Глава 1. Начало игры. Ход первый

Начало лета выдалось особенно тёплым — Чен не помнил такого последние лет десять. Конечно, погода подчинялась строгому контролю, но они по возможности старались не слишком явно идти ей наперекор — особенно когда этого легко избежать. А обычным хозяйственным планам первого летнего знака, Трона, немножко лишнего тепла не повредит.

Маленькая гостиничка на отшибе от основного тракта, почти у самой границы с диким Кумбрейном, была не лучшим выбором: он предпочёл бы место людное и шумное, где парочку незнакомых вэй никто в толпе не заметит. Но где бы он отыскал такое заведение вдали от крупных городов? И в конце концов, они здесь пробудут недолго. А догадки местных сплетников, к счастью, не имеют свойства проникать в Поле.

Почему он делает это, Чен затруднился бы объяснить. Несколько бессонных ночей раздумий, твёрдая уверенность, что ответить на тайный вызов Рэлиса — совершить большую, непоправимую ошибку… и вот он ответил — и ждёт здесь встречи.

Вынырнув пораньше и в таре от назначенного места, чтобы оставить себе хоть видимость манёвра. Но он прекрасно понимал: если это ловушка, столь жалкой уловкой охотника не обманешь. Тот, кто счёл нужным расставить ловушку на Чена Тариса, должен знать точно, какова подлинная сила его жертвы. Включая и силу ума. На слабых и глупцов охотиться нет смысла — их просто устраняешь. Сбрасываешь камешки с доски, как случайную помеху.

Он поступил бы именно так.

Чен устроился у окна, выходящего на знаменитую Кумбрейнскую степь, и неторопливо покручивал в пальцах стакан красного эля. И на кисловатый терпкий напиток, и на неуютный вид — море рыжеватой травы по плечо взрослому человеку, застывшее в горячем безветрии и едва не звенящее в мареве золотистой жары, — других претендентов не нашлось. Под потолком иногда раздавалось тоненькое жужжание мошки и тотчас стихало, когда насекомое вновь погружалось в ленивый летний полусон. Хозяин, казалось, тоже поддался неощутимому влиянию дикой земли и разморённо дремал за стойкой — да почему бы и нет, вечер ещё не наступил и не привёл в трактир завсегдатаев из ближайшей деревни, стремящихся к заслуженной кружечке ледяного пива, сидра, а то и стопке ариты. Ещё полчасика хозяину позволительно и подремать. Одинокого путника с его элем развлекать беседой не обязательно: кто хочет бесед, не забирается в угол от стойки подальше и не таращится битый час на дикую степь, в которой глядеть-то не на что: трава, да небо без единого облачка, да пара солнц, огненно-оранжевое и скромный малиновый шарик, еле-еле ползущие к горизонту…

Сухим, с оттенком неситовой горечи, травяным ароматом пропитано было тут всё: и стены, и мебель, и сам воздух; он вплетался в запах эля и лениво поворачивающихся на вертеле сосисок (того же рыжеватого оттенка, что дорожная пыль и метёлочки луговых трав); даже едва курящаяся трубка на стойке пахла не сладкой смесью листов сении и вир, а всё той же пылью, тяжёлой жарой, полынью и мятой, вездесущим колючим вейником, горькой сухостью степи. И хотя дело было из тех, что напрочь лишают душевного покоя, не оставляя желания потратить часок-другой на наслаждение красотой природы, — тем более, если особой красотой та не отличается, — но Чен и впрямь наслаждался. Вопреки острому чувству опасности и убегающего времени… а быть может, именно поэтому. Дикая степь манила его всегда, казалась загадочной и странной — и страшной зачастую, и неизменно прекрасной. Здесь, как нигде, он ощущал себя свободным… даже после своего странного избрания Лучом и памятного Совета, даже теперь. Всепоглощающий запах и вкус пыльных трав словно пронизывал его — и в Сумраке, и в Мерцании, скрывая от всех.

Но спрятать его Кумбрейн мог не только в воображении; поэтому Чен и назначил встречу именно здесь. Вне областей попечения магистров, с одной лишь внешней защитой, без чарных слоёв, позволяющих нырки и передачу изображения и звука, — а главное, почти без возможности отследить мелодии смельчаков, рискнувших зайти в дикое Поле. Почти… да, это оставалось проблемой. Как показывал опыт, найти след в дикой степи было нелегко, но возможно. А что сумел Чен, вполне сумеет и кто-то другой… более сильный, но со сходным даром ловить тонкие гармоники и полутона. Кто-то, способный даже спеть чужим голосом…

Хозяин, видно, учуял скорое нашествие требовательных вечерних гостей (или запах подгорающих сосисок) и окончательно проснулся: от души затянулся трубкой и деловито зазвенел стаканами. Чен сделал солидный глоток эля: путник в здешних краях летом и так-то явление редкое, а уж тот, кто не рвётся промыть горло от всепроникающей пыли, вдвойне подозрителен. Хотя эль был и вправду хорош: в меру выдержанный, но слабый, такой не рассеет внимания, когда оно необходимо. А вот создать видимость, что от жары и напитка гость пригрелся и почти готов задремать, — точно не повредит.

Только того, с кем назначена встреча, эта игра не обманет. Не говоря о тех, кто может явиться без приглашения.

Трактир понемногу заполнялся: сперва объявилась парочка пожилых завсегдатаев, привычно занявших любимые места, откуда было видно и дверь, и весь зал, чтобы не пропустить ничего, годного для сплетен; затем начали подходить жители окрестных деревень — самые нелюдимые или повздорившие с соседями, а потому предпочитающие сторониться заведений поближе к дому и поуютнее. Мужчина в пропылённом до меловой серости плаще вяло буркнул хозяину что-то насчёт холодного пива, без интереса оглядел зал и устроился в самом прохладном и тёмном углу, используя второй стул в качестве подставки для ног, без стеснения задранных на сиденье. Хозяин насупился, но ничего не сказал: из-под распахнувшегося плаща блеснула рукоять кинжала. Путник раздражёнными рывками стирал с лица пыль (точнее, размазывал мятым платком, тоже чистотой не блистающим) и выглядел не тем, кому безопасно делать замечания.

Чен зевнул, залпом прикончил остаток эля, встал и огляделся — с видом человека, которому решительно нечем заняться, и он едва удерживается, чтобы не взвыть от скуки. И неторопливо двинулся к незнакомцу.

Повинуясь слабому жесту, приблизился трактирщик, тоже без особой торопливости: от торчавшего тут уже битый час с одним жалким стаканом мальчишки он особой прибыли не ждал. Да и чего мальчишке от нового гостя понадобилось — тот явно не в настроении и вряд ли жаждет чьего-то назойливого общества…

— Кувшин ледяного сардиса, лучшего, — бросил мальчишка высокомерно — типичный балованный сынок богатого папаши. А здесь, видать, застрял как раз по папашиному поручению. И в голову не берёт, что его прекрасная компания не всякому по вкусу. Авось добрые боги помогут обойтись без потасовки…

— Долгим ли был путь, добрый сьер?

Путник ещё раз безнадёжно прошёлся платком по лицу и взъерошил волосы. Выглядел он не старше Чена. Синие глаза ярко блеснули:

— Достаточно. Но смотря как считать. На вдох нырка не хватит.

— Нырки обманчивы и опасны у диких земель, вэй’Рэлис.

Незнакомец усмехнулся краем губ. Поднял, салютуя, кружку и одним длинным глотком осушил до дна.

— Вэй’Ченселин. Да сияет…

— Нет, — мягко прервал Чен. — Что за церемонии между братьями по магистру. В первую встречу ты звал меня по имени.

— Тогда тебе было десять. Впрочем, «привет, Рэл, я о тебе многое знаю» было из уст малыша-новичка ещё более неуместно.

Хозяин (по имени Тайро, судя по громогласным приветствиям), лучась любопытством, прошествовал к ним с кувшином, но налетев на два прохладных взгляда, быстренько убрался. И со всей очевидностью потерял к собеседникам интерес, следуя негласной заповеди любого умного трактирщика: в чужие дела лучше не лезть, не то останешься без клиентов.

— Сейчас я о тебе знаю меньше, чем, возможно, ты обо мне. Но это разговор Детей Боли, а не званий.

— Разговор не прояснит сути. Ты хочешь туда отправиться?

Чен невозмутимо отпил лазурной жидкости из запотевшего стакана.

— Я тоже рад тебя видеть, Рэл.

В мелодии второго мелькнула тень смеха. Искреннего или нет, было неясно. Чего ещё ждать от стража.

— Обследовать место ты не собирался. Тогда зачем позвал сюда?

— Очевидно, потому, что позвать тебя в моё Поле было бы подозрительно — учитывая, кто ты и кто я.

— Я не о том.

— А зачем выдавать опасный секрет и соглашаться на встречу с тем, кто уже совершил предательство?

Рэлис налил себе сардиса, придирчиво оценил напиток на просвет и коснулся губ краем стакана.

— Как верно подмечено, ты знаешь обо мне мало.

— Вряд ли Лучу стоит опасаться ловушек.

— Даже если их расставляет страж?

— Бывший.

Его собеседник спрятал в стакане усмешку. Глаза его смотрели пристально и цепко, откровенно изучая.

— Луч не слышал поговорки, что бывших стражей не бывает?

— Ты верхом? — осведомился Чен небрежно, словно предыдущего диалога вовсе не было.

— Само собой. Пешком от моего Тана я шёл бы неделю — не лучший способ ускользнуть, не привлекая внимания.

— Прогуляемся в степи, — это был не вопрос, а утверждение. По столу зазвенели монеты — больше, чем стоила выпивка, даже если бы они прикончили ещё пару кувшинов. Подскочившему хозяину Чен бросил:

— Придержите стол, вернёмся к ужину, — и понятливый Тайро закивал с куда более тёплыми мыслями о гостях, чем до того. Два ужина и отдых для коней — это уже дело, это вам не эль, особенно коли у клиента кошелёк не из тощих, и денег тот не считает. Хотя какой бедолага-всадник станет зажиматься сейчас-то, летом у дикой земли, трясина её затяни, тут уж всё отдашь за холодный напиток, ледяной овощной суп да славный душ, а то и несколько, пока-то смоешь вездесущую степную пыль с липким конским потом…

Хотя Кумбрейнскую степь сложно было назвать удачным местом для прогулок, но иные бесстрашные (или безголовые, по мнению живущих поблизости крестьян) смельчаки сюда забредали: в основном учёные и вэй за причудливыми травами, которые преспокойно росли под палящим жаром двух солнц, не пропущенным сквозь спасительный погодный слой Поля, да к тому же вымахивали хорошо не в рост человека. Учёным в диких землях было раздолье: по мнению некоторых, тут по-иному шло даже время, не говоря о странно ведущих себя постулатах химии, физики и биологии. Кое-кто годами упоённо носился с идеей, что Поле приносит тефрианцам, кроме пользы, ещё и не столь явный, но серьёзный вред; однако доказать это пока никому не удалось.

Вэй поискам истины не мешали. Просили только не таскать в дикие земли детей, и вообще времени проводить там поменьше, помня о солнечной лихорадке, которая, в отличие от смутных теорий из смеси генетики и философии, была угрозой вполне настоящей.

Но если учесть, что возле диких земель люди часто жили вполне приятные, получше иных обитателей городов и селений в глубине краёв, думал Чен, то в теориях что-то было. Хотя тонкими дикими поясами обведены и Тени, а тамошний народ милым и приветливым не назовёшь. С другой стороны, жители Теней чтут заповеди, что откровенно плохому человеку, мягко говоря, нелегко. А силой в Тенях никого не держат: не хочешь следовать заповедям, дело твоё, Тефриан большой, а в выборе жилья каждый свободен. Кроме вэй… но это уже совсем иная история.

Монотонное несмолкаемое гудение насекомых заполнило, казалось, даже мысли, настроив их на одну протяжную высокую ноту: то ли оклик издалека, то ли запоздалое прощание.

Аналогия Чену не понравилась. С такими идеями серьёзное дело лучше не начинать. Впрочем, он уже влип по уши.

— Так почему я? — спросил он, задумчиво поглядывая на Рэлиса: невозмутимое лицо, наглухо закрытое маской спокойствия, сквозь которую без специальных уловок вэй не прорваться.

— Ты Луч, а значит, можешь сделать хоть что-то. И лишь с тобой у меня есть канал связи Детей Боли.

— Ещё есть Дэлиен Анрис, и он, кстати, тоже страж.

— Очень смешно, — хмыкнул Рэл.

Чен усмехнулся:

— Он не так плох.

— Не так, как спящие, да. Ты застал его обучение?

— Немного, — протянул Чен. Воспоминания не очень радовали, но он подозревал, что Дэну они нравятся ещё меньше.

— У него нет воображения. А это значит, что я не смогу его убедить, или он наделает глупостей.

— Например, обратится к командору стражи? Ты считаешь, твой заместитель не предел мечтаний?

Рэл чуть заметно поморщился.

— Я был командором недолго. Тео в порядке, он умный мужик. Кстати, тобою весьма впечатлён. Видел твою работу после истории с Открытым.

Теперь нахмурился уже Чен — не скрываясь.

— Один из тех двоих, что застали меня над трупом? Нэрнен?

— Лейт.

— Он хорош, — вопросительно бросил Чен, вспоминая мастерски исполненное смущение Тео Лейта, «не узнавшего» в нём Луча.

— Да, — согласился Рэлис. — Но я ушёл. А он — остался.

Некоторое время они шли молча, едва не соприкасаясь плечами на узкой тропе, чуть заметной в траве.

— Ходили слухи, ты ушёл в обычное странствие. Устал от столицы и сомнительной кухни Стражной обители.

— Слухи ходят вечно, — неопределённо хмыкнул Рэл, ловко выдернул, не сломав, стебелёк молочника и с явным удовольствием надкусил. — Вкуснятина. С детства люблю. Попробуешь?

— Он же горький, как поцелуй той, что предпочла другого

— Было с чем сравнить?

Они обменялись ироничными усмешками.

— Прелесть и ложь поэзии.

— Говорят, в этом ты разбираешься. Сколько у тебя сейчас менестрелей?

— Четверо.

— Многовато, — заметил Рэл. — Каэрин едва справлялся. Да в итоге и выставил троих. Кстати насчёт Дэна.

— Насколько я знаю, этих троих он доучил.

— Насколько знаю я, результат далёк от идеала. Дэн неплох, но без блеска и фейерверков. Как и два других.

— Фейерверки к месту не всегда, — пробормотал Чен. И хотя пикировку в таком духе мог бы продолжать хоть до заката, и даже получать от неё удовольствие, резко повторил: — Почему я, Рэл? Есть Каэрин.

Ему ответил острый, как свежезаточенный нож, взгляд отнюдь не ушедшего на покой стражника.

— Он говорил, в кружевах ты лучший. Судя по восторженному рассказу Тео, это правда.

— Судя по тому, что ты поведал мне о стёртой из Поля мелодии, — именно лучший совершил это.

— Или тот, кто всё же отыскал след. Поскольку знал, где искать.

— Да, или ты.

Двое мужчин неторопливо продолжали прогулку, явно не беспокоясь о мелочах вроде палящего солнца и колючих усиков степных трав, вполне способных проткнуть одежду насквозь и поранить или обжечь — местные растения производили едва ли не все известные в Тефриане виды природных ядов.

— Если это сделал ты сам или знаешь, кто сделал, — мягко промолвил Чен, — нет ни малейшего смысла вовлекать меня. Нет выгоды. Если я честен, придётся убить и меня, а это рискованно, я ведь мог кого-то и предупредить. Если я нечестен, ты не можешь доверять мне — в этом суть нечестности, не так ли?

— Но вдруг я предполагаю, что ты тоже знаешь ответ?

— Тогда нет гарантии, что твой труп не останется здесь, среди дикой степи Кумбрейна.

— Или не мой.

Чен улыбнулся. Его глаза были по-зимнему холодны.

— Тупик, Рэл. Тот, кто способен на подобное, крайне опасен. Ни один страж не станет встречаться с таким человеком в одиночку. Если это не ты — и у тебя есть сведения, что я сильнее, чем считается, — ты рискуешь смертельно, и без пользы: в степи мы двое, другим укрыться негде. А если это ты, живым я тебе не нужен. Но зачем звать? Я не свидетель, которому надо заткнуть рот.

— Возможно, свидетель, — уронил Рэл заинтересованным тоном игрока в шэн, разбирающего за кружкой пива тонкости знаменитых партий. — Всё зависит от времени. И диапазона слуха.

— О да, — с лёгкостью, присущей болтовне, что ведётся лишь от скуки, отозвался Ченселин. — И от полезных знакомств. Среди стражей наверняка говорится многое — например, если расследуется внезапный пик активности Камня, а в то время с ним работал некий Луч, о чём сам сообщил стражам. Любопытный поворот. Особенно если именно тогда странным образом пропал старый вейлин… а Луч известен умением уходить в тонкие гармоники Поля… и кое-что расследовал тоже, обнаружив, что Камень был активирован именно в тех местах, где и пропал старик. В чаще Лойренского леса в Джалайне.

— Воистину интересное совпадение, — медленно произнёс Рэлис, глядя на спутника очень внимательно.

Казалось, затихло всё, кроме шелеста трав под их неторопливыми шагами. Даже нехитрая песня мошек, и та прекратилась. Степь замерла, облитая жаром и обильно припорошённая пылью; сияние большего из солнц подёрнулось облачной дымкой, в это время года почти невозможной без вэйского вмешательства — а его здесь, в дикой земле, быть никак не могло.

Как, впрочем, и того, о чём они столь уклончиво, недомолвками и намёками, пытались поговорить.

— Вэй’Ченселин, вам не кажется, что с учётом вашего расследования… о котором, предположим, я не знал, но мог знать прекрасно… вы совершили самоубийство, придя сюда?

— Рэл, дорогой, не надо церемоний. Ты или готов убить меня через миг, или веришь мне поистине безгранично, помня дивную поправку о вызовах. В обоих случаях формальности уже лишние.

Рэлис Аррентайн, бывший командор стражи и первый из Детей Боли Каэрина, звонко расхохотался.

Невдалеке трава отозвалась всплеском шороха: брызнуло в стороны семейство мриков. Любое живое существо, сунувшееся в степь, мрики рассматривали как законную добычу: если не сейчас, так в скором будущем, когда жажда и жар сделают глупцов достаточно слабыми, чтобы ими поживиться.

— Кто знает о твоих изысканиях?

— Ты. Я не стремился оповестить каждого вэй Тефриана.

— Но кто-то может знать.

Чен кивнул.

— Идя сюда, ты допускал, что я об этом осведомлён?

— Предполагал. Дэнни Анрис приходил с вопросами. В истории с Камнем он винит меня, конечно.

— Дэн старателен, но язык за зубами держать не умеет. О его подозрениях знает вся стража.

— О, я ничего не стремился скрывать. Какой смысл? Такие вещи проверяются за минуту.

— Но не итоги частного расследования Луча.

Рэл вздохнул, не сводя с Чена пристального взгляда:

— Ты связал всё воедино, так? Всплеск Камня — затем Дэн, а следом и я, узнаём, что ты работал тогда с Камнем в башне, — затем я тайно зову тебя и проявляю внезапное доверие, рассказывая о странном убийстве.

Его спутник спокойно слушал, не выказывая ни удивления, ни желания возразить.

— И ты решился прийти сюда? К убийце? Не оставляющему следов?

— Мы завершили круг, Рэл. Я начал с того же вопроса.

— Ты осознавал, что идёшь в ловушку?

— Вообще-то, — с любезной улыбкой уточнил Чен, — это я пригласил тебя.

— Позвал на встречу того, кто готовит тебе ловушку, — согласился Рэлис. — Чтобы облегчить ему труд.

— Или поймать его самого.

— Но скорее — бесследно пропасть где-то возле степи Кумбрейна.

— Ты меня недооцениваешь, — промурлыкал Ченселин, продолжая ласково улыбаться.

Рэлис глубоко вздохнул.

— Рьен прав, ты сумасшедший. Он говорил это, когда тебя понесло на испытания Луча. А я-то не верил.

Улыбка не пропала, но из-под неё режущей сталью блеснул взгляд:

— В лицо тоже зовёшь Каэрина детским прозвищем?

— Да, он разговаривал со мной о тебе, и не раз — усмехнулся Рэл. — Прямо ты не спрашиваешь никогда? Узнаю старую добрую школу Рьена. Кстати, это ответ и на первый вопрос. Талантливый, умеющий видеть суть и достаточно сумасшедший, чтобы идти против ветра. Или прийти в ловушку в одиночестве.

— Или просчитать ходы того, кто играет напротив. И в какие ямки тот начнёт кидать камни.

— Если я убийца, ты не можешь переиграть меня

— Но ты не убийца, Рэл. Я слушал тебя. Ты нашёл то, что тебя напугало; ты не сумел скрыть страх. Но не за себя. Ты всё это время не боишься за себя. Я всё-таки Луч, — у Чена вырвался короткий смешок, — пусть сумасшедший. Нет, я знал, что ты не опасен. Но это не исключало возможности, что опасен тот, кто тобой руководит.

Рэл хищно сузил глаза, как бир, готовый к прыжку.

— Кто?

— Не знаю. И пришёл, чтобы узнать.

— Такого человека нет.

— Я уже понял.

— Давно?

— Минут десять назад. Когда никто не попытался убить меня.

— Почему там? — с интересом уточнил бывший страж.

— Очень удобное место. Рядом гнездо мриков — от тела через полчаса мало что останется.

— И чьё же было бы тело?

Чен поднял брови и выразительно шевельнул плечом:

— Возможно, два, хотя маловероятно. Я наготове. А ты в этом случае играл бы со мной вместе.

— Отчего же?

— Оттого, что я знаю кое-что о Рэлисе Аррентайне и могу предположить, почему он больше не командор стражи, а вейлин в мелком сейре. Знаю, какой человек позвал меня через связь Детей Боли.

— Если бы убийцей был я, — с оттенком печали промолвил Рэл, — ты не понял бы.

— Но я понял бы, что меня пытаются убить, а тогда бы ты попытался. Я ведь долго выжидал.

— Сумасшедший Лучик Рьена.

Рэлис оглянулся, тщетно выискивая среди травяных зарослей местечко поуютнее, не нашёл и попросту уселся там же, где стоял, посреди неширокой тропы. Сняв с пояса флягу, плеснул чем-то тёмным на ладонь и смочил лицо — вовсе не столь запылённое, как давеча в трактире, хотя казалось бы, после пары часов в степи должно быть наоборот. Чен последовал его примеру и элегантно опустился на тропу рядом, глядя на фляжку с нескрываемым интересом:

— Припас для умывания, или это и пьют тоже?

— Холодный шин с миалой. — Рэл передал ему флягу: — Вкус забавный, но после жуткого эля в трактире тебе понравится.

Спустя пару минут магистр вернул фляжку и по-мальчишески слизнул капли с губ.

— Вкусно. Поделишься рецептом?

— Ты уверен, что я не знаю яда, который ты не мог распознать?

Чен засмеялся — весело и заразительно, и сейчас смех открыто плескался в шоколадных глазах:

— Пошли на третий круг? Мы оба живы, это о чём-то говорит. Но ты слышал обо мне немало, чтобы заподозрить: твоим таинственным злодеем вполне могу быть я. Как ты решился позвать меня?

Рэлис прилёг на спину, закинув скрещенные руки за голову и жмурясь в предвечернее небо.

— Рьен всегда был о тебе высокого мнения. Считал тебя прирождённым стражем.

— Весь Тефриан знает, что я его предал.

— Весь Тефриан знает кучу всяческой ерунды вроде пыльных кобылиц Заклинателя Полей, отравляющих колодцы чертей Болотника и песен Ивовой Девы, насылающих вечный сон. Но Рьену-то лучше знать. Он бы сказал мне.

— То есть? — Чен приподнялся на локте, вглядываясь в бесстрастное лицо старшего вэй — с виду достаточно юное, чтобы считать их ровесниками.

— Он слишком дорожит своей честью, чтобы впустить в Звезду предателя. Он меня предупредил бы.

Луч молчал, глядя вдаль. Рэлис прикрыл веки и казалось, задремал.

— Что-то происходит в его краях. Прямо у него под носом. Я не верю, но… Почему ты сказал не ему?

— Мне нужна беспристрастность, Чен. Я не верю тоже. Он не злодей. И всё же замешан. Ты — нет.

— Многие решили бы, что именно я — да. Наша с ним ссора — отличный повод мстить.

— Вряд ли ты стал бы проделывать это на глазах ученика. Зачем нужен лишний свидетель?

— После того, как ты позвал меня, я провёл его по шестой ступени.

Рэлис, не поднимая ресниц, присвистнул.

— Ты же понимал, как будет выглядеть, если он не переживёт?

— Да. Но выбора не было.

— Была хоть одна возможность загнать себя в капкан, которую ты упустил?

Чен фыркнул:

— Посмотри-ка на себя. Что бы ты ни нашёл, но тот, кто прятал, вряд ли рад твоему интересу.

— Я нашёл немного. И то, полагаю, благодаря тебе, если Дэн прав и Камешек тряхнул вправду ты.

— Нет, — с сожалением заверил Чен. — Лучше бы я. Подозреваю, тогда сейчас я знал бы ответ.

— Тогда с большой вероятностью ты до сего дня не дожил бы.

— Или наш незнакомец.

— Он и впрямь меня пугает. — Рэл сел и обнял руками колени. — Ты прав: он может знать обо мне. Ты-то, допускаю, в своих поисках не наследил, но я сперва был не очень осторожен. С какой стати? Я искал не убийцу… во всяком случае, не такого.

— Я не чувствую слежки.

— Сканируешь давно?

— С самого начала.

— Когда пришёл в трактир? — уточнил Рэл.

— Когда ты впервые со мной связался. Начинать сегодня было поздновато. Кого-то я действительно заметил — когда вёл Джаэлла по ступени. Но он касался тихо, очень неглубоко. Словно недобрый взгляд.

— Трясины Тьмы!

— Не факт, что это взаимосвязано.

— Сразу после того, как я позвал тебя? Ты шутишь?

— Совпадения случаются.

— Трясины, — сквозь зубы повторил Рэл. — Если я привлёк его внимание, а потом втянул тебя…

— То он бы уже прикончил нас по очереди, — бодро перебил Чен. — Сам подумай, зачем ему дожидаться, пока мы встретимся?

— Утешительно, — согласился Рэлис. — Но допустим, он хочет послушать, что мы с тобой знаем.

— Я и сам не откажусь послушать, что мы знаем. — Чен сделал пальцами лёгкое движение, будто завивая воздух в прядь, и брызнул себе в лицо добытой россыпью крохотных капель. — Хватит прелюдий, Рэл. Подслушивать в дикой земле невозможно. Я проверял. Следить за двоими сразу — тоже задачка непростая.

— Нереальная. Но мы должны исходить из предположения, что ему-то сил хватит.

— Допустим. Однако он не убил тебя до нашей встречи, а это проще, чем убивать двоих — бывшего стража и Луча. Луч — фигура значительная. А вся Звезда знает, что я и сам умею убивать.

— И что за тобою стоит Верховный, — пробормотал Рэл и потянулся за фляжкой.

Чен поймал его взгляд. Двое Детей Боли помолчали, пристально глядя друг на друга, затем Рэл откинул колпачок, от души глотнул и протянул почти опустевший сосуд собеседнику.

— Спасибо. — Чен покрутил флягу, взбалтывая остатки напитка. — У его сил есть предел. Ты почуял неладное в деле Алфарина, известил меня. Я бы на месте всесильного убийцы давно тебя прикончил.

— Может, он передумал, поймав отголосок нашей беседы.

— Глупо. Мы не друзья. Я тогда не сказал, что верю тебе. Он не знал, пожелаю ли я встречи.

— У преступников странно работают мозги, — хмыкнул Рэл. — Собственно, даже не доверяй я суждению Рьена, я бы сейчас исключил тебя: ты рассуждаешь не как виновный. Они мыслят иначе.

— Ну, представить-то я могу. Убедиться, что тайна не пошла дальше, и уж тогда уничтожить?

— Примерно так.

— Но ты ничего толком не рассказал мне. Нет, Рэл. Если бы он слушал, выбил бы тебя с доски сразу.

— Вообще да, — признал бывший страж. — Ты хочешь лезть в это с головой? Ещё можно отойти.

Ченселин коротко рассмеялся.

— Сын Боли нашёл след убийства в краю Каэрина, и совершено оно во время моей работы с Камнем и в присутствии моего ученика — и я могу отойти? Чудесное чувство юмора, эджейан.

Вэй’Рэлис ответил суховатым смешком.

— У меня нет доказательств, что это произошло в то самое время. Лишь версия, не более.

— Установим.

Его собеседник оживился:

— Как?

— Легко. Ты ведёшь меня на место, где завершился след, а пока мы добираемся, закрывшись тенями до полного Сумрака, — объясняешь всё, что передаётся словами.

— Сейчас?

— А лучше подождать, пока он прогуляется туда и приберёт?

— Не приберёт, — Рэл вздохнул. — Там и так прибрано, лучше некуда. Дети какие-то рядом шляются. Да и взрослых хватает. Лойрен, сам понимаешь. Лесные мелодии манят и не-вэй, а ещё замок вплотную.

— Лойрен, — мечтательно отозвался Чен. — Да, там было весело.

— Жутковато, скорей.

— Потому и весело.

— А уж когда тебя ловил Каэрин, веселью не было предела.

Молодой Луч блеснул глазами:

— О да. Там… была такая особенная тишина. Оглушительная и полная странных красок… я весь в ней укрывался. Тогда и выучился затеняться. Тени теней, тени древесных легенд, тени времени…

— Рьен тебя отпускал? Одного?

— А что, водить за ручку? Кого-то страшней его я едва ли мог встретить. Ему нравилось, что я учусь защищаться на свой лад. А лес сам сплетал вокруг меня щит за щитом. Главное, в нём не раствориться.

— Он учил тебя иначе, — задумчиво сказал Рэлис. — Не как Дэна и остальных.

— А тебя?

— Меня…

Вейлин забрал назад опустевшую флягу, со щелчком закрыл, аккуратно приладил к поясу.

— Он тебе рассказывал о своём учителе?

— Кое-что.

Чен Тарис невольно бросил взгляд на давно изменённое до неузнаваемости кольцо на пальце левой руки.

— Вэй’Рэннон Нейвилен. Я был его последним учеником.

— Каэрин говорил, последним был он.

— Формально.

Рэл встал и неторопливо пошёл по дороге, которой они явились сюда; его спутник следовал за ним, неслышимый и тихий, и впрямь полностью окутавшийся в тень.

— Мне было шесть или семь. Маловато для вэй. Какая-то история со ссорой в клане торговцев; я смутно помню фургон и стук колёс… Вэй’Рэннон звал меня подкидышем и смеялся. Он казался очень старым и очень добрым, всегда улыбался и хвалил, и я его обожал. А Рьена я видел изредка и опасался — как и всех, кроме учителя. Полагаю, это объясняет нежелание искать родных. Учитель уже начал отрабатывать со мной погружение в первый слой, когда случилось… что-то.

Он искоса глянул в сторону, где — по ощущению более плотного воздуха и едва заметному шевелению трав — двигался Ченселин. Рэл не слышал его дыхания — и всё же уловил, как на миг оно замерло.

Этого следовало ожидать. Рассказы вэй редко задевали лишь сумрачные чувства; даже не желая того, они выходили в те грани реальности, где правили не слова, а оттенки мелодий… а ими было сложно солгать. А ему сейчас — впервые — лгать не хотелось. Даже молчанием.

— Он вместе со мной нырнул куда-то, и не раз. Было очень больно. Я совершенно этого не умел — а ему, как я понимаю теперь, едва хватало сил на подобное, и уберечь меня от боли не получилось. Если бы я не считал его сильнее и храбрее всех в мире, то назвал бы это бегством. Но тогда я не понимал. Всё шло так быстро… я запомнил лицо Рьена — протестующее, яростное… Позже он пустил меня в свою память, и я убедился, что он лишь хотел удержать учителя от опасной, почти самоубийственной серии нырков. Но в тот миг я счёл опасным именно его. Врагом. Вероятно, я его ненавидел… Учитель перенёс нас в место, совсем не похожее на его большой уютный дом, где у меня имелась собственная спальня, и мне там разрешалось запираться. А тут была пара комнаток и много страха. Вероятно, моего, — Рэл издал тихий смешок. — Учителю было не до меня. В семь лет это обидно. Я слонялся вокруг и хотел домой. А дальше кто-то появился. Не знаю, кто. Я был слишком маленький, чтобы заметить узор. И учитель меня сразу оттуда выкинул. Сказал: найди Каэрина, он тебя выучит. И дальше — снова боль, каша из красок и звуков — и лес. Он бросил меня в чащу Лойрена. Может, промазал в спешке, а может, понимал, что едва пробуждённого малыша сложно там отследить.

— Кидать едва пробуждённого малыша через Поле — фокус рискованный, — вздохнул призрачный голос.

— Он был воистину великий мастер. Но в последние доли секунды я ощутил чью-то враждебность, желание убить. И уход… далеко. От меня, и того сгустка злобы, и от Сумрака. Учитель не сражался, он ушёл. За пределы Поля, вглубь Мерцания. Я его больше никогда не слышал.

— Как смело, — ответил неслышный вздох.

— Да. И как подло: навязать бой столь старому человеку. Кто — а главное, зачем? Рьен говорил, он жил уединённо и ни с кем не ссорился. И что за доблесть в такой победе? И в любом бое до смерти…

— Дикость, — казалось, невидимые губы Чена скривились от отвращения. — Иногда я искренне рад поправке о вызовах.

— Иногда?

Рэл поднял бровь, но не стал уточнять суть оговорки, которая в устах признанного друга и сподвижника Брэйвина звучала весьма неоднозначно. И всё же страж в нём не удержался:

— А ты сам?

— На совете? Да. Но это было не моё решение. Повторять я не собираюсь.

— Если бы ещё так думали те, кому далеко до статуса Луча. И кто желает сие расстояние сократить.

— Считаешь, то был обычный претендент на звание магистра?

— Конечно, нет. Тогда учитель не стал бы спасаться бегством. Будучи бывшим Лучом, он имел полное право ничей вызов не принимать. И стремление спрятать ученика никак с вызовом не вяжется.

Он не видел кивка Чена, но в согласии не сомневался: ученики были вне любых ссор, были ценностью, их в сложные разборки магистров не втягивали никогда. Даже если учитель и впрямь нажил смертельного врага, полного ненависти, — тот и не помыслил бы о том, чтобы обидеть учеников. Особенно детей.

— Там ощущалась вражда. Я ведь не случайно пошёл в стражу. Но расследование зашло в тупик: у меня попросту не было данных, ни единой опорной точки. Рьен знал больше, но и он не сумел помочь.

«Или не захотел».

Не сказанные слова почти прозвенели в воздухе. И Рэлис не знал, кому из двоих они принадлежат.

— А тогда я оказался в лесу, одуревший от страха и боли, уверенный, что учитель ушёл навсегда. А идти к Каэрину, которого не любил, и если не винил в нападении, из-за последних слов учителя — то и простить не мог… я ужасно его боялся. И всех вообще. Затаился в лесу и решил жить там. Одному было не страшно. По-моему, о зверях я забыл. И о том, что лето не вечно. Понятия не имею, как я уцелел. Рьен искал меня до конца осени. И почти потерял надежду найти. Я ухитрился забиться в самый глухой клочок дикого пояса вокруг Тени Эврил, и как меня там не съели тигры и биры — загадка.

— Ты всё же был вэй.

— Нет. Уже не был. Моё кружево молчало. С первой минуты в лесу. Я знал, кружева рвутся иногда, и думал, это произошло. Ещё и поэтому не хотел к Рьену: зачем ему не-вэй?

Силуэт Чена летящим наброском выступил из теней.

— Разорванное кружево можно восстановить?! Кто сделал это? И как?

— Оно не было разорвано. Рьен считает, оно застыло от броска сквозь Поле или от страха. Но когда он нашёл меня, я не был похож на вэй, да и на человека не очень. Дикая зверюшка. Я едва мог говорить. Хотя помнил имена: своё и учителя. Я всё время их повторял… а вот его имя забыл. Но не лицо. Не страх. Потом я несколько раз пытался от него убежать, вернуться в лес и там спрятаться. Ему со мной досталось.

— А что с твоим кружевом?

— Ничего. Пять лет я просто жил у него, прибирался, помогал по хозяйству. Когда появились первые двое учеников, им в голову не приходило, что я был вэй когда-то. Да и я сам почти позабыл. Ты о них знаешь?

Облик Ченселина размывался в вечерней дымке заката, таял, сливался с шелестом трав.

— Я знаю, что на самом деле произошло.

Рэл невольно выдохнул с облегчением. Этот разговор вымотал его больше, чем он предполагал, — и он не собирался быть таким откровенным. А этот странный уклончивый мальчик — этот Луч с его мягкостью и остротой льда… был всё ещё непонятен. Рэл отвык не понимать. Как и столь явно ощущать опасность.

— Они задевали тебя? Нелегко быть неслышащим возле двух деток вэй.

— Я умел за себя постоять. Терять-то было нечего. Зато тогда я начал замечать тишину — особую тишину кружев, шёпот, засады и тайное зло… я видел это, как цвета. Рьену не говорил. Не думал, что мой дар возвращается. Для мальчишек я был просто скучным родичем Рьена, а ему хватало с ними хлопот и без меня. Ну а потом — случилось то, что случилось. То, что знает весь Тефриан… как и о твоём предательстве.

В улыбке Чена Тариса льдинки смешались с бархатом, а потом всё смыл лёгкий прохладный смех.

— Я и вправду ушёл от него, Рэл.

— А он вправду убил их. И всё же это далеко не вся правда. И совсем не она. Но после этого я начал с ним говорить. Об учителе и всём, что я смутно помнил, и что было в лесу… и как я вижу цвета мелодий. Я хотел лишь ему помочь. Не оставлять одного в молчании. Он-то спас меня. И заботился всерьёз.

— Меня он спас тоже. Принёс едва живым из деревни. У него уже жили трое других, и когда они пугали меня сплетнями о двух погибших учениках, я попросту дрался. Не мог им позволить про него врать.

Рэлису показалось, что только теперь он слышит Чена — настоящего. И усмешку со сталью, но без лжи. И впервые за последние дни подумал, что пожалуй, в выборе доверенного лица всё же не промахнулся.

— Дэнни рассказывал. Бедняжкам и так-то было втроём тесновато, и тут учитель приволок детёныша бира, клубок ярости с клыками и когтями. Знай они мою историю — решили бы, что в лесу нашли и тебя.

— Они не знали?

— Никто не знал. Рьен, а теперь ты. Мы не видели смысла рассказывать, что свидетель последних дней и секунд вэй'Рэннона уцелел и стал стражем. Сперва это казалось опасным. Затем я опасался спугнуть уже его.

— Но ты не нашёл. И причины не знаешь.

— Да.

— Но теперь что-то изменилось, — спокойно промолвил Ченселин. — Ты ближе к разгадке, чем был. Узнал его?

Рэл Аррентайн, шедший на волос впереди, сделал крохотный шаг, покидая дикую степь и возвращаясь в Поле Джалайна. Его спутник остановился ровнёхонько у незримой черты и прямо смотрел ему в глаза.

— Нет. Но нечто неуловимое напомнило мне тот миг. Я не знаю, что это. Я был слишком мал и боялся. Быть может, это всего лишь запахи и мелодии леса.

— Но не зовёшь Каэрина, — голос Чена был тише, чем тронувший лицо Рэла слабый порыв ветерка.

— Я не верю, что он замешан. Не верил никогда. Он любил учителя. И тот послал меня именно к нему, уходя. И он мог не спасать меня, попросту не таскаться полгода по лесу. Но я помню, как его лицо пугало меня. И не хочу проверять в одиночку. Но если всё же… я пойду к нему сам. И не пущу чужих. Хотя бы это я ему должен.

— Понимаю.

Они глядели друг на друга, разделённые чертой, за которой слова ещё могли оказаться несказанными, лишёнными веса и смысла. Затем Чен с неуловимой иронией повёл плечом и пересёк её.

— Это не он. Но если нас сейчас слышат, мы оказали ему не лучшую из услуг.

— Нас ждёт путь в Лойрен, а сперва ужин. И если нас слышат сейчас — полагаю, последний.

— Тогда к нему стоит поспешить, — хмыкнул Чен и размашистым шагом устремился к дверям трактира.