Глава 2. Первые шаги Тохтамыша на ордынском троне

Глава 2: Первые шаги Тохтамыша на ордынском троне.

Став при помощи Тимура ордынским каганом*, Тохтамыш в первую очередь покончил с мятежным беклярибеком* и самозванцем Мамаем, а затем в течении года разбирался в делах, доставшейся ему страны. Наследство же ему досталось незавидное. До него в Орде* два десятилетия продолжалась межусобица. За это время в ней сменилось восемнадцать правителей. Они менялись с такой быстротой, что весть о восшествии на престол очередного хана*, ещё не успев достигнуть многих, даже самых основных и крупных территорий и городов этого, чересчур обширного государства, становилась неактуальной, так как на его месте уже оказывался другой правитель. Но и последний, ещё не успев, как следует обосноваться на троне, вскоре становился жертвой очередного покушения. А на его место, уже приходил следующий претендент. В результате этого, некогда процветавшая страна была поставлена на грань нищеты. К ней добавились эпидемии, буквально выкосившие население многих ордынских городов. Удельные местечковые улусы* перестали платить ясак* и выход* в центральную казну, а некоторые, даже стали считать себя независимыми от сарайского царя*. Но могло ли быть подругому? В Орде* доходило до того, что пять самых влиятельных ордынских улусбеков* имели по тридцать тысяч регулярного войска, остальные от пяти до десяти тысяч, в то время как верховный правитель Орды*, вообще не имел своих собственных войск, которые ему были бы подчинены напрямую. Города обветшали, а некоторые из них, в прямом смысле лежали в руинах. Это касалось, даже столичных городов и некоторых, ранее процветавших улусов*. А ведь находились они не где-то на окраинах, по соседству с враждебными странами, а почти в самом центре Орды. Ещё как-то можно было объяснить то обстоятельство, что в руинах лежал город Казар*. Он являлся столицей улуса «Улаан-Суйрэл»*, или как его теперь называли, «Червлёный Яр»*. На землях этого улуса в основном расселялись отслужившие своё и вышедшие в отставку воины ордынского войска, в основном не кыпчакского (не татарского) происхождения. Их ряды пополнялись воинами из среды любых народов, получившим во время нахождения на службе, несовместимые с её дальнейшим несением, увечья и ранения. Звались эти «отставники», казмаками*, а жили они в поселениях, также звавшихся на военный лад – станицами. Казмаки* никому не желали подчиняться, кроме своих выборных ат-оманов*, и то весьма условно. Занимались же эти люди, в основном нехитрыми промыслами, грабежами и воровством. Казмаки* много пили, по большей части корчму*, в которую перегоняли остатки всякого рода. испортившихся продуктов, а напившись этого пойла, просто зверели. В «Червлёном Яре»* казмаки* принимали и укрывали беглых людей из различных земель, особенно из тех улусов*, где проживали урусы*. В общем, как сообщили Тохтамышу его советники, царили в том улусе* беспредельная анархия и почти полное безвластие. Однако в бога казмаки* верили и дома для него божьи строили. Исповедовали же они назранскую* веру, которую заимствовали у урусов*. Назранской* верой казмаки* называли православие, или по ордынски ишонч*. Дело в том, что большинство из них были степняками, но далеко не все исламского вероисповедования. Среди них было много многобожников* и даже мушриков*. Вот и переходили они в ишонч*, сразу, как только становились казмаками*. Но почему они звали свою веру назранской*, казмаки* не знали и сами. Нередко ордынские правители договаривались с ат-оманами и привлекали казмаков* для участия в военных походах в качестве вспомогательных войск и лёгкой иррегулярной* конницы. Они выполняли у ордынцев* всю «грязную» работу по «зачистке» территории в тылах противника, за что ордынские правители снисходительно прощали казмакам*, многие творимые ими безобразия. Потому, в Орде* всегда считалось, что стольный город улуса* казмаков*, которым являлся Казар*, не мог быть образцом чистоты и порядка по определению. Другое дело, что аналогичное зрелище представляла из себя, к примеру, столица улуса «Сартака»* город Укек*, некогда одно из самых красивейших ордынских поселений. После череды междуусобных войн и пронёсшейся над центральными улусами страны страшной эпидемией, этот город теперь находился почти в полном запустении и лежал в руинах. Впрочем, у него не было даже единого названия. Среди большинства жителей ордынской столицы Сарая*, он упоминался как Укек*, но большинство проживавших в нём горожан предпочитали называть свой город Увеком*. Даже в различных важных документах, поступавших в ставку правителей Орды*, он назывался поразному. В одних Укек*, в других Увек*. Не в лучшем положении находился и второй по величине и значению город того же улуса – Бельджамен*. Он располагался на правом берегу Итиль*, в месте её наименьшего сближения с рекой Тан, которые несли свои воды в разные меря. Потому в том месте существовала переволока. В благополучные времена правления Узбека и Джанибека через Орду* проходила одна из ветвей Великого шёлкового пути*. Один из её маршрутов проходил по этим рекам. По одной из них купцы на судах добирались до переволоки, перегружали товар на вьючных животных и везли его к другой реке, где грузили на другие суда, а затем следовали дальше. Некоторые же купцы, из одной реки в другую, перетаскивали суда по суше, подкладывая под них брёвна. В Бельджамене* были оборудованы причалы для судов, отстроены караван-сараи* для купцов и перевозимого ими товара, тораки* для сборщиков тамги*. В своё время Узбек и Джанибек сделали всё возможное, чтобы северная ветвь Великого шёлкового пути*, проходившая по степным просторам необъятной Орды*, процветала. Она была более комфортной и безопасной для торговцев, по сравнению с южной, пролегавшей в основном по гористой местности нестабильных стран Центральной Азии, бывших когда-то единым чагатайским улусом*. В лучшие времена тамга*, собранная с купцов в одном только Бельджамене*, давала в казну ордынских правителей больше барыша*, нежели весь выход* получаемый ими от покорённых народов. Узнав обо всём этом, Тохтамыш повелел немедленно восстановить всё, что относилось к этой ветви шёлкового пути, и в первую очередь город Бельджамен*, перенеся сюда временно, столицу улуса* «Сартака»*.

Беспокоило Тохтамыша и отсутствие единого наименования его страны. Прибывавшие к нему иноземные послы и представлявшие различные верительные грамоты, как только эту страну не называли: Татария, Тартария, Комания, Кумания, Кыпчакское царство, Дешт-и-Кыпчак, Джучиев Улус, Белая Орда (будто Синяя являлась отдельным государством) и так далее. Дошло до того, что в грамоте одного из послов Орда* называлась Узбекским улусом. Подобное отождествление особенно не понравилось новому ордынскому владыке. После этого Тохтамыш повелел, что впредь его страна во всех официальных ярлыках*, пайцзах*, верительных грамотах и прочих документах, будет называться Улуг-Улусом*.

Мощь и процветание любой страны в первую очередь зависит от состояния её финансовых возможностей. На момент прихода к власти Тохтамыша, в этом направлении в Орде* царила полная вакханалия*. Со времён начала смуты государственная казна пустовала. Местечковые улусбеки* и вали*, которыми в большинстве случаев были огланы*, не только перестали платить налоги (по ордынски, ясак* и выход*) в центральную казну, но стали считать уклонение от их уплаты своего рода показателем собственной значимости и величия. Попытки ордынских царей* навести в этой и других сферах порядок, заканчивались для тех очередным заговором и свержением, сопряжёными, как правило, либо с убийством, либи с отравлением этих правителей. Любой местечковый владыка, правивший отдельным «удельным» улусом* огромной Орды*, являлся как правило огланом*. С тех пор, как на сарайском троне прервалась ветвь джучитов*, каждый из огланов* считал себя равным в правах с занявшим этот трон правителем, и в полной мере не считал нужным тому повиновавться. Особенно наглядно это стало проявляться, когда на сарайский трон стали претендовать и садиться представители Синей Орды*, к числу которых принадлежал и Тохтамыш*. В Орде его хоть и признали царём*, но такой властью, которую имел над своими мирзо*, амирами* и диванами* амир* Тимур, Тохтамыш располагать не мог. Ордынскими огланами* он больше воспринимался как равный среди равных, которому волей Всевышнего и случая достался трон, нежели как старшего над равными. Поэтому, хотя Тохтамыш подобно Тимуру и был «свирепого нрава», но в силу сложившихся обстоятельств, вынужден был с местечковыми ханами в большей степени договариваться, нежели безоговсорочно теми повелевать. Да что говорить об огланах*, если даже некоторые улусы*, находившиеся в вассальной* зависимости от Орды* но управляемые меликами* из местной знати, перестали платить выход*! С создавшимся положением Тохтамыш больше мириться не мог, но и бросить вызов сразу всем своим местечковым вассалам*, тоже не имел возможности. Объединившись, те могли его смести также легко, как делали это ранее с его предшественниками. Оценив обстановку, Тохтамыш решил сполна употребить свою власть и силу, сначала в отношени одного из зарвавшихся местечковых правителей. В этом случае, ему целесаообразнее было начать с правителя не огланского* происхождения. По совету своих хаваши*, он решил остановиться на Московском нойоне*, мелике* Адаме, как в Орде* звали Дмитрия Донского. В прошедшем году, этот мелик*, во главе объединённых войск урусов*, смог разгромить темника* Мамая, претендовавшего на царский трон в Орде*. Но по закону степи, последний не имел на это права, так как не являлся чингизидом*. Поэтому, та победа, была несомненной, заслугой Адама Москвалика*, как его ещё называло ближайшее окружение Тохтапмыша. Но впоследствии, присягнув Тохтамышу, тот не посчитал нужным, своевременно заплатить выход* Орде*. Дурной пример заразителен, решил по этому случаю Тохтамыш, и ему могут последовать другие такие же улусы*, населённые урусами*. А если урусы* перестанут платить выход*, что тогда спрашивать с тех улусов*, где правят огланы*? Кроме того, после победы над Мамаем, урусы*, особенно московские, воспряли духом и теперь слишком высокоменно ведут себя по отношению к ордынцам*. Так Дмитрий Донской стал главной мишенью ордынского царя* Тохтамыша. Его следовало показательно проучить не столько за задержку выплаты дани, сколько для устрашения других местечковых правителей, показав тем для начала, кто в Орде настоящий владыка. Потом, можно будет поочерёдно начинать разбираться и с другими, в том числе огланами*, если те вовремя не поймут, что от них хочет верховный правитель Орды*.    

Тохтамыш решил направить посла к Московскому нойону* Адаму Москвалику*, и вызвать его в Сарай ал-Джедид*, чтобы потребовать от того повиновения и выплаты дани. Вначале он хотел поручить эту миссию своему эмиру* Карач-Мурзе, но порызмыслив, раздумал, так как тот должен был в пути следования через земли урусов*, нагнать страху на слишком осмелевший после Куликовской битвы русский народ. Представителей этого народа, Карач-Мурза должен был беспощадно карать за малейшее проявление непочтительности к ордынцам. Приехав же в Москву, он должен был разговаривать с Адамом Москваликом* так, как говорили с нойонами* урусов* послы Бату-хана. Однако Карач-Мурза не годился для этой миссии, как по своему характеру, так и по дружественному отношению к урусам*, и непосредственно к нойону* Адаму Москвалику*. Этого отношения он от Тохтамыша даже никогда не скрывал. В Москву решено было отправить другого эмира*, Ак-Ходжу (Ак-Хозю)*. Этот человек, как казалось ордынскому царю*, для той цели был вполне подходящий. Для большей внушительности Тохтамыш направил вместе с ним ещё несколько ордынских вельмож и кошун* отборных нукеров*, численностью в семьсот человек. До прибытия в Москву Ак-Ходжа* должен был попутно посетить Рязанского и Нижегородского нойонов*, владения которых граничили с Ордой* и под угрозой опустошения их улусов*, потребовать от тех безоговорочного подчинения Великому ордынскому царю*, даже в случае его войны с Московским нойоном* Адамом Москваликом*.