Глава 1. Новая страница

Часть четвёртая. Рыцари Святого Куба

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. РЫЦАРИ СВЯТОГО КУБА

Что, если каждый кирпич вдруг решит:

«Если я выпаду — дом устоит»?

Каждый не скажет ни слова друг другу…

Груда камней разлетится по кругу.

Ольга Швец

Глава 1. Новая страница

…Приехав к бабушке, он сразу сел напротив неё и выложил всю правду насчёт того, что ездил в Украину. Бабушка поохала-поахала, узнав, что внук в одиночку неделю добирался на поезде от Майского до Москвы, а потом ехал на автобусе через границу до Киева, то есть, проехал, буквально, полсвета. Гордеев взял с неё обещание, что родителям не скажет. Бабушка уже проговорилась маме, что Захар оставил у неё вещи и предупредил, что некоторое время заглядывать в гости не будет, то есть, возможно, куда-то уезжает.

Но они решили, что он поехал волонтёром на ликвидацию лесных пожаров в Иркутскую область. О которых Захар ни сном ни духом не ведал. Бабушка волновалась, каждый день смотрела репортажи с «места событий» по новостям, надеясь, что где-нибудь на заднем плане может мелькнуть лицо внука. Правда же о том, что Захар ездил в Украину (страну фашистов) к знакомому писателю (бабушка за всю жизнь прочитала несколько десятков книг), который был «за бандеровцев» (!) оказалась для бабушки куда более потрясающей. Но она должна была её знать. Если кому-то из родственников Захар и мог поверить почти все свои личные секреты (кроме интимной жизни), то это была бабушка, потому что она никогда его не ругала и не осуждала.

Сначала Захар думал перекантоваться у бабушки несколько дней, а потом съехать, начать снимать квартиру, найти подработку и продолжить распространять доклады. Но, выложив в соцсетях свой «репортаж» о поездке в Украину (какое облегчение, что родители были «немодными» и в соцсетях не тусовались) и листая комментарии, Захар остановился на комменте Макса Панфилова из штаба (того паренька, с дредами), который написал: «Возвращайся скорее, одд без тебя стынет». «Что такое одд?» — написал в ответ Захар. «Одд — от двери к двери, — пояснил Макс. — Новая форма агитации, поквартирный обход. Берём пример со Штатов».

Захар крепко задумался. Был уже ноябрь — сегодня первое число. В конце декабря Февральный должен выдвинуться на выборы, подать документы на регистрацию в кандидаты. А зримых изменений в сфере гражданского самосознания в стране так и не видно. Если его не пустят — под надуманными основаниями, конечно — всколыхнёт ли это волну всеобщих протестов по всей стране, как и было задумано? Не факт. В таких условиях — разумнее ли тратить время на поиск работы, квартиры, и на малоэффективную возню с докладами, или лучше с максимальной самоотдачей влиться в агитацию?

Конечно, лучше совместить. Но даже если Захар будет одинаково хорошо успевать и то, и то (хотя до отъезда у него это не особо получалось, и он больше заморачивался как раз с докладами и бытовухой, чем с агитацией), всё равно время, потраченное на первое, можно было бы уделить штабу, и результат будет вдвое больше. А вдруг Захар и окажется тем самым мышом из сказки «Репка», который потянул за кошку, и его вклад в общее дело оказался решающим, хотя он был самым маленьким?

Но если он не будет дальше распространять доклады, то не достигнет даже минимально запланированного результата, несколько сотен. Из чего получается, что изначально вся эта акция и написание самого доклада было зря. Одна сотня — конечно же немало, но не стоило потраченного времени, денег и таких усилий. И если бы Захар потратил всю эту уйму энергии на штаб, то вышеупомянутые изменения в гражданском самосознании могли бы уже начаться. Дилемма. А если он дальше будет распространять доклады, то докажет самому себе, что «овчинка стоила выделки», но это может уже не иметь смысла, потому что ГЛОБАЛЬНЫЕ изменения в обществе так и не произойдут. И посоветоваться-то не с кем, потому что нет человека, с которым он может откровенно говорить на столь неоднозначную тему. Алиса всё равно не скажет ему чистую правду.

Что же делать? Эгоизм или коллективизм? Индивидуализм или коммуникабельность? Если Захар не будет до конца следовать собственным идеям и интересам, он станет обычным «рядовым» членом общества, обычной марионеткой. Но сама прекрасная Россия будущего, за которую они боролись, тяготела к западной либеральной модели, которая ставила отдельную Личность превыше общества. И сможет ли Захар построить её, а потом эффективно реализоваться в такой России, если сам по мышлению станет марионеткой? Если слишком много «идти на компромисс», то к моменту наступления светлого будущего всё, что он будет уметь, это маршировать строем и выполнять приказы, нет?

Захар сделал несколько глубоких вдохов. Он лежал на диване в бабушкиной квартире (сама бабушка спала в соседней комнате), за окном занимался рассвет. Ситуация действительно парадоксальная. И чтобы принять решение, нужно взглянуть на неё со стороны. Если бы Захар был не самим собой, а, скажем, кем-то другим, что бы он самому себе посоветовал? Очевидно, перестать потакать своей гордыне и начать полноценно взаимодействовать со штабом и другими волонтёрами.

Но тогда что делать с докладами? Ничего, он задумал эту акцию, он её выполнил. Сотня прозревших «счастливчиков» не так уж мало. Прибережённые для продолжения акции деньги можно потратить на обеспечение своего существования до конца кампании. Чтоб не тратить время на поиск квартиры, ведь именно сейчас каждый день важен как никогда, можно какое-то время перебиться у бабушки, а чтобы было по-честному, разделить с ней траты на еду пятьдесят на пятьдесят. О чём Захар не замедлил известить бабушку наутро, когда она проснулась (сам он в эту ночь так и не заснул).

Хотя мама недавно сказала Захару, что тот может жить на квартире в городе, сколько надо, и они с отцом не будут к нему неожиданно вторгаться и приезжать с проверками, когда его не будет дома, и не будут лезть в частную жизнь сына. Захар пожалел, что мама не сказала этого раньше, когда он ещё был с Алисой, потому что тогда они бы не поссорились из-за того, где жить, в гостинке или на квартире, и возможно, ещё оставались бы вместе. Ради Алисы Захар бы согласился пожить на жилплощади родителей. А ради себя нет. Поэтому либо снимать квартиру, либо пока жить у бабушки, независимо от родителей. Раз бабушка не выгоняет, значит, пока у неё.

«К чёрту всё! — подумал Захар. — Иду вместе с ребятами в одд! — Коммент Макса дал ему понять, что в штабе про него помнят и ждут, привёл в чувство и помог отбросить ненужную идею с докладами. — А может… Никаких может!»

Однако он был честен с собой и понимал, что пока не готов идти в одд. Имеющихся у него познаний в экономике и других вопросах недостаточно, чтобы вести содержательную дискуссию. А если ты приходишь домой к человеку, ты не просто рекомендуешь ему как-нибудь на досуге заглянуть на сайт Феврального, ты приходишь с целью убедить его отдать свой голос, а это не так-то просто, и нужно самому иметь достаточно сильную позицию. В нравственном плане позиция Захара была достаточно сильной. Он понимал, что отступать некуда, и что или на выборах победит оппозиционный кандидат, или вся страна погрузится во мрак ещё как минимум на шесть лет. У его приятеля Сергея из Николаева близкий друг Андрей погиб в войне с Россией. Если Клыков победит, Алиса скорее всего уедет в Германию, и страна лишится яркого светлого и неординарного человека. Так же, как она, многие уедут, а большая часть самых просвещённых и осознанных уже уехали и никогда не вернутся. Да даже та Капустина, в которую Захар был влюблён в конце школы, пускай она и «вне политики» и все её мысли не распространялись дальше темы маникюра. Захар не хотел, чтобы эта девушка, например, вышла замуж, а потом мужа избили менты и заставили подписать чистосердечное в преступлении, которого он не совершал, потому что им тупо надо выполнить месячную норму по раскрываемости. Не за такую страну сражался прадед Захара, мамин дедушка, ветеран Второй мировой войны. Гордеев не считал, что Капустина, какой бы дурой набитой та ни была, заслуживает подобной участи, и не хотел, чтобы она жила в такой стране. Поэтому надо бороться, бороться до победного, а если даже не победить, то хотя бы хорошенько напакостничать Клыкову, чтоб тому жизнь малиной не казалась.

Но как это объяснишь тем, кого «всё устраивает», и чья жизнь вращается по порочному кругу «работа — дом — телевизор — бухло»? Для этого нужно располагать достаточной фактологической базой, и Захар на несколько дней оторвался от внешнего мира, чтобы её найти и изучить.

В частности, он назубок выучил каждый пункт из краткой программы Алексея Феврального. Полная пока ещё не опубликована, но должна появиться вот-вот, из-за чего многие, с кем Захар общался на кубах, приводили против Феврального тот аргумент, что у него якобы нет программы. Хотя уже краткая «версия» давала вполне конкретное представление об основных направлениях его политики.

И по каждому пункту Захар стал готовить аргументы. Например, один из пунктов — построить нормальные дороги. Допустим, кто-то скажет, что в России и так всё в порядке с дорогами. Захар сможет ответить, что, например, в городе Рубцовске Алтайского края ребёнок сломал позвоночник из-за ямы на дороге. Как рассказала мать мальчика, маршрутку, в которой ехала семья, резко тряхнуло из-за выбоины в асфальте. В Омске за пять месяцев из-за плохих дорог погибли 26 человек, травмы различной степени получили 347 человек. При этом администрация Омска подала в суд на 26-летнюю жительницу Веронику Бобрусь, которая самостоятельно, с помощью цемента и щебня, заделывала ямы на дороге. Житель Ульяновска отпраздновал трёхлетний юбилей ямы возле дома. «Удивительно то, что выбоину регулярно ремонтируют, но асфальт укладывается фирменным способом — закапыванием в лужу, — сказал он. — Сначала меня всё это злило, потом я стал относиться к этому с иронией: раз яму нельзя убрать, значит надо её полюбить». В Ревде автомобилисты самоорганизовались и сами засыпали ямы на дорогах города из-за бездействия властей. В Барнауле уставшие от плохих дорог стоматологи засыпали ямы на дорогах слепками зубов. Пользователь «Вконтакте» из Рязани опубликовал серию снимков дороги в Спасском районе города, где поверх ям и выбоин нанесли разметку. Губернатор Рязанской области заявил, что кто-то специально подкупил дорожников, и попросил силовиков проверить жителя Рязани, разместившего провокационную информацию. В Уфе попытки найти автомобиль, который накануне буквально утонул в огромной луже, закончились безрезультатно. Провал в земле, в котором исчезла машина, просто засыпали песком. Новосибирцы с шарами и тортом поздравили с днём рождения яму на перекрёстке улицы Котовского и Геодезической. В Иркутской области «КамАЗ» приехал засыпать дорожную яму и провалился в неё. В Ижевске «КамАЗ» провалился в дорожную яму. Подъёмный кран приехал его спасать и тоже застрял в одной из ям. Губернатор Московской области Андрей Воробьёв насчитал 200 тыс. дорожных ям в Подмосковье. В Саратове ямы на дорогах заделали гипсовыми котиками. В Приморском районе Санкт-Петербурга чиновники «убрали» яму на дороге, засыпав щебень в лужу и примяв его лопатой, что зафиксировано на фотографиях, которые прислала администрация в ответ на жалобу о яме. В то же время, улица в центре японского города Фукуока, на которой образовалась гигантская воронка диаметром 30 метров и глубиной 15 метров, спустя всего неделю вновь открыта для проезда. Отверстие удалось заделать всего за пару дней, засыпав в него более шести тысяч кубометров песка и цемента. После этого рабочие заново положили асфальт, поставили светофоры и нарисовали разметку, муниципальное правительство заявило, что будет проверять дорогу на наличие трещин каждый день. В подтверждение всех вышеуказанных фактов Захар распечатал из интернета фотографии, которые потом возьмёт с собой в поквартирный обход.

Эти невероятные и даже абсурдные случаи были прямым следствием того разгильдяйства и чиновничьей безнаказанности, которая воцарилась за 17 лет монополии единой партии. Не факт, что при Февральном будет лучше, но оставлять всё как есть и даже не пытаться сменить власть — тоже не вариант. Уж лучше поменять хоть что-то, хоть на пару сантиметров наверх вырваться, чем продолжать погружаться в трясину.

Аналогичный материал Захар собрал по каждому из базовых тезисов программы Феврального. На это ушло около недели, в течение которой он практически не контактировал с внешним миром (только с бабушкой, у которой жил). В процессе Захар также убедился, что Февральный, в принципе, не предлагает ничего нового, все пункты его программы — это само собой разумеющиеся вещи, которые при нормальной власти давно бы осуществились. Но так как нормальной власти не было, кто-то должен привести их в исполнение. Например, тот же «windfall tax», налог для мультиолигархов, должен был компенсировать несправедливость приватизации девяностых. Но о его введении ещё в начале двухтысячных говорил другой оппозиционный политик, который тогда стоял на либеральной передовой, вроде Феврального сейчас.

Февральный предлагал развивать международные отношения с Европой. При этом ещё во время первого президентского срока Клыкова, тогдашний председатель правительства, по его словам, шёл в направлении безвизового режима, однако, когда такое соглашение было уже не за горами, Клыков в последний момент распустил действовавшее правительство и резко изменил курс внешней политики. Так же сам Клыков раньше неоднократно заявлял о планах перейти на профессиональную армию, на которой делал акцент Февральный. В итоге стало ясно, что все слова были пустым звоном, реформа армии провалилась из-за низких зарплат контрактников (за такие деньги никто по контракту воевать не пойдёт), а Клыков признал, что по причине недостатка средств переход на контрактную систему откладывается на неопределённый срок.

Или, например, Февральный обещал повысить зарплату сотрудникам низового звена правоохранительных органов, чтобы одолеть коррупцию. Может быть, это популизм, им и так хватает на проживание, а если повысить зарплаты, они всё равно продолжат воровать? Захар «пробил тему» — зарплата рядового следователя ФСБ 30 тысяч рублей. В таком случае неудивительно, почему сотрудники ФСБ крышуют наркоторговлю и занимаются рэкетом. 30 тысяч рублей — это смешные деньги, хватит только на еду, одежду (самую простую) и оплатить коммуналку. Человеку, который занимается напряжённой интеллектуальной работой, и каждым нервом должен на ней выкладываться?.. У судьи зарплата 150 тысяч рублей, у следователя ФСБ — 30 тысяч, хотя у него не менее напряжённая и ответственная, и даже более опасная работа. Как такое возможно в 2017-м году, почему до сих пор не подняли зарплаты?

Глухой ночью, закрыв дверь, Захар ходил по кухне с исписанной мелким почерком тетрадкой в руках и бубнил себе под нос: «устранить зависимость судей от президента», «преодолеть обвинительный уклон суда», «пересмотреть основания, по которым судья может быть лишён должности». Бабушка его даже не пыталась трогать в таком состоянии, потому что давно поняла, что они с Захаром существуют в разных плоскостях восприятия.

В краткой программе Феврального не излагались конкретные шаги в направлении судебной системы, но благо, на эту тему давным-давно написано достаточно рекомендаций (некоторые статьи в интернете датировались 2012 годом), и было бы только желание его претворить в жизнь. Так что если Захара спросят, как именно Февральный собирается реформировать судебную систему, тот ответит, что пока точно не знает планов Алексея на этот счёт, но возможно, будут предприняты следующие, давно напрашивавшиеся шаги…

1 ноября, когда Захар принял решение сосредоточиться на агитации в рамках штаба, была среда. Одну неделю заняло собрать информацию для одд, ещё пару дней, чтобы закрепить и упорядочить в голове найденный материал. Следующие дни, 11 и 12 ноября, в штабе ничего не планировалось, кроме разве что телемоста со штабом Феврального из Читы. Захар решил, что выходные — прекрасная возможность, чтобы выйти «в поле», например, в ДМП-рейд. ДМП расшифровывалось как «добрая машина пропаганды» и под рейдом подразумевалась расклейка объявлений. Как раздача листовок, только формат А4, и не вручать в руки, а клеить возле подъезда и на всяких видных местах. Захар написал Постернаку, но тот как обычно нашёл отговорку, и поэтому по всему выходило, что рейд предстоял одиночный. Накануне, в перерыве между подготовкой к одд, Захар сгонял в штаб и взял 300 объявлений, решив, что расклеит их все за выходные и переживая, не мало ли унёс. Но больше на первый раз не выдали, так что он решил, что если расклеит всё и у него останется время, то совесть будет спокойна.

Честно говоря, Захар очень стремался. Одно дело, чисто абстрактно представлять, как ты выходишь и пачками клеишь направо и налево объявления, тогда это кажется непыльной работёнкой. И совсем другое — в реале взять в руки скотч и ножницы, пойти на улицу и начать лепить на стену плакат в поддержку того, кого не слишком далёкая (а значит, более склонная к агрессии) часть населения считает предателем и агентом Госдепа. Бабушка, застав, как Захар обувается в прихожей, и отметив глазами лежащий на тумбочке набитый плакатами пакет, с лицом человека, примирившегося с неизбежным, спросила бесцветным голосом:

— Ну что, пойдёшь расклеивать?

— Да, — подтвердил Захар.

— Ты смотри, будь осторожней. Не ходи долго, — сказала она. И полушёпотом, без угрозы, а скорее с беспокойством в голосе, добавила: — Как бы тебе по шее не дали за этого Феврального…

Захар счёл, что лучше промолчать, и стал выходить. Ну, будь что будет. Умирать так умирать. Посадят на нож гопники или покалечат особо рьяные патриоты, которых иногда практически невозможно отличить друг от друга — сам виноват, надо было в детстве заниматься боевыми искусствами, а не только мозги качать, жаль, предки не внушили тогда, что в этой стране даже нравственный закон между людьми не имеет вес, а действует лишь один-единственный: Выживает Сильнейший. А сейчас уже поздно, боевые противопоказаны по зрению, слишком много читал книжки под одеялом с фонариком…

Захар вышел из подъезда, и в лицо ему хлестанул холоднющий ноябрьский ветер. Погода в ноябре практически не отличалась от зимней. Сбоку от двери висела панель для объявлений. Поверхность была потрескавшаяся, покрытая обрывками старых объявлений, и скотч к ней приставал плохо, но тем не менее, как-то держался. Ветер затруднял работу, пытался смять скотч, руки коченели от холода, стоило их вытащить из карманов секунд на двадцать. А будучи в перчатках, Захар бы не смог подковырнуть конец скотча с мотка. Тем не менее, первое объявление он худо-бедно присобачил.

Дальше дело, как ни странно, пошло легче. Не возле каждого подъезда были доски для объявлений (удивительно!), и кое-где приходилось лепить на голый кирпич. Спасало то, что возле таких дверей уже были остатки прежних объявлений (не связанных с политикой), которые предыдущие более матёрые расклейщики сажали на специальный клей. За эти бумажные клочки скотч цеплялся легче. Иногда Захару удавалось войти вслед за кем-то в подъезд, или попасть по привычной схеме с домофоном. Внутри тоже висела доска, обычно более презентабельного вида, чем снаружи, и так как на неё жильцы, по идее, чаще обращали внимание, Захар не жалел скотча и «лакировал» лист намертво, чтобы сложнее было отодрать. При этом из-за акустики в подъезде скотч отрывался с такими душераздирающими звуками, что Захар всерьёз опасался, что кто-нибудь выбежит из ближайшей квартиры и прогонит его.

Один-единственный раз, когда Захар подошёл к очередному подъезду, чтобы «украсить» очередную доску, двадцатую или тридцатую по счёту, какой-то мужик сзади окликнул его:

— Эй! Ты что делаешь?

— Хочу наклеить объявление, — сказал Захар, который только было примерился.

— Не надо это делать, послушай меня, — нервным голосом произнёс мужик. — Я тебя прошу, по-человечески, не надо.

— Ну ладно, — пожал плечами Гордеев и пошёл к следующему подъезду.

Окей. Не надо так не надо. В конце концов, жильцам решать, какую информацию они хотят видеть рядом со своим подъездом, а нарываться на конфликт Захар не будет. Лучше он пропустит один подъезд и обклеит ещё сотни других, чем ввяжется в драку и уже не приклеит ничего и никогда. Даже если есть минимальная вероятность такого исхода, лучше её избежать. Никаких хулиганов он так и не встретил, к счастью.

Пару-тройку раз объявления срывали почти сразу же, как только он отходил на пару шагов — из подъезда выходила какая-нибудь «бдительная» старушенция. Бывало, он из вредности ждал, пока она свернёт за угол, и клеил новое на то же самое место, а бывало, снисходительно махал рукой. Захар не шёл каким-то чётко намеченным маршрутом, он всё-таки ещё не был опытным расклейщиком. На все дома в районе у него всё равно не хватит ни объявлений, ни сил, так что сначала Гордеев просто обошёл большинство домов на той стороне улицы, где жила его бабушка (их было не так уж много), а потом перешёл на противоположную, и двинулся в произвольном направлении. Благо, там домов был непочатый край, и одна улица разветвлялась на сеть других.

Раз, когда он зашёл в подъезд, там выпивала компания ребят, Захар прямо спросил разрешения наклеить объявление, и, получив согласие, принялся за дело. Один из парней, увидев плакат, выразил одобрение, а единственная из компании дама, с чёрными волосами под гота и бутылкой пиваса в руке, наоборот, презрительно высказалась:

— Фу, Февральный? Он же американский пидорас!

Захар, уже набивший руку, быстро справился, и, собираясь уходить, обратился к девушке:

— Почему американский? Откуда такая информация?

— Про него говорят, что его Госдеп спонсирует, чтобы он раскачивал лодку в России.

— Если его спонсирует Госдеп, почему тогда до сих пор нет ни одной записи, где он общался бы со своими спонсорами? За ним же круглосуточно следит ФСБ, наверняка и телефоны прослушиваются, и электронная почта читается, почему же за столько времени не нашли ни одного доказательства? Если бы нашли, об этом явно бы уже трубили по телевизору и по радио.

Девушка осеклась и с некоторым смущением и удивлением уставилась на Захара. Парни вдруг разразились дружным ржачем, после чего один из них сказал девушке:

— Ты поняла, да? Он тебя уделал! Просто вчистую разнёс. Красава, пацан!

На этой триумфальной ноте Захар и поспешил ретироваться, так как вступать в долгие дискуссии сегодня не был расположен.

…Расклейка объявлений оказалась делом не таким быстрым, как он предполагал, и из имевшихся трёхсот он расклеил за два выходных только 193 штуки. Причём в субботу получилось больше, он совершил два «рейса», первый на сорок объявлений, потом перерыв на обед, и второй самый дальний и утомительный, под конец которого суммарное число расклеенных за день объявлений перевалило за сотню. При этом, когда Захар шёл назад, то уже едва чувствовал ноги, но был очень доволен собой и наслаждался прекрасным синим небом над головой, с которого куда-то делись все, даже самые крохотные, облака. Как будто бы он энергией своей целеустремлённости и пробивным темпераментом разогнал их. Вот что имел в виду барон Мюнхгаузен из памятного фильма, когда включил в свой распорядок дня пункт «разгон облаков»? Почему-то Захару сейчас вспомнился именно этот момент оттуда. Когда он сильно уставал и хотел спать, к нему нередко приходили всякие странные мысли.

В воскресенье Захар, как ни старался, успел дойти только до 87-ми. Слишком поздно начал — в обед, потому, что не только сильно вымотался за первый день, а ещё и допоздна засиделся за планшетом, следовательно, вырубился надолго. Но несмотря на то, что первоначальный план удалось осуществить не больше чем на две трети, всё же выходные были проведены с пользой, и Захар после возвращения из путешествия, считай, снова вошёл в форму.