Власть искусства - Вербовая Ольга

***

Говорят, все творческие личности: писатели, художники, музыканты — немного со сдвигами. Себя я считала если не единственной нормальной, то по крайней мере, более-менее адекватной. До сегодняшнего дня. Дождь хлещет, как из ведра, за нависшими над городом грозными тучами сверкают молнии. Ветер с остервенением треплет ветви деревьев, словно пытается их оторвать, сдувает зонты у редких прохожих, которые норовят поскорее спрятаться от дождя. По серому асфальту бурным потоком текут реки. Хороший хозяин в такую погоду собаку не выпустит. А я сижу за мольбертом посреди всего этого светопредставления и рисую. Ну и где я видела адекватную? Не в зеркале точно. Но всё-таки как красив городской пейзаж на фоне летнего дождя!

И похоже, я не одинока в своём безумии. Посреди насквозь промокшей улицы стоит молодой человек в жёлтом плаще с капюшоном и в резиновых сапогах. Обеими руками держит плакат с надписью «Свободу узникам 6 мая!», силой своих мышц не отдавая его ветру. Должно быть, эти узника ему очень дороги. Макаю кисть в жёлтую краску. Прости, дорогой, что без твоего согласия, но очень уж мне хочется посреди дождя и ветра изобразить твоё волевое лицо, огонёк в твоих глазах, что глядят прямо и гордо, требуя справедливости.

А вот нарисовался ещё один — в полицейской форме. Безумец? Да нет, всего лишь пешка, стремящаяся любой ценой стать ферзём. И ничего, что для этого приходится выслуживаться и лебезить перед начальством. Подходит к человеку в жёлтом плаще и начинает о чём-то с ним пререкаться. Потом звонит по рации. Подходят ещё двое, хватают борца за справедливость под руки и волокут в припаркованный неподалёку автозак. После чего полицай устремляется ко мне:

— Расходитесь, гражданка! Акция не согласована!

— Какая акция? — смотрю на него в полном недоумении.

— Политическая с экстремистским уклоном.

— Что? — о чём, о чём, а о политике я в тот момент даже не думала.

Человек в форме тем временем уставился на картину и, видимо, то, что на ней изображено, ему страшно не понравилось. В следующую секунду он опрокинул мольберт прямо в лужу.

— Что Вы творите?

Я попыталась ему помешать, но полицай наотмашь ударил меня по лицу. Затем, нагло ухмыляясь, сбросил в кучу краски с кистями и принялся топтать их сапогами.

— Запомни, девка, — он подвинул ко мне свою толстую физиономию и дыхнул в лицо. — Я здесь власть! А будешь рыпаться — сгною в тюряге. Поняла?

И не дождавшись ответа, ушёл, пнув на прощание несчастны мольберт с испачканной грязью картиной.

Дождь лил, не переставая, вместе со мной оплакивая несчастье.

***

Солнце ярко светило, даруя уставшей от дождей земле долгожданное тепло. Зелёные листья доверчиво тянулись к небесному светилу. Улица была полна людей. Кто-то спешил по своим делам, кто-то сидел на скамейке, читая газету или болтая с собеседником. Мамы гуляли с детьми. Парочки целовались, желая, чтобы их любовь видел весь свет.

Но в душе моей всё ещё жива была память о недавней обиде. Скорбь по испорченной картине (о ней я, пожалуй, горевала больше, чем о лице, на котором красовался внушительный синяк) давно уступила место злости. Конечно, обидеть художника легко, особенно если имеешь накачанные мускулы и власть в придачу, и если художник — женщина. Но не стоит забывать, что у беззащитного художника есть оружие — краски. Да, и память на лица, которая у меня, к слову сказать, отличная.

Пара штришков — и вот на холсте посреди оживлённой улицы — жирное, раскормленное лицо супостата. На этот раз без формы. И вообще без одежды. Свисающее брюхо, волосатые ноги и малюсенький… Стоп! Тут же дети! Ладно, неприличное прикрою. Нет, не фиговым листочком — где его найдёшь посреди Москвы — а его собственными ладонями. В глазах — выражение полного отупения. Всё-таки не каждый день приходится представать перед публикой в таком виде…

Вот последний штрих. Поднимаю глаза от мольберта…

В первый момент я подумала, что у меня из-за собственных картин уже начались глюки. Неужели герой моего творения, собственной персоной? Бежит по улице, абсолютно голый, и орёт благим матом. Притом в буквальном смысле. И точно так же прикрывает мужское достоинство скрещенными руками.

— Чё уставились? Мужика голого не видели? Помогите ж, ёлки-палки!

Чем я могла бы помочь этому чуду природы, для меня, честно говоря, оставалось загадкой. Для окружающих, по-видимому, тоже. Одни уставились на «стриптизёра» круглыми глазами, другие с отвращением морщились, а третьи (и их было большинство) хихикали, кто тихонько, а кто вполне откровенно. Какой-то ребёнок спросил: «Мам, а почему дядя голый?». Что ответила мать, я уже не слышала, потому как она поспешила скорее увести своё чадо. Я тоже не стала долго любоваться его фигурой (кстати, она оказалась точь-в-точь такой же, как и на картине) — забрала мольберт, холст и краски — и пошла домой.

Уже вечером, включив Интернет, я прочитала о дерзком преступлении. Неизвестные подкараулили сотрудника полиции в переулке и ударили по голове, после чего ограбили и раздели. Преступников ищут. Кто-то из свидетелей уже выложил в сеть фотографии потерпевшего. Однако же!..

Ну да шут с ним — посмотрю лучше Гисметео… Завтра опять обещают дождь. Признаться, мне уже начали надоедать пейзажи с мокрым асфальтом и зонтами. Пора уже, наверное, выбраться на природу — в лес. Туда — где пахнет свежей хвоей, где дождевые капли скатываются с листьев лесной земляники, где из-за зелёной листвы виднеются шляпки грибов, где в овраге журчит маленькая речушка с чистой, как слеза младенца, водой. И пусть по тропинке пройдёт человек в жёлтом плаще. Может, так его поскорее выпустят на волю?