— Сегодня у нас, — говорит Пальма.
Пальма не потому, что пальма, а потому, что Пальма.
Пальме не верят, отмахиваются, что ты несешь, быть не может, не у нас, не у нас.
Пальме верят, просто не хотят делать вид, что верят, вот и говорят — не у нас.
Хотя уже видят, что у нас, еще как у нас.
Песчаные пляжи и пальмы заметает снегом, там, где никогда не было снегов и зим.
Ну, зиме тоже где-то отдохнуть надо, — бормочет кто-то.
На кого-то шикают.
Собирают вещи, усаживаются в машины, уезжают в никуда.
Падает первый снег.
Пальма берет билет до Северного полюса, ей отвечают — так не бывает.
До Лапландии, не сдается Пальма. До чего есть.
Пальма с трудом произносит — Сваль-бард, Лонг… Лонг… Лонг-йир. Шпиц-бер-ген.
Приятного полета.
Пальма грузит в вездеход пластиковые пальмы и цветы, едет на север.
Оглядывает снежную равнину.
Расставляет пальмы и цветы, рассаживает искусственных птиц.
Ждет.
Руками в неуклюжих рукавицах ловит радиоволну.
Слушает.
… зима, уже почти готовая обосноваться на Мальдивах, вернулась на север, что совсем не свойственно зиме, которая привыкла отдыхать...
Пальма улыбается.
