Глава 19

Шериф Маскхем запнулся о тело констебля Вильерса, когда глубокой ночью, испытывая бессонницу выгуливал своего бультерьера. Бультерьер шерифа за свою шестимесячную жизнь привык к капризам судьбы и к тому, что его выгуливают в самое непредсказуемое время. Неунывающий щенок здорово досаждал домашним шерифа своими шкодными повадками и оглушительно звонким лаем, но ему все прощали.

Запнувшись о тело констебля, шериф застыл в ужасе, а бультерьер напротив, ничуть не утратил своей жизнерадостности, натянул поводок и принялся вылизывать лицо человека, вздумавшего вздремнуть на мостовой. Шериф горестно застонал — бедный молодой Вильерс, мало того, что погиб на боевом посту, так еще этот негодный щенок сейчас уничтожит все улики! Шериф дернул пса за поводок, но тот в знак протеста оглушительно громко тявкнул. Дальнейшее шериф впоследствии припоминал с трудом и очень неохотно. Залитый мертвенным светом луны, внезапно вынырнувшей из-за туч, покойник сел, поправил свой «пикельхельм» и снова улегся на мостовую, уютно свернувшись калачиком.

Шериф привязал щенка к штакетине многострадального заборчика мисс Валентины Райт, нагнулся и с трудом взвалил себе на плечо тело бесчувственного констебля. Потом он бесконечно долго транспортировал Вильерса в участок, причем носки ботинок констебля бороздили мостовую, плиты парковки, тротуар перед полицейским участком, ступеньки бесконечной лестницы и наконец шестиугольную метлахскую плитку пола в холле. Там шерифу пришли на помощь.

— Что с ним?

— Спит, как сурок, — задыхаясь еле выговорил шериф, — Поместите его в камеру для особо одаренных и без моего распоряжения не будите.

— Передохните, шеф!

— Некогда, — отмахнулся шериф, спешно покидая участок, — А то этот идиот разбудит полгорода.

— Кто разбудит полгорода? — только и успел спросить дежурный, как дверь участка распахнувшись в лунную ночь, на отлете донесла до него загадочный ответ шерифа.

— Призрак...

***

О’ Райли в кутузке предавался размышлениям. Время от времени ему требовалось уединение, которого даже палатка среди оврагов обеспечить не могла. Но никогда еще столь мрачные и неотвязные мысли не преследовали его. То, что он видел на пустошах в ночь первых двух убийств никак не укладывалась в голове. Это было просто невозможно, такого быть не могло в принципе. Этого просто не было. Он видел это все во сне. Видел вещий сон, а на следующий день услышал об убийствах. Он просто излишне увлеченно дегустировал свой тройной можжевеловый, что-то напутал в рецептуре. Может переложил аира или живокоста? Или вообще перепутал анис с борщевиком? Всю ту партию пойла, он на всякий случай вылил и на этом успокоился.

Но странное видение выплеснуть из омута памяти не смог. Что ж! Послезавтра его выпускают, вот с утра пораньше он и отправится к Крейстону, чтобы разобраться что там ему в ту ночь привиделось и привиделось ли. Разберутся. Вдвоем они разберутся.

О’Райли заснул и сквозь сон смутно слушал возню и бормотанье в соседней камере.

— Ох и тяжелый парень, а с виду тростиночка.

— Как его только шериф в одиночку через полгорода приволок?

— Старая школа!

***

Работа археологов из Британского Музея застопорилась. Единственный рабочий, которого Ривзу удалось нанять, О’Райли, отдыхал в участке. Шериф задержал его на трое суток. Новое убийство взбудоражило город, который вот только кажется, вздохнул спокойно. Обстоятельства убийства мисс Фрейзер не то что свидетельствовали, они просто вопияли о том, что на жителей городка охотится неуловимый, дерзкий и бессердечный маньяк. Местные власти бессильны, помощь из центра не спешит, и никто больше не может спокойно спать в своих постелях. Жители округи Крейстонхилла потеряли самообладание. Атмосфера безнадежной обреченности и какого-то непостижимого тихого ужаса не давала дышать. Патрульные не покидали улиц города ни днем, ни ночью. Добровольцы, завербованные шерифом, помогали им как могли. Но все равно, на улицу без крайней необходимости обыватели даже в ясный день носа не высовывали. Что уж говорить о темном времени суток или тех часах, когда наплывал туман.

Только неугомонные репортеры не изменяли своим привычкам и выкатывались волнами из дверей гостиницы «Корона» как раз в самые опасные вечерние и ночные часы. О том, что их юную коллегу Марту О’Нил констебль нашел, он известил их почти сразу же. Правда, утаил как именно и где он ее нашел. Но все равно, негодованию акул пера не было предела. Яснее всех выразился Падди.

— Нет! Такого даже от этой чумы я не ожидал! Мы тут все места себе не находим, с ног сбились в поисках, а эта змеюка просто умылась и сидит довольная на самом видном месте, радуется нашему горю!

Что и говорить, если до случая со своим «безвестным исчезновением» девушка не пользовалась любовью у своих коллег, то теперь они, не сговариваясь, вообще перестали ее замечать.

Эллис немного была задета, став невидимкой в обществе репортеров. Черри безвылазно сидела в замке Крейстона как какая-то средневековая затворница в башне и только несколько минут общения с ней по телефону немного скрашивали жизнь Эллис. Ее приятеля «Макнамару» увезли, предатель Хоули мог бы и воздержаться от звонка его отцу. Парень ведь почти совершеннолетний. Если бы не общество миссис Рой и ее счетов, Эллис вообще не знала бы чем ей заняться и с кем словом перемолвиться. Она никак не могла избавиться от неотвязной грусти, винила в ней игнор коллег, отсутствие новых сенсаций, все что угодно, лишь бы не размышлять об истинных ее причинах. Констебль Вильерс больше не попадался девушке на глаза. Следующий день прошел без происшествий, но утром беды вновь посыпались как из ящика Пандоры.

Началось с возвращения Глэдис, которая несмотря ни на какие страсти и страхи, терзающие городок, принялась безбоязненно рассекать по пустошам. С самым романтическим видом, с букетиками полевых цветов в руках и пышным соцветием боярышника в прическе. Кусты боярышника на пустошах и в зеленых изгородях как раз начали цвести. Наступил май.

Миссис Хочкинс с ног сбилась в безуспешных попытках уследить за правнучкой. Ее многочисленные родичи даже установили сменные вахты, кто-нибудь должен был постоянно держать девушку в поле зрения. Но родня Глэдис, хорошо знакомая с ее повадками, даже не надеялась справиться с этой задачей.

— Вот помяните мое слово! — разглагольствовал в пабе Макларрена Сидни Робинзон, — Следующая жертва — Глэдис! Он чистильщик, этот чертов маньяк. Убирает городских дурочек. Глэдис — последняя. Потом примется за кого почище.

— Ой, да оставьте, на девушку археологов тоже нападал он! — отмахнулся от самозваного пророка Падди, — Нет, не чистильщик! Каждую из них он убил по какой-то одному ему ведомой причине. В моменты сомнамбулизма что-то всплывает в его искаженном сознании, он их душит и стирает эпизод из памяти.

— Так вы по-прежнему считаете, что это наш лорд?

— Кому бы еще это так легко сходило с рук!

***

Утро в Крейнстонхилле археологи вместе с хозяином замка проводили в библиотеке. Отыскать следы неведомого родственника в искаженных писарями архивах они уже отчаялись. Ривз и Лейзерс рылись в бумагах на удачу, а Черри просто ждала звонка от экономки местного архивариуса при церкви. Прадед Вильерса, отслужив при церкви викарием лет пятьдесят, ушел на покой, и занялся любимым делом — исследованиями нарративов. В архиве скопилось великое множество записей о рождениях, свадьбах, крестинах прихожан за несколько сот лет. При желании старый Вильерс мог бы составить самую подробную родословную любому своему земляку. Но он редко испытывал такое желание. Через всю долгую жизнь, исследователь Вильерс пронес страсть к изучению «Неведомого», взяв девизом своего пути слова Шекспира :

«И в небе и в земле сокрыто больше,

Чем снится вашей мудрости, Горацио.»

Вильерс настолько дотошно и скрупулёзно изучил все факты сверхъестественных явлений в округе Крейстонхилла, что ему удалось построить вполне правдоподобную теорию, объясняющую эти явления. Он использовал методику нескольких естественных наук и создал на их стыке свою дисциплину. В итоге ни физики, ни химики, ни биологи или генетики не располагали достаточными знаниями, чтобы подтвердить теорию Вильерса или опровергнуть ее. У любого нормального специалиста ум за разум заходил, если он вдруг решался вникнуть в бесконечные графики, формулы и диаграммы Вильерса. Ривз в молодости прослушал у него курс лекций в Кембридже и до сих пор вспоминал их с содроганием. На вопросы приятелей о содержании курса он отвечал неизменно:

— Обычная псевдонаучная казуистика на стыках дисциплин, нестыкуемых по определению.

Но злые языки утверждали, что Ривз после таких расспросов либо сплевывал через левое плечо, либо постукивал по деревяшке. Возможно злые языки были не так уж далеки от истины, потому что Ривз идти к своему бывшему профессору отказался наотрез. За сведениями о родословной лорда ученые решили отправить Черри, договорились с экономкой Вильерса, что она, после того как архивариус выкроит часок для рандеву с юной особой, заедет за девушкой на своем авто.

Черри должна была представиться участницей научной экспедиции и мотивировать свой интерес к роду Крейстона исключительно познавательными целями.

— Ни в коем случае не говорите ему об убийствах, юная леди! Он просто не переносит известия о смерти кого бы то ни было младше девяноста лет. По его мнению, все такие кончины преждевременные. Ни слова о маньяках, даже под угрозой вашей гибели!

Черри припоминала телефонный разговор с экономкой Вильерса и понимала, что визит к старому чудаку легким быть не сулит. Но она даже приблизительно не догадывалась чего ей эта встреча будет стоить.

***

Итак, в тот майский день беды посыпались как горох.

— Хорошо, что вы вчера весь вечер были на виду, Крейстон. Уж мисс «Фафнир» вам не припишут. Кто угодно мог ее придушить, но уж точно не вы! — решил затеять разговор, заскучавший над бумагами Ривз.

Напрасно он затеял этот разговор, совсем напрасно. Крейстон, мирно листавший папки на антресолях, а зал в его библиотеке был в два этажа, перегнулся через резные перила мореного дуба и ответил:

— О нет, профессор, три четверти часа перед самым ужином, когда мы разошлись по комнатам, чтобы принять ванну и переодеться, я не был у вас на виду.

— Ну, перестаньте, право! Вы не знали, что я, в отличие от всех остальных обитателей Британских островов, ванну перед ужином не принимаю. Ограничиваюсь душем — это две минуты. Пять минут я потратил на переодевание и оставшееся время курсировал по коридору между нашими тремя спальнями. От двери, до двери. Уж мимо меня вы никак не могли проскочить и вернуться незамеченным, будь вы хоть трижды маньяк и четырежды сомнамбула.

— Вы так уверены, профессор?

Крейстон, широко улыбаясь, спустился со своих антресолей, причем ни одна из старинных ступенек не скрипнула под его ногой.

— Ну, естественно! — пожал плечами Ривз, — Я давно ни в чем не был так уверен.

— Тогда карты на стол! Сделаем небольшой перерыв, господа и я покажу вам как именно я мог исчезнуть из замка и вернуться, оставаясь незамеченным.

***

Гости Крейстона впервые попали в его личные апартаменты. Черри с интересом и смутным, неясным для нее смятением оглядела спартанское убранство просторного кабинета с широким видовым окном, выходящим на пустоши и залив. Еще одно окно в стене справа от двери открывало взгляду панораму городка. Он был виден весь — застроенный невысокими, в два-три этажа домами и тесными, сплетенными в непредсказуемый лабиринт улочками, тупиками, крошечными площадями. Только несколько построек возвышались над городскими кварталами: портал старинного аббатства, затейливая шатровая кровля гостиницы «Корона», башни городской мэрии и в отдалении, за кладбищем на окраине, шпиль колокольни рядом с церковью. Кабинет лорда примыкал к древней дозорной башне замка, возвышавшейся когда-то над округой. И из его окон открывался прекрасный обзор.

— Виноват, но это дальше, — сказал Крейстон и распахнул дверь, прорубленную в стене башни в незапамятные времена.

— Ваша ванная? — удивился Ривз.

— Не моя, я бы не посмел ее устроить в самой древней части замка. Это Крейстон-вольнодумец еще в восемнадцатом веке. Мне по наследству досталась, — улыбнулся лорд, приглашая гостей войти в ванную комнату.

Археологи немного неуверенно прошли вслед за хозяином.

— Не обращайте внимания на утилитарную часть помещения, нам собственно нужно сюда, — сказал Крейстон и, нажав какой-то тайный рычаг в перегородке, разделявшей комнату на две части, жестом указал на открывающийся дверной проем.

Черри зажмурилась, догадавшись заранее куда именно ведет из ванной лорда потайная дверь. Но тут импульсивный Ривз вскрикнул, и она открыла глаза чтобы увидеть за открывшимся проемом винтовую лестницу, уходящую в глубину подземелья и серпантином растянутый на ее чугунных литых ступеньках, мертвенно белый бинт.

***

— Боже мой, бог ты мой! — прошептал Крейстон, приходя в сознание.

Черри, единственная кто не растерялся в этой ситуации, быстро вычислила в каком из ящичков находилась аптечка и привела его в чувство с помощью нашатыря.

Ривз и Лейзарс еле успели подхватить хозяина замка и усадить его на кушетку. Лорд сидел, притулившись к стене, совершенно неподвижный, в нелепой позе, как сломанный манекен.

Лейзерс ловко нажал на рычаг и дверь в подземелье успела закрыться, к счастью до того, как Крейстон открыл глаза.

— Бог мой! Вы тоже это видели?

Профессора угрюмо молчали, ответила Черри:

— Да, и вам следовало быть более подготовленным к подобным зрелищам.

— Я — убийца, — в ужасе прошептал Крейстон, — Это рок. Я сомнамбула.

— Неужели? — возмутился Лейзерс, — Не ожидал от вас такого малодушия. Черри права, чему тут удивляться, он знает вас лучше, чем вы сами себя знаете. Ну, как вот не случись здесь сейчас нас, что бы вы стали делать? Думаю, черкнули бы предсмертную записку и...

— Но это тайный ход. О нем никто не знает, кроме владетелей Крейстонхилла. Никто, сотни лет.

— Кто вам его показал? Отец не мог, вы слишком рано осиротели.

— Верно, это сделал Барри, но он в мире ином. И из него тайну подземелья никто не мог бы вытянуть даже под пытками.

— Ладно, а куда выходит этот тайный ход? — подключился Ривз со своей интуицией, — Начнем разматывать клубок с другого конца.

— На пустоши, там за крепостным валом есть еще один тайный рычаг у выступа скалы.

— Прелестно, — подытожил Лейзерс, — Пойдем снаружи или изнутри?

— Не сейчас, если можно, — взмолился Крейстон, — Вы меня и теперь не считаете убийцей?

— И никогда не считали, — пожал плечами Лейзерс, — Все очевидно. Теперь я окончательно определился с версией. Мотив у преступника один, зато какой! Стать полноправным владетелем Крейстоном. Вам это точно незачем, вы уже им являетесь.

— Вы все шутите, — упрекнул Лейзерса Крейстон, он все никак не мог прийти в себя от потрясения, — Надо вызвать сюда Хоули с командой, путь обследуют подземелье, там могут быть еще какие-нибудь улики.

— Вы серьезно? — возразил Ривз, — Показать команде тупых бобби ваше тайное подземелье с подброшенными преступником уликами? И не мечтайте, на это он и рассчитывал.

— Но вы не можете, не имеете права быть настолько уверенными в том, что я не маньяк!

— Нет, в том, что вы маньяк, я как раз начинаю убеждаться, — сказал безжалостный Ривз, — А вот в том, что преступник расчетливый и очень умный охотник за вашим титулом и богатством далеко не маньяк, в этом я теперь уверен. А ваша мания, милорд, никому, кроме вас еще не навредила.

Лорд встал и поклонился профессору, приложив руку к груди:

— Такое доверие обязывает, и я этого не забуду, клянусь душой. Вы даже не представляете, как это важно для меня, что вы пришли на помощь в тяжелую минуту.

— Полноте, давайте лучше займемся делом в архиве, пока нам еще каких-либо новых улик не подбросили.

Они отправились в библиотеку, продолжать бесконечные поиски той линии, которая неведомо, когда ответвилась от семейного древа Крейстонов. Прошло не больше часа, как в библиотеку заглянул мажордом и спросил:

— Извините, сэр, не могли бы вы пообщаться с Баском? Хоть недолго, с полчаса. Пес чувствует себя брошенным.

— Ох, да, естественно! Баск, бедняга, я совсем о тебе позабыл! — воскликнул Крейстон и легкой пробежкой спустился со своих антресолей, — Составите нам компанию, мистер Ривз?

— Буду счастлив!

Они удалились, оставив Черри и Лейзерса в библиотеке. Девушка пристально смотрела вслед компании. Баск выглядел чуть менее степенно, чем мажордом, Ривз и Крейстон шли непринужденно болтая и смеясь.

— Ну, и о чем грустишь, Черри? Ты сегодня весь день сама не своя. Неужели подозреваешь лорда?

— Нет, нет! Это совершенно точно не он! Тот, кто напал на меня отличался. Мелочь какая-то, не припомню никак, вот мученье!

— Да выкини из головы! Раз не он, значит не он и точка. А вот не слишком ли близко к сердцу ты принимаешь его беды?

— Неужели так заметно? — прошептала Черри еле слышно.

— Только нам с Ривзом. Сам герой даже не подозревает.

— Вот удача. Пусть и дальше так будет, я со временем возьму себя в руки.

— Да чего ради? Он сам в тебя влюблен по уши!

— Ну как вы можете!

Лейзерс рассмеялся и захлопнул папку.

— Все! Это бессмысленно! Нам до самой трубы архангела Гавриила не найти в этом искореженном архиве ничего путного!

Зря профессор упомянул трубу архангела. Дикий, невыразимо тоскливый крик внезапно огласил своды библиотеки, пронесся, отражаясь по анфиладам бесконечных коридоров и заставил содрогнуться всех, кто в это время находился на пустошах.