Рецензия Мааэринна

Ох, как много сказать-то хочется! Суметь бы…

С романом Мелоди… вернее нет, не именно с этим романом, а с циклом, миром, этими персонажами, я познакомился тоже задолго до появления Мастерской. И в свете всех последних дискуссий о критике хочу рассказать одну историю, как раз о знакомстве.

Отрывок из цикла «Хроник Кассии-Ларии-Виссавии» как-то появился в дуэли критиков, и, прочитав его там, я совершенно запутался в логике происходящего: все описанное казалось мне чудовищно надуманным, поверхностным и нереальным. Конечно, я ведь опирался на совсем небольшой объем информации от автора, а остальные выводы делал на основании своих знаний и опыта. В тот раз Мелоди начала объяснять свою позицию и правила созданного ей мира, а я — отстаивать свою, мы очень здорово и интересно поговорили. Не знаю, как она, а я запомнил, и потом уже ждал роман, чтобы все-таки окончательно убедиться, кто же из нас был прав. Потом появились «Лоза Шерена» и «Власть безумия», я прочитал, и — черт возьми! — увидел, насколько интересно, глубоко и логично продуман мир! Да, местами он классически-фэнтезийный, но есть в нем и оригинальные, лично-авторские черты и находки. Происходящие там события, персонажей, их характеры и поступки далеко не всегда можно судить, руководствуясь только нашим опытом и нашими реалиями. Например, Кассия, Лария и Виссавия — три страны с совершенно разными принципами жизни даже на уровне физиологии, следовательно там складываются совершенно разные культуры, и вот от соприкосновения этих культур, от наложения и зачастую неверного понимания рождаются те самые странности, порой доходящие до абсурда.

А разве в нашей жизни не так? Мы тоже часто в корне неверно оцениваем людей и даже целые народы, приписывая им какую-то небывалую злобность или, напротив, благородство, боимся, ненавидим, возвеличиваем, только потому что плохо их знаем и еще хуже понимаем. Все же мир романа Мелоди, несмотря на его странность, это и наш мир тоже. Наш с вами реальный мир, поданный через сложную и очень красивую гиперболизированную метафору.

Попытаюсь рассказать, что в этом иносказании разглядел я.

Во-первых, это такой очень интересный этико-эстетический микс католицизма с японской масс-культурой. Сейчас попробую объяснить.

Одна из основных проблем, которая с разных сторон рассматривается на протяжении всего цикла — это служение: служение искреннее, беззаветное, самоотреченное, что называется, от богов. В мире романа у каждого архана (представителя знати) есть свой хариб — друг, слуга, доверенное лицо, «подарок богов» — простолюдин, призванный служить своему господину вечно. Хариб знает о своем господине все, он всегда рядом, всегда готов служить в любом качестве, и знает, что нужно господину, зачастую лучше его самого. Хариб живет и умирает вместе с господином: умереть раньше не может без разрешения, физически не способен, а жить после не хочет сам. И это именно призвание: харибом не может стать кто-то по желанию или выбору архана, его приводят боги, он как-бы изначально создан и рожден именно для этой своей миссии. Но и на господина такие узы накладывают немалый груз: нужно быть уж совсем отмороженным, чтобы не оценить столь глубокую привязанность и столь бескорыстную преданность. Господин отвечает за своего хариба, любит его и, как правило, искренне не мыслит свою жизнь без его верности. Кроме того, если архан небрежен в отношении своего хариба, то и само общество осудит его как недостойного. Такие же прочные узы связывают и царственных особ с телохранителями, с той лишь разницей, что телохранителей у государя несколько, и все они помимо собственной мощной магии усилены еще и вечными душами детей Радона, верховного бога Кассии, которые тоже призваны и обречены служить.

Какой культурный подтекст я в этом вижу? Во-первых, глубоко христианский принцип обретения истинной свободы в служении (кому-то или чему-то). То есть, если ты в рабстве против воли, и не можешь вырваться, потому что слаб, если вынужден служить за кусок хлеба и ночлег… да даже путь за икру, шампанское и виллу у моря, то ты будешь мечтать о личной свободе, в глубине души ненавидя хозяина и завидуя ему. Но если ты служишь по собственной воле, по глубинной жажде души — то ты будешь необходим хозяину и господину, и тем глубоко счастлив. Это порождает сильные чувства и глубокую взаимозависимость. «Лучше быть нужным, чем свободным» или «Свобода — в служении». Это по-христиански, но это еще и очень так по-японски со всей их самурайской честью, глубиной вертикальных связей и корпоративной преданностью. Я не претендую на то, чтобы на профессиональном уровне говорить о японской культуре, но японцы очень много сделали и далеко продвинулись в популяризации своих ценностей, так что все мы теперь о них что-то да знаем.

Сегодня, когда большинство по-настоящему страдает от одиночества в толпе, когда почти каждый нуждается в человеческой близости, так нуждается, что отгораживается целыми системами барьеров и защитных механизмов, чтобы не показать своей нужды и слабости, мир романа Мелоди выглядит одновременно очень смелым, желанным и болезненым. Люди этого мира в своем желании близости гораздо более открыты: чувствительны, эмоциональны, раскрепощены в словах, жестах, прикосновениях, даже прямых действиях, как добрых, так и жестоких. Это может быть странным для нас, но в их системе ценностей — обыденно, иначе и быть не может. И если заглянуть себе в душу поглубже, то не окажется ли, что и нам с вами очень не хватает такой свободы и такого раскрепощения?

В обоих системах ценностей — восточной и западной — служение рассматривается в трех уровнях: служение личности, служение обществу и служение Богу (идее — для меня понятнее, но суть одна). У Мел в романах есть все три составляющие: первая — взаимоотношения хариба и господина, телохранителей и государя; вторая — социальная структура старший и его род, государь и народ государства (в Виссавии даже погода повторяет настроение вождя: случись тому выйти из себя — и ураган уничтожит его подданных, такова ответственность правителя); третья — Реми и его предназначение, которое выше Реми, выше его личных привязанностей и даже выше отдельно-государственных интересов. Но если вдруг кто-то испугался найти под обложкой очередную бла-бла-бла про пророчества и Избранного, спешу предупредить: не найдете. Об избранности вы узнаете очень постепенно, и только тогда, когда придет время действовать. И далеко не в этом романе.

С христианством понятно, но почему в идеологии мира мне видится именно католичество? А потому что протестантизм во всех его многочисленных проявлениях слишком прагматичен, а роман Мелоди — глубоко чувственное, эмоциональное и интуитивное произведение. Православие же более упирает на соборность, на общественное начало, тогда как тут мы видим бездны рефлексии, целые каньоны внутренних конфликтов и великие битвы с самим собой. Ну… это я так вижу.

И еще эстетика. Нельзя говорить о романе Мелоди и не говорить об эстетике. Что вот уж точно есть у этого автора, так это неповторимая атмосфера утонченной, хрупкой красоты, буйных чувств и сияющей магии. С одной стороны это напоминает тонкость и хрупкость готических соборов, взлетающих в небо вместе со звуками органа и ангельскими голосами певчих. Или изысканную, детально выписанную красоту персонажей с картин эпохи Возрождения.

А с другой стороны это похоже на восточные миниатюры, созданные кистью в три волоса, на японские пейзажи, замершие между рождением и умиранием, на любовь к экстатическому разглядыванию тонкостей и удивительных мелочей. Мир произведения очень красив, красив той самой щемящей прелестью, когда смотришь, и знаешь: все сильные слабы и все вечные смертны. И да, автору нравится этим любоваться. Если вам — нет, вам не сюда.

Так я вижу весь цикл историй о Кассии-Ларии-Виссавии, а конкретно роман «Его выбор» в большей степени посвящен взрослению двух мальчиков — единокровных братьев Армана и Реми. Эти ребята непростые и очень разные: один — иноземец в чужой стране, оборотень в обществе, где оборотней боятся и ненавидят; второй — высший маг и носитель души проклятого бога, вынужденный скрывать магию и прикидываться простолюдином, которым магами быть запрещено. Арман — глава многочисленного Северного рода. От его решений зависят судьбы людей, а от его мудрости — мир и покой в значительной части страны. Рэми сам по себе силен настолько, что может лишить целую страну мира и покоя. Сумеют ли взрослые сохранить этих детей? Сумеют ли дать им ту науку, которая позволит не сломаться, но понять свою важность и свою ответственность? Хватит ли душевных сил у самих мальчиков преодолеть отчуждение с миром, научиться понимать и принимать людей, научиться принимать себя и распоряжаться своими возможностями не во зло, но во благо? Вот такой проблематике посвящен роман «Его выбор». Самые мои темы, не удивительно, почему он мне интересен.

Со времени появления этой истории она переписывалась несколько раз, и, поскольку, я читал в процессе, эффекта новизны сейчас, конечно, не будет. Но одно могу сказать точно: с каждым разом история углубляется и расширяется, яснее прорисовываются судьбы главных героев, полноценнее и полнокровнее становятся образы героев второстепенных (Эдлай и Жерл в этом варианте прямо-таки раскрылись, раньше я думал, они проще, примитивнее). Проясняются некоторые туманные моменты. Как пример: образ Астрид был для меня загадкой, я не мог понять, любит ли она своих детей? И если да, то почему такой странною любовью? Сейчас ее видно лучше и больше, ее поступки стали понятнее, мотивация четче. Вождь Элизар раскрылся по-новому, и хоть он все еще изрядная загадка, но уже виден трагизм этого персонажа. В общем, история разрастается и расцветает, и, конечно, это на пользу во всем, кроме одного: окончание откладывается. А хочется же узнать, что там дальше, дальше…

Опять же, часто встречается мнение: нежизненно писать про магов, оборотней, принцев и рыцарей, про взросление всяческих странных детей в том числе. В реальности их нет, а значит, нет и проблемы. Но в реальности есть гениальные дети, которые больше видят, лучше слышат, тоньше чувствуют и быстрее ломаются. И то, что реальный гений в отличие от гения фэнтезийного, не может уничтожить целый город, не отменяет того, что такие дети отчуждены от общества, сложно и болезненно социализируются, часто не понимают своей отчужденности и ждут помощи взрослых. А могут ли взрослые им помочь?

А если вдруг не могут — то огромный потенциал талантливого ребенка зачастую гибнет. Или еще хуже — уходит во зло, в разрушение себя и общества.

И еще в реальности есть дети, на плечи которых возложен непосильный груз, просто так. В силу жизненных обстоятельств. А взрослые, вместо того, чтобы снять часть или хотя бы научить нести этот груз правильно, добавляют и добавляют, сами того не замечая.

И вот этим детям, как мне кажется, очень бы не вредно почитать роман «Его выбор», посмотреть, как решают свои проблемы герои, чем они руководствуются, какие принципы для себя принимают и вырабатывают. Родителям и воспитателям тоже было бы не лишне, если, конечно, они не считают зазорным для себя учиться чему-то у сказки.

А у сказки учиться нужно, особенно у такой глубокой и многогранной, хоть и приправленной изрядным количеством красотищи для нежных душ. Впрочем, лично я карасотищу недостатком не считаю, напротив, считаю изюмом и авторским лицом.

Спасибо, Мелоди. И дописывай второй роман скорее — почитаем.

оригинал тут