Проводы бабы Марты - Cris Tina

Баба Марта жила на правом краю села, что ближе к реке. На улице, ведущей к кладбищу. В старом, на треть ушедшем в землю домишке, она осталась совсем одна. Дед Петро уже лет десять, как отправился к праотцам, а дети с внуками навещали старушку всего-то раз в год, через неделю после Пасхи заезжая «на могилки» — помянуть умершую родню, и сразу же, оставив гостинцы, спешили обратно — на самолет, и в Португалию.

Два сына и дочь — дети у бабы Марты держались дружно — один за одним закрепились и начали пускать корни на чужой земле: Степан, старший, первым уехал на заработки, а перевезя жену с детьми, сманил и брата с сестрой. Андрей и Вера поначалу сомневались, но недолго, потому как и бросать им тут особо нечего было. У Веры только и того, что воспоминания о неудачном замужестве и полставки в кассе сбербанка, а Андрей, так вообще, вернувшись из армии, мыкался по родному селу, постоянно ощущая, насколько он чужой и лишний в этом зарастающем лебедой и постепенно приходящем в окончательное запустение бывшем райцентре.

Реформа села… Здесь давно никто не верил в обещания депутатов и вождей всех мастей и калибров. Даже бабки, ровесницы бабы Марты, выжившие во Вторую мировую и пережившие все, что сыпалось дальше на головы и спины простого народа, умудренные опытом, как только слышали по радио очередной зычный голос, изрекающий пустые, но гулкие, лозунги, шаркая подходили к приемнику и переключали на какой-нибудь концерт. И хотя в «нонешней» музыке правды наблюдалось немногим больше, чем в спичах «избранников», но все эти «пырышки-пупырышки» хотя бы лопались в сознании слушателей легче и радужнее, оставляя ощущение приятной легкости, а не сосущего голода разочарований.

В этом году яблони расцвели на удивление рано, и их бело-розовые, прохладные, как сливочное мороженое, лепестки устилали черную грязь раскисшей после зимы дороги. Степан, Вера и Андрей смотрели сквозь окна такси на эту черно-белую, как шахматное поле дорогу, и думали каждый о своем. О беззаботных годах детства, об первых успехах и разочарованиях, о любви и вражде. И о маме… Как она там? Уже в прошлом году здоровье бабы Марты начало резко сдавать, но она никогда не жаловалась, радуясь редким звонкам детей и внуков, и прося их только не забыть про проводы. Конечно, они бы и не забыли. Наверное, пора уже подправить могилу отца — братья, два сильных мужика, успеют и оградку покрасить (краску купили, хорошую, португальскую), и крест обкопать. Веночки, вон, прикупили. Промахнулись только с количеством. И пересчитывали же всю похороненную родню, дальнюю и ближнюю, договаривались, кто сколько чего купит, а теперь один венок лишний. Еще и вываливается постоянно из пакета, не лежится ему, будто спешит куда. А куда тут спешить, если дом бабы Марты стоит на улице, ведущей к кладбищу?

Маленький дворик встретил их тишиной. Почему-то не было всегда радовавшегося гостям и позвякивающего цепью пса Казбека, не бегали под ногами куры, которых баба Марта выпускала пастись в своем садике, и сам домик выглядел осунувшимся и окончательно уставшим. Как человек, который долго куда-то шел, присел отдохнуть на минутку, а встать уже не может. Первым разорвал тишину Андрей. Протопав по двору, рывком распахнул дверь и влетел в дом. В горнице было чисто, прибрано и спокойно. На столе, придавленный зачерствевшей хлебной горбушкой, белел лист бумаги, на котором было написано всего несколько слов: «Не спешите за мной, детки, живите долго и счастливо. Мама».