Глава 23

Чувствовать себя узницей было невыносимо. Лера сидела на полу, периодически дергая цепь и раздражая таким образом своих соседей. Звено, соединяющееся с главным кольцом в полу, постепенно расшатывалось, но для того, чтобы хоть немного раздвинуть концы, нужна была недюжинная сила, а её совсем уж не было. Хоть какой-нибудь бы инструмент. Пару взмахов и всё могло бы закончиться.

— Ты перестанешь или нет? — нахмурилась Алиса после очередного звона. — Сколько можно уже?

— От тишины можно быстрее сойти с ума, — пробубнила Лера, продолжая свои действия. — Ты можешь уйти, если тебе что-то не нравится.

Шутка оказалась не к месту.

— Не могу, — спокойно выговорила Алиса. — Но могу встать и…

— Хватит угроз, — вздохнула Аня и поднялась с пола, чтобы немного размять ноги. — Лер, тебе стоит говорить, что мы пытались?

— Не стоит.

— Ладно.

— Лучше расскажите что-нибудь. Разговоры помогают тянуть время. О чем хотите, любая история.

— Нет, — покачала головой Аня. — Любая тебе не подойдет. Ты хочешь узнать, откуда мы и чем занимались до того, как попали сюда, верно?

Её догадливость не могла не поразить.

— Она уже это слышала, — поправила Алиса. Её лицо недовольно скривилось.

— Всё равно больше развлечений у нас нет.

— Будут, как только придет кто-нибудь из них.

Аня проигнорировала гневный выпал, Лера же снова почувствовала слабость в ногах и колотящееся сердце, отчего стала вращать цепь в воздухе, словно скакалку, чаще, заставляя себя поторопиться. Звено, на котором лежали все надежды, скользило по главному кольцу, но не расцеплялось.

— Я работаю экскурсоводом, — Аня принялась расплетать растрепавшуюся косу и заплетать новую. — Не так давно. Всего два года. Начинала с небольших выставок, затем смогла устроиться в краеведческий музей. Его построили совсем недавно, площадки только открываются, но там уже много интересных экспонатов. Когда меня туда позвали, я не могла нарадоваться. Именно этот музей и был моей целью с самого начала.

— Ух, ты. Очень достойно. И, наверное, тяжело.

— Спасибо.

Аня тепло улыбнулась.

— В меру. Мы должны знать буквально каждую трещинку, каждое пятнышко на объектах. Ребенку же не объяснишь, что клякса в углу на отпечатке древних рисунков — это неудачная попытка уборщицы смахнуть пыль с полотна.

— И такое бывало?

— Да. Нет, в основном, конечно, всё, что находится в музее, не трогают без нужды.

Алиса вдруг затихла. Непривычно было не слышать её голос, который всегда умудрялся вставить свои пять копеек. Она о чем-то глубоко задумалась. Опустила голубые глаза, сомкнула ладони в замок. Было видно, что Аня произвела на неё сильное впечатление. Скорее всего, Алиса вспомнила тот самый музей, как проходила мимо него, без цепей и контроля, зато вечно недовольная и хмурая. Может, только здесь она такая. У каждого своя защитная реакция.

— Здорово, что тебе нравится.

— Там тебя зовут.

Девушка поспешно перевалилась на другой бок и припала к стене.

— …слышишь? — донеслось до ушей.

— Что? — переспросила Лера, узнав Таню. — Как вы? В порядке?

Наступило недолгое молчание.

— Не совсем. Сегодня еды тоже не было…

— Как вы узнали, что наступил следующий день? — опешила девушка.

— Электронные часы на его руке.

— Что? Как ты увидела на расстоянии?

— Оно было меньше, чем тебе кажется.

Не сложно было догадаться, о чем говорила Таня. Крики и грохот вчера (или сегодня ночью?) отвечали сами за себя. Что-то случилось, он подходил близко, он мучил их. Язык наотрез отказывался спрашивать об этом вслух, но стоило подготовиться, ведь подобное может произойти и здесь с минуты на минуту.

— Что они сделали с вами? Почему вы так долго не отвечали?

— Потому что один ходил здесь.

— Что? Но мы слышим, как дверь открывается и закрывается.

— Не всегда. Ира даёт нам знак, если кто-то заходит.

— Я ничего не понимаю. Какой еще знак?

— Игорь заходит достаточно громко, а Ренат, наоборот, специально тихо, крадется, чтобы послушать наши разговоры, я думаю.

— Не знала, что он так делает, — произнесла Аня, в изумлении открыв рот. — О нет, если он слышал, о чем мы говорили с Алисой первое время… Тогда понятно, почему все наши идеи шли коту под хвост. Неясно только, почему мы еще живы.

— Что за идеи? — Лера оторвалась от стены и с любопытством посмотрела на девушку.

Алиса кашлянула, призывая её молчать.

— Бросьте. Его же здесь нет.

— Почему мы должны верить твоим подружкам?

Её придирки скоро начнут выходить за грань. Просто предчувствие. Она могла бы хотя бы на полчаса выключить в себе стерву, но ей, видимо, не знакомо милосердие. Ну, правда, молчание ей как-то шло больше. Понятно, почему столько гематом на теле. Пару колких фраз от неё могут взбесить любого.

— Было пару попыток, — кивнула Аня. — Но в них не было успеха. Ты же не думаешь, что всё это время мы сидели, сложа руки.

— Так что за попытки?

— Видишь ту батарею?

— Что у тебя там? — спросила Таня, смутившись от присутствия другого голоса.

— Погоди пару секунд! Ну, так что? Что не так с батареей?

— С ней всё так, — усмехнулась Аня. — Теперь. На левой трубе, которая идет вверх, видишь клапан? Так вот он сильно протекал. Пару раз даже обожглись. От него стала идти трещина. Сама понимаешь, вода в радиаторе — сплошной кипяток, так что мы старались не садиться около неё. Мало ли, взорвется ещё, мы не разбираемся. Но позже мы решили это использовать. Заманить его к батарее, открыть клапан. Вода брызнула бы фонтаном в его лицо. Много раз мы представляли эту сладкую картинку. Артем таскал с собой ключи от оков. Хотели его обжечь, забрать их, освободиться и сбежать, закрыв его в этом гребанном подвале.

План выглядел вполне логично. Какие-никакие, а шансы были.

— Но что пошло не так?

— Видимо, Ренат всё услышал. Поменял радиатор за пару дней, а Артем перестал держать ключи в кармане.

— У нас нет много времени на разговоры, — напомнила негромко Таня. — Я могу передавать знак от Иры, чтобы вы понимали, когда он здесь. Вот так что-нибудь слышишь?

— Нет.

— Сейчас?

— Тоже. А, нет, слышу! Шорох. Словно от пакета.

— Нет, это не то. А так?

Приглушенный скрип.

— Да!

— Значит, буду наклонять стеллаж к стене. Черт! Ира подала сигнал!

Лера задержала дыхание и быстро вернулась на своё место.

Ожидание выдалось долгим. Посторонних звуков действительно было не слышно, так что без Иры не возможно было сказать, есть ли кто-то еще в подвале или нет. Посуда не гремела, значит, еды снова нет. Вода осталась только в одной двухлитровой бутылке наполовину. Кто-то же даст еще, когда она закончится?

Артем зашел внутрь комнаты. Зашел не один, а со стулом, на который взгромоздился словно наездник. Осматривая каждую девушку досконально на уровень угрозы, он вежливо поздоровался и стал стряхивать со своего старого пиджака пыль. На самом деле у него было идеальное состояние, но Артем, видимо, решил показать таким образом брезгливость к пленницам и к самой комнате, что являлось, как минимум, нелогичным и странным.

Снова разговоры. Обо всём и ни о чем. Он совсем один. Ни жены, ни детей, ни друзей. Поэтому требует к себе слишком много внимания. Вот до чего иногда доводит одиночество.

Все сопровождают его взглядами, затаив дыхание. В горле нарастает ком, а желудок сдавливает так, что кажется скоро из глаз брызнут слезы. Он начинает говорить о чем-то высоком — духовности, его коллекции музыкальных пластинок, недавних концертах.

Нет ничего. Ни единой подсказки, как вести себя с ним. Для такого дела он слишком опрятный, культурный что ли. Нет, такие слова не стоит применять к умалишенным. Он убил человека. Если не сам, то все равно участвовал в этом косвенно. Ему хватило наглости и совести. Лишить жизни человека, у которого, может быть, только-только всё начиналось. Вика, кажется? Как же ей не повезло.

Они вывели бы ее отсюда. Забрали бы с собой обязательно. Спасли, защитили, увезли домой. Требовалось чуть больше времени. Но Вика погибла. Погибла игрушкой и выброшена, как надоевшая потрепанная вещь. Как и все, кто были до неё. Не зря ведь в первой комнате так много коробок с женскими вещами.

Артем вдруг достает что-то похожее на колонку и включает классическую музыку. Немного прикрывает глаза и начинает дирижировать руками. Только сейчас вспомнилось фортепиано на чердаке. Вот и выяснилось, кто действительно играет на нём.

Что можно ожидать от творческой личности? Раньше казалось, что это идеальные люди, без тени злобы, что они умеют видеть мир настоящим и ощущают его с улыбкой на лице. Но чем больше об этом думаешь, тем быстрее понимаешь, что творческие люди внушают опасность, ничем не меньшую, чем, например, люди рабочих профессий. Попытки поймать вдохновение, добиться признания и не упустить его — оставляют больной отпечаток на их душе. Они видят в обычных вещах нечто большее, поэтому им тяжелее сохранять терпение к окружению, которое этого не понимает.

— Скажите, что вы знаете об Оулавюре Арнальдсе?

Скучающие лица сбили его с толку. Но он не спешил отвечать сам. Сложил руки в замок и сделал такой надменный вид, будто принимал экзамен у выпускниц музыкальной академии.

— Если ответите, сделаю вам приятное, — многозначительно произнес он и достал из кармана пиджака злаковые батончики. — Хоть какие-то предположения.

— Это композитор, — Лера без стеснений протянула руку, но Артем не шевельнулся.

— Похвально. Но вы явно знаете больше, Валерия. Так расскажите мне.

— Исландский композитор и, по совместительству, продюсер. Предпочитает два вида жанра — эмбиент и экспериментальную музыку. Играет на пяти музыкальных инструментах. Удостоен множества наград, состоит в двух группах. Обрел популярность в 2000 году.

Артем кивнул и даже поаплодировал. Затем аккуратно бросил сладость девушке в руки.

— Прекрасно, — отметил он. — Я очень рад. Оказывается, наше поколение молодежи не так уж безнадежно.

Еще бы. Всё-таки она без труда окончила музыкальную школу в отличие от Иры, которая вскоре после парочки нудных занятий совсем возненавидела классику.

Лера тут же развернула батончик, но, прежде чем засунуть его в рот, посмотрела на Аню и Алису. Разломав его на три части, она поделилась небольшой наградой и с ними. Она старалась насладиться каждой крошкой, каждым зернышком, и покалывания в животе немного утихли, ожидая продолжения банкета. Артем удивился всеобщему голоду, наблюдая за тем, с какой скоростью съедался небольшой презент. Затем вышел ненадолго и вернулся с нормальной едой. Тремя тарелками супа, картофельного пюре и зажаренной печени.

— Ничего не понимаю, — пробубнил он. — Вас должны были покормить всего час назад. Им совсем нельзя ничего доверить. И Иван туда же! Каковы нахалы! Мне жаль, что вам пришлось терпеть их чудачество.

Не веря в своё счастье, девушки набросились на еду, едва обратив внимание на столовые приборы. Всё пахло так маняще, так одурманивающе, что они перестали его слушать и старались набить животы, пока он вдруг не решил передумать.

Иван. Снова это имя. Но думать о нём не хочется. Теплая пища забирает на себя всё внимание. Главное, не торопиться и не глотать кусками. Ведь непонятно насколько он оставит их без питания в следующий раз.

— Ешьте, не торопитесь. Дамы! Под тарелками же есть салфетки. Ах да, пока не забыл спросить. Валерия, раз уж вы так разбираетесь в музыке, ответьте еще на один вопрос. Какое из его произведений нравится вам больше всего?

Лера поняла, что разговор снова вернулся к тому композитору, поэтому, слегка подумав, ответила:

— «Дождь».

— Да-да, довольно красивая композиция. Легкая в разборе, зато чувственная и невероятно лиричная. Абсолютно согласен.

Пара минут, и тарелки оказались пустые. Артем забрал поднос и поставил его за порог. Видимо, захотел унести его на обратном пути.

— Можно мне теперь спросить? — Лера окинула взглядом Алису, которая почти не притронулась к еде и снова вернулась к Артему.

— Да, пожалуйста. Я всегда рад помочь вам разобраться в современном искусстве. Только скажите, о чем пойдет речь. Живопись? Архитектура? Так много замечательных людей, оставивших свой след в мировой истории! О ком именно хотите поговорить?

Немного смутившись радостному порыву парня, Лера договорила, но слегка тише:

— А остальным принесут поесть?

Артем поднял брови, хмыкнул, но кивнул, заверив, что, когда пойдет назад, обязательно исправит сложившееся недоразумение.

А вот и первая победа. Теперь остальные девочки не останутся голодными. Это не могло не радовать. Стоило больше использовать его нахлынувшей доброты, и девушка не стала упускать момент. Сказала о Кате, о том, как переживает за её здоровье. И Артем снова дал обещание, что позаботится об этом.

— Значит, вы тоже играете? — догадался пианист, во все глаза уставившись на Леру. — Хотел бы я послушать! Но, боюсь, не выйдет сюда притащить тот старый ящик, что стоит на самом верху, на чердаке. А о том, чтобы вы вышли отсюда, не может быть и речи.

Алиса совсем раскисла. Она обхватила себя руками, иногда с опаской посматривая на Артема. Её страх, скорее всего, не был беспочвенен. Но сейчас не было никаких причин для беспокойства. По крайней мере, пока он говорит об искусстве и обещает в скором времени всех покинуть.

— А какую разминку вы применяете для пальцев? — Артем вдруг приблизился и присел на корточки около девушек.

— Ничего особого. Обычные, всем ненавистные гаммы.

— И всё?

— И всё.

— Как же так? И вам достаточно?

Он достал из кармана брюк ключ и взял руки Алисы.

— Есть много упражнений для того, чтобы разработать каждый палец! Если желаете, в следующий раз я вам их покажу. Ничего болезненного. Я и сам не так давно узнал о них.

— Я себя плохо чувствую, — произнесла Алиса, когда он освободил её руки. — Меня сильно тошнит.

— Ничего страшного, дорогая, не случится.

Мало понимая, что происходит, Лера с волнением посмотрела на Аню. Та покачала головой и отодвинулась назад, внезапно закрыв уши.

— Сегодня беседа состоялась лучше, чем обычно, чего уж скрывать. И всё благодаря вашей новой соседке. Может, за то время, пока вы здесь вместе, она подтянет вашу культуру. А теперь я хочу немного отдохнуть. Все эти мысли о великом порой сводят с ума. Так хочется простоты и невинности…

Артем поставил Алису на ноги и повел в дальний угол комнаты, почти к выходу, обхватив её за талию.

— Эти будни порой так надоедают. И побороть апатию может только одно. Это для нас обоих возможность снять стресс, не так ли?

Алиса зажмурилась.

— Что происходит? Куда вы её…

Лера умолкла, наблюдая за тем, как он начинает её раздевать. Серое платье спадает с плеч, его рука мнёт небольшую грудь, затем спускается ниже, заставляя Алису вздрагивать и изгибаться.

— Нет, хватит!

Всё — таки его поведение снова было ничем иным, как показухой. Ему удалось запудрить всем мозги, претворившись добрым дядей. Еда совсем лишила подозрений, а разговоры отвлекли от мысли, что перед ними сидит преступник, убийца и насильник.

Алиса не пыталась сильно сопротивляться его поцелуям, каждый раз отводила глаза и старалась не смотреть на Аню и Леру. Он уже положил её на пол и стал расстегивать ширинку, шепча:

— Как же я рад, что ты у меня есть. Само совершенство. Само изящество. Я готов уединяться с тобой вечность, жаль, что не всегда это получается.

— Отпусти её! — крикнула Лера, поддавшись эмоциям и соскочив с места. Цепь натянулась, и она снова столкнулась носом с полом, не добравшись до них. — Нет-нет! Не трогай, не смей!

Девушка быстро вернулась на своё место, и снова начала вилять звеньями в воздухе.

— Давай же! Давай!

Тем временем Артем уже завладел Алисой и стонал от наслаждения. Она же закрылась руками и сцепила зубы. Аня всхлипнула и плотнее прижала ладони к ушным раковинам. Поняв, что всё бесполезно, Лера упала к железной пластине, на которой держалась цепь и стала рывками тянуть ее на себя, заметив небольшое расстояние от неё до пола. Гвозди плотно держали конструкцию, но чем больше она слышала криков, тем усиленнее пыталась вырвать прикрученное железо.

Нужно помочь ей. Сейчас! Немедленно!

Но всё закончилось. Артем встал, снова надел на обессиленную Алису кандалы и вышел, унеся с собой поднос.

Всхлипы стали громче. На этот раз они принадлежали не Ане. До сих пор не понимая, как всё могло так обернуться, Лера вдруг прошептала:

— Алиса… — она попыталась унять дрожащие руки, но ничего не вышло.

— Заткнись, — бросила та, позволив черным волосам упасть на лицо. — Просто заткнись.

Больше утешить она её не пыталась. Вряд ли что-то могло сейчас ей помочь. Этого не должно было произойти. Он сделал это на глазах остальных пленниц, но зачем? Алиса чувствовала себя униженной, затоптанной в грязь, что никак не могло сочетаться с её бойким характером. Но сейчас она забыла о нём. Закрыла голову руками, и только подрагивающие плечи говорили об её искреннем горе.

Всё еще чувствуя дрожь и, в какой-то степени, шок, Лера посмотрела на свои ладони. Из глубокого пореза сочилась кровь, частично заливая пальцы. Она бы и не заметила её, если бы не опустила голову.