Глава 6. Весёлый денёк

Захар понял, что отмазываться бесполезно, лучше узнать, что хотят родители, и объяснил, мол, да, координатор штаба попросил его подержать принтер у себя дома, на случай внезапной облавы на штаб, чтобы дорогостоящая техника не была «экспроприирована» эшниками. Но ни о каком официальном или подпольном «штабе», конечно, речи не идёт, просто там печатаются листовки на принтере, и иногда собираются волонтёры, чтобы обсудить дальнейшие планы или просто провести время.

Эшник сказал отцу, что так как квартира записана на маму, а она занимает серьёзную должность и у неё «неприкосновенность», они не могут просто так туда ворваться с обыском. Но если такая ситуация и дальше продолжится, они будут вынуждены запустить процедуру получения ордера и, соответственно, снятия неприкосновенного статуса, что чревато серьёзными проблемами для маминой карьеры, как минимум. В итоге папа с эшником сошлись на том, что он, Марк Анатольевич, лично проследит, чтобы все листовки и аппаратура из квартиры были вывезены, а в обмен на это эшники не станут запрашивать ордер.

— Сынок, ты нас пойми правильно, — сказал отец. — Мы не хотим ссориться или терять с тобой духовную связь. Но у мамы могут быть проблемы по работе. Она честно делает своё дело на своём месте, много лет стремилась к той должности, которую сейчас занимает. Если бы мама сама решила всем пожертвовать и пойти на баррикады, тогда другое дело, но она пока к этому не готова. Так что ты должен уважать и её интересы, раз живёшь в квартире, которая оформлена на неё.

— Я всё понял, — капитулировал Захар. — Каков дальнейший план действий?

— Также эшник сказал, что у тебя сегодня должен оставаться ночевать какой-то парень, сотрудник штаба, — продолжил отец, — это правда?

— Ну да, Макс Панфилов, — Захар шумно выдохнул.

С Максом они договорились, что он переночует у Захара, потому что тот выступал формальным организатором митинга, и от его имени подавалась заявка в администрацию. Юрия Тучина, выступавшего организатором в прошлые разы, вынудили уволиться, Жора с Алисой тоже больше не работали в штабе. Оставались только Зубров и Панфилов, но так как Дима трусил, ответственность взял на себя Макс. Митинг будет несогласованным, и поэтому крайним, зачинщиком назначат Макса, так как именно его данные были в заявлении на проведение мероприятия в том же месте в то же время. А учитывая стандартную практику правоохранителей, когда организаторов задерживали ещё до начала мероприятия (как было с Юрием Тучиным двадцать шестого марта), существовала вероятность, что Макс вообще до митинга не дойдёт. В последние дни за ним и Димой Зубровым установили почти непрерывную слежку. У Зуброва под окнами всё время дежурила одна и та же машина. А в выходной Максима, когда он гулял со своей девушкой Дашей, за ними весь день катался подозрительный джип — видимо, отследили местоположение «объекта» по сим-карте. Недавно эшники также приходили к Максу домой и запугивали его мать тем, что на сына будет заведено уголовное дело. Если он не отменит акцию 28-го. Мать Макса была впечатлительной и боязливой.

И это несмотря на то, что совесть у организаторов предельно чиста — они приложили все усилия к тому, чтобы митинг был «согласованный». Заявку на проведение мероприятия на центральной площади подали ЗА МЕСЯЦ. Администрация отказала, не предложив альтернативного места (под предлогом, что свободных нет), что являлось грубым нарушением закона. Отказ был на основании, что якобы в этот день будет осуществляться демонтаж новогодней ёлки, стоящей посреди площади. Штаб, конечно, стал оспаривать отказ в суде. Суд оставил решение в силе, однако к дате апелляции, совсем незадолго до 28-го, ёлка была уже полностью разобрана, и на площади даже следа от неё не осталось. Ребята — Алиса, Ярик, Макс, Зубров, Полина — пришедшие на суд, ткнули судью носом в снимки с веб-камеры, установленной над площадью. Судья, пряча глаза, сказала, что снимки нечёткие и на них толком ничего не разобрать. Тут представитель администрации, прямо во время заседания, назвал другую причину, почему мероприятие 28-го на площади проводиться не может, мол, там запланирована уборка снега. Судья, ухватившись за это, сразу оставила решение первой инстанции о том, чтобы отказ признать действительным, в силе. Только вот незадача — снега за весь январь не выпало ни грамма. Тот, что выпал на новый год, давно растаял. (Да, бывали в местном климатическом поясе такие аномалии — то сыплет снег в ноябре и в апреле, а то за весь декабрь и январь не упадёт ни снежинки.) И до сегодняшнего дня ситуация с погодой не изменилась.

— Вот так значит, — покачал головой Марк Анатольевич, когда Захар ему всё это рассказал. — Захар, ну, ночёвку Макса придётся отменить. Раз эшники всё равно знают, то в плане конспирации это ничего не даст. Значит, они наблюдают за квартирой, и возможно, даже внутри вас слушают и смотрят… — А вот тут Захар не на шутку напрягся. — Не исключено, что кто-то из ребят пронёс жучок или вовсе камеру. У эшников же везде свои агенты.

— Хорошо, что вы сейчас предлагаете? — спросил Захар.

— Сейчас мы все вместе, с тобой и с мамой, поедем на квартиру, и сами лично убедимся, чтобы там никаких листовок не осталось, — сказал отец. — Ребята, если хотят, пусть и дальше приходят к тебе в гости, но только попроси их, чтобы никакую агитку на нашей квартире не оставляли.

Делать нечего. Захар вместе с родителями, на маминой машине поехал на квартиру. «Хорошо, что тогда всё-таки перевезли принтер из штаба, — подумал он. — Так его сейчас можно отвезти к кому-то из ребят и дальше использовать, а иначе бы его вместе с другой аппаратурой изъяли эшники». Когда Захар открыл дверь, их встретили Аня и Вова, которые оставались у него ночевать. Вова, технарь, был другом Ани, учившимся вместе с ней в ДВФУ, Аня привела его в штаб. Ребята немало удивились, встретив Захара при таком солидном «конвое». Они планировали остаться у него и на следующую ночь (вместе с Максом), так как существовало серьёзное подозрение, что 28-го мост, ведущий с острова, на котором располагался университет, на большую землю, закроют, чтобы лишить студентов возможности участвовать в акции. Захар был вынужден их огорчить, что ночёвка отменяется.

Сам он вышел из квартиры в подъезд и сначала позвонил Максу, сказав, что ночёвка отменяется, а потом, по закрытому каналу через «Телеграмм» — Георгию. Выходить на площадку потребовалось на случай, если в квартире действительно стоят прослушивающие устройства, чтобы эшники не знали, к кому повезут принтер. Жора, к счастью, взял трубку, Захар в двух словах объяснил ситуацию и сказал, что нужно срочно привезти к нему принтер и агитку (остававшиеся на квартире листовки и ДМП). Жора дал свой адрес на Луговой и сказал, что будет ждать.

Аня и Вова, делать нечего, поехали обратно на остров, в университет. Вызвали такси, Захар проводил их до машины, помогая ребятам нести сумку с плакатами и прочей атрибутикой для завтрашнего мероприятия (которую им было доверено охранять). Захар сказал, что извиняется и объяснит всё позже (в квартире он ничего говорить не стал, предполагая, что там могут стоять жучки).

— Да не надо ничего объяснять, Захар, — холодно сказала Аня.

— Ань, ты чего? — Вова удивлённо вытаращился на девушку. — Не обращай на неё внимания, Захар, это она просто переволновалась. Мы непременно увидимся и поговорим.

Такси уехало, родители, убедившись, что принтера и ничего компрометирующего, связанного с Февральным, на квартире не осталось, и попросив Захара быть аккуратней, если тот всё же решится выйти завтра на митинг, тоже отправились по своим делам, а Захар, на другом такси, поехал по адресу, который дал Жора. Квартира у Георгия оказалась довольно уютная, но только расположена чёрт знает где. Навстречу Захару, виляя хвостиком, выбежал умилительный пёсик. Захар бы никогда не подумал, что у такого брутального и сурового с виду Жоры такая миниатюрная и беззащитная собачка. Ему казалось, что такие личности инстинктивно тянутся к сильным породам. Как, например, кавказская овчарка — когда Захар жил с родителями в загородном доме и был ещё маленьким, у них во дворе обитала сторожевая собака Чара, принадлежащая к этой породе...

Вручив Георгию принтер и пакеты с агиткой, Захар прошёл на пару минут в гостиную и объяснил ему ситуацию как есть, по существу. Практически дословно повторив то, что сказали родители, в том числе про жучки. Захар надеялся, что Жоре можно доверять, и что у него в квартире никакой прослушки не стоит. Жора высказал предположение, что их чаты в «Телеграмме» каким-то образом читаются (или кто-то сливает инфу). Потом они с Захаром попрощались до завтра, и Гордеев побрёл на автобус, добираться обратно на свою городскую квартиру.

Минут сорок спустя, не успел он зайти и раздеться, как ему в «Телеграмме» позвонил Вова, и сказал, что нужно увидеться. Они договорились встретиться возле фуникулёра. Захар срочно выдвинулся туда.

Вова рассказал, что они приехали с Аней на остров, но до общежития не дошли. На входе их ждал наряд полиции. Накануне Забастовки у полицейских и эшников пошла тенденция ходить по университетам и проводить «профилактическую работу» с преподавателями и наиболее «неблагонадёжными» студентами. Учителя принуждали всех учеников под роспись (!) обещать, что те не будут принимать участия в грядущих протестах. Бюджетникам, не работавшим двадцать восьмого, ставили сверхурочные. Власть осознала, к каким последствиям могут привести митинги, и всерьёз старалась их предотвратить.

Увидев полицейских, Аня и Вова развернулись и пошли обратно, типа, вообще не туда направлялись. Полицейские пошли за ними. Аня, так как быстро бегать не умела, отдала Вове весь инвентарь для завтрашнего митинга, который у неё был, и сказала спасать его. Вова побежал так быстро, как мог, Аня осталась на острове, а он успел заскочить в автобус. И вот теперь приехал сюда, и не знает, что делать дальше. Вова тоже был приезжим, и город не очень хорошо знал. Проблема в том, что у него в руках сумка с распечатанными плакатами (которые они с Аней забирали из типографии) и прочей атрибутикой для Забастовки, и если Вову задержат и всё это заберут, завтрашний митинг может сорваться.

— Главное — постоянно перемещаться, тогда им будет труднее нас схватить, — сказал Захар. — Сейчас садимся и едем на Столетье. Так ты не знаешь, что с Аней?

В маршрутке Захар и Вова вытащили симки из своих телефонов, чтобы их не могли запеленговать. С айфоном Захара пришлось постараться, так как там требовался специальный «ключ», к счастью, у Вовы в рюкзаке нашлась скрепка, которую использовали как отмычку.

— В крайнем случае, если других вариантов совсем не будет, попробую как-то уговорить бабушку, чтобы она пустила вас переночевать, — сказал Захар. — Хотя она, конечно, будет не в восторге, мягко говоря.

Когда они вышли на Столетье, Захар взял у Вовы сумку с вещами, сказал ему ждать на остановке, а сам зашёл в супермаркет «Сотка». Положив сумку в ячейку, он походил для виду между стеллажами, взял бутылку минералки 0,5, и, насвистывая, вышел на улицу, унеся ключ от ячейки с собой в кармане. Охранники ничего не заподозрили.

— Плакаты в ячейке, — сказал Захар, отдавая ключ Вове. — Вопрос, как долго они там пролежат, пока их не обнаружат.

— Ерунда, они могут месяц лежать, никто и не заметит, — махнул рукой Вова. — Ты молодец, классно придумал. Ну, теперь хоть можно чуть-чуть расслабиться.

Захар объяснил, почему ему пришлось спешно выпроваживать Вову с Аней из своей квартиры, рассказал про звонок эшника папе и возможную прослушку. И рассказал, что именно из-за угрозы присутсвия жучков не стал в квартире ничего объяснять по делу.

— Ты всё правильно сделал, — сказал Вова. — А с Аней я потом поговорю, постараюсь её образумить. Она просто не поняла мотивов твоего поведения.

Они зашли к бабушке Захара, и там пили чай. Бабушка заметила лежащий на тумбочке ключ от ячейки, и спросила, что это, но Вова ловко наплёл ей про то, что ключ, мол, от комнаты его общежития. Потом он вставил симку обратно в свой телефон, позвонил Ане и спросил, где та. Выяснилось, что полицейские Аню всё-таки догнали, но так как у девушки в рюкзаке ничего не было (она всё отдала Вове), то сразу и отпустили. Аня свалила с острова в город. Вова сказал ей приезжать на Столетье, они договорились встретиться в торгцентре в одной остановке от бабушкиного дома.

Когда Захар с Вовой вышли из подъезда, чтобы идти до торгцентра, первым делом Вова отметил, что у бабушки Захара очень чисто. И сказал, что он никогда в жизни не был в месте, в котором было бы настолько чисто.

Просить бабулю приютить «партизан» на одну ночь не понадобилось — Захар написал в «Телеграмме» личное сообщение Герману, и тот согласился пустить двоих ребят переночевать у себя на съёмной квартире, где жил отдельно от родителей. Когда Захар с Вовой добрались до торгцентра, Вова поблагодарил Гордеева за помощь и сказал, что будет ждать Аню.

А Захар направился к бабушке, и остался у неё, потому что, во-первых, возвращаться в центр было поздно, уже начало смеркаться, во-вторых, тоже опасался, что завтра с утра его «примут» на выходе из подъезда, как одного из ключевых волонтёров и потенциально активных участников митинга… Вероятность того, что его будут караулить у бабушкиного дома, всё-таки была значительно меньше, хотя и не исключалась полностью.