Пушистый предсказатель (девять жизней)

В храме ставят на пол чашу — как велит закон.

Ставят на пол в храме другую чашу, как велит закон.

И третью чашу ставят на пол в храме, как велит закон.

Ибо три звезды нашел на звездном небе звездочет.

Три звезды, которые могут быть живыми.

Тишина.

Замирают жрецы в благоговейном почтении.

Выпускают оракула.

Оракул черный, пушистый, облизывает кончики усов, подрагивает пушистым хвостом, принюхивается к чашам.

Стоят три чаши, в каждой из них лежит что-то, переброшенное с далекой земли под светом далекой звезды, что-то, что может дать людям хлеб насущный, а может и не дать.

Застывают жрецы, замирают величественные своды храма, замирает оракул, задумывается. Видит оракул своды храма, видит склонившихся в почтении жрецов. Видит оракул и другое, невидимое, три призрачные тени тех, кто мог бы жить под светом далекой звезды через тысячи лет, если летящий храм опустится на их землю. Три тени осторожно, бочком-бочком подбираются к оракулу, испуганно косятся на его оскаленные клыки, робко начинают:

— Уважаемый… оракул. Смеем надеяться, что вы выберете наши скромные края, и мы подарим вашему великому народу мир и благоденствие.

— Уважаемый оракул, — начинает второй отголосок призрачной тени, — смею надеяться, что вы остановите свой выбор на наших холмах и долинах, и в знак этого позвольте презентовать вам скромный подарок.

Оракул смотрит на подарок, сверкает глазами, облизывается.

— Уважаемый оракул, — начинает третий, — смею вас заверить, что с нашими краями не сравнится ничто в мире, и если вы усомнитесь в этом, то подобное сомнение может стоить вам жизни.

Оракул не то слушает, не то не слушает три призрачные тени. Наконец, обнюхивает чаши, подходит к первой, лакает, довольно урчит.

Третий отголосок тени в ярости бросается к оракулу, одним ударом клинка отсекает оракулу голову.

Все ахают — и жрецы, и тени, и кажется, сам храм.

Оракул, как ни в чем не бывало, поднимается с пола, начинает неторопливо вылизываться.

Несостоявшийся отголосок тени растерянно удаляется, бормочет про себя:

— Кто ж знал… кто ж знал, что у него девять жизней...