Непростая история - Чепурной Сергей, Cris Tina

Они остались вдвоем в опустевшей аудитории: неглупая, но нагловатая и ленивая благодаря наличию влиятельных родителей второкурсница Леночка, и профессор, завкафедрой истории Ваганыч, или, как называли его все на потоке — Вагоныч.

Мужчине было слегка за сорок и он немного сутулился — то ли под грузом знаний, то ли от того, что изо дня в день видел полнейшее безразличие студентов к его предмету, к делу его жизни. Что там — его жизни! История — это миллионы, миллиарды человеческих судеб, драм и трагедий, но как донести это до нынешнего жвачно-потребительского поколения? Вот и она — только недавно школу закончила пигалица, а в университет и обратно катается на лексусе. Богатенькие родители обеспечивают ей все, в том числе и сомнительное удовольствие не использовать по назначению собственный мозг. Сидит себе, покачивая лабутеном, полирует ногти. Какая тут может быть история?!

— Какая история, Константин Ваганыч? Вы не переживайте, у меня на семестр вперед зачетка заполнена — папа постарался. Так что, все я сдам в полном ажуре, а ваши реформации, олистеры разные — кому это сейчас по жизни нужно?

— «Кому нужно по жизни»… Ты думаешь, что жизнь — это то, что ты видишь из окна своей машины? Дело не в том, чтобы просто что-то сдать, Лена. Дело в том, чтобы понять то, за что тебе наперёд уже оценки поставили. Не ты первая говоришь то, что говоришь, и не я первый это слушаю. Во всех странах и во всех временах такое было. Жить одним днём, не думать о прошлом, о будущем… А к чему это привело, ты знаешь?

— К прогрессу и развитию человечества, нет? Топтаться на месте и постоянно ковыряться в прошлом — вам любой психолог скажет, что так успеха не добиться. А людям жить хочется, и жить с комфортом. Не вижу ничего зазорного в в удобной жизни.

— Как у вас там принято говорить? «За всё платить надо», верно? Ты согласна с этим?

— С виза-голд заплатить не проблема, а удовольствие. Философствующие голодранцы никому не нужны, смотрите на вещи проще.

— Если бы всё было так просто, Леночка, то ты бы сейчас жила в Римской империи в своей роскоши и в своё удовольствие, а не в нашей стране… Кстати, а почему ты не живёшь сейчас в Римской империи, как ты думаешь?

— Как выражается папа: «Потому что тут у нас все схвачено», а в Италию мы стабильно ездим отдыхать или на шоппинг.

— Но это же совсем другая страна уже, которая, кстати, паразитирует на наследии Римской империи. А как ты думаешь, почему её не стало?

— Не сделали вовремя тюнинг, вот и не стало. У отца в гараже стоит старая «Волга», и ничего ей не делается, потому что вбухать столько бабок в ее ремонт и тюнинг, как отец, это солидно. У нее даже мотор новый — рассекает со скоростью звука. А вы говорите. Все дело в средствах.

— Смешная ты, Лена… Дело не в тюнинге. Всё дело в том, что её погубили вот такие, как ты. Те, что жили в своё удовольствие и не о чём не думали.

— Не всем же жить без удовольствия, на маленькую зарплату, которую даже получать, наверное, стыдно, Константин Ваганыч, а? Весь прогресс для удовольствия людей и для тех, кто не хочет быть рабом. Никогда все не жили одинаково и не будут, потому что возможности разные. Вот и лебезят любители философии перед тугими кошельками и золотыми картами: завидуют и боятся! А право сильнейших никто не отменял.

— Серьёзно? Ну хорошо. Посмотри на нас. Похоже на то, что я лебезю перед тобой?

— Похоже на то, что вы сами не знаете, что хотели сказать в защиту своего никому не нужного предмета. Рим на месте, права сильного действуют, а все человечество, кроме чудаков, стремится жить нормально. Потому что люди имеют возможности. В общем, время — деньги, а вы даже даже его используете не в свою пользу.

— Нет, Лена. Я-то знаю, что я хочу сказать, просто я хотел дать тебе возможность. Но если ты не хочешь… Ты говоришь, право сильного. Хорошо, пусть так, поговорим о нём. Рим пал от руки сильного. Но те сильные, что разрушили Рим, разве жили в роскоши и комфорте? Они даже слов таких не знали, но зато они были сильны, смелы, бесстрашны и беспощадны. Как ты думаешь, твои ровесники или люди твоего круга могут быть такими?

— Беспощадными? Когда у моего младшего брата, только пошедшего в третий класс, группа распоясавшихся нищебродов отжала айфон, знаете, что я с приятелями им устроила? Нам даже не пришлось использовать связи родителей, разве что потом, когда ролик, в котором нищеброды по очереди макают один другого мордами в толчок, набрал несколько тысяч лайков и попался на глаза директору школы. Вот где сила.

— Это не сила, Лена. Вы прикрылись своими родителями, если уж говорить честно, потому что вам наверняка грозили проблемы. Спрятаться за спинами сильных взрослых после того, как что-то сделал — это не право сильного. Это — обычная трусость нашкодивших детей, которые ещё не научились отвечать за свои поступки. Вы айфон-то хоть отобрали или просто так, поиздевались над «нищебродами»?

— Мы их проучили, Константин Ваганыч. Воспитали. А айфон с поцарапанным корпусом все равно уже не годен, малому новый купили. Зато никакие уроды больше его не тронут. И это правильно. А что там ваш древний Рим, неужели его слюнтяи-философы разрушили?

— Нет, Лена. Философы его как раз пытались спасти. Они говорили своим соотечественникам, как надо жить, если они хотят, чтобы их дети жили в хорошей нормальной стране с человеческими законами. Но, понимаешь, когда роскошь и комфорт стоят в приоритете, ни одна страна, ни одно общество долго не протянет. Знаешь, во Франции был такой король — Людовик Пятнадцатый. Он тоже любил роскошь. Говорят, он даже когда-то сказал фразу «После нас — хоть потоп». И он оказался прав: после него и был потоп в некотором смысле. Он оставил своим потомкам бедную страну с пустой казной и нищим обществом. И это нищее общество, которому его собственный король стал мешать, восстало, да так, что его внука казнили на гильотине. Подумай об этом, Лена… Ты — умная девочка, я вижу это. В истории копаются не неудачники и лузеры, а лишь те, кто хотят жить завтра, а не только сегодня. А что до маленькой зарплаты… мне, например, её получать не стыдно. Я её зарабатываю сам.

— Я же и говорю, нищеброды понимают только силу, а не философствования, потому философы и не сохранили страну. А потомку короля сочувствую — люстрировали его, не успел смыться в другую страну, чтобы жить там хоть и не королем, но все равно припеваючи. Но внушить вы, оказывается, умеете. Или это снова не вы, а ваша история? Выходит, неслабая это штука, если может припугнуть.

— Выходит, неслабая, Лена.

Преподаватель и студентка обменялись долгими изучающими взглядами. Казалось, что и они, и все вокруг стало немного не таким. Плечи профессора уже не выглядели такими сутулыми, а взгляд из-за очков — усталым. Девушка, наоборот, была непривычно задумчивой и серьезной. Забыв на столе дико нелепую в этот момент ярко-розовую в цветочек пилочку для ногтей, она направилась к выходу из аудитории, и уже на пороге обернулась и спросила:

— Как вы думаете, а наше будущее истории уже известно?