Глава 17. ЦИТАДЕЛЬ

Очнулся он от прикосновения к лицу чего-то мокрого и шершавого. Над ним сидело мохнатое чудовище и самозабвенно вылизывало лицо хозяина.

— Фу…, Вилли…, отстань, черт бы тебя побрал, — промычал Эйнар поднимаясь.

Даже не поворачивая головы, он определил, что справа от него спит Ротгард. У коротышки была потрясающая способность храпеть так громко и виртуозно, что на это иногда сбегались посмотреть как на диковинку. Сам же Ротгард, считал это искусством, и невероятно гордился этой способностью.

Обычно, после того как он просыпался, он рассказывал всем об устройстве своей уникальной носоглотки позволявшей ему выдавать подобный диапазон звуков. Надо признать, однако, что диапазон был действительно необычайно широк, начиная от визга годовалого поросенка приготовленного на заклание и, до довольного урчания тигра, завидевшего того самого несчастного поросенка.

Позавтракав на скорую руку, они двинулись в путь по тропинке, которая все больше забирала вверх по склону, где на вершине уже был виден замок, от которого, даже на таком расстоянии веяло вселенским злом.

День был в полном разгаре, когда они подошли к подножию черной гладкой, словно сделанной из обсидиана скале, на которой возвышался огромный замок, сверкавший графитовыми гранями. Десять локтей черной скалы, и словно вырастающий из нее еще на тридцать локтей, угрюмый замок, протыкающий облака острыми шпилями башен. Огромная пещера у основания скалы, словно разверзнутый зев левиафана, грозила проглотить любого кто осмелится приблизится к замку, достаточно близко.

Когда-то в древние времена скала и стены замка были покрыты магическими рунами, светившимися в темноте. Но безжалостное время, или кто-то еще более могущественный, чем оно, стерли их. Сейчас о них напоминала лишь легкая шероховатость стен, которая обнажалась лишь при ближайшем рассмотрении. Вместе с письменами исчезла и колдовская сила замка. Видимо теперешний обитатель замка был настолько уверен в собственных силах, что пренебрегал магической защитой. А может, все это было устроено специально, чтобы заманивать в колдовские сети простоватых храбрецов, костями которых был усеян вход в пещеру.

Вход был огромным настолько, что в него могли въехать одновременно три всадника, не пригибаясь. Несмотря на кости покрывавшие землю у входа, пещера странным образом манила углубиться в нее.

Эйнар сделал несколько шагов внутрь. Зов усилился. Теперь он отчетливо чувствовал, как нетерпеливо дрожат натянутые нервы, маня его в жирную темноту логова. Пещера тихо дохнула навстречу теплым влажным воздухом, густо насыщенным ароматом сандала.

— Строим укрепления…, — произнес Эйнар задумчиво, — у нас есть еще несколько часов до темноты.

Через час, когда у подножия скалы полыхнули костры, отгоняя тьму вглубь пещеры, словно испуганное животное, зарядил дождь. Но вокруг выступа, который укрывал их от дождя, продолжал вырастать свежевыструганный частокол, ощетинившийся наружу злобными кольями.

Смеркалось. Поужинав на скорую руку, и заперевшись внутри частокола, все кроме Эйнара и Демеция уснули.

— Что это за существа? – Спросил Демеций, подкладывая поленья в костер.

— Не знаю…, говорят дети Фенрира…

— Фенрира…? – ерунда, нет никакого Фенрира, это готские сказки….

— Может и так…, только боги существуют до тех пор, пока в них верят.

— Что же происходит после того, как люди перестают верить в богов?

— Наверное…, они отправляются в отставку, впрочем, у богов отставка может означать только смерть, — Эйнар скосил глаза в сторону, где ему показалось легкое движение.

— Но боги бессмертны….

— Это всего лишь означает, что они не умирают от старости и болезней…, — в просветах между бревнами, вновь мелькнула белесая шкура. На этот раз он увидел это отчетливо, – буди людей…, начинается.

Эйнар встал и обнажил меч. В следующую секунду тварь уже висела у него на плечах. Он едва успел подставить левую руку, поймав зверя. Удерживая чудовище за толстую шею, свободной правой рукой он вонзил меч по самую рукоять, в грудь существа, одновременно чувствуя левой, как ослабло давление монстра. Пробив грудную клетку, клинок выскочил из спины нападавшей твари. Эйнар резким движением руки провернул его в ране. Чудовище взревело, разбрызгивая слюну, и кровь.

Позже он выяснит, что особенности анатомии детенышей Фенрира было и кровообращение, слюна в которой была всего лишь частью крови. Во рту существа проходило очищение, наполнение ее полезными веществами, и кислородом. Любой укус этой твари, был началом смерти.

Перенеся вес на левую ногу, Эйнар отпихнул тварь, одновременно вытаскивая меч. Клинок вырвался на свободу со странным скрипом, заставившим содрогнуться. Соскочив с лезвия, монстр, похоже, стал приходить в себя. Едва лапы его коснулись земли, как он рванулся вперед, несмотря на то, что из раны на груди разбрызгивалась мутная жижа, заменявшая отродью Фенрира кровь. Второй удар снес чудовищу голову. На грудь Эйнару обрушилось уже безголовое чудовище.

Он обернулся. В трех шагах от него Ротгард отбивался от наседавшей на него твари, у их ног лежал труп венеда с разорванным от уха до уха горлом.

Эйнар ринулся на помощь гномоподобному готу. Но в этот самый момент, длинная, тонкая спата, обрушилась на шею детеныша Фенрира. Демеций, залитый кровью и слизью с ног до головы стоял за спиной твари. Отвалившаяся голова повисла на остатках жил, и хрящей. Эйнар зло захохотал, настолько комично выглядела тварь с висящей сбоку головой.

Странная дрожь вдруг прошла по его телу, он почувствовал, как напряглись его мышцы, и на мгновенье все вокруг вдруг замерло, и покрылось кровавой пленкой. Странное состояние длилось лишь несколько секунд, но в эти мгновенья он осознал, что тело его оказалось на стыке двух временных потоков двигавшихся навстречу друг другу. Некоторое время он двигался так быстро, что казалось, все вокруг просто уснули. Вместе с ним в потоке двигалась и тварь, опережая его лишь на мгновенья.

Чудовище взвизгнуло и, несмотря на то, что из перерубленной шеи хлестала кровь, одним порывистым движением перемахнуло через частокол. В два огромных прыжка тварь нырнула и исчезла в темноте пещеры.

Через несколько секунд, странное состояние прошло так же неожиданно, как и началось.

Краем глаза Эйнар вдруг уловил какое-то движение за спиной и резко обернулся, описывая мечом круг. Но Вельзевул успел раньше, совершив огромный прыжок, пес вцепился зубами в глотку чудовища, сбив его с траектории, которая должна была окончиться на спине Эйнара. Они покатились в пыль, со всего маху врезавшись в основание частокола. Чудовище, приложившись спиной к бревну, словно бы и не почувствовало удара. Вскочив на четыре лапы, оно подняло над землей огромного пса, словно щенка, и принялось мотать головой из стороны в сторону. Вельзевул болтался на шее монстра, словно растянутый галстук, однако зубов не разжимал. Тварь дважды приложила его о частокол, но он лишь злобно шипел сквозь стиснутые зубы.

Подоспевший Валамер вонзил меч, сверху вниз пришпилив чудовище к земле. Тварь взвизгнула, и ударом задней лапы отшвырнуло его. Ротгард с громким хеканием метнул топор, перерубив переднюю лапу. Чудовище ткнулось мордой в землю.

— Вили…, ко мне, — наконец сообразил Эйнар.

Пес словно давно ждал команды, отскочил в сторону и, оскалив зубы, приготовился сражаться. Эйнар сделал три шага по направлению к твари. Та, разинула пасть, и растопырила когти передних лап, изготовившись к прыжку. Но он прыгнул первым, проделал кульбит, перевернувшись в воздухе, оказался вниз головой над чудовищем, и пока оно словно разыгравшаяся кошка, пыталось поймать его лапой, одним движением меча, снес твари голову. Приземлился двумя ногами на спину уже мертвого существа, которое вдруг сделалось жестким, словно древесина столетнего дуба.

Эйнар обвел глазами поле битвы. Итогом сражения стали три трупа молодых воинов-венедов с разорванными глотками и растерзанными телами. Две твари убиты и одна ранена настолько, что вряд ли выживет.

Эйнар осмотрел трупы детенышей Фенрира. Передняя лапа одного из них, была короче остальных, и выглядела недоразвитой. Видимо это было то чудовище, которое накануне в битве лишилось конечности.

— Сутки…, — подумал он, — всего за сутки эта тварь отрастила себе новую лапу. Насколько сильна их регенерация? Считать ли чудовище, умчавшееся с перерубленной шеей мертвым, или через пару дней оно опять будет нападать? На всякий случай следовало быть готовым ко всему.

— Ты почувствовал это…? – Ротгард понимающе смотрел на него.

— Что?

— Силу Вотана…, в себе….

— О чем ты?

— Я видел твои глаза…, ты приобретаешь силу вутьи….

— Вутья…? Кто это?

— Одержимый…, если ты станешь им навсегда, то не сможешь жить с людьми, убьешь или покалечишь близких….

— Ерунда…, — отмахнулся он, — надо отдохнуть силы нам еще понадобятся.

Эйнар отошел в краю лагеря, машинально по пути собирая разбросанные ветки и подбрасывая их в костер. Спиной он все еще чувствовал долгий взгляд гота. Но беспокоило его не это. Что-то другое не давало ему покоя.

Да, твари оказались сильнее, и живучее чем он предполагал. Да брать с собой женщин было ошибкой, и он понимал, что обрек их на верную смерть. Да, они теряли людей, неоправданно много, и неоправданно часто. Но теперь все эти изначально заданные условия, менять было поздно. Кроме того, три твари были уже мертвы, и это был несомненный успех.

Он никак не мог понять, что связывает детенышей Фенрира с вампирами, появившимися в мире людей примерно в это время. Ранее он считал, что таковыми они были всегда. Но вампиры более позднего времени, выглядели так же как люди. Неужели они так изменились в процессе эволюции. Но для нормальной эволюции нужно время. А может все вампиры, кроме этих жутких тварей, это обращенные? В таком случае, если он уничтожит живущих здесь тварей, возможно, он избавит мир людей от их засилья.

Подбросив дрова в костер, они устроились на ночлег. Дриана забинтовывала руку Демецию, который, болтал без умолку.

Эйнар закутавшись в плащ, улегся у костра.

Раны горели огнем, он старался не думать о боли. Что-то он упустил из виду, что-то, о чем должен был помнить, что сидело в его памяти с самого начала.

— Эта тварь прыгнула мне на грудь, и прежде чем я успел отшвырнуть ее, дважды вцепилась мне в руку. – Голос Демеция радостно звучал в ночи. Но по тому, как весело он говорил, Эйнар понял, римлянин боится, очень боится.

— И что…, — думал он, морщась от боли и плотнее закутываясь в плащ, — кто из нас не боится, я ведь и сам дрожу во время битвы с тварями. Эйнар прислушался. В темноте ночи он услышал бормотания, это молилась Лютиция, и кто-то еще. Кажется молодой венед, удалившись в дальний угол, молился, готовясь к смерти.

— Осталась всего одна тварь…, и мы легко с ней справимся, — по-прежнему бубнил Демеций, но голос его уже не был таким веселым и задорным.

— Что же я забыл…, что…, почему меня так беспокоит Демеций, — глаза Эйнара слипались, он засыпал, когда внезапно почувствовал прикосновение. С начала робкое касание пальцев лица, затем в откинутый край плаща, пересохшие губы коснулись его губ. Ощутив пьянящий аромат желанной женщины, он впился долгим поцелуем в ее губы, и открыл глаза.

Дриана была так близко, что он не видел, ее лица, лишь чувствовал дурманящий запах молодого тела, прильнувшего к нему. Лишь прикосновение теплой шелковистой кожи, как спасение, передавшее ему тонкий трепет и успокоение одновременно. Он обнял ее и погрузился в копну пахнущих костром, дымом и еще чем-то неуловимо трогательным и возбуждающим.

— К чему все это…, мы все равно, что мертвы…, — произнес он шепотом.

— Ты не умрешь, — ответила она, — я не позволю тебе…, даже если мы расстанемся и никогда больше не увидимся, частица тебя все равно будет жить во мне. И никакие боги, никакие чудовища не смогут помешать этому, поскольку это великий закон великой Фреи, которому подчиняются все боги и все твари, земные кроме духов бестелесных. Да будет так….

— Это не в твоей власти…, и не в моей, и даже не в его…, — Эйнар возвел глаза к темному небу, усыпанному звездами.

— Ты знаешь много больше, чем говоришь…, ты скрыт от меня, но откуда-то я знаю, наша встреча не случайна…

— Не важно…, все это не имеет смысла, я здесь, чтобы убивать, но я не знаю кого, а потому убиваю всех….

Он почувствовал прикосновение ее узкой и прохладной ладони к губам, и провалился в ее объятия.

Эйнар проснулся рано. В лагере бодрствовал лишь Ротгард, у ног которого, растянувшись во весь рост, лежал Вельзевул, пытаясь поймать пролетающую мимо муху.

— Демеций пропал, — увидев Эйнара, старый гот поднялся.

— Как давно?

— Перед рассветом…, перемахнул через частокол, и удрал в лес. Думаю…, он не долго проживет….

— Может быть…, а может…, он стал одним из них.

— Как это?

— Слюна, попадая в рану укушенного, заражает его, и он становится кровопийцей.

— Кровопийцей?

— Да.

— Но…, как же ты…, и я…, — он показал рукой на собственную рану, — почему я не переродился?

— Я же сказал…, слюна или кровь…, у тебя раны от когтей….

— А пес? – Ротгард озабоченно смотрел на Вельзевула, свернувшегося крючком и чесавшего огромной лапой ухо.

— Возможно, на собак это не действует…, — пожал он плечами, и направился к пещере. Ротгард молча, последовал за ним.

День был солнечными и блестящая скала, а с ней и черный замок уже не выглядели так зловеще. Эйнар шагнул внутрь разверзнутого зева. При свете солнечного дня, пещера словно обнажилась на несколько локтей вглубь. Насколько хватало взгляда, вход был усеян человеческими костями. Пещера была явно искусственного происхождения, поскольку сразу же после торчащего острыми обломками глыб входа начинались идеально ровные стены, постепенно враставшие в густую тьму.

Эйнар сделал несколько шагов, остановившись лишь на границе света, Ротгард следовал за ним словно тень. Тьма вновь дохнула в лицо ароматом сандала, густо приправленным резким сладковатым запахом гниющей плоти.

— Пора нанести удар….

— Ты хочешь напасть на детенышей Фенрира? – Изумленно спросил Ротгард. Во взгляде его, сомнение боролось с восхищением.

— Почему нет…? Я надеюсь встретиться и самим волком.

— Во мраке…, в глубине пещеры, ты будешь бессилен перед ними….

— У меня есть преимущество…, они не ждут меня….

— Когда выступаем?

— Ты готов идти? – Эйнар обернулся, насмешливо глядя на гота.

— Я не пропущу этот праздник, — довольно осклабился Ротгард, словно речь шла о загородной прогулке.

— Мы все здесь подохнем…, — улыбнулся Эйнар.

— Все когда-нибудь умрут…, кто-то раньше, кто-то позже…, не вижу разницы. Но кто из смертных может похвастаться, что побывал в Хельгарде в этой жизни.

Зов тьмы усилился. Словно кто-то невидимый повернул ручку громкости, досадуя на то, что не удается заманить воинов в сети. Ротгард заметно напрягся и сделал шаг вглубь пещеры. Мышцы его вздулись, глаза закатились, сопротивляться зову пещеры стоило ему неимоверных усилий. Словно лунатик во сне, вытянув руки, он сделал несколько неуверенных шагов назад. Запнулся о камень. Упал. Эйнар наблюдал за ним с интересом. Сам же он несмотря на бушующую в голове какофонию звуков и песнопений, зовущих, манящих в черное брюхо преисподни, легко с этим справлялся.

Ротгард тяжело поднялся, приложив руки к вискам, двинулся к выходу. Лицо его посинело, жилы вздулись, казалось, что он враз постарел на сотню лет. По мере приближения к лагерю, шаг его становился увереннее, лицо приняло нормальный красноватый оттенок, а нос вновь стал напоминать лиловую грушу, что по уверению самого гота считалось признаком отменного здоровья. Все это время, Эйнар наблюдал за тем, как Ротгард боролся с зовом, и уже у самого лагеря, догнав его, мощно приложился кулаком в плечо.

— Если не передумал…, я возьму тебя с собой.

— Передумал? Ну уж нет…, я видел силу Хель…, и я пойду туда.

Поставив в известность Валамера о том, что он, вместе с соплеменником, остаются охранять лагерь, Эйнар, ненавидевший долгие сборы и проводы направился к пещере. Вельзевул весело засеменил следом. У самого выхода из лагеря, его остановила Дриана.

— Ты не должен идти во мрак…, ты погибнешь.

— Такое возможно…, но я чувствую, это единственный путь, чтобы закончить все….

— Закончить все…, — словно эхо она повторила его слова, — прости…, но ты не осознаешь, с чем ты столкнулся. Древние силы, солнечный свет для которых смерть, таятся во мгле. Если ты войдешь туда…, ты уже никогда не будешь прежним, поскольку ты изменишь не только настоящее, но и прошлое и будущее. Ты изменишь пророчества…, древние как сама жизнь. Ты разрушишь устройство мира…, привычного мира для его обитателей.

— Твоя мудрость…, соперничает лишь с твоей красотой, и противоречит твоему возрасту. Я войду внутрь, потому, что мне это кажется правильным…, я пойду туда и убью всех, кто помешает мне. И мне наплевать на то, как измениться мир после этого…, и если моими усилиями изменится прошлое, значит, так тому и быть, а если еще и будущее, так это вообще замечательно, поскольку мне не нравится оно.

— Ты бросаешь вызов богам…, и, похоже, они готовы его принять…. Я останусь…, и буду ждать тебя, вот возьми это….

Она протянула Эйнару амулет на кожаном ремешке. Сделан он был из серебра, и изображал девушку верхом на волке.

— Амулет…?

— Это скорее связь…, со мной, а через меня с реальным миром.

— Ты думаешь…, меня накроет безумие?

— Я думаю…, мир духов и богов, может стать привлекательным…

— Не для меня, — мотнул головой Эйнар, — я уже был…, и богом, и демоном, и духом….

Она взяла из его рук амулет и надела ремешок ему на шею. Обвив его шею тонкими руками, Дриана впилась в его губы в страстном поцелуе. Он ощутил сладковатый вкус ее мягких податливых губ, и вся его сущность запротестовала против похода сулившего неизвестный конец.

— Пора идти…, — Ротгарду до того стоявшему в стороне, надоело ковырять носком сапога кости, покрывавшие пол.

— Да…, пора…, — глухо отозвался Эйнар, и двинулся к пещере. Вельзевул довольно затрусил у ног хозяина.

— Нет…, Вили, охранять, — он показал рукой на стоявшую в стороне, Дриану.

Пес недоверчиво повернул голову, посмотрел на девушку, затем тоскливо и укоризненно взглянул на хозяина. Шевельнул задумчиво хвостом. Затем, словно приняв решение, двинулся к Эйнару.

— Охранять..., — голос хозяина стал строже.

Вельзевул предпринял последнюю попытку. Он лег на брюхо и пополз к нему, совершенно по-человечески всхлипывая на ходу. Выглядело это очень комично. Огромный пес, размером с теленка, весь в клочьях свалявшейся шерсти, травы и репейника, изображал несчастного брошенного щенка. Не смотря на напряженность ситуации, все рассмеялись.

— Хватит…, ты остаешься, — рявкнул Эйнар отсмеявшись, и пошел прочь. Оставшиеся долго еще смотрели в спины двум смельчакам, бросившим вызов богам, до тех пор, пока их силуэты не растворились в вязкой темноте логова.

— Ну что ж…, теперь за работу…, — Валамер взялся за топор, — надо приготовится к ночи…, хотя думаю…, теперь детям Фенрира будет не до нас….

Молодой венед был прав, в ближайшие три дня в лагере будет спокойно, у тварей, богов и великанов подземного мира в эти дни появилась новая забота. В пределы темного царства вторглись чужаки, и хотя это были всего лишь люди, но что может быть сильнее и опаснее человека отринувшего страх смерти и готового пойти до конца, заплатив за победу любую цену.

ВО МРАКЕ.

Они шли третий час.