это души, пережившие слишком много посмертных потрясений, чтобы сломаться под грузом памяти и истратить до последней капли энергию жизни, сохраняющуюся в них и после смерти. Души, которые по личным обстоятельствам не ушли с земли. Души, превратившиеся в безвольных существ, следуемых животными инстинктами. Или действующие по указкам попавшегося на пути мерзавца. Они могли бродить меж мирами веками, вплоть до конца времён, если бы их не находили медиумы и маги, которые по велению долга освобождали их от завладевшей их разумами тьмы.

К сожалению для Тины, честный Даниил рассказал о нападении «таящей души» и в особенности о том, как неожиданным образом выручила их она.

— Так твой маятник не побрякушка? — сказал Денис, выруливая на очередную улицу. — Я как догадывался. Это же мощный защитный амулет! Он защищает тебя от любого проникновения в твоё тело. Даже я не могу достучаться до тебя из-за него! — он показал пример на своей голове. — Ты не могла не знать об этом.

— Я знала, — подтвердила Тина после паузы, сохраняя невозмутимость.

— Дорогуша, — завёлся он, — ты не ведьма. И не экстрасенс. Твои игры с потусторонним когда-то доведут тебя до гроба. Смотри — у меня как таковой нет семьи, у Агаты тоже нет семьи, не считая Даниила, у Немо теперь тоже нет семьи, ибо тоже заигрывался, готов поспорить. Подумай о тех, кто с тобой рядом. Они могут погибнуть по твоей вине, как по вине Германа погибли Тимофей и Ирма.

Успокоившись, он спокойно добавил:

— Серьёзно, поразмышляй об этом. Ради наших парней, если уж ты так защищала их.

«Жребий уж брошен. Назад дороги нет», — подумала Тина. К её счастью, Денис этого не услышал.

Они приехали предельно быстро и так же быстро нашли вход. Поднявшись на нужный этаж, отряд экстрасенсов принялся искать нужную дверь.

— Как мы войдём? — спросил Даниил. — Взламывать будем?

— Зачем это оно? Мы с бабушкой Агафьей нашли ключи среди его личных вещей. Так что откроем!

— Денис, хватит меня так называть, — надулась Агата.

— Ладно, всё, довольно, давайте откроем уже, мне не терпится, — вставил Немо.

— А ты оживился, — похвалила она. — Так держать.

Ключ достиг упора. Денис навалился на дверь всем весом.

Перед гостями открылась просторная двухкомнатная квартира, которая дышала чистотой и порядком. Интерьер, оформленный в холодном минимализме, с пустыми стенами и отсутствием мелочей вызывал противоречивые ассоциации, словно это чьё-то временное прибежище.

Пройдя дальше, пятеро переступили порог главной комнаты, обставленной шкафами с книгами и склянками, сильно разнясь с общим настроением квартиры. Секретер, заваленный листами бумаги, грязным пятном выделялся среди чистого до стерильности помещения. Кроме того, посреди комнаты виднелось подозрительно пустое место, слишком большое, чтобы его не занимали подо что-нибудь.

— Ты видишь руны? — спросила Агата, когда Денис вновь надел спирит-очки.

— Вижу. И их тут… дохренища.

Иного слова он не сумел подобрать. Стены, пол, мебель, всё исписано Воздушными Рунами, да в таком количестве, что воздух горел синевой от их энергетики. Наибольшее количество рун скопилось по центру комнаты, складываясь в мерцающий параллелепипед. Магия, застывшая здесь, была настолько мощной, что даже Агата смогла увидеть контуры написанных символов.

— Боже, — сглотнула она. — Неужели здесь...

— Сейчас проверим, — Денис принялся рисовать в воздухе точно такие же руны, но в разном порядке. Он обошёл невидимый объект, наложив с каждого боку по антизаклятию. Словно ластиком его рука стирала следы магии. Сокрытый объект проявлялся при каждом взмахе.

— Нашёл! — между тем закричал Даниил, разбиравший беспорядок на секретере. — Вот он, рецепт!

Агата промолчала. Её внимание было приковано к большому столу с наброшенным на него покрывалом, под которым различались очертания человеческого тела.

— А ну-ка, подойдите все сюда, — сказал Денис, готовясь обнажить секрет Германа.

Четыре головы склонились над столом в трепетном ожидании. Денис стянул край покрывало с мёртвого лица. Молодая женщина, прямые пепельно-русые волосы, скрывающие под собой грудь, серая как у вампира кожа, утончённые черты. Однако выглядела она так, будто умерла она всего лишь вчера.

Её когда-то звали Ирмой. И она, бесспорно, была убита — в груди ближе к сердцу рдела рана, отнявшая у неё жизнь. Или же освободившая её от жизни.

— О, Господи, — прошептал Немо.

— Ты знал её, — догадался Даниил.

— Я знал… Что же я такое...

Сознание окутал мрак, и Немо закатил глаза.

— Немо! — девушки подхватили его и осторожно положили на пол.

— Да что на сей раз? — Даниил спешно закинул покрывало на лицо Ирмы.

Немо тяжело дышал. Его веки судорожно дёргались. Тина легонько хлопала по его щеке, пока Агата проводила в его виски целительную дозу своей энергии. Но Немо не приходил в себя.

— Денис, ты видишь, о чём он думает? — Агата спросила изменившимся тоном.

— Есть-курить, — бормотал тот, разглядывая видения сквозь белый шум. — Всё рваное, непонятное. Ничего не понимаю.

— Ладно, оставь! Немо? Немо, ты слышишь меня?

Он заметался в бреду, ворочаясь по полу с бока на бок, и что-то неистово повторял шёпотом, настолько неразличимо, что даже Агата и Тина, склонившись к его губам, не могли расслышать его.

«Мне очень жаль...»

Сияние лезвия ножа. Брызги крови. Кричащий в ужасе Герман. Рукоять, торчащая из сердца.

«Мне очень жаль...»

Мозг отказывался принимать видения за правду, но душа знала, что скрывать от самого себя секреты прошлого уже нет смысла.

«Мне очень жаль… что я убил тебя».