Глава 18. Карьерный рост

Перед Новым Годом Георгий сдал экзамен по материальной части и получил первый класс специалиста. В новогоднюю ночь дежурил на станции. Тишина. Лёг на стол-верстак, положил на телефон шапку, голову на шапку, прикрылся полой шинели и уснул. Разбудил звонок телефона. Радист поздравил с наступившим Новым Годом. Георгий поблагодарил, пожелал ему того же и послал подальше за то, что разбудил. Только снова заснул, как опять звонок. Георгий хотел уж было громко высказать радисту всё, что о нём думает, как тот скороговоркой сообщил, что на станцию пошёл замполит. Замполит в эту новогоднюю ночь был дежурным по части и по долгу службы пошёл с проверкой караула и оператора РЛС. Георгий быстро вскочил, затянулся ремнём, повесил шинель на крючок и положил на стол в открытом виде уставы и инструкцию по станции. Сел в кресло за стол.

Замполит влез в операторскую кабину по приставной лесенке, открыл дверь. Сразу дыхнуло морозом. Георгий доложился. Замполит огляделся — всё, как требует служба. Из-за полного отсутствия знаний о РЛС решил ограничиться поиском пыли. Протянул руку к верхней полке шкафов. Георгий громко и испуганно вскрикнул: «Нельзя, товарищ старший лейтенант! Высокое напряжение». Политрук резко отдёрнул руку, потоптался, поздравил с наступившим праздником, пожелал успехов в службе и удалился. Потом Георгий рассказывал о этой проверке своему напарнику при боевой работе на станции — Пивню и второму первоклассному оператору, тоже знакомому ещё и по «телятнику», и по школе. Повеселились. С этим своим коллегой он никогда не мог вместе отлучиться с точки, так как всегда оператор первого класса должен быть на месте и готовым к включению станции. Да и отлучаться-то было некуда. Ещё осенью решил Георгий прогуляться в город по увольнительной. Вышел, дошёл до городских улочек, тонувших в грязи и темноте. Из домишек доносилось занудное песнопение иеговистов. Вернулся в часть, чертыхаясь, что только зря измазал сапоги.

Замполит вызвал Георгия в свой кабинет и предложил «сделку»:

— Ты напишешь на листах ватмана повестку и решения всех прошедших съездов КПСС. На каждый съезд свой лист. Как только сделаешь, демобилизую.

— Товарищ старший лейтенант, не в Вашей власти меня демобилизовать. Если бы имели такую власть, то я бы за сутки непрерывной работы выдал бы Вам все эти плакаты.

Замполит пообещал освободить Георгия от хозяйственных работ, в том числе от наиболее опостылевшей натирке полов в казарме. Подчинился. Стал выдавать по листу в день.

Одновременно Король распорядился снять со старшины Симонове обязанность составлять расписание занятий и возложить эту обязанность на Георгия. Авторитет Георгия резко возрос. Теперь к нему обращались офицеры и старшины с просьбами о днях и времени занятий по их профилю. То жена требует отвезти её в магазин в Луцк (ближайший крупный город) или сходить в гости к родным и знакомым, то какой ремонт требуется чего-нибудь. Георгий, конечно, по-возможности удовлетворял эти просьбы. Составлял расписание занятий на неделю и вывешивал его в холле перед казармой. Капитан для этих целей отдал Георгию ключи от своего сейфа, потихонечку всё более и более втягивая его в канцелярскую работу. Руководство стало его называть начальником штаба. Он написал замполиту шесть плакатов и от дальнейшей работы отказался по причине загруженности заданиями командира роты, регулярных дежурств на станции и несения караульной службы наравне со всеми.

Потом состоялось ещё одно важное для Георгия событие. В роте проводилось отчётно-перевыборное комсомольское собрание. На нём присутствовал лейтенант — секретарь комсомольской организации штаба полка. На этом собрании Георгий выступил с рядом предложений по совершенствованию комсомольской работы в роте. Он даже не предполагал, какие последствия повлечёт за собой это выступление. Через несколько недель в роту пришла радиограмма с распоряжением откомандировать Георгия во Львов, на отчётно-перевыборную комсомольскую конференцию военного округа. Король поморщился, но делать нечего. Подписал командировочное удостоверение, и Георгий отправился во Львов.

При входе в огромный и заполненный зал окружного Дома офицеров Георгия перехватил тот самый лейтенант из штаба полка и, не принимая никаких возражений, буквально приказал выступит на конференции.

— Да с чем я выступать-то буду?! Я же не готовился и меня не предупредили заранее.

— Ничего. Скажи то же, что и в роте говорил. Я пошлю записку в президиум с просьбой о предоставлении тебе слова.

Георгий приткнулся в последних рядах зала и набрасывал тезисы своего выступления. С тоской поглядывал на стол президиума, весь засиженный генералами и полковниками. Часа через два услышал свою фамилию и, как сомнамбула, пошёл к сцене. Потом лейтенант сказал, что выступил нормально.

После конференции Георгий, естественно, поехал в общежитие к Наде. До отбытия поезда оставалось ещё часа два. Надю застал на месте. Она сидела за столом и прилежно переписывала лекцию с чьей-то тетради.

— Жорка, ты откуда взялся? Вот уж никак не ожидала. Ведь в письмах ничего не говорил о такой возможности.

— Надь, так я сам узнал об этой поездке только вчера вечером.

Рассказал всё Наде подробно и с картинками. Выпили у неё в комнате кофе с булочками. Потом Надя поехала провожать Георгия на вокзал.

Были ещё вызовы Георгия в штаб полка, опять же по комсомольской линии, но он об этом узнал только через несколько дней от радиста. Тот шепнул Георгию, что Король уже на два таких вызова приказывал давать ответ, что Георгий болен. А потом и сам капитан пробубнил Георгию, что нечего ему таскаться по штабам. Так и оставить там могут для работы в комсомольском бюро.

В качестве компенсации Георгию за «невыездность» Король позволил ему ходить раз в неделю на занятие секции штангистов в каком-то паршивеньком спортивном зале в городе.

Георгия всё время мучила мысль: как бы вырваться в приличный город для сдачи экзаменов за ВУЗ? Он уже был готов и дело только за командированием во Львов или в Луцк. Лучше, конечно, во Львов — и ВУЗов больше, и с Надей можно встретиться. Скоро такая возможность представилась, и Георгий её не упустил.