Мир наизнанку - Katriff

— Заходи, дело есть! — загадочно шептала Маринка в телефон.

— Вообще-то некогда, я к будущей свекрови иду! — попыталась противостоять я ей.

Валера просил сходить с его мамой в магазин. Тяжело ей, видите ли, хлеб нести: ручки сумки пережимают сосуды на руках. У меня тоже после сумок на руках остаются красные полоски — ничего, живу же!

— Тебе что, твой благоверный не разрешает? — продолжала настаивать Маринка. — Обижусь!

Марина — моя единственная подруга и постоянно пользуется этим обстоятельством.

— Ну ладно, зайду! — вздохнула я в телефон, — Давно не виделись.

И открыла дверь ее подъезда.

— Вадим нас двоих пригласил. Давай сходим! Ведь твой бой-френд совсем тебя никуда не отпускает! — налетела на меня Маринка, затащив в квартиру, одновременно говоря и показывая юбку дико-яркого цвета. — Вот, вчера купила. Сказали — эксклюзив!

— Блузку трудно подобрать под такой эксклюзив, да и в глазах от нее рябит, — заметила я, машинально посмотрев на свои черные брюки, под которые шло абсолютно все и даже моя заношенная рубашка, и возразила, — почему не пускает? Мы вместе в гости ходим.

— К его маме? — перебила Маринка, ехидно улыбаясь, но тут же примирительно добавила, — не дуйся! Просто мне кажется, что Валерка слишком контролирует тебя.

— У нас все нормально! — начала злиться я.

— О-о-оль, ты идешь? — Маринка с нетерпением постучала по маленьким часам на запястье.

Нервничала. Ее телефон звонил, не умолкая, наверное, Вадим уже отчаялся дождаться нас.

— Хорошо! — выпалила я.

Торопливо подойдя к зеркалу, я собрала в хвост растрепанные волосы, и замерла. Без макияжа, в бледно-голубой рубашке, застегнутой на все пуговицы, надетой под широкий пиджак, я походила на какое-то безликое существо. Я растерянно оглянулась.

— Идем! Вы еще не женаты, а ты без него шаг боишься сделать, — Марина, не понимая моего замешательства, примеряла прозрачные блузки.

Не хотелось портить ей настроение своими проблемами, и я, понуро опустив голову, пошла.

Выставка, на которую привел нас Вадим, проходила в Доме художников. Поболтав немного с подругой и ее ухажером, я отошла. Каждые пять минут целуются! Как такое выдержать? И стала бродить по небольшому выставочному залу одна. Работ было много. В них ощущалась жизнь, простая, без прикрас. Поле золотистой ржи, возле маленькой деревеньки в лучах восходящего солнца, река и мальчик с удочками, осенний лес с золотисто-оранжевой, местами коричневатой и красной листвой, барашки облаков на небе. Но больше всего мне понравилась картина, где была нарисована девочка-подросток. Она сидела, держа открытую книгу на коленях и, облокотившись на спинку скамейки, смотрела на белого голубя, парящего в небе. Поражали немного наивные, светло-серые глаза. Они притягивали глубиной, и хотелось понять, о чем девочка думала в тот момент. Или может просто мечтала?

Рассматривая картину, я отступила назад и задела кого-то.

— Ой!

— Ничего страшного, — мужчина с проседью в волосах и старомодной тростью в руке, приветливо улыбнулся.

— Вы художник? — почему-то решила я.

— Коллекционер, — ответил он, — работы здесь интересные, я приятно удивлен. Особенно вон той картиной, где изображена девушка, видите?

— Она мне тоже сразу понравилась! — воодушевилась я. — Веет от неё чем-то таким теплым, необычным. Завораживает! Кажется, что девочка сейчас встанет или махнет рукой. А если приглядеться, то можно увидеть, что в ее глазах отражается целый мир!

— Целый мир? — мужчина внимательно посмотрел на меня. — Знаете, приятно встретить человека с неординарным мышлением. Мой знакомый через неделю открывает выставку своих картин. Приходите!

— Конечно, придет, — раздался сбоку Маринкин голос.

Вот любопытная, и еще подслушивает! За разговором не заметила, как она подошла. Несмело улыбаясь, я хотела согласиться, но тут же поджала губы, вспомнив своё отражение в зеркале.

— Спасибо, — сухо ответила я, — но мы с моим женихом идем в гости как раз через неделю. В другой раз.

Мужчина, наклонив немного голову, попрощался.

— Дура ты, Оль! Ну вот, ду-ура! — выговаривала Маринка. — Почему отказалась? Поход на выставку ни к чему не обязывает. А он правильно заметил — картины тебе нравятся, вот и прогулялась бы!

— Понимаешь Марин, Валера… — начала оправдываться я.

— Что Валера? Ну что Валера? — перебила Маринка. — Обыкновенный эгоист! Скажи, когда вы в последний раз в кино ходили? Не можешь вспомнить! А почему? Да потому, что ему не нравится. А мы с тобой раньше ни одной премьеры нового фильма не пропускали!

Я опустила голову, понимая, что она права и вспомнила последний наш поход. Тогда мы с Маринкой два часа завороженно смотрели на экран, где красавцы-актеры боролись за любовь, и хохотали над их шутками как сумасшедшие. Потом шагали домой, вдыхая запах мокрого города — пока были в кино прошел проливной дождь. Машины, проезжая по лужам, обдавали водой, но мы этого не замечали. С горящими глазами обменивались впечатлениями и, конечно, завидовали нарядам героинь. Как хорошо было тогда!

— Эй, подруга, очнись! Пришли! — затормошила меня Маринка, — Тебя ждут, иди. Завтра созвонимся.

Улыбаясь, я торопливо подошла к черной машине и открыла дверь.

— Привет! — чмокнула я Валерку в щеку. — Давай поднимемся ко мне. Сегодня освоила новый рецепт кофе. Хочешь, сварю?

— Оль, ты на часы смотрела? Вечер на дворе, какой кофе! Мне на ночь лучше чай пить! — ответил Валерка, недовольно сдвинув брови. — Где была?

— На выставке начинающих художников, — защебетала я, прильнув к нему, — знаешь, как интересно!

— А про мою маму забыла? — хмурясь, поинтересовался он, барабаня пальцами по рулю.

— Понимаешь, Марина и ее парень…

— Не стоит тебе с ней так часто общаться, — многозначительно заметил он, перебив меня, — ветреная, уже третий ухажер. Мне не нравятся девушки, которые часто меняют парней!

— А с кем мне стоит общаться? — растерялась я.

— А со мной тебе общения мало? — повысил он голос. — Знаешь, могла бы сейчас меня поддержать! На работе начальник совсем задергал. С мамой не знаю что делать: у нее со здоровьем проблемы, надо врача искать.

Я молча отвернулась к окну. Он говорил как всегда только о себе. А мне хотелось сейчас ощутить нежность и заботу. Мимо нашей машины проходили люди, спеша домой. Их там, наверное, ждали. Счастливые! И вдруг я подумала, что давно не делаю ничего из того, что любила раньше и улыбаюсь почему-то мало. А раньше меня дразнили хохотушкой. Мир вокруг как-то незаметно поблек, стало скучно жить. Что изменилось?

Хлопнув дверью машины, я пошла домой. Бросила вещи в прихожей и, не включая света, упала на кровать. Уткнулась лицом в подушку и заплакала: то время, когда я была одна, но мне было лучше, куда-то пропало. И не заметно заснула.

Бом, би-бом, би-бо-ом!

Бом, би-бом, би-бо-ом!

Непонятный звук ворвался в мой сон. «Что это?» — я испуганно приоткрыла глаза. Мой шкаф, потолок, люстра выглядели серыми и размытыми. «Странно!» — я ущипнула себя за руку. Стало больно, но ничего не изменилось.

Бом, би-бом, би-бо-ом! Продолжало звучать в моих ушах. Я перевернулась на другой бок и увидела, что на меня катиться большой, прозрачный шар. От неожиданности я отпрянула. Пытаясь встать с кровати, отчего-то поскользнулась на полу и упала. Потирая ушибленную руку и ногу, охая, посмотрела на остановившийся шар — из него на меня смотрела девочка.

— Привет! — помахала рукой девочка и улыбнулась, а ее шар словно расцвел оранжевым сиянием.

— Как ты здесь оказалась? Почему в шаре? — я испугалась.

Проснуться в своей квартире с неизвестно кем? Такого со мной еще не было.

— Ты тоже в шаре. Это тебя не удивляет? — хихикнула девочка, проигнорировав мой первый вопрос.

Я пригляделась. Действительно, вокруг меня была светло-серая оболочка. Вот это да! Это из-за нее, оказывается, все вокруг выглядело немного странным. Я неуверенно коснулась ее рукой — мягкая и приятная на ощупь.

— Почему мой шар серый?

— Ты сама сделала его таким, — девочка подпрыгнула.

Бом, би-бом, би-бо-ом, запрыгал шар вместе с ней.

Раздались шлепки, словно от резинового мяча, и по комнате полетели оранжевые брызги.

Я непроизвольно закрылась рукой. Но оранжевые кляксы упали на поверхность моего шара и стекли, оставляя светлые полосы. Словно мыли его. Мне вдруг стало весело и тоже захотелось подпрыгнуть вместе с шаром. Но вместо этого я стукнулась головой об его мягкую поверхность и упала на бок, а мой шар даже не пошевелился.

— Шар — это оболочка твоего внутреннего мира. Вот как кожура на апельсине. Какая оболочка, таким и мир видишь вокруг. Ты закрыла внутри себя свои мечты, фонтазию и шар тебя не слушается. Выпусти их наружу! — задорно рассмеялась девочка.

Я не понимала, о чем она говорит.

— Смотри, — показала девочка на стул, — что ты видишь?

— Хм! — усмехнулась я, — глупый вопрос! Стул!

— А я вижу пенек, с выросшими на нем тонкими побегами с зелеными листочками.

Неуверенно взглянув опять на стул, я напрягла зрение, но ничего не изменилось. Стул остался стулом.

— Перестань думать, улыбнись и выпусти воображение из души, — девочка протянула руки, словно пыталась вытянуть что-то из меня.

Я глубоко вздохнула: вспомнила почему-то Маринку, ее дурацкую юбку и усмехнулась. Будет о чем ей завтра рассказать! Но, нерешительно переведя взгляд обратно, замерла. Возле стола появился гриб с коричневой шляпкой. Осторожно наступая на свой шар, я подошла поближе и разглядела на шляпке присохшие травинки и муравья, который умывался, зачерпывая лапками росу с лежавшего рядом листка. Я потрясла головой. Видение исчезло, а я ощутила какое-то не понятное облегчение. И мой шар почему-то изменил цвет: стал светло-лиловой с серебряными искорками.

— Красиво! — залюбовалась я мерцанием, проведя по шару рукой.

Моя ладонь заблестела. Не зная почему, я хлопнула в ладоши, и множество маленьких звездочек рассыпались вокруг.

— Это совсем просто, надо лишь захотеть! — воскликнула девочка и добавила, — хочешь увидеть, где я живу?

— Хочу! — обрадовалась я.

— Прыгай! — позвала она.

Выпрямив спину, я отступила немного назад, потом присела и подпрыгнула.

— Оп-ля! — и мой шар, запрыгав, столкнулся с оранжевым, но, почему-то не отскочил, а прилип.

Прилипшая часть растворилась в оранжевом сиянии, открывая проход. Вдруг почувствовав, что стала легче воздуха, я оттолкнулась и полетела навстречу девочке, кувыркаясь и хохоча.

— Смотри! — улыбнулась девочка.

Вытянув руки в стороны, я остановилась и посмотрела вниз. Подо мной был незнакомый город. Коричневые улицы, тротуары вымощены сиреневыми камнями. По бокам невысокие деревья, с круглыми кронами. Я протянула руку, пытаясь дотронуться до маленьких, аккуратных листиков, и сотни потревоженных бабочек взлетели, взмахнув светло-зелеными крылышками. Около серых скамеек с причудливо-изогнутыми спинками, стояли фонари. На изумрудно-прозрачных столбиках висели желтые колокольчики. Дома с черепичными крышами и флюгерами на них. Ажурные силуэты животных вращались, поскрипывая, и казалось, что они смеются. Окна с белыми рамами, стены разрисованы большими, яркими цветами и травой. Чудилось, что дома, как грибы, просто растут из земли. Жители занимались своими делами. Лохматая собака в очках и домашних тапочках с помпонами, переходила дорогу. Большая жаба в бриджах и жилетке шагала, опираясь на трость, обвитую дремлющей змеей. Важная гусыня, горделиво подняв красный клюв, заходила в салон красоты с вывеской: «Сеньор Спуруати сделает татуаж ваших перьев чернилами каракатицы!». На тумбе афиша: «Выставка картин начинающих художников».

— Я видела эту афишу! — крикнула я. — Возле Дома художников.

— Художник был у меня в гостях. Рисовал мой портрет, — заметила мое удивление девочка, — а афишу на память оставил.

— А можно еще сюда прийти? — с надеждой спросила я.

— Конечно! — рассмеялась девочка. — Я рада гостям. А знаешь, лучше придумай другой город. Город Своей Мечты!

— У меня, наверное, не получится. Я не умею, — замялась я.

— Попробуй! Иногда свой мир надо отряхнуть от пыли, вывернуть наизнанку и перекрасить в другой цвет! — девочка, взмахнув руками, подпрыгнула.

— Бом, би-бом, би-бо-ом! — зазвенел снова ее шар.

Оранжевые брызги фейерверком разлетелись в разные стороны, сделав мою комнату похожей на разорванную дольку апельсина. Девочка подпрыгнула еще выше и, пролетев через оболочку шара, превратилась в белую птицу. Я шлепнулась вниз, а оранжевый шар покатился, растворяясь в полумраке комнаты.

Зазвенел будильник, я открыла глаза. На стене дрожал желтый блик, похожий на маленький одуванчик, качаемый ветром. Это солнечный луч, проникнув через щель в задернутых шторах, играл со мной, заставляя улыбнуться. Неторопливо встав, я пошла на кухню и заварила горячий шоколад. Достав пирожные, купленные вчера для Валерки, съела пару штук. И абсолютно не ощутила угрызений совести! Зазвонил телефон. Это Валерка рвался испортить мне настроение. Разговаривать не стала: я оставила его во вчерашнем дне. Взяв кружку, отпила маленький глоток, и подошла к окну: мир за ним стал чуть светлее и немного ярче. Открыв окно, я услышала сумасшедший ритм жизни, который вместе с ветром ворвался в тишину моей квартиры.

— Бом, би-бом, би-бо-ом! — слышалось где-то вдали и этот звук, вплетаясь в суматоху дня, отзывался дрожью в моей душе, словно призывая — торопись жить.

Я попыталась представить, что буду делать дальше, но в голову ничего не приходило. И я решила — пусть будет то, что будет. Но одно знала точно: сегодня обязательно куплю кисти, краски и холст. Вдруг действительно смогу нарисовать на белом полотне мир таким, каким его вижу я. Или придумаю город, свой собственный, только мой. Ну и может быть, решусь пригласить кого-нибудь в гости в свой маленький, но такой одинокий мир. Потом, когда нарисую.