Глава 2

Крейстон

Крейстон с наслаждением вдохнул воздух родных мест. С вересковых пустошей легкий ветерок доносил слабый, но отчетливый аромат дикого меда и хризантем. Вереск цветет. Ясный день, редкость для здешних мест заливал долину пронзительным солнечным светом, с невероятной четкостью прорисовывая все мельчайшие детали ландшафта.

На станции лорда встречал сам Бартоломью Монстр, старательно удерживая на лице официальное выражение. Но лучи утреннего солнца с той же отчетливостью и четкостью, что и пейзаж, освещали лицо старика, и Крейстон ясно увидел, что Барри еле сдерживает волнение и радость. Поэтому лорд без опаски обнял своего друга и воспитателя, сознательно пренебрегая официозом.

— Ну-ну… — растроганно пробормотал Бартоломью, чаще обычного мигая тонкими, почти прозрачными веками, — Вы, кажется, усвоили манеры этих итальянцев в своей Болонье...

— Гораздо больше, чем мне самому хотелось — широко улыбнулся Крейстон, — Но ваша команда быстро выбьет из меня этот чуждый Крейстон-хиллу дух! Я дома, старина. Неужели я все-таки дома...

***

Дела в поместье шли из рук вон плохо. Все годы отсутствия Крейстона, когда он, по официальной версии изучал искусство в старейшем университете Европы, Бартоломью Монстру, управляющему, едва удавалось сводить концы с концами.

Долгов не было, но и доходами не пахло. Крейстон полдня убил на калькуляцию и пришел к неутешительному выводу, что для уплаты налогов за следующий год ему придется залезть в «стабфонд».

Крейстон захлопнул блокнот со своей удручающей калькуляцией и пошел проверить, как поживает привезенный им с континента щенок мастиффа, черный, как безлунная ночь, Баск.

Баск вяло поскуливал, перебирая лапками во сне. Будто плыл, переправляясь через стремнину. Как видно вода в той реке, была запредельно холодна...

— Агония. Нужно усыпить, чтоб не мучился. Чумка.

Как оказалось, Бартоломью уже вызвал ветеринара к захворавшему щенку, и именно этот вердикт услышал Крейстон с порога.

— Да быть этого не может! Он прошел две карантинные проверки. У пса все прививки, — вскрикнул Крейстон.

Ветеринар длинный и нескладный, с ярко-рыжей шевелюрой оглянулся и лорд узнал своего ровесника Марти Симменса. Когда это Марти успел выучиться на ветеринара?

— Вирус устойчив к действию физико-химических факторов. И при температуре даже в минус двадцать сохраняет способность к распространению до пяти лет, — с важным видом изрек специалист, — А где вы в наших краях найдете температуры ниже? Видно, в багажном отделении подцепил. Жалко щенка, сэр, но длить его мучения я причины не вижу...

К словам ветеринара с напряженным внимаем прислушивался тренер по выездке лошадей, прибывший недавно из Швейцарии. Барри Монстр нанял его незадолго до возвращения хозяина поместья. Крейстон успел с горечью убедиться, что парень с континента специалист не очень высокого класса. Барри от роду не был наездником и ничего не понимал ни в выездке, ни в лошадях. Но зато прекрасно разбирался в людях и потому Крейстон не стал отменять контракт швейцарца. Раз Барри счел нужным парня нанять, значит так тому и быть.

— Können Sie uns sagen, was Sie jetzt tun? (Можете вы мне сказать, что здесь происходит?) — наконец спросил тренер.

— Капут, — заржал ветеринар и показал оттопыренный палец вниз.

Тренер по выездке, ни слова не понимавший по-английски, на этот раз понял все. И приговор, вынесенный щенку, взбесил флегматичного швейцарца до крайности. Марти Симменс едва успел отскочить от внезапного броска парня, в доли секунды превратившегося в берсерка.

Крейстон сделал движение, чтобы заслонить ветеринара, но даже его многолетняя выучка в войск… э-э-эм на факультете истории искусств Болонского университета, не спасла бы Марти, если бы… Если бы тренер оттолкнулся в прыжке здоровой ногой. Трость с грохотом отлетела в сторону, а сам парень не удержал равновесия и покатился в другую. Марти побелел как полотно, а веснушки на его физиономии приобрели оттенок полевых фиалок.

Тренер с трудом поднялся и, заметно приволакивая больную ногу, дотянулся до трости. Потом поднял щенка вместе с подстилкой, укутал его полой своей безразмерной куртки и, опираясь всем весом на трость, удалился, бормоча проклятия в адрес «ферфлюхтера Tierarztа» (проклятого коновала).

Тренер взялся выходить щенка, Бартоломью Монстр, который понимал его с пятого на десятое, совсем было отчаялся удовлетворить бесчисленные запросы самозваного лекаря на какие-то таинственные снадобья и ингредиенты. Но потом Барри пришло в голову проконсультироваться с врачом местной клиники, который в молодости стажировался в нейрохирургии в Вене. Дело пошло на лад. Слова тренера, из непостижимых уму заклинаний, превратились в обычные — «раствор едкого натра», «однопроцентный раствор формальдегида или раствор Демпта». Финальный аккорд, над переводом которого сначала завис даже доктор, на поверку оказался обычным мелко нарубленным фаршем, сырым яйцом и простоквашей. Баск пошел на поправку, и тренер строго выдерживал диету.

***

Лорд Крейстон возвратился в свое поместье после нескольких лет службы в элитных войсках. Но по официальной версии, и он сам и его сослуживцы получали образование в Болонском университете в школе букв и культурного наследия. С чего это вдруг командованию НАТО вспало на ум создать им такую легенду, никто толком понятия не имел. Но служба есть служба, и даже в самых элитных войсках приказы не обсуждаются. Управляющий Бартоломью Монстр, с подлинным вдохновением вставил Болонский диплом лорда в соответствующую рамочку и украсил им стену в библиотеке. Довольно скоро, Бартоломью понял, какого сорта искусствовед его лорд. Тот не умел отличить не только титанов высокого Возрождения от малых голландцев, он даже не имел представления, что у живописи, оказывается, есть жанры. Бартоломью, человек без диплома, что не мешало ему быть широко и разносторонне образованным, досадуя, снял фальшивку со стены и упрятал сей документ в галерее с архивом Крейстонов. Лорд этого даже не заметил. Он по-прежнему пребывал в полной уверенности, что вполне может обойтись без специальных знаний по искусству. Зато лорд прекрасно разбирался в современном и старинном оружии, вопросах стратегии и тактики и неплохо знал историю войн. А на досуге занимался математикой.

— А ваш приятель, О’ Райли тоже искусствовед? — поинтересовался управляющий однажды между делом.

— И еще какой! Этот, как его… бакалавр! — выпалил наивный Крейстон.

— А не магистр?

— Может и магистр, — пожал плечами озадаченный лорд, — Он скоро приедет, у него и спросим...

Бартоломью не стал это комментировать, но к репутации старейшего, непрерывно действующего университета Европы относился теперь с гораздо меньшим пиететом.

О’ Райли довольно скоро действительно вернулся и поселился в палатке в самом центре вересковых пустошей. Никакими силами его, фантазера и бродягу, под кров заманить было невозможно.

— Нет, Крейстон, на фиг эту твою сторожку, мне и здесь хорошо.

— Так переселяйся в замок, там одних только спален не помню сколько...

— Вот и спи в них сам, а я предпочитаю свежий воздух.

Лорд вздохнул, и не стал перечить. Но О’ Райли хотя бы жил под боком, а вот третий их «однокурсник» Ричард Ливси, даже на побывку не приехал. Написал вежливый отказ.

Крейстон чувствовал себя перед другом и сослуживцем виноватым, хотя в случившемся не было никакой его вины. В очередной раз, вспомнив безобразный инцидент, который произошел перед отбытием друзей в… Болонский университет, Крейстон привычно затосковал.

— Чертов камень так и не нашли? — спросил он у Бартоломью.

— Нет, — отрицательно покачал головой старик, — Но я уверен, что мастер Ливси его действительно отправил с первой же почты, как только обнаружил в своем багаже.

— И я в этом тоже уверен. Только вот Ливси обижен как черт на всю эту чертовщину… Черти бы побрали всю эту коллекцию, вместе с ее главной жемчужиной...

— Не уверен, милорд, что после столь длительной практики в итальянском языке вам следует возвращаться к родному столь радикально...

Крейстон в ответ на это рассмеялся и пошел развеяться, а заодно навестить выздоровевшего и заметно повеселевшего Баска, и возможно прогуляться с ним по пустошам к палатке О’ Райли.

***

Вторая половина августа — апогей цветения вереска, радовала солнечными днями. Ясные дни и теплые ночи грели душу. Жители туманного побережья вообще забыли про туманы, будто по волшебству переместились из Англии в Италию.

Краски цветущего вереска желтого и лилового, ярким, сочным контрастом оттеняли цвет моря всех оттенков бирюзы. Мелкая рябь плясала на поверхности залива, сверкая под лучами солнца причудливой мозаикой.

По дорожкам для верховой езды на великолепном, атласном вороном жеребце неспешным шагом ехал хозяин поместья. И равномерным аллюром бежал рядом с наездником красавец Баск, немного нетвердо ступая. Последствия чумки все же сказались, пес больше не мог рассчитывать на участие в выставках. Но Крейстон об этом даже и не думал, просто наслаждался поездкой, любовался яркими красками ландшафта, щенком, вырванным из лап смерти и коновала Марти Симменса, и с искренним наслаждением дышал горьковато медовым ароматом вереска. Крейстон выехал на крепостной вал и тут ему почему-то вдруг не понравился вид городка, раскинувшегося у подножия холма. Городок обступал его владения, замыкая их подковой, тесня к побережью, отрезая от остальной части полуострова.

— Как это мы раньше не замечали, что живем в капкане? — пробормотал Крейстон себе под нос.

Чуткий конь запрядал ушами, а беспечный Баск с лаем бросился в заросли вереска за вспорхнувшей куропаткой.

Крейстон засмеялся искренней радости и непосредственности щенка, и мимолетное настроение, которое охватило его при виде города в низине, рассеялось.

— Баск! Ко мне! — окликнул щенка хозяин поместья, впрочем, не рассчитывая на послушание. Но пес моментально среагировал на команду и беспрекословно повиновался.

— О, да ты, брат не забыл дрессуру! Молодец, молодчина, хороший пес.

Лорд направил жеребца к конюшням, опасаясь спускаться с холма к палатке О’ Райли по бездорожью, покрытому вереском.

— Еще сломает ногу… Лучше мы с тобой, Баск позже навестим старину Ларри вдвоем.

Всадник и верный пес скрылись за валом крепости от любопытных глаз горожан, но не убереглись от зависти и злоязычия. И не только злоязычия, а от кое-чего и похуже...

— Крейстон разъезжает тропой призрака… Олимпиец, законы ему не писаны...

— Накликает беды нам этот молодой лорд… Принесла его нелегкая...

***

Пожилая, но старательно молодящаяся леди, наблюдавшая из окон своего эркера за всадником на вороном жеребце резко крикнула в кому-то в глубину комнаты:

— Ты так и не добрался до камня, тряпка! Лорд вернулся домой, и уж мы с тобой точно не будем приглашены на заклание тельца по случаю его возвращения.

— Майра, ты же его и спрятала, этот чертов камень. Почему бы тебе самой его не вынести было? Ведь в руках держала!

— Потому, что столкнулась в галерее с Белым Лордом!

— Не выдумывай!

— Сам бы туда и пошел… Мужем еще называешься… Там у него в замке всего не считано, не мерено… И пока мы были опекунами...

— Не начинай!

— Да один только этот камень посвященным можно было продать за… даже не хочу говорить за какие деньги!

— Вот и не говори. Белый лорд ей в галерее встретился… Любой дурак знает, что он разгуливает только по пустошам, да и то, в туман...

— Что ты там бормочешь?

— Считаю сколько ложек чая положить в заварной чайник...

— По одной на каждую чашку! Архимед...

***

Крейстон начал обживаться в своем родовом замке. Всеми хозяйственными делами по-прежнему руководил Бартоломью Монстр, с прежним успехом. Еле-еле сводя концы с концами. Он ежедневно являлся с докладом к хозяину, и доклады эти день ото дня становились все более удручающими.

— Из этих Крейстонских пустошей и неудобий никакой прибыли извлечь просто невозможно, старина, на огорчайтесь, здесь нет вашей вины.

— Да уж, даже выпас не устроить, коровы все ноги переломают… Вот, может быть, овцы?

— Как сочтете нужным. Купим овец?

— Ну, уж не в этом году точно. Если удастся заплатить налоги, то уже хорошо.

Крейстон кивнул и отпустил управляющего. Какие там овцы! Будь они даже с золотым руном, Крейстон-хилл им не спасти. На содержание одного только персонала уходит в год сумма, которой ему лично хватило бы на десять лет безбедного житья в… Италии.

— Черт возьми, половину пуштунских племен прокормить можно на такую сумму. Поувольнять бы всех, да вот только родню не увольняют.

Крейстон воспринимал свой штат как родственников, за почти полным отсутствием таковых. В раннем детстве он осиротел. Родители погибли при крушении морского парома. Поверенного семьи назначили мальчишке опекуном. Только вот опека мистера Мейсона, едва не свела подопечного в раннюю могилу. Крейстон отогнал тяжкие воспоминания и занялся составлением хитроумного плана, который должен был вывести поместье из глубокого кризиса. Пока еще у него на руках были деньги, которые можно было выгодно инвестировать. Посидев над бумагами несколько часов, Крейстон пришел к однозначному выводу, что ему срочно нужен экономист. Он тяжело вздохнул и отложил бумаги. Время ленча, но почему-то гонга нет. Ах, да! Сегодня же среда и кухня отдыхает. Крейстон быстрым шагом прошел из кабинета в гардеробную, переоделся в светлый костюм и, виртуозно завязав поверх плоеной батистовой рубашки шелковый галстук цвета топленых сливок, отправился в городок в поисках пропитания.

***

Вид лорда в щегольском заграничном костюме и шляпе с мягкими широкими полями, вышагивающего по мостовым городка, привел горожан в состояние ступора. Но Крейстон привычно оставлял ступор своих земляков без внимания. Он смутно помнил, что где-то в лабиринте улочек за шестиугольной площадью в центре, есть гостиница «Корона Крейстонов» с неплохим рестораном при ней. Владелица гостиницы исправно выплачивала ему ежегодно определенную сумму за использование на своей вывеске его родового имени. Жаль предкам не пришло в голову продать герб какой-нибудь табачной компании, как это сделали ушлые Мальборо.

Гостиница нашлась довольно быстро. Крейстон про себя подивился, по его юношеским и детским воспоминаниям она располагалась где-то у городской черты, а не здесь, почти в центре. Да, все так и есть, «Корона» на прежнем месте, это городская черта отодвинулась. Что же, тем лучше. Его земляки, как видно, процветают.

Крейстон поднялся по ступенькам к полукруглой площадке примыкавшей к стеклянной двустворчатой двери, распахнул левую створку и вошел. В небольшом уютном зале с интерьером в викторианском стиле, благоухало таинственными колониальными специями и аппетитными яствами.

— Мистер Швиц? — спросил женский голос, лорд оглянулся и снял свою шляпу.

— Миссис Рой? Вы меня не помните, наверное.

— Ах, это вы милорд! Какая честь для нас! Проходите, ваш столик по-прежнему в эркере. Мистер Джереми Монстр по средам навещает дочку, я вспомнила. Но если угодно, я приготовлю по его рецепту. Я стажировалась у вашего шефа в молекулярной кухне.

— Нет, нет, спасибо, миссис Рой! Не хлопочите из-за меня. Я с удовольствием съем что-нибудь из вашей кухни, без привычных мне молекул… — заверил хозяйку гостиницы Крейстон.

— Да какие там хлопоты, сварить овсянку на воде! — всплеснула руками миссис Рой.

— Вот именно, — улыбнулся ей лорд обезоруживающей и немного виноватой улыбкой, — Только старина Монстр в бульон для этого кулинарного шедевра добавляет еще и микроводоросль спирулину, а перед подачей поливает все янтарной кислотой.

Миссис Рой засмеялась и понимающе кивнула. Лорду не пришлось долго дожидаться ленча за своим персональным столиком у эркерного окна. Завершив трапезу, он с наслаждением закрыл глаза и подумал. «Жаль, что на неделе не семь сред».

***

Возвращаясь в замок, Крейстон решил сократить путь и пошел тропинкой через пустоши. Насвистывая арию из «Дон Жуана», он спускался по краю оврага заросшего благоуханным цветущим вереском. Тяжелые как золотые слитки пчелы с размеренным жужжанием кружили над оврагом. Солнечный день сверкал как ограненный алмаз. Крейстон чувствовал себя почти счастливым. Вдруг его внимание привлек шелест цветущих вересковых ветвей. Наверное, спугнул кролика, подумал Крейстон и двинулся дальше. Но кролик не убежал и не затаился. Ветви все так же судорожно вздрагивали и глухо шелестели. Будто кролик бился в агонии. Крейстон махнул рукой на свой сверкающий белизной костюм и полез в заросли на склоне оврага...

Он в последний момент успел высвободить полузадушенного зверька из жесткой петли, разрезав леску складным ножом. Какой же это деятель посмел ставить силки на его земле! Крейстон почувствовал слепящую ярость. Бедные бессловесные зверьки, за что им такие муки! Он выпустил кролика и поднялся на тропу.

— А-а-а!!! Черт, это вы милорд! Я, знаете ли, подумал...

— Мне совсем не интересно, что именно вы подумали Симменс! — рявкнул лорд, и смерил яростным взглядом с ног до головы человека на тропинке. Человека с тушками мертвых кроликов на поясе и с мотком лески на локте.

— Черт бы вас удавил вашей же леской! И вы еще смеете называть себя ветеринаром? Да вы подлый убийца и коновал! Что вам сделали бедные зверьки!

Марти Симменс побелел и опять проступили его лиловые веснушки, а шевелюра на контрасте сделалась едва не малиновой.

— Ми-ми-ми… л-л-орд...

— Если еще раз я найду в своих владениях леску, я заставлю вас ее разжевать и проглотить! А раз вы с голоду умираете и не можете не браконьерствовать, то хотя бы разживитесь ружьем и дробью!

Лорд двинулся дальше к замку, а бедный ветеринар, обезножив от перенесенного страха, запинаясь, поплелся к городку, лепеча себе под нос:

— Уж лучше бы это и впрямь был Туманный Проводник...