Глава 3. ПОЛИТИКА

Элигос…, или как называли его местные Эйнар, постепенно привыкал к особенностям жизни, в родоплеменном обществе. Что-то было ему знакомо из прошлой жизни, что-то было в новинку. Но в целом жизнь здесь была куда проще, чем у людей в двадцатом веке. Несмотря на всю свою воинственность, готы все же были больше землепашцами. Лишь дружина, состоявшая из пяти сотен всадников, занималась исключительно войной и была освобождена от сельхоз работ.

Халга планировал начать поход весной, когда подсохнут дороги и в степи зазеленеет трава. Сейчас, поздней осенью он активно занимался подготовкой. К весне численность его армии должна была вырасти до тысячи. Но для большого похода, которым грезил вождь, ему было необходимо тысяч пять.

Эйнар, обойдя все окрестности, прекрасно ориентировался и нарисовал подробную карту местности, использую вместо бумаги овечью шкуру.

— Леса наши полны демонов и духов, будь осторожнее, — сказал ему однажды Халга.

— Как же вы ходите в лес? – усмехнулся Эйнар.

— Нас защищает Вотан и Тор, ты же не почитаешь наших богов, а потому незащищен их силой.

— Знавал я демонов и пострашнее….

Вождь в ответ лишь слегка качнул головой.

Однажды в одной из таких вылазок, углубившись далеко в лес, он услышал странное повизгивание. Подойдя ближе, он увидел, волчье логово, сделанное в углублении. Единственный оставшийся в живых щенок, громко скулил. Он был слишком крупным для щенка, и слишком лохматым для волчонка. Этакая помесь волка с медведем.

Когда Элигос протянул к нему руку с кусочком сушеного мяса, тот обнюхал ее и недовольно зарычал. Затем принялся грызть неподатливый кусок, довольно урча и громко чавкая. Справившись с мясом, он свалился на спину, выпятив заметно округлившийся живот, и задремал.

Эйнар усмехнулся, сгреб его и засунул за пазуху. Он даже не проснулся. С тех пор пес, названный непонятным для окружающих именем Вельзевул, поселился в каморке Эйнара, и сопровождал хозяина везде. Через три месяца щенок превратился в огромного пса, который, несмотря на все свое добродушие, частенько пугал жителей бурга. А иногда бурно выражая свою радость, сбивал с ног, все еще неокрепшего Эйнара.

В огромном зале на резном высоком стуле похожим на трон сидел вождь. Его широкоплечее кряжистое тело, находилось в неподвижно-задумчивом состоянии уже около двух часов. На окаменевшем, словно гипсовый слепок лице, покрытым, бесчисленными шрамами и татуировками, не отражалось и тени эмоций. Лишь стылые светлые почти прозрачные глаза, блестевшие в полумраке, двигались вслед перемещавшейся по залу высокой бледной фигуре, запакованной в одежду из бурой грубо обработанной кожи.

Раб двигался, словно призрак вдоль стены и один за другим зажигал масляные светильники, расположенные по всему периметру.

— Эйнар…, — звук голоса воина был похож на карканье старого ворона.

Слуга вздрогнул и остановился.

— Слушаю вождь, — ответил он.

Несмотря на внешнюю ущербность и слабость, голос его был низким и бархатистым. Халга много раз замечал, как голос его раба магически воздействует на окружающих, даже когда тот говорил тихо и со смирением. Он привык к этому звуку словно исходившему из уст самого Тора и посмеивался когда видел, как напрягались его гости, впервые услышав голос Эйнара.

— Ты все приготовил?

— Да господин….

— Ределет не вернулся?

— Нет, господин.

— Прошло….

— Два дня господин, как от него нет вестей.

— Два дня…, два дня…, — пожевал губами Халга, словно пробуя слова на вкус, — ждем еще день.

Вождь вновь застыл и прикрыл веки. Раб некоторое время еще смотрел на господина, ожидая, что тот вновь заговорит. Но вождь молчал. Под загорелой обветренной кожей перекатывались желваки. Нахмурился.

Вот уже пять лет, после смерти отца, с тех пор как Халга стал риксом, все его помыслы были направлены на объединение, разрозненных племен готов.

Сделать это было сложно потому что, каждое племя, каким бы малым оно не было, имело своего рикса, со своими амбициями. Каждый из них считал собственное племя происходящим от верховных богов, а себя чуть ли не прямым потомком Вотана.

Конечно, всегда можно было по-тихому убрать несговорчивого вождя, но на его место приходил новый, не менее заносчивый и самодовольный.

Халга пытался договориться со всеми, соблазняя их несметными богатствами и огромной добычей в будущем походе. Умело играя, на их жадности и воинственности ему уже удалось заручиться поддержкой вождей четырех племен. Однако он осознавал, что этого мало для успешного похода на юг.

Хлопнула дверь, впустив в зал, старого седого как белый медведь и такого же могучего в свои пятьдесят, Хангвара. Местного жреца и советника правителя. Отряхнув с себя капли дождя, он недовольно взглянул на застывшего раба, фыркнул и направился к сидевшему на троне Халге.

— Ределет вернулся…, ранен…, до утра не дотянет — произнес он приблизившись.

— Кто посмел?

— Он говорит, поединок был честный, он сам бросил вызов.

— Я предупреждал его, — мрачно уронил Халга, — он ослушался.

— Он оскорбил его, Ределет вынужден был бросить вызов.

— Кто?

— Донан рыжий, правая рука рикса Ганериха.

— Я убью их всех и сравняю с землей их дома, — прорычал Халга. – Эйнар предвидел это.

— Что может знать чужак о нашей жизни? – Брезгливо поморщился Хангвар, – даже если его жизнь в обоих мирах. Остерегайся, большая половина его, находится во тьме и скрыта от нас.

— Он приносит удачу, — возразил вождь.

— Кто знает…, наша ли эта удача, или она всего лишь совпадает с ней, пока. Мне он не нравится. Убей его пока не поздно. Злобные чужие духи придут на нашу землю через него.

Остановившись на секунду, прислушался. Поняв, о чем идет речь, равнодушно отвернулся и, подпалив последнюю лампу, вышел в осеннюю сырость.

Он предупреждал Халгу, что союз с Ганерихом, одним из вождей южных готов невозможен, поскольку тот сам мечтает стать верховным вождем всех готов. Эйнар не сомневался, что Донан-рыжий, бывший одним из лучших воинов Ганериха, действовал по указке вождя. Он предупреждал Халгу, что тот посылает воина на верную смерть, но вождь был уверен, что Ганерих может отказать в союзе, но убить посланника не осмелится.

Эйнар считал, что тот не откажется от возможности спровоцировать Халгу. Поскольку Халга был главным препятствием для Ганериха на пути к безраздельному владычеству над готами. Так и произошло.

Теперь вождь должен был отреагировать на вызов, чтобы не потерять лицо. Ганерих наверняка уже приготовился к нападению, а значит…, велика вероятность попасть в ловушку.

— Завтра выступаем…, — сказал Халга вечером, когда во дворце собрались десятники, лучшие воины дружины.

— Все…? – уточнил молодой, но уже снискавший славу в боях, Атарих.

— Нет…, две сотни останутся в бурге.

— У Ганериха четыре сотни воинов в поселении, наверняка он уже призвал брата, получается, всего шесть сотен, слишком большой перевес.

— Да…, это так…, но побеждает тот, кому благоволят боги, и сопутствует удача. – Молвил Халга, пристально глядя на Атариха.

Тот лишь молча, с достоинством кивнул.

Когда воины разошлись готовиться к походу, вождь некоторое время задумчиво молчал. Молчал и Эйнар, сидевший напротив.

— Это будет славная битва, — наконец произнес Халга.

— Да…, в которой, многие погибнут, и мы должны победить…, иначе….

— Иначе что?

— Ганерих станет верховным вождем.

— Да…, такое возможно.

— Надо исключить случайности.

— Как?

— Вызови его на перекресток дорог…, и убей. Формальный повод есть, он допустил смерть твоего человека, значит, нанес оскорбление тебе.

— Можно попробовать, но не думаю, что это сработает. Если Ганерих умрет…, его брат будет мстить. Мне плевать на Вередиха…, но тогда о походе можно забыть.