Глава 10

К утру дождь унялся, но тучи по-прежнему стягивали горизонт над городком, плотно укрывая его серым, волглым покрывалом.

— Самая милая погодка для разведки, Ливси, — заметил Ривз во время завтрака, к которому из всех постояльцев вышли только трое сотрудников Британского Музея. Черри не донесла до рта вилку с нежнейшим филе скумбрии.

— Как! Вы хотите сказать, что еще не выходили на местность?

— Да нет, почему же, выходить то мы, выходили, — ласково улыбаясь прозрачному мармеладу в изящной вазочке, ответил Ривз. — Ого! Какой букет! Миссис Рой, неужели здесь только черника? Что вы добавляете в черничный джем? Не говорите, попробую определить… десертное вино?

— Да господь с вами. Только землянику.

— Гениально! — хором восхитились профессора. Миссис Рой покраснела от удовольствия.

— Дело в том, что сыновья — лентяи, собирают и ту и другую ягоду без разбора. Я мучилась, мучилась, сортируя, да и бросила это дело. Варю, как соберут. Дел не убавляется, а годы, наоборот, знаете ли...

— Какие у вас годы! Да вы еще девчонка! — возмутился Ривз. — Вам нужно запатентовать этот джем, обеспечите себе спокойную старость в достатке.

— Так, вы не выходили с разведкой, господа? — продолжала гнуть свое неугомонная Черри.

— Лейзерс, уйми свою протеже! — распорядился Ривз.

Лейзерс уткнулся в салфетку и заблистал лукавыми глазами, вместо ответа, и Ривзу пришлось справляться самому. Закрыв глаза в неземном восторге от джема, он размеренно проскандировал:

— Запомни раз и навсегда, женщина. Если мужчина не позавтракал, или не прочитал газету со спортивными новостями, или не выкурил послеобеденную трубку — не лезь к нему с докучливыми вопросами. И тем более не лезь с ними, после завтрака, до ужина или после того, как его любимая команда продула финал!

— Истинная правда, сэр! — восторженно отозвался из-за кулис Рой, оторвавшийся от своего «Спортивного листка». — Вы мудрее Соломона.

Лейзерс расхохотался в голос к смущению миссис Рой, а Черри, стянув из под руки профессора Ривза вазочку с джемом, подсунула горчицу. Миссис Рой едва успела отвести беду и строго цыкнула на девушку.

— Значит, на разведку вы так и не выходили, господа, зачем же было тогда гнобить меня у ксерокса. Я там буквально со всем Музеем перессорилась. Вам были нужны топосъемки окрестностей Крейстон-хилла в масштабе взлетной полосы. Сисадмины в результате ваших капризов получили почечные колики и желчнокаменную болезнь, а я — искреннее расположение всех научных оппонентов на всю оставшуюся жизнь? Чем бы я ни занималась от палеолита южной Африки, до стоянок эскимосов в Гренландии!

Ривз открыл глаза и орлиным взором презрел стонущего от восторга Лейзерса.

— Вот кто испортил мне девчонку! Шелковая была, так нет, этот потатчик! Зачем я только вытащил тебя из этой ловушки грабителя в Топрак-Кале.

— Правда? — восхитилась Черри. — Вы там побывали? Как я вам завидую!

— Инкогнито, — подтвердил Лейзерс. — Были на конференции, в столице республики. Ну, хоть у них там была уже перестройка, но в Мерв нас вывезти никто не брался. Только местный краевед, сорвиголова, сидел при всех правителях, начиная со Сталина последовательно, не испугался и повез нас в каком-то грузовике, в свои пенаты. Да, если бы меня накрыло в той ловушке, ему пришлось бы сидеть еще раз. Все-таки Хорезм — это особая археология.

— А помнишь, как жена краеведа причитала «Да ведь никто на Западе не поверил бы, что профессор сам туда полез, а КГБ здесь ни при чем». Что бы мы стали делать там с твоим трупом, убогий?

Лейзерс не стал отвечать на справедливый упрек Ривза, а, посмотрев на часы завел речитатив:

— О! Пора, пора в поле! Пора, бездельники, солнце уже высоко!

***

Прошла неделя со дня приезда Черри, а разведке на местности не было видно ни конца, ни края.

— Я просто не понимаю как в таком исхоженном и изъезженном месте могло сохраниться столько неизвестных археологических объектов. Это заповедник, — возмущался Ривз, в очередной раз, нанося на карту обнаруженные в срезе оврага слои обживания эпохи раннего железа. — Это черт знает что, а не место!

Полегче, сэр, кто бы вы ни были, — отозвался с вершины верескового холма невидимый доселе наблюдатель, — Полегче, в этих оврагах не принято выражаться.

Профессор задрал голову вверх, придерживая свой пробковый шлем. Над вересковым раздольем на фоне яркого по-весеннему неба, обрисовался силуэт весьма живописного персонажа. Парень лет тридцати, загорелый дочерна, кудлатый и синеглазый в выгоревшей и замызганной ветровке на голое тело и в брюках галифе. На голой шее красовался пестрый шелковый галстук, завязанный виндзорским узлом. Он сжимал в правой руке бутылку из под джина с какой-то подозрительной жидкостью.

— Виноват, но здесь по близости нет ни женщин, ни детей, а Черри с Лейзерсом через три оврага. Там, представьте, энеолит. Это просто нарочно не придумать! Этих памятников здесь как изюма в кексах миссис Рой. Почему бы мне не отвести душу, и не ругнуться разок?

— В обители Старого Лорда, сэр? Он служил воинству Креста Господнего и, надеюсь, заслужил уважение и покой. Здесь и ходить то никто не ходит все семь сотен лет, никак не меньше. Я вот только за вами поволокся из любопытства. Ну, да денек пока солнечный, туманы до времени спят.

Ривз, обрадовавшись предлогу отдохнуть от слоев обживания эпохи раннего железа, подхватил свой планшет с картой и принялся выбираться из оврага.

— А почему здесь никто не ходит, простите? Меня зовут Ривз...

— Я знаю, проф. Меня можете называть О’Райли. Я живу тут неподалеку, в палатке. Отличное жилье.

— Спасибо, знаком не понаслышке. Я тоже живу в палатке лет тридцать чистого времени.

Рой протянул руку новому знакомцу и тот охотно пожал ее.

— Как же так, Рой твердит, что вы профессор.

— Ну, да, только чему это мешает? Может быть ветру срывать полог, как раз тогда, когда я расчищаю чешуйки уцелевшей краски на кусочке штука? Или, может дождю выливать мне ушат жидкой глины, когда я фиксирую на пленку рассыпающуюся на глазах шелковую ткань, обнаруженную в окрестностях Белфаста? В строительном котловане, как водится. А уж количество чер… помоек, где мне приходилось разбивать свой бивак, просто не поддается счислению.

Парень из тирады профессора понял через пятое на десятое, но виду не подал.

— Да, помойки — дело доходное, согласен. Я сам там не раз и не два поднимался. Нам есть о чем потолковать, только не чертыхайтесь, здесь, можно сказать, сакральное место.

Профессор тоже не очень-то понял, кто перед ним и о чем именно этот парень толкует.

— Вы бесконечно правы, дражайший О’Райли. Вы, вероятно, местный клошар, я не в упрек, не подумайте.

Парень поскреб затылок и признался.

— Уж не знаю право, какой я кошар, но то, что местный, это точно. Здесь родился, здесь и помру — судьба такая. Крейстон каждый раз, как на меня наткнется, зазывает в сторожа, сторожка у него, видите ли, пустует! Пусть пустует, мне то что! Налоги не мне платить. Я за всю свою жизнь не уплатил этому государству ни пенни.

— Ого, да это заслуживает уважения… — ответил Ривз. — Давайте встретимся в пабе у Макларрена, отметим тройным монстром наше знакомство, я угощаю.

— Не вините себя, проф, но ноги моей у Макларрена не будет. Это подорвет мою коммерцию. Давайте лучше отметим знакомство моим тройным можжевеловым, и, я угощаю.

Знакомство было успешно было обмыто, профессор в грязь лицом не ударил, О’Райли и тройной можжевеловый — тоже. Через полчаса неугомонная Черри обнаружила сдружившихся на вечные времена, до Страшного суда, приятелей, сладко распевающих дуэтом старинный душещипательный романс «Навек расстались мы». Профессор свесил ноги в овраг, избавившись от носков и ботинок. О’Райли, памятуя слова профессора о том, что где-то через три оврага от этого рая, наполненного пробивающимся чабрецом, вереском и пчелами, находится леди, разуваться не стал.

— Господи, профессор, где вы ее нашли! — ахнула Черри и спешно выхватила из рук Ривза резную костяную фигурку эпохи палеолита.

— Что я нашел? — изумился профессор. — А, это… Так, пустяки, антропоморфный обломок коровьей кости, тут валялся. Похож на человечка? Мне тоже так показалось. Отдай обратно, чем я, по-твоему, должен дирижировать? Ну, отдай, кому сказано, дитя неразумное!

Черри кое-как справилась с дыханием.

— Профессор, это же палеолитическая Венера, это уникум! Что вы себе позволяете!

— Как? Это что я себе позволяю! Лейзерс! Ты опять напустил на меня своего гаденыша! Лейзерс!

Искомый Лейзерс вынырнул из ближайшего распадка, Черри, потеряв дар речи, молча протянула ему находку Ривза. Лейзерс сказал, — А-а-п! — И надолго замолчал, не в силах сомкнуть пальцы вокруг уникума.

Ривз насупился и вынул из футляра запасные очки — парадно-выходные. Очки помогли — тройной можжевеловый испарился как легкое облачко.

— А-а-а! Чертов заповедник! Где я это подобрал?!

— Джек, ты же помнишь, мы в обители, простите его ваше лордство, он не со зла… — пробормотал О’Райли и, за неимением под рукой дерева, постучал себе по лбу.

— Ларри! — взмолился профессор. — Где я это подобрал? Вспомни, ради создателя, это важно!

— Да вон там, в овраге старины Монстра первого, — безмятежно махнув рукой в нужном направлении ответил О’Райли. — Лорд встретил своего оруженосца на охоте. Тот свежевал кролика не тем способом, какой был принят у цивилизованных людей, за что получил по шее, а заодно и разжился фамилией, как благородный.

— Какая прелесть! — восхитилась Черри. — Вы о ком из Крейстонов?

— О первом, леди. — со скромным достоинством ответил О’Райли и аккуратно поправил свой замечательный галстук.

— Вы носитель местного фольклора? — заинтересовался Лейзерс. — Эпический сказитель?

— Не знаю, сэр. Джек говорит, что я кошар. Мне нравится это название. Подойдет для моего тройного можжевелового, а то невежда Хоули называет его «Смерть мамонта».

— А! Я знаю, кто вы! — восхищенно вскрикнула Черри. — Вы О’Райли, счастлива познакомиться — Черри Ливси.

И Черри, сияя зелеными глазами и ямочками на щеках протянула звонкую ладошку опьяневшему, наконец, «клошару».

— Ми-ми-леди! Во имя создателя… Миледи, если не вы, то кто же...

***

Черри взглянула в сторону Крейстонхилла. Недалеко от полосы прибоя солнечный день был перечеркнут косой полосой ливня из наползавшей тучи. Семицветная радуга взвивала свои искристые разливы как раз над заливом, обрамляя своим многоцветьем мрачный силуэт сумеречного замка со свинцовой тучей, запутавшейся в его шпилях. Угольно-черные пятна скользили по красноватым дорожкам для верховой езды. «Да это же всадник и пес, бегущий следом!» — сообразила Черри. — "Крейстон верхом на своем вороном и Баск с ними." Смутная, непонятная тревога скользнула по краешку ее души.

«Что согнало с этих щек розы, подарив им лилии?» — задал себе вопрос наблюдательный О’Райли и, в свою, очередь посмотрел в сторону холма, нависающего над заливом.

— Крейстон на вахте и старина Баск при нем. Ого, да они уже у седьмого бастиона. Время второго завтрака, господа, — задумчиво произнес клошар, и тут же встревожился, — О, нет… Он опять остановился. На том же самом месте!

Тут с городской колокольни донесся отдаленный звон и О’Райли, добрый католик, перекрестился.

— Как я мог забыть! Девятый день со смерти девушек. Один только Крейстон и вспомнил, хорошо, что остальным напомнил звонарь. Бедные глупые вертушки...

Теперь Черри пристально разглядывала панораму городка. Подъездная дорога к замку, в том месте, где сейчас остановился лорд, делала плавный изгиб и, через виадук, переброшенный над оврагами, соединялась с магистральным шоссе. А дальше, за силуэтами домов на городской окраине, скрывалась от взгляда.

— Догадываюсь о чем вы думаете, мисс, — негромко, для нее одной проговорил О’Райли, — Это только участок шоссе, он ведет в соседнее графство. За супермаркетом, вон той высоткой, мисс, шоссе обрывается, там борются с плывуном. И по этому отрезку шоссе лорд до места ярмарки скотоводов и каштановой рощи доехать никак не сможет. Пока. Вот когда достроят, другое дело… Эх, даже не знаю за какие грехи налогоплательщиков нам подарили эту четырехполосную магистраль...

— А как же люди добираются в соседнее графство мимо вас? — вдруг осознал проблему Лейзерс, незаметно подошедший к собеседникам.

— А, как всегда, — махнул рукой О’Райли, — Через Плимут или поездом. А у нас тут медвежий угол, благодатные места. Заповедник для браконьеров и контрабандистов. И большинство жителей округи только радовались нашему захолустью. Ну, кроме девушек на выданье, которых принцы на белых мерседесах через Плимут объехали...

— Ой, — вскрикнула Черри, — Кажется, туча к нам двинулась! Вас подвезти?

— Кого? Меня? — удивился бродяга, — Думаете, этот дождик сможет мне навредить?

Черри в ответ только улыбнулась, профессора, между тем уже перебирались через овраг, направляясь к джипу. Черри кивнула О’Райли и помчалась их догонять.

***

Лорд Крейстон оглянулся на дробный звук бурно пролившегося ливня. За окном кабинета сплошной пеленой хлещущие струи. Только что пейзаж сверкал всеми красками радостной весны. Ну, что ж, на то и апрель, хоть и на исходе. Апрель на исходе, вторую неделю ни письма, ни звонка! Где же девчонка! Он побарабанил пальцами по столу, насторожив Баска. В дверь кабинета тоже постучали. Это наверняка Гарри — новый мажордом. Пришел с очередным докладом ровно в одиннадцать часов. Барри, бывало, и вовсе забывал об этой формальности.

— Входите, дружище, к чему эти церемонии!

Мажордом вошел и встал у двери, разворачивая папку.

— Присаживайтесь к столу, друг мой, и впредь поступайте так, вы здесь дома.

— Спасибо за приглашение, — ответил мажордом и сел в приготовленное для него кресло, но Крейстон знал, завтра повторится все то же самое, и ему опять придется приглашать Гарри сесть.

— Вы так и не курите, сэр? — спросил мажордом.

— Курите, пожалуйста, мне это не мешает.

— Благодарю, но лучше я воздержусь, нехорошо искушать курильщика, решившего завязать. Кстати, ваша раздражительность пройдет вместе с зависимостью, потерпите еще пару месяцев.

— Я стал раздражителен? — забеспокоился Крейстон. Лицо мажордома было абсолютно непроницаемым и до этого вопроса, после же превратилось в аллегорию невозмутимости.

— И раздражительность, и рассеянность, неизбежное следствие того, что вы бросили курить так резко. Но для постороннего наблюдателя ваше поведение не изменилось. Сколько вы держитесь? Неделю? Пять дней?

— Кажется, что пять лет, — тяжело вздохнул лорд.

— Вам посоветовали врачи?

— Я не был у врачей лет пятнадцать, — устало ответил Крейстон.

— Как же? — позволил себе удивиться мажордом. — А медосмотр в… Болонском университете?

— Я не имел в виду армейских коновалов. У них — да, я медосмотр проходил регулярно. Вы находите, что мне нужно показаться врачу?

— Зачем, чтобы лишить его спокойного сна?

Крейстон уже готов был вспылить, он никак не мог привыкнуть к манере своего нового мажордома отвечать вопросом на вопрос.

— Гарри, друг мой, что происходит? — спросил он проникновенно, подавив свое раздражение.

Гарри повернулся к окну.

— Дождь кончился, сэр, после трех, наверное, наползет туман.

— Не довольно ли тумана? Может, Чизертон любил ваши шарады, но я не обладаю его изворотливым умом. Попробуйте объяснить свою мысль проще, как фельдфебелю.

Мажордом сдался.

— Вы рассеяны и раздражительны, сэр, гораздо более обычного. Но — обычного для вас. Другие позавидовали бы даже нынешней вашей выдержке и сосредоточенности. Им такое и не снилось за всю их суетную жизнь. Таких других — большинство, и они никогда не простят вам вашего олимпизма, сэр. Не простят, чтобы вы для них не делали. Кто-то зашел в своей ненависти слишком далеко, погибли девушки. Надеюсь, молодой Вильерс скоро сообразит, кто это мог сделать и найдет улики. Времени прошло не так уж много. Если убийцу не поймали с поличным или по горячим следам, нужно дать следствию время. У вас нет никаких оснований быть недовольным собой, боритесь с этим чувством, это все щупальца табачной зависимости. Или не боритесь, и давайте закурим?

— Курите, курите, я не вправе подвергать этому испытанию, еще и вас. Но я так и не понял, почему мой визит к врачу лишит его сна?

— А как же чувство разочарования, врач тоже человек.

— Черт, чем это я его разочарую!

— Своим отменным здоровьем. В ближайшие двадцать — тридцать лет, сэр, вы никому не пациент. Потом, может быть, начнут резвиться суставы, но не настолько, чтобы озолотить кого-либо из эскулапов. Если вы бросили курить… А почему бы вам не отложить это благое дело на пару месяцев?

— Нет уж, через пару месяцев мне станет легче, говорите?

— Точно знаю, я сам бросал двенадцать раз. Может быть, я займусь теперь докладом по дому?

— Да, я что-то не понял, что у нас с горничными?

— Да, бросьте, — отмахнулся мажордом. — Зачем вам вылизанные коридоры и комнаты, в которые вы не заглядываете месяцами?

— Не понял...

— Пусть потешатся, насидятся без жалованья и чаевых, сразу бросят играть в романтические игры.

— Так мы вообще без горничных? — ужаснулся Крейстон.

— Я бы на вашем месте радовался, сэр. Такая экономия! У себя вы сами убираетесь, по вашей армейской, виноват, университетской, привычке, в холле и столовой согласилась прибираться старуха Хочкинс, у нее не так уж много дел осталось после того, как Барри оснастил прачечную по последнему слову техники. А в остальных помещениях ничего существенного после увольнения горничных не изменилось. Как были паутина по углам и пыль под коврами и мебелью, так и остались.

— Но это же бойкот, Гарри, — с прорвавшейся болью сказал Крейстон. — В доме остались только те, чьи семьи жили здесь на протяжении столетий...

— Да, в кухне — незыблемая твердыня в лице моего троюродного деда и его отпрысков, садовники все на местах, они вообще никаких перемен не замечают, кроме смены времен года. На конюшне, правда, обычная история с этими сезонными подсобниками, но там Швиц на вахте, они у него по струнке ходят. Вот только с самим Швицем последние дни нелады. Но с ним такое и раньше бывало. Поет свой «Эдельвейс».

— Вот как? — рассмеялся Крейстон. — Ну, уж, если вокальные упражнения тренера по выездке это единственная проблема Крейстон-хилла, тогда мы с вами можем успокоиться.

— Да нет, сэр. Все не так просто. Когда Швиц поет свой «Эдельвейс» у людей слезы на глаза наворачиваются. У парня, к сожалению, не травма, а врожденная патология… В общем, сделать для него ничего нельзя. Вчера один из конюхов запил с горя, остальные тоже на грани. Если позволите, мы не станем увольнять загулявшего конюха?

Крейстон согласно кивнул и призадумался. Тучи начали сгущаться над Крейстон-хиллом после убийства девушек. И, хотя следствие не связывало убийства с его домом, эту связь упорно отстаивала людская молва. Горничные поувольнялись, при этом не стеснялись в выражениях на его счет, горожане шарахались от него как от прокаженного, да еще и Ливси прервала переписку так внезапно! А ему так сейчас нужны ее письма. Крейстон не мог найти выхода из создавшегося положения и это его безмерно угнетало. Мажордом некоторое время наблюдал за ним, потом решил прийти на помощь.

— Ваша почта, сэр, разобрана.

— От мисс Ливси писем нет?

— Она, я полагаю, где-нибудь в поле. У археологов начался сезон.

— Как бы узнать, где именно.

— Если вы позволите, я позвоню ее квартирной хозяйке в Лондоне, она должна быть в курсе.

Крейстон взвился, ему разом изменила вся его хваленая выдержка.

— Да, что же вы раньше молчали! Звоните скорее!

Гарри взял трубку и набрал известный ему номер. Крейстон просто дар речи потерял — он терзается от неизвестности уже вторую неделю, а этот олимпиец, может разрешить его сомнения в три счета! Как бы его впредь приручить и сделать пооткровеннее.

— Миссис Крабс? Это Монстр из Крейстонхилла. Да, вы все правильно помните. Я о мисс Ливси… На три месяца? Простите куда? Неужели на Мадагаскар? Боже милостивый, справьтесь… Ах, на Мальту? Да, это немного поближе… Благодарю.

Мажордом положил трубку и взглянул в глаза Крейстона. Тот молча кивнул и жестом отпустил своего истязателя. Мажордом по пути к выходу слегка потрепал по голове, опять насторожившегося Баска, тот снисходительно снес эту фамильярность.

Едва только дверь закрылась за мажордомом, Крейстон сорвался с резьбы. Он выпустил Баска, чтобы не травмировать его психику и принялся последовательно громить свой кабинет. Он снес с каминной полки все украшения и ребром ладони расколол саму полку, затем пришел черед стола. Хозяин поместья и столп общества одним махом очистил столешницу от накопившихся там предметов, переместив их в камин, сорвал телефонный аппарат со шнура и грянул им о стену несокрушимого донжона. Разгром нисколько не облегчил Крейстону мук отторжения от табака, поэтому он зашвырнул в камин еще и коврик, пепельницу, популярный роман «Пятьдесят оттенков серого», поднос с кофейником и нетронутым завтраком. Легче не становилось, Крейстон распахнул дверь, соединявшую кабинет с донжоном.

Внутри сторожевой площадки в XVIII веке, стоявший тогда на вахте Крейстон-вольнодумец устроил ванную, но сохранил остальное пространство неизменным. Поэтому из ванной потайная дверь вела на винтовую лестницу, спускавшуюся в бесконечные подземелья Крейстон-хилла. Лорд пролетел ванную, едва дождался, пока хитрая механика двухсотлетней давности откроет ему путь и, не разбирая дороги, понесся по лестнице в сердце подземелья под замком. Там было множество ходов, галерей, тупиков и свет туда провели во время Второй мировой, когда Крейстоны предполагали оборудовать там бомбоубежище. Но как бомбоубежище подземелье так ни разу и не использовали. Бомбежки обошли Крейстон-хилл и его округу, а учебные тревоги, которые прадед нынешнего Крейстона пытался устраивать для слуг и соседей, так ни разу и не состоялись. Люди предпочитали оставаться вне этих подземелий, какие бы угрозы им не светили.

Крейстон пронесся на своей крейсерской скорости по своему персональному лабиринту и вернулся к башне. Там он уселся на верхней ступеньке и с горечью констатировал.

— Координатора нам не видать как своих ушей. Проклятье, брошу эту галеру и завербуюсь в иностранный легион, возьмут, никуда не денутся! Ну и что же, что лорд? Нет, я больше этого не вынесу, передушу пол округи. Да туда им и дорога! Сколько можно измываться!

Подземелье отозвалось на этот крик души многократным глухим эхо и Крейстону, наконец, полегчало. Да, начать курить — это пара пустяков, бросить — две пары.

***

— Извините, могу я попросить к аппарату мистера Монстра из Крейстон-хилла? Это миссис Крабс, я с ним уже говорила сегодня. Сколько Монстров? Боже, почему именно тринадцать? Я их всех не переслушаю до моей любимой передачи. Нашли моего Монстра, звучит обнадеживающе… Ах, мистер Монстр, я все перепутала — кошка опрокинула соусник, когда Черри перетаскивала вещи в кладовку перед отъездом. Я расстроилась, скатерть с ирландской вышивкой из приданного. Впрочем, это не важно. В общем, я записала все наоборот, Черри будет на Мальте осенью, а сейчас она, нет, почему на Мадагаскаре? Мадагаскар тут вообще ни при чем, просто во время нашего разговора шла передача про лемуров, я оговорилась. Сейчас и в ближайшие три месяца Черри в окрестностях какого-то Крейстон-хилла, с профессорами Ривзом и Лейзерсом. Это про ваш Крейстон-хилл? Не знаете, понятно, но если вы увидите их, то они выглядят так: Ривз — высокий, сухощавый, черноглазый, волосы цвета черного перца с солью, а Лейзерс пониже ростом и более ловкий и сообразительный, волосы цвета красного перца, да, увы, тоже с солью. А Черри зеленоглазая, высокая, хорошенькая, стройная и очень спортивная. Волосы она не красит, поэтому могу с уверенностью сказать — они длинные, густые, шелковистые и цвета меда. Хотите оплатить мой звонок? Спасибо. Всего доброго.

Миссис Крабс повесила трубку и сообщила своей кошке:

— Вот так, чудовище ты ненасытное! Еще один соусник, еще одна скатерть, но зато я вспомнила последовательность событий. Бедную девочку приняли за самозванку, все из-за тебя. Ясно, мажордом проверял она ли это, а я сообщила, что девочка на Мальте! Я продам тебя на пряжу, негодяйка!

***

Пока Гарри размышлял, не усугубит ли бурное состояние Крейстона тот факт, что мисс Ливси не подает о себе известий не с Мальты, а от порога его замка, и стоит ли ему это знать в сложившихся обстоятельствах, случилось сразу несколько событий в Крейстон-хилле и его окрестностях. Дождь кончился, послеобеденное время тоже, Хоули, отчаявшись дозвониться до лорда, подъехал к воротам замка, Вильерс арестовал Макнамару за использование непечатной лексики в общественном месте, а лорд Крейстон бесследно исчез из своего кабинета.

— А в его кабинете следы борьбы и, может пригласить Хоули, раз он все равно у ворот, — закончил свой доклад младший помощник мажордома.

— Чепуха, сынок, лорд пошел прогуляться, он же не заводной, в самом деле. Узнай у Хоули, что ему надо, Баск беспокоится? Выгуляй его. Я сам взгляну на следы борьбы в кабинете, никому ни слова.

Помощник отправился по поручениям, а мажордом в кабинет. С порога оглядев разгром, Гарри невесело усмехнулся и подошел к двери, ведущей в ванную. Он деликатно постучал по филенке и окликнул лорда.

— Сэр, вы в ванной?

— Уже поднимаюсь, — очень уместно отозвался Крейстон из своего подземелья.

— Можете не спешить, сэр, просто Хоули у ворот, он, наверное, с новостями. Я сообщу ему, что вы принимаете ванну, пусть ждет в гостиной, если хочет, нужно же вам обсушиться.

Когда Гарри провел инспектора через старинный внутренний дворик в гостиную, их там уже ждал Крейстон с улыбкой и густой паутиной в шевелюре. Мажордом в ужасе закрыл глаза.

— Приветствую, Хоули, надеюсь новости благоприятные? Чему вы ужасаетесь, Гарри, что еще стряслось!

— Пока ничего нового, сэр, — ответил Хоули. — Мистер Монстр только что сообщил мне, что вы принимаете ванну, и вам требуется время, чтобы закончить эту процедуру.

— А я решил не начинать, услышав о вашем прибытии.

Хоули коснулся своих волос и многозначительно произнес.

— Паутина, сэр.

— Да, горничные объявили нам бойкот, по их мнению, душителем являюсь именно я. Где паутина, уже в гостиной?

— В вашей шевелюре, сэр.

— Ах, вот вы о чем, я спускался в ...

— Погреб, сэр?! — в панике вскрикнул Гарри. — Но ведь вы не стирали пыль с бутылок!

— Нет, не стирал, успокойтесь, просто прогулялся вдоль полок, успокоил нервы. Так что вы хотели мне сообщить, инспектор? Или вы предпочитает сказать мне это наедине?

— Нет, нет. Будет даже лучше, если я скажу вам это в присутствии вашего главного помощника.

— Тогда присаживайтесь, Гарри, вы тоже. Может кофе?

— Нет, нет, — поспешно отказался инспектор. — Надеюсь, вы не спешите...

— Да ну, что вы, — отмахнулся Крейстон, широко улыбаясь. — Я уже давно повсюду опоздал.

Может он и впрямь из винного погреба, подумал мажордом, что ж это тоже выход.

— Ваш автомобиль… хм… хм, — начал Хоули.

— Какой из моих автомобилей?

— Бьюик, сэр, ваш лимузин вряд ли можно извлечь из зыбучих песков...

— Так, Бьюик, и что с ним еще случилось, помимо того, что уже случилось?

— Он припаркован у моего участка, хм… хм. Отчасти это наше упущение… хм, ну, вы понимаете, краска… Официального запрета на парковку там нет… Хм-гм.

— Мой автомобиль вам мешает? Право, не знаю, что с ним делать. Не хотелось бы испачкаться.

Хоули вздохнул.

— Я согласен, сэр, отчасти это наше упущение, дежурный должен был бы пресечь это безобразие. Симменс, конечно, но прямых улик нет, только косвенные.

Лорд почувствовал подступающее раздражение.

— Мне что, оформить дарственную на него? Пусть забирает этот чертов автомобиль.

— Помилуйте, сэр, — тогда он изгадит весь ваш автопарк.

— Ну, зато вы его может, наконец, поймаете за руку. Нет худа без добра.

Инспектор опять вздохнул, разговор с Крейстоном его безмерно тяготил.

— С каждым днем я все больше убеждаюсь, сэр, что вы ни при чем, хотя нас и завалили анонимными письмами.

— Помилуйте, Хоули, я не обязан это знать!

— Если дежуривший в тот день констебль, отмоет вашу машину, вы согласитесь забрать ее оттуда?

— Согласимся, — ответил за лорда мажордом, Хоули благодарно улыбнулся ему и поспешил распрощаться в обычной своей манере. Монстр посмотрел на своего господина и решил ничего не сообщать ему пока о звонке миссис Крабс. Крейстон объявил, что теперь он и вправду примет ванну, а потом сходит навестить О’Райли. Ну, так и знал, подумал Гарри, избыли лихорадку, подцепив чесотку! Тройной можжевеловый — это вряд ли лучше табачной ломки.

— Осторожнее, сэр, после трех наползет туман.

— Я буду ему только рад! — ответил лорд. — Чем хуже, тем лучше, в тумане палатка и костерок О’Райли особенно уютны.

***

Миссис Рой закрутилась по хозяйству, все же такой наплыв постояльцев — это не пустяк, и забыла предупредить археологов, что после обеда непременно наползет туман, и на местность лучше носа не высовывать. Накануне они с Черри поболтали, и хозяйка гостиницы с изумлением и восторгом узнала, что Черри и есть та самая Ливси, которая разработала систему двойной шкалы учета. Они договорились, что Черри просмотрит на досуге счета от поставщиков и подумает нельзя ли рационализировать затраты, но не в ущерб ассортименту. На этом особенно настаивала миссис Рой.

— Нет, только не это, лучше переплатить.

— На самом деле, все можно сделать проще, миссис Рой. Просто нужно знать заранее, что и в каком количестве вам потребуется, и не покупать в розницу. Пока вы проведете ревизию своих запасов, я просмотрю счета и попытаюсь разработать алгоритм сезонных колебаний в поставках. Если поставщики будут заранее знать, что, в каком количестве и когда именно вам понадобится, они сделают вам королевские скидки!

Обнадеженная миссис Рой поспешила внести на счет Черри определенный бонус и пообещала всегда держать ей местечко в своей гостинице.

— У меня есть уже забронированный номер для одного желанного гостя, будут два. Это комнаты моих дочерей, которым дома не сидится, учатся в школе с пансионом, а в каникулы гостят у подруг. Надеюсь, они нас все-таки немножечко любят. Вашей будет комната Мэй, а комната Мэри за тем господином. Я даже вам не стану открывать его инкогнито, этот молодой человек очень скромный.