Глава 7

Крейстону с детства часто приходилось сталкиваться с недружилюбием сверстников. А Бартоломью не уставал твердить мальчишке, что он лорд и, следоватеельно, защитник и поровитель. Так Крейстон с юных лет и обзавелся огромным, просто неподъемным чувством долга. И благодаря таким установкам он не мало натерпелся от своих ровесников и ровесниц.

Если не углубляться в подробности, то мальчишки считали молодого лорда слегка не от мира сего, а девчонки позволяли себе самые разные провокации. Дорис Смайл, получившая неизвестно почему прозвище Кейси, сделала для себя целью жизни травить и дразнить Крейстона. Она грубо заигрывала с ним, не стесняясь в выражениях. И каждая случайная встреча с этой не совсем адекватной девицей больно ранила чувства подрастающего защитника и покровителя.

Крейстон, с таким воспитанием и незлобивый по натуре, легко прощал девчонке все ее выходки. И почти забыл о ней, после того, как по традиции рода отправился учиться сначала в Итон, а затем в Сандхерст. В короткие побывки Кейси не попадалась молодому лорду на глаза. И вот только теперь она напомнила о себе… Таким радикальным образом.

У кого же поднялась рука на эту убогую? Кейси, а откликалась она только на эту кличку, была подкидышем. Нашла крохотный пищащий комочек миссис Хочкинс, потомственная прачка в замке Крейстона. Нашла на пороге своего собственного коттеджа и пришла в ужас. Мистеру Хочкинсу тогда тоже пришлось немало пережить, так как супруга подозревала его невесть в чем, и свои подозрения в тайне ни от кого не хранила. Девчушку несколько раз пытались удочерить, но как-то все неудачно. Она росла, кочуя из одной приемной семьи в другую по всей округе, но к тринадцати годам окончательно отбилась от рук и ударилась в бега.

Где и как протекала жизнь девчонки в этих бегах, не знал никто. Но на лето Дорис неизменно возвращалась в Крейстонхилл и доставляла множество проблем и неприятностей всем матерям подростков. Стоило только замелькать среди вересковых зарослей неизменным цыганским юбкам Кейси, как тут же можно было видеть какого-нибудь прыщавого недоросля, пробирающегося следом. С самым незаинтересованным видом, не способным обмануть даже бесхозную кривую корову, обитавшую на пустошах множество лет. В общем, Кейси, городская дурочка, служила добровольной отдушиной от известных напастей подрастающего мужского населения округи. Надо отдать должное Кейси, она никогда не распространялась об «успехах» своих бесчисленных кавалеров. Они же наоборот, никогда не стеснялись распускать болтливые языки.

И вот теперь бедняжка лежала под крепостным валом, как сломанная кукла, а ее «приятели» столпились вокруг и с жадным непристойным интересом наблюдали за работой полицейских и шерифа. И распускали языки…

— Ну, тут все ясно! — косясь на лорда и на громадину Баска, заявил Марти Симменс, — Семьсот лет родословной, у кого хочешь крышу свезет. Придушил подружку юных лет, а теперь скорбит, горюет и сам свято верит в то, что он здесь ни при чем. Лакунарная амнезия…

— Что ты сказал? — гаркнул шериф Маскхем, — Что ты посмел сказать!

— А вот что хотел, то и сказал, не ваше дело, шериф. Старые семьи, они, знаете ли, вырождаются…

— Семья лорда не старше любой другой, олух! А склонности известного рода мог гораздо успешнее унаследовать ты. Тем более далеко в дебри твоей генеалогии в поисках криминальных наклонностей и заглядывать не придется.

— Шериф, вы перегнули палку! — заорал задетый за живое ветеринар, — Отец свое отсидел…

— А тебе это еще предстоит, не за одно, так за другое. И если ты еще раз откроешь рот на месте преступления, то твоя отсидка начнется прямо сейчас, за злонамеренное введение следствия в заблуждение. И остальных это тоже касается.

Шериф окинул строгим взглядом толпу зевак и эта толпа разом посмирнела. Над местом следственных действий наступила тишина.

Наконец все, что можно было зафиксировать, зафиксировали и тело Кейси увезли. Крейстон уже почти безучастно наблюдал, как грузили в санитарный фургон носилки. Напоследок, словно в прощальном приветствии ему, рука погибшей девушки выпросталась из-под покрывала, и блеснул на солнце холодным стальным бликом этот жалкий браслет в виде половинки наручников с оборванной цепочкой.

***

Крейстон в сопровождении Баска поднялся в свой кабинет с твердым намерением приняться за текущие дела. События утомительного утра, растянувшегося до полудня, выбили его из колеи. Накопившаяся деловая почта требовала немедленного ответа. Крейстон не любил электронную переписку. Его респонденты вынужденно мирились с такой причудой. Крейстон всегда писал свои письма. Именно писал, даже не используя клавиатуру и принтер. О причинах такой странности знал один О’Райли, Крейстон как-то признался другу, что после тыканья в кнопки у него нарушается моторика и он начинает мазать по мишеням.

Обычно после верховой прогулки лорд брался как раз за почту, но теперь она праздно лежала на крышке бюро, а он, так же праздно восседал в своем неудобном кресле и бездумно разглядывал кладку древнего донжона.

Многие наследники рода Крейстонов пытались как-то облагородить грубую фактуру этой стены. Пытались, но тщетно: панели резного мореного дуба смотрелись на ней как картонная карнавальная мишура, штукатурка неизменно отслаивалась и сваливалась вниз крупными кусками. Нынешний лорд вообще подумывал о том, чтобы освободить упрямого стража от внешнего лоска и развесить по стене из дикого камня гобелены, воссозданные в натуральных материалах.

— Да, гобелены на фоне камня будут смотреться совсем недурно, — подумал Крейстон, — Барри бы оценил идею… Надеюсь никакой Полоний не станет прятаться за ними и подслушивать мои речи с какой-нибудь Офелией. Офелия… Ну как барду в голову пришло это имя? Волшебное созвучие, музыка сфер… Бедняжка Офелия, несчастный безумец Гамлет, и Лаэрт, попавший под раздачу… Кейси… Кто бы мог подумать! Именно она и именно там, на том самом месте… Кто бы мог об этом знать. Да, нет, скорее всего, простая случайность.

Кимбол Крейстон не любил те дни в своей жизни, когда имя Кейси звучало из чьих-либо уст, и сам никогда не произносил его вслух. Он активно не нравился себе в такие моменты. Кимбол ненавидел в себе неуправляемое чувство отвращения, которое он неизменно испытывал при вынужденных, даже самых беглых контактах с умственно неполноценными людьми. Вся его выдержка, выправка и врожденное благородство, грозили осыпаться как штукатурка с непокорных диких камней. Крейстон с трудом справлялся с собой, подавляя омерзение, всплывавшее откуда-то из непроницаемых глубин его психики.

А вот старик Бартоломью никогда не страдал таким пороком. Он без малейшего усилия непринужденно разговаривал с Кейси и ей подобными. Когда юный Кимбол покаялся Барри в своем несовершенстве, тот его легко успокоил:

— Ничего, сынок, у тебя это тоже пройдет. Ты учишься любить людей, а это непросто… Главное, что ты не насмешничаешь над убогими и тебе не доставляет тайного злорадства их искаженный рассудок. Такого вот действительно стоило бы стыдиться.

Теперь Крейстон стыдился себя. Первым непроизвольным чувством при взгляде на браслет на руке убитой, было чувство облегчения. Не кто-нибудь из молоденьких его соседок оказался жертвой, а всего лишь бедная, слабоумная Кейси.

— Слабоумная? — задал себе вопрос лорд, — А как давно это с ней? Врожденное или бедняжка Кейси, подобно нежной лилии Офелии, утратила рассудок в итоге трагической неразделенной любви?

Звонок телефона вывел Крейстона из лабиринта бесплодных размышлений, он взял трубку… Звонил, конечно же, шериф.

Примечания:

1.В современной Англии шериф — главный представитель правительства в графстве. Он назначается королевской жалованной грамотой на один год и выполняет административные функции, в том числе ведает полицией и уголовным розыском, надзирает за организацией выборов в парламент и исполнением судебных решений.

***

— Они опамятуются, милорд, и пожалеют обо всем сказанном в ваш адрес…

— О, да какое это может иметь значение, я привык к их злоязычию чуть не с пеленок.

— Да, тут вы правы, дураки взрослеют редко.

— Я вовсе не это имел в виду. Кстати, что позвонили, шериф. Я как раз размышляю, а не назначить ли мне награду за сведения и поимку этого негодяя? Какая сумма могла бы заинтересовать возможных свидетелей?

— Нет, с вашего позволения, пока не стоит. Это не настроит публику в вашу пользу, а следствию может помешать. Не думайте вы об этом. Наверняка дело рук какого-нибудь заезжего гастролера. В городке уже неделю бесчинствует ярмарка скотоводов. Кейси крутилась там днем и ночью. Какой-нибудь кретин мог принять ее за… В общем, кто угодно из приезжих мог назначить ей свидание на ваших дорожках для верховой езды. Они ведь заняты строго в определенное время, а обычно самое пустынное место в графстве.

— Да, пожалуй…

— Ну и выкиньте все это из головы. Вы к этому всему никакого отношения не имеете. Вы уж точно никак не виноваты в том, что ваши пустоши и овраги так удобны для всяких непристойных свиданий. Впрочем, последнее время на вахте О’Райли и там даже браконьеры перестали появляться. Еще один аргумент в пользу того, что это дело рук гастролера.

— Рад слышать, что на моей земле больше не ставят силков и не мучают бедных бессловесных существ.

— Мда-а… Бедняжку Кейси уж точно бессловесной не назовешь. Иногда мне казалось, что это сам дьявол вещает ее устами. Вот, кстати, и вероятный мотив. Убийца мог не сразу уловить, что общается накоротке с бесноватой. А от некоторых ее словесных красот даже у меня кровь стыла в жилах. Бедняжка, не тем будь помянута, она частенько вела себя как настоящее чудовище… Коротко говоря, к вам, милорд, вся эта канитель не имеет никакого отношения. Вы свидетель и только.

***

Крейстон после разговора с шерифом немного успокоился и, наконец, занялся своей перепиской.

«Мой благосклонный корреспондент!

Сегодня утром чрезвычайное происшествие полностью завладело моим временем, воображением и душевными силами. Винюсь, с утренней почтой отправить письмо Вам не удалось, но теперь в первую очередь пишу Вам.

Я пока еще не до конца оценил преимущества предлагаемой Вами системы, но в очередной раз успел посокрушаться о том, что Вы отказались от должности нашего координатора. Есть ли в мире соблазн, способный склонить Вас в пользу моих убогих неудобий… Мне же бесконечно дорога эта земля. И спасти ее сможете только Вы. Я готов принять любые условия, мисс Ливси, поверьте. Вы смогли заочно преобразовать несколько ключевых направлений в хозяйстве поместья, мое воображение пасует, если я размышляю о вероятных перспективах, при условии Вашего согласия на должность координатора в Крейстонхилле. Но Вы непреклонны. А почему, ведь даже простая рекогносцировка на местности продвинула бы дело на много шагов вперед. Вы наверняка заметите что-нибудь очень важное. Как насчет возможности провести у нас хотя бы пару выходных. Буду ждать.

Крейстон пробежал взглядом текст, непроизвольно соскользнувший с его пера, и призадумался. Девчонка совершенно определенно решит, что он невменяем. Ну, да ладно! Будь, что будет. Он быстро запечатал конверт и пометил для Гарри, что это письмо следует отправить специальной доставкой. Глупо экономить, если это письмо ускорит ее приезд. Ускорит? Да она еще и не собиралась приезжать, да и вряд ли соберется… На что ему надеяться?

И весь остаток дня, вплоть до вечерней пешей прогулки с Баском, занимаясь делами, он размышлял о таинственных причинах, удерживающих Черри Ливси от решения согласиться, наконец, и принять полагающееся ей место координатора в Крейстонхилле. Однако, после вечерней прогулки, мысли Крейстона потекли совсем в ином направлении. Он даже, вот ведь чудо, на время вообще забыл о Черри.

***

Крейстон непроизвольно вздрогнул, когда автомобиль инстпектора Хоули внезапно свернул на подъездную аллею к Крейстонхиллу.

— Черт! Баск, ко мне, не попади под колеса. Сидеть. Место, Баск, место… Вот хорошо, хороший пес…

Инспектор Хоули с поразительной точностью остановил автомобиль рядом с ними.

— Чем могу служить, инспектор?

Хоули опустил стекло и кивнул лорду, но не поспешил ответить на его вопрос. Он, оставаясь в машине, непринужденно постукивал пальцами по рулевому колесу и невнятно хмыкал. Крейстон и Баск были невозмутимы. Инспектор же покидать автомобиль явно не собирался и не спешил разъяснять цель своего внезапного визита. Собирался с мыслями. Наконец, все так же похмыкивая через слово, он задал свой первый вопрос лорду:

— Э-э-э-м…да, хм-м-м… Ваш Баск всегда при вас, Крейстон?

— Как правило.

— Странно, — протяжно в нос произнес Хоули и снова надолго умолк. Лорд закурил, жестом предложив сигареты «собеседнику», но тот лишь отрицательно мотнул головой. Молчание затягивалось.

— Пройдете в дом? — спросил Крейстон, докурив.

— Не думаю, у меня цейтнот, — пояснил Хоули свое нежелание покинуть транспортное средство, однако паузу в своей выходной арии не сократил.

Крейстон в тайне потешаясь над столь топорной техникой ведения допроса, внешне оставался невозмутимым. Ну что же, если этому типу от него что-то понадобилось, то пусть удосужится открыть рот, он не ясновидящий, а даже если бы и был им, то не стал бы заглядывать в мысли инспектора Хоули.

По слухам в юности Хоули случилось увлечься хорошенькой длинноногой слависткой из Кембриджа. В память о своей первой любви, инспектор до сих пор раз в год перечитывал роман одного великого русского классика. Не весь целиком, разумеется, и в переводе, что еще более разумелось, Хоули перечитывал всего лишь несколько десятков страниц, посвященных работе виртуозного следователя. И год от года инспектор неуклонно совершенствовался в своем ремесле. Бывалые рецидивисты теряли остатки терпения и раскалывались на допросах как каленые орехи, только бы чертов Хоули наконец прекращал свои многозначительные хмыканья и отпускал «кошачий хвост». Тянуть кота за хвост он умел великолепно и мог перетянуть в этом своем умении кого угодно. Но Крейстон не был рецидивистом, и бывалым себя тоже не числил.

— Выяснились некоторые дополнительные обстоятельства, сэр, — наконец разродился Хоули, обращаясь, судя по направлению его взгляда, к Баску. Пес и ухом не повел.

— Да? — вежливо «удивился» Крейстон, — Я почему-то так и подумал.

Верно, как не быть этим самым дополнительным обстоятельствам, ведь дело только началось.

— Буквально два слова, сэр… Э-э-э-м-м-м… Ваш пес… если бы кто-нибудь в ваше короткое отсутствие… хм… Он бы подпустил постороннего к убитой?

— У него превосходный тренинг. Вы сами, видели, он не подпускал ни зевак, ни полицию до того, как я его отозвал.

— Но… э-э-э-эм… хм-м-м… Еще чьей команды мог бы послушаться ваш пес?

— Полагаю, тренера. Но он за тысячу миль. Пес с континента

— Я в некотором затруднении… эм-м-м… хм… Пса еще кто-нибудь, кроме вас кормит?

— Естественно! Всех собак в доме кормит егерь. Я никогда не делаю это сам.

— Собак?

— Их около дюжины. Периодически прибавляются, мы их раздаем. Но дюжина прижилась.

— Дюжина псов? — заметно оживился Хоули и поднял на лорда взгляд серовато-голубых глаз, — В наше время, не слишком ли накладно? Мой кокер обходится мне в копеечку. Егерь смог бы подойти к телу без вас?

— Нет, это исключено.

— Вы уверены?

— Черт, инспектор, что там у вас еще выяснилось?

— Сэр… вы сказали дежурному в участке, что не подходили к телу, а опознали девушку издалека по браслету на руке…

— Да, совершенно точно.

— Видите ли, сэр, когда мы доставили тело в морг… В общем, никакого браслета на ее руке уже не было. Или его не было с самого начала?

В это короткое мгновение Крейстону померещилось, как чертовы наручники защелкиваются на его запястьях.

— Погодите, Хоули! Я точно помню, браслет на руке у нее был! Был, когда санитары грузили носилки в фургон, рука выскользнула от толчка и свесилась из-под покрывала.

— Из-под какого еще покрывала, Крейстон, — досадливо поморщился инспектор, — Мы уже сто лет пакуем трупы в пластиковые мешки с молниями… Вы ошиблись, вероятно…

— Не мог я так ошибиться! — возмутился Крейстон. — Не знаю, во что вы обычно пакуете ваши трупы, но Кейси с моих дорожек увозили под покрывалом. Стойте! Какие еще трупы, инспектор? В округе не было убийств как раз все эти ваши баснословные сто лет.

— Ну да, не было, — вынужденно признал инспектор, — Зато сейчас пошли одно за другим…

— То есть?

— Это потом. Так вы утверждаете, что опознали убитую по браслету и что браслет все еще был у нее на руке, когда ее увозили? Так я понял?

— Именно.

— И увозили ее под покрывалом, а не в мешке?

— Я был там не единственным свидетелем, — пожал плечами Крейстон, — Спросите у констеблей, шерифа, санитаров, наконец!

— Думаете, еще не спрашивал? — сквозь прищур окинул взглядом лорда инспектор.

— Так, — Крейстон почувствовал подступающую ярость, — И что же они сказали?

— Это тайна следствия…— мрачно возвестил инспектор.

— Да что, черт побери, происходит? Мне следовать за вами?

— Зачем? — опять оживился Хоули.

— Полагаю, я в числе подозреваемых?

— Вы? Хм-м-м… Положа руку на сердце, сэр, вы что, смогли бы такое проделать с девушкой не слишком ясного ума? С убогой, проще говоря? А на маньяка вы пока не тянете… Хм… м…м… пока…

— Стоп! Хоули, я вспомнил. Люк Донован выразил сомнение, что убита именно Кейси, а шериф ему ответил, что любой и каждый может ее опознать по этому дурацкому браслету, и указал на руку!

— Хм, кажется, вы правы, — признался Хоули, — запамятовал я этот эпизод с шерифом. И с этих идиотов санитаров станется затерять мешки в кутузке за их не востребованностью, поэтому могло быть и покрывало. Но ведь врут, как сивые мерины! Хорошо, что вы все разъяснили.

Крейстон успел подумать, что если ему и суждено будет кого-нибудь пристукнуть, то лысеющая макушка инспектора, самая подходящая мишень. Но тут Хоули огорошил его новым известием, и грешные мысли вылетели у Крейстона из головы.

— Под телом Кейси были обнаружены четкие следы.

— Не стану спрашивать чьи, инспектор. Мои, Баска и Гладстона.

— Точно. Кто-то очень аккуратно уложил труп девушки на эти ваши следы. Мы их зафиксировали, сможете полюбоваться на гипсовые слепки. Один отчетливый след правой ноги в сапоге, след лошади с характерной подковой и два следа крупного пса. Он у вас чумкой не болел? Постав лапы не очень правильный.

— Я вчера спешился там на пару секунд, показалось подпруга расстегивается. Поправил и снова сел в седло. Баск крутился рядом.

— Ну да, ну да… констебль Вильерс примерно так и восстановил картину… С песчаной дорожки следы, естественно смело ветром, а эти на мокром суглинке у края впечатались как на картинке в учебнике криминалистики. И именно на эти следы убийца и уложил девчонку.

— Так ее убили не…

— Нет, не там, где нашли. И вообще не на ваших землях, сэр.

Крейстон неизвестно почему почувствовал облегчение и Хоули это заметил.

— Напрасно радуетесь, такой жест убийцы направлен против вас. И убийство, получается, умышленное… Впрочем, кто знает… с серийниками ничего заранее сказать нельзя.

— С серийниками? — потерял дыхание Крейстон.

— Да, увы, — теперь Хоули говорил четко и ясно, безо всяких экивоков, — Незадолго до полудня в каштановой роще, у лошадиной ярмарки, был обнаружен еще один труп. Тело Анны Марии Анжелы Фелпс. Та же картина, удушение. Мерзкое дело, сэр.

— Кто обнаружил?

— Один парень пошел вздремнуть под каштанами, после того как спрыснул свою сделку в палатке О’Рэйли. Я задолбался штрафовать этого отравителя. Когда-нибудь нарвется по крупному. Черт его знает, почему это пойло так популярно именно у лошадиных барышников.

— Пошел вздремнуть, говорите?

— А почему нет? Если бы парень свалился прямо у палатки, то ваш кореш мог бы оказаться в претензии. А вы наверное догадываетесь, как окружающие воспринимают претензии О’Рэйли. Детинушка не хилый. А так парень в полсвиста, на последних тормозах оставил свою выручку у бармена, будем его так называть из вежливости, и побрел под каштаны. Протрезвел, бедняга до хрустального блеска. Зря только на выпивку потратился.

— Приезжий парень?

— Не-а, наш, местный. Но домой отправиться не рискнул. После тройного можжевелового от О’Рэйли мало кто далеко уходит. Потому он и ставит свою палатку в шаге от каштановой рощи. Пробовали, кстати?

— Не доводилось, — усмехнулся лорд.

— Попробуйте, лучше под моим наблюдением. Я водил на дегустацию Маскхема, хотелось бы сравнить ваши результаты.

— Когда ее убили, эту Хельгу Марию Анжелу Фелпс? — спросил Крейстон, возвращая Хоули к делу от приятных воспоминаний. Как видно инспектор совсем забыл про свой цейтнот. Хоули снова насторожился и заметно погрустнел.

— По видимому около полуночи… До одиннадцати, во всяком случае свидетели видели ее живой. Молодежь устроила у ярмарки рядом с каруселью импровизированную дискотеку. Они там с Кейси обе отжигали изо всех сил. Вы назвали имя второй убитой без запинки, знакомы?

— Первый раз слышал.

— А не ошиблись?

— Помилуйте, Хоули, вы же сами назвали ее полное имя незадолго до этого.

— И вы его сразу запомнили?

— Ну, разумеется.

— А сможете еще раз повторить?

— Анна Мария Анджела Фелпс.

— Ну-ну, — взгрустнул Хоули, — Я так и знал. Если когда-нибудь вам случится совершить преступление, Крейстон, то помогай бог тому, кто возьмется его расследовать.

— Прикажете счесть за комплимент?

— Вы не совершали этих преступлений, Крейстон. Я в этом уверен. Я и еще, может быть один из констеблей. Даже шериф Маскхем сомневается и именно потому с пеной у рта защищает вас на каждом углу. Его наивная тактика вам явно не на пользу. Обыватели уже заранее вынесли свой вердикт, виновен. Без снисхождения. И даже странно вы с барышником на одной доске. Оба обнаружили тела девушек и оба не замедлили оповестить власти о своих находках. Вы сделали это более квалифицированно, он же просто кинулся бежать, вопя во всю глотку. Кстати, а почему вы дали команду Баску, стеречь?

— Мне почему-то показалось, что преступник затаился где-то неподалеку. Я ведь не знал, когда именно убийство произошло. Подумал, он только что отсюда ушел и чего-то не успел. Была там какая-то яркая деталь, бросавшаяся в глаза… Я подумал, что он может вернуться, чтобы убрать возможную улику…

— Какая деталь?

— Не могу вспомнить. Заметил что-то мельком, краем глаза. А когда вернулся, картина уже изменилась. Но как, не могу вспомнить.

— Ну да, ну да… Вы ведь не особо медлили и не разглядывали где там и что…

— И теперь сожалею об этом.

— Полно, о чем сожалеть. Округа перебесится рано или поздно и люди перестанут валить это на вас. Даже если настоящего убийцу мы так и не найдем.

Хоули вежливо кивнул лорду на прощанье и завел автомобиль. Наивный канареечно-желтый фольксваген плавно прокатил до поворота аллеи и выкатился за пределы поместья. Инспектор так и не обзавелся до сих пор собственным авто, подумал Крейстон. Все так же как и десять лет назад одалживает «Жука» у сестры.