ЧАСТЬ III: ЗНАКОМСТВО ПОСЛАНЦЕВ С ОРДОЙ, ОСОБЕННОСТЯМИ ЕЁ ОСНОВНЫХ ГОРОДОВ, УСТОЯМИ И НРАВАМИ ЖИТЕЛЕЙ.

Глава 12: Дополнительные наставления посланцам от Умар-Шейха.

Прибыв в Самарканд, Камол ад-Дин и его спутники направились в Капу*, где намечалась встреча с Умар-Шейхом. Стража пропустила к нему первым Насреддина. Остальным было велено ждать. Насреддин опустился перед сыном Великого амира* на одно колено, но не любивший этикет при личных беседах Умар-Шейх велел ему встать.

— Ас-саляму алейкум* Насир, — обратился к нему Умар-Шейх, — Как себя чувствуешь?

— Ва-алейкум ас-салям*, — ответил Насреддин, — На здоровье не жалуюсь.

— Вот и отлично. Тебе с Камолом необходимо отбыть в Команию*. Камол доставит послание царю Тохтамышу об отзыве наших туменов*, которые отец передал ему для завоевания команского престола. Ты же должен посетить Хаджи-Тархан* и Маджар*, где стоят коши* этих туменов. Ими командуют амиры* Казанчи* и Едигей*. Если Тохтамыш возражать не станет, пусть амиры* ведут тумены к Бухаре. Если же Тохтамыш станет чинить препятствия, необходимо передать этим амирам* приказ, чтобы они вели наших воинов на Сарай* и захватили город. В этом случае, Тохтамыша придётся сместить. Да, да, именно сместить, нам ничего другого не останется.

— А если Тохтамыш захочет оказать сопротивление? — спросил Насреддин.

— Каким образом? Что он в данный момент нам противопоставит? — продолжил Умар-Шейх, — Помимо наших двух туменов, у него имеется всего один, набранный второпях из беглецов Тимур-Малика*. Эти воины в основном из Кок-Орды*, и вряд ли с охотой будут воевать за интересы царя* команов в Ак-Орде*. Кстати, командует этим туменом Иса-Бек*, старший брат Едигея. Это надо учитывать на случай, если Едигей начнёт колебаться. Тогда надо подумать, как от него избавиться. Для этого возьми с собой надёжных людей. После устранения Едигея, командование туменом* примешь на себя. С Казанчи никаких проблем возникнуть не должно. Он бывший беклярибек* Тимур-Малика, а в одной из битв ранил в руку Тохтамыша, а потому, уж точно не будет намерен перейти к нему на постоянную службу.

— Откуда я смогу узнать о решении, принятом Тохтамышем? — спросил Насреддин.

— Тебе сообшит один из этих, новоиспечённых вчера таваджи* Камол ад-Дина, которые теперь при нём, — ответил Умар-Шейх, — Их с команами* ничего не связывает. Как только Камол ад-Дину станет известно решение Тохтамыша, каждый из них будет направлен в один из этих комановских* городов. Поэтому, в дороге подружись с теми людьми поближе. До Сарай-Джука* будешь следовать с караваном Камол ад-Дина, а оттуда пойдёшь на Хаджи-Тархан*. Камол ад-Дин там свернёт на Сарай*. Людей подберёшь себе сам.

Следующая очередь была Камол ад-Дина. Поприветствовав друг друга, собеседники сразу приступили к делу.

— Вот послание, которое ты должен передать царю* Тохтамышу, — сказал Умар-Шейх, протягивая Камол ад-Дину запечатанный свёрток.

Камол ад-Дин взял письмо и спрятал себе в походную сумку.

— Суть послания, и что необходимо в том, или ином случае делать Урлук-Тимуру* и Ак-Буге* передашь на словах, — продолжил Умар-Шейх, — Отец тебе всё пояснил. Думаю, повторяться не следует. Главные две цели, возвращение из комании наших воинов и мир с Тохтамышем. Однако, будет и третья, тайная, которую обозначил отец. Но подробную её суть он велел изложить теперь мне. Когда я тебя впервые направлял в Булгар*, то говорил и о том, что Тохтамыш намерен возродить северную ветвь Великого щёлкового пути*. Эта ветвь, как и до смуты, будет проходить теми же маршрутами по территории его Комании*.

— Я об этом помнил. Потому, во время миссии установил основные пути, сакмы* и реки, по которым будут двигаться караваны и корабли по этой ветви. В двух, наиболее значимых местах, теперь обосновались наши люди, способные неустанно следить за передвижением товаров и грузов, — начал пояснять Камол ад-Дин.

— Всё это хорошо, — прервал его Умар-Шейх, — Но теперь этого мало. Ты мне рассказывал о всякого рода казмаках*, ушкуйниках* и прочих джете*, которые безобразничают на сакмах* Комании*?

— Это действительно так, — подтвердил Камол ад-Дин.

— Поэтому, от тебя потребуется следующее, — продолжил Умар-Шейх, — Необходимо заключить с теми людишками тайные союзы и позаботиться о надёжной связи, одаривать их вождей в разумных пределах подарками и драгоценностями, снабжать оружием и необходимым военным снаряжением. За всё это, они должны разбойничать на караванных путях и ямских линиях* Комании*, убивать и грабить купцов, наводить ужас на жителей команских* поселений и кочевых станов*. В первую очередь налёты необходимо проводить вдоль этих караванных путей, жечь дома живущих там людей, уводить у них женщин и детей, и угонять скот. В общем, поступать так, как завоеватели ведут себя на завоёванной территории во время настоящей войны.

— Но ведь вы с Амир-ал-умаром* говорили, что с царём Тохтамышем необходимо во что бы то ни стало установить прочный мир и дружеские отношения? — c удивлением спросил Камол ад-Дин, — Как же всё это будет сочетаться?

— Всё так и есть, — продолжал Умар-Шейх, — От мира с Команией и дружбы с Тохтамышем никто из нас отказываться не собирается. Но с Тохтамышем, как впрочем и в отношении остальных сильных наших соседей, мы вынуждены выстраивать двоякие взаимоотношения. Кроме общих интересов, у нас с команами* немало и противоположных целей, которые даже не зависят от того, кто будет занимать престол в этой стране. Будет это наш преданный друг, или заклятый враг. От хребтов Кавказа, а также Понтийского и Хазарского морей*, и до самого Иртыша, северная ветвь Великого щёлкового пути* проходит по территории одной единственной страны — Комании*. Примерно такая же длиной южная ветвь*. Она, кроме нашей страны, проходит по территориям других не совсем спокойных стран, наших соседей, таких как: Адарбайкан*, Мазандаран*, завоёванный нами Хорасан, Могулистан и прочих. Будет ли порядок и спокойствие на караванных путях Комании*, во многом зависит от одного человека — их правителя Тохтамыша. Мы же, наведя порядок у себя, не сможем его таким же образом обеспечить у наших беспокойных соседей. А это значит, что если на караванных путях Комании* воцарится порядок и спокойствие, караваны пойдут по северной ветви*, а мы останемся в убытке. Отсюда следует, что в наших с тобой интересах, чтобы мир и спокойствие никогда не воцарились на северной ветви Великого щёлкового пути*, даже если царь Комании* Тохтамыш станет нашим истинным и преданнейшим другом. Как говорится, дружба дружбой, а интересы страны с барышами*, врозь. Ведь правитель любой державы должен беспокоиться, прежде всего, об интересах своей собственной страны. В противном случае, эта держава и сам её правитель, будут обречены на поражение, бесславие и бесчестие. Ты думаешь, Тохтамыш, если окрепнет, будет поступать иначе? Он уже сейчас, судя по твоему же донесению, стал слишком быстро забывать, кому обязан своему восшествию на престол. Поэтому мы и будем вести с Тохтамышем своего рода, двойную игру. С одной стороны поддерживать его в благородных начинаниях по возрождению Комании*, а с другой, тайно вставлять ему палки в колёса. Теперь тебе ясна суть своей новой основной миссии?

— Ясна! — ответил Камол ад-Дин, — Но насколько я понимаю Тохтамыш и его хаваши* не должны не только знать, но и догадываться, что мы причастны к разбоям на караванных путях Комании*?

— Ты совершенно верно мыслишь, посланец*, — продолжил Умар-Шейх, — Мы не должны дать Тохтамышу ни малейшего повода, заподозрить себя в причастности к грабежам и разбоям на его караванных путях. Поэтому действовать тебе необходимо весьма осторожно и желательно от чужого имени. По этому поводу я вот что думаю. Ты говорил, что диван-арз* Тохтамыша, или как это у него зовётся, очень нуждается в бумаге, которую в Комании* делать ещё не умеют?

— Бумагу там действительно пока делать не научились, — подтвердил Камол ад-Дин, — Меня даже Шамсудин просил побольше туда этого товара доставлять.

— Будем надеяться, что и научатся не скоро, — произнёс Умар-Шейх, — Насколько я знаю, стекло там тоже не делают. Вот и будем снаряжать, и отправлять в Команию* караваны с бумагой да стеклом, а там всем этим торговать. Создадим в Сарае* свой небывалый дукан* с изящным названием, а рядом построим лабазы* для хранения наших товаров. Разнесём о том молву по всем команским городам и селениям, чтобы все о нас знали, как это делают европейские и китайские торговцы. Назовём этот дукан*, к примеру, «Самарканд ак-когаз»*. Этим делом мы навяжем команам* убеждение о наших благих намерениях наладить с ними крепкие и очень, взаимовыгодные торговые отношения. Но попутно, под этой вывеской, будем творить наши «тёмные» делишьки, или, я бы сказал, «плести сети джете*» на караванных путях Комании*. Поэтому, миссия у тебя будет крайне опасная, но жизненно необходимая для нас.

— Теперь мне понятно, почему мои малоизвестные нукеры-джете*, так быстро получили звания таваджи* Амир-ал-умара*, — сказал Камол ад-Дин, — Вот только с татуировками боюсь, мы поспешили. Эти двое лесных неучей могут живыми или мёртвыми оказаться в руках ордынцев*, и тогда будет невозможно отрицать, что они к нам не имеют никакого отношения.

— Какие татуировки? Кто это сделал? — c недоумением произнёс Умар-Шейх, — По поводу татуировок я никаких распоряжений не давал.

— Это сделал Насреддин, — ответил Камол ад-Дин, — Но я считал, что ему велел ты, мой господин?

— Идиот! Безмозглый идиот! — сокрушался Умар-Шейх, — Я ещё раз убеждаюсь, что ему ничего серьёзного, где нужно работать головой, поручить нельзя. Он умеет лишь махать саблей, где надо и ненадо, да подобно молнии скакать на лошади. Здесь он незаменим, но не более того.

— Мой господин, может моим людям, пока не поздно, свести эти татуировки? — неуверенно спросил Камол ад-Дин.

— Теперь уже нет смысла, следы ведь останутся. В войске Комании*, все воины некоманского происхождения имеют соответствующие татуировки. Поэтому, если команам* в руки попадает кто-либо со следами сведённой татуировки, его принимают за дезертира и казнят. Не хватало, чтобы таваджиев* Амир-ал-умара* приняли за команских дезертиров. Посмотри, как ещё их можно использовать в Комании* без причинения ущерба нашему делу. А таваджиев*, им присвоили хоть и преждевременно, но по делу. В этом статусе им врядли захочется возвращаться на службу к своему прежнему хозяину-джете*. К тому же, воины они, похоже, стоящие. Что касается Насреддина, то будь с ним осторожнее, чтобы он по своей душевной простоте, ещё каких чудачеств не натворил. Говорить ему ничего не нужно, этим уже не поможешь, но как только завершите миссию по возвращению туменов*, используй его лишь как курьера для срочной доставки посланий и донесений в Самарканд. О твоей миссии по организации хаоса на караванных путях Комании, он знать не должен. Никаких письменных посланий и донесений по данному поводу, направлять сюда не следует. Обо всём будешь лично докладывать отцу или мне при посещениях Самарканда. Оружие и военное сняряжение, для всякого рода джете*, будешь приобретать у кого угодно, но не здесь, в Мавераннахре*. Посмотри, можно ли это делать у этих твоих, мятежных урусов*. Людей, для этих целей, в Комании будешь подбирать себе сам. Пока есть возможность, Урлук-Тимур* и Ак-Буга* тебе помогут. Брата и Шамсудина используй лишь в крайних случаях. Пусть глубже внедряются и занимаются ордынским войском. Они в этом войске наши хабаргири*. Бури опять, полностью в твоём распоряжении. И запомни последнее. Если где-то провалишься, ссылаться на нас ты не вправе. Нам придётся от тебя отказаться и подвергнуть серьёзному осуждению эти «твои» поступки. Поэтому, в случае провала, ты всё берёшь на себя, будто делал всё по собственному желанию. За это я могу обещать лишь одно, что твоя семья без средств существования не останется. Но лучше, провалов вообще избегать. Вот и всё, что я хотел тебе сообщить, посланец*. Если всё понятно, то с богом. Да хранит тебя и твоих людей Всевыщний.

После Камол ад-Дина у Умар-Шейха состоялся разговор с Чембаром и Вождей. Он был коротким и сводился к тому, что теперь те являются таваджи* Великого амира* Тимура, на что они добровольно дали мучилки*, тем самым, присягнув на верность Великому амиру*. Следовательно, их господином теперь является Амир-ал-умар*, а не прежний лесной джете* Кудеяр. Умар-Шейх им объяснил, что неповиновение Великому амиру* и его полководцам, а также дезертирство из их рядов, Амир-ал-умаром расценивается как измена и карается лютой смертью. Умар-Шейх также предупредил братьев, что руки у Великого амира* длинные, а кони быстрые. Свои люди у Великого амира* имеются повсюду, а значит, в случае измены или дезертирства, кара ослушавшехся настигнет повсеместно и неотвратимо. С этого момента, Чембар и Вождя передавались в непосредственное подчинение Камол ад-Дина, и любые указания последнего для них приравнивались к повелениям самого Великого амира* Тимура.

Чембар с Вождей не были против такого поворота событий. Братьям даже льстило, что им представилась возможность служить правителю страны, перед которым начинали трепетать целые народы. Это не то, что быть простым джете* у обыкновенного лесного разбойника, о котором никто не ведает дальше своей округи. Они также надеялись, когда нибудь сделаться амирами*, возвратиться на земли предков, завоёванные теперь ордынцами*, создать своё непобедимое мокшанское войско, и вернуть своему народу славу великого, каким его считали братья, но теперь уже далёкого предка — царя Аттилы*.

После приёма у Умар-Шейха, Камол ад-Дин наконец посетил его тавачи*, предоставив тому необходимые расчётные бумаги. Таким образом, он получил причитавшееся за миссию жалование, а также те вознаграждения, выдать которые велели Великий амир* и Умар-Шейх. В результате, получилось так, что по возвращению домой, Камил ад-Дину и его спутникам отдыхать почти не пришлось. Караван Кутфи стал снова, спешно готовиться в дорогу.