Глава 9. БОГИ И ЛЮДИ

На следующее утро у стен бурга во главе пяти сотен воинов появился Вередих. Собственно своих людей у него было чуть меньше трех сотен. Остальные, это изгнанники других племен, изгои и бродяги, которые неплохо владели оружием, были храбры, но думали прежде всего о собственном кармане и собственной шкуре.

Ворота открылись, лишь для того, чтобы впустить внутрь самого Вередиха и пятьдесят его воинов. Когда замысел хозяев стал очевиден, гости сделались хмурыми и недовольными. Однако предъявить претензии не посмели, поскольку их окружали веселые и слишком дружелюбные лица местных.

— В бурге совсем не осталось места, — улыбнулся Халга, приглашая Вередиха в тронный зал. И как-то случайно вышло, что вместе с ним впустили лишь двух приближенных. Здесь уже был накрыт стол, и в кубках пенилось густое ароматное пиво.

— Давайте выпьем…, за нашу победу…, — усмехнулся Халга, и десяток отборных воинов сидевших с ним по одну сторону стола, дружно сдвинули кубки.

Тем временем, за ворота бурга вышел Отар.

— Братья…, — начал он свою речь, — вас обманули. И хуже всего то, что вы не ведая правды, участвуете в делах, за которые боги покарают вас.

Отар во всех красках расписал вероломство, Вередиха. Поведав о его сговоре с болотным народом, поедающим трупы. Что, вызвало ропот возмущения. Ибо нет для воина худшей участи, чем погибнуть неправильной смертью, и не попасть в Волгалу. И в этом праве не отказывают даже врагам, а тем более соплеменникам.

— К вечеру, здесь будут черномордые…, — продолжал он, — могучий вождь Халга, не хочет вашей смерти, и не хочет вашего позора. Вам решать…, примете вы бой, или уйдете.

Среди воинов произошло движение, несколько десятков человек вскочив на коней, отправились на север. Остальные крепко задумались.

Люди Вередиха, не могли бросить своего вождя пока он жив, даже несмотря на его вероломство в отношении соплеменников. А он находился за стенами бурга. Значит, встречая врага у стен, они будут биться за своего вождя.

Остальным…, было наплевать на Вередиха, но услышав, что черномордых всего две сотни, они были не прочь подраться, тем более, что любая битва, это возможность получить трофей.

— Мы готовимся выступить в великий поход…, который принесет нам много золота и много славы. – Отар сделал паузу. – Те из вас…, кто останется в живых и пожелает присоединиться к нам, получит долю в добыче, оружие и коня. Ответом был громогласный рык, словно все сражения были уже выиграны, и осталось лишь поделить золото.

Оставив Вередиха сидеть за столом, Халга вышел к полусотне самых преданных его людей.

— Я не хочу, чтобы в песне о моих подвигах, были слова о вероломстве по отношению к моим братьям. – Тяжело роняя слова начал Халга, всматриваясь в хмурые лица воинов, готовых умереть. — Ваш вождь пытался совершить гнусное предательство, но боги не позволили вам стать его соучастниками. Но…, он ваш вождь, и вам решать…, хотите вы присягнуть мне…, уйти…, или умереть в бою.

Тягостное молчание повисло над головами воинов. Все задумались. В строю произошло движение и вперед раздвигая могучими плечами товарищей, вышел старый Ротгард.

В свои пятьдесят пять, он выглядел как сказочный, воинственный гном. Небольшого роста с широченными, могучими плечами, и огромными лапами, боевой топор в которых смотрелся как детская игрушка. Седая, коротко стриженная голова была сплошь покрыта шрамами, один из которых продолжался через все лицо, заканчиваясь у подбородка.

О нем рассказывали много небылиц и баек. Поговаривали, что во время битвы он впадал в состояние божественного гнева, и тогда количество врагов для него не имело значения. В то же время о доброте его сердца ходили легенды, Ротгард терпеть не мог, когда в его присутствии обижали детей и животных. Его любили и боялись. И только дети и животные, любили его откровенно и без страха, не замечая зловещего уродства его лица.

— Мне по сердцу твои речи…, — произнес он, закручивая ус, — но нам придется погибнуть, ибо здесь стоят воины не забывшие, что такое присяга. Пообещай лишь, что позволишь нас похоронить как воинов.

Полусотня сдвинулась, сгруппировавшись вокруг Ротгарда. Стоявшие вокруг них, две сотни воинов Халги, среди которых был и Эйнар, обступили со всех сторон кучку смельчаков.

Нервы натянулись до предела, все поглядывали на вождя, ожидая команды. Одни…, чтобы умереть. Другие…, чтобы наказать за предательство. Халга медлил.

— Я…, Халга…, сын Аглмунда…, — вождь говорил, словно разбивал скалу молотом Тора, — не хочу проливать вашу кровь…, в этом нет, доблести…, нет славы. Вы…, сдадите оружие…, и ночью будете нашими гостями, а завтра утром уйдете…, вместе со своим вождем.

Взоры всех обратились к Ротгарду. Помедлив мгновенье, тот тяжело кивнул большой уродливой головой. Все облегченно выдохнули.

Эйнар улыбнулся…, Халга станет верховным вождем всех готов.

Повернувшись, Халга стремительно отправился в опочивальню, но в эту ночь заснуть ему было не суждено.

— Почитаешь ли ты богов так, как это делали много веков предки твои…? – Прозвучал вкрадчивый голос. В опочивальне, удобно устроившись за столом, сидел Локки.

— Я делаю это еще усерднее, — на лице вождя не дрогнул не один мускул, — боги должны быть довольны.

— Нам…, не нравится, что твой народ принял у себя, человека без прошлого.

— Нельзя карать народ…, за доброту. А я всего лишь вождь, поставленный для того, чтобы выполнять волю соплеменников.

Локки нехорошо усмехнулся, не спуская глаз с Халги, тяжело поднялся из-за стола. Прошелся по комнате. Молчание становилось тягостным.

Раньше Халга не единожды видел богов. Ранним утром, когда они завершали охоту. Ночью, когда боги пировали и веселились. Или когда они исторгали свой неуемный гнев на землю. Однажды он даже подглядел бой между богами, и чуть не поплатился за это жизнью.

Боги всегда присутствовали, они всегда были рядом. Но никогда раньше они не приходили вот так, чтобы говорить с людьми о людях. Кем же был на самом деле тот, кто жил рядом с ними, и кого они называли – Эйнар, если боги потеряли покой.

— Ты…, должен изгнать его, — неожиданно громко рявкнул Локки.

— Он спас мне жизнь…, и он не один раз спасал всех нас….

— Ты говоришь мне…, нет? – В голосе Локки было столько удивления и злости, что Халга еле сдержал рвавшийся наружу смех.

— Да.

— Ты поплатишься…

— Значит…, так тому и быть.

— Поплатится весь твой народ.

— Видно такова судьба…, — мрачно изрек вождь.

Прерывая начатый разговор, с треском распахнулась дверь, комната озарилась ярким светом. На пороге стоял Вотан. Халга потерял дар речи, это был настоящий бог-воин.

Ростом под потолок, с мощным торсом и огромными бицепсами, он держал на изгибе правой руки тяжелый топор, невероятных размеров. Впрочем, в его руках он совсем не выглядел таковым. Глаза его излучали внутренний свет, и казалось, он проникает в самую душу. Длинные волосы и косматая борода были густо красными. Бросив сверху вниз взгляд, ярко синих глаз на Локки, отчего тот заметно съежился, он покачал головой.

— Хватит интриг…, — пророкотал Вотан, — души воинов принадлежат мне. Их предназначение – проливать кровь во славу меня. Не смущай их коварными речами.

Локки пожал плечами и расправив плечи вышел из комнаты.

— И мне не по нраву…, что ты приютил чужеземца…, — бог нахмурил брови, — но я не стану указывать, как тебе поступать с друзьями. С врагами, ты пока и сам справляешься. Но будь осторожнее, помни…, лучше вовремя убить, чем однажды быть убитым.

— Осторожнее…, с Локки?

— И с Локки…, ибо он не угомонится…, и с чужеземцем…, ибо он непредсказуем. Поскольку у него нет корней.

Некоторое время бог и вождь смотрели в глаза друг друга. Халга не опустил глаз. Вотан лишь усмехнулся, и толкнув дверь вышел во двор, где с каждым шагом его силуэт становился все бледнее и бледнее пока совсем не растаял в ночной мгле окутавшей бург. Воины стоявшие на часах, увидев чудо, застыли в благоговейном трепете. И много лет после этого в готских племенах рассказывали истории и пели песни о вожде, который запросто говорил с богами.

Остаток ночи вождь провел без сна, что случалось с ним крайне редко. Впервые в жизни он не знал ответов на мучившие его вопросы. Впервые за всю свою долгую жизнь он испытывал сомнения. Мог ли он, вождь, которому доверены жизни и будущее людей, рисковать ими. Вправе ли он принимать решения, которые могут повлечь за собой гибель всех вестготов….

Халга вышел в темноту ночи, шумно втянул ноздрями прохладный воздух. Похлопав по плечу молодого воина охранявшего дворец, вождь двинулся к воротам.

В ту же секунду безумный крик сотен глоток разорвал тишину ночи. Болотный народ, некоторое время наблюдавший за неорганизованной толпой у ворот бурга, отважился на нападение.

Халга взлетел на стену. Взору его открылась битва, напоминавшая бой с духами. Болотный народ вымазанный черной краской был совсем не виден в густой темноте весенней ночи, оттого казалось, что готы бьются с тенями.

Вождь напряженно вглядывался в темноту, рядом с ним застыв словно изваяние стоял Отар. Чуть поотдаль, прислонившись к деревянному столбу стоял Эйнар. Все готы стоявши в этот момент на южной стене, с трудом сдерживали горячее желание спуститься вниз и помочь сородичам.

Черномордых было чуть больше, чем ожидалось, видимо по дороге присоединился еще отряд. Готы дрались отчаянно, но уже было понятно, что они проигрывают. Откуда-то справа появился еще отряд болотного народа. Эйнар показал рукой и Халга кивнул головой. Черная масса двигалась в темноте словно один чернеющий сгусток. Сложно было понять сколько человек в отряде.

— Лучники, — наконец произнес вождь, — огненными.

— Лучники, — повысив голос, подхватил Отар.

Несколько десятков человек, взбежали на стену, словно только и ждали команды. Отар указал на отряд который в кромешной темноте подбирался правому флангу готов.

Фыррррр…., фырррр…, словно рассерженные пчелы, одна за другой улетали стрелы, вычерчивая во мраке огненные траектории. Сразу же следом раздались крики и хрипы черномордых. В то же время не попавшие в цель стрелы нашли пищу, и в свете разгорающихся костров стало видно место битвы.

Было ясно, что готам не выиграть этот бой. На ногах оставалось всего около сотни воинов. Встав в круг спиной к спине, они отчаянно отбивались от наседавших черных фигур. Кровь брызгала во все стороны.

Халга обратил взор на Отара, и едва заметно кивнул головой. Этого оказалось достаточно, чтобы тот кубарем скатился вниз. Выкрикивая по пути имена десятников.

Через минуту, отряд в сотню всадников ворвался в боевые порядки болотных, разметав их по полю. В считанные минуты, половина черномордых были убиты, остальные спаслись бегством в ближайшем лесу.

Их преследовали и добивали. Еще несколько минут со стороны леса доносились предсмертные крики. Но наконец все стихло, лишь разгоряченные собаки продолжали брехать переговариваясь между собой.

— Все по плану?

— Все…, кроме одного…, — ухмыльнулся вождь.

Эйнар вопросительно взглянул на него. Халга неопределенно качнул головой, отметая дальнейшие расспросы.

Утром Вередих, поникший и затравленный в сопровождении полусотни воинов, покинул гостеприимный бург. Ночь проведенная в ожидании смерти сломила его. Фактически он был уже мертв.

За воротами к ним присоеденилось еще несколько человек, пожелавших следовать за своим вождем. К вечеру того же дня, весь отряд вернулся обратно, впереди всех на маленьком коренастом жеребце ехал Ротгард, был он хмур и задумчив.

— Прими нас под свою руку рикс…, — произнес он полный достоинства.

— Что с Вередихом?

— Он ушел к Вотану…, — лаконично ответил Ротгард, всем своим видом давая понять, что не желает дальнейших расспросов.

Никто никогда не узнал правды о том, как умер рикс Вередих, преступивший законы готов, избежавший мести и ставший жертвой преданности. О вожде, по вине которого сотни воинов пусть даже на некоторое время почувствовали себя предателями, не слагают хвалебных песен.