Транс версия

После знакомства в Интернете молодые люди на самом деле оказывались мужиками за сорок с прогрессирующими животами. Перезревшим невестам, скорее всего, не до жиру, но и у неё не последний шанс. Вроде бы не красавица и не дурнушка, однако ухажёры клеились только на дискотеках или в кино (почему-то быстро-постельно, что категорически не устраивало), а сопение однокурсников в телефонной трубке и примитивные смс-ки просто достали.

Виктор нашёл её в «ВКонтакте» и предложил пообщаться вживую — сходу, без нажима и с юмором.

Сколько просидели в кафе, Машка не заметила. Язык у опрятного симпатичного парня не защемило, в отличие от бойких юзеров, сникающих после выхода из виртуала. Они разговаривали, как старые друзья, и что странно: учились в политехе на одном факультете, а нигде не пересекались. Правда, вскоре всё прояснилось: Виктор на два года старше, пишет диплом; когда-то начинал с расклейки объявлений, а сейчас руководит отделом в курьерской фирме; ну и по-прежнему участвует в раскопках с поисковым отрядом. Машка, испробовав танцы, КВН и недоучив на курсах французский, поддалась кулинарным телешоу и вовсю осваивала с мамой новые рецепты, от чего теперь стало досадно и немного стыдно.

Расставаясь в подъезде, она с нетерпением ждала следующего свидания. Может, шикарная белая роза тому виной? Или головокружение от поцелуя?

***

С весны до осени дорожки парка заполонялись кавалькадами детских колясок с молоденькими мамашами, сетующими на дороговизну подгузников; пенсионеры со стажем читали или дремали, занимая с утра лавочки, будто пляжники на курорте лучшие места; рядом шахматисты устраивали блицтурниры, а неугомонная детвора после весёлых аттракционов делала кассу лоточникам. С приходом зимы жизнь замирала. Тишина, сродни кладбищенской, изредка нарушалась вороньим карканьем и скрипом похудевших без листвы чёрных деревьев, тянущих друг к другу ветви, как измождённые старики, умирая, простирают руки.

Но всё меняется, оттепель в феврале больше не удивляла, а саванно-мёртвая благодать получила встряску от пульса барабанов и ошалелого мигания гирлянд на куполообразной крыше, ― ночной клуб, отхватив солидный участок между лесопосадкой и оврагом, внедрился в парковый комплекс Пятидесятилетия ВЛКСМ.

Машка, опоздав из-за маникюра, предложила короткий маршрут. Витя неуверенно кивнул.

Наверное, комплексует. Обычно парни развлекают, а тут она пригласила на «Джейсон-пати» в пятницу, тринадцатого! Молодцы, классную замануху придумали на открытие клуба. Хм, и антураж в парке соответствующий.

Под ногами хлюпало. Завывал ветер, по сумрачной дорожке носились тени, фонари горели, что называется, через один. Деревья, раскачиваясь, хлестали руками-ветками по столбам и норовили разбить уцелевшие плафоны. Ветки трещали, в переломах обнажались зазубринами, кора слезала, болтаясь, как содранная кожа.

Машка прижалась к Виктору. Казалось, что в акации, клёны и каштаны вселились злые духи, и только благодаря корням, удерживающим чудовищ в земле, острые кривые палки ещё никого не проткнули. А если ветер их всё-таки выдернет?

― То же чувствуешь? — спросил Виктор.

— Что? — Машка остановилась.

Дискотека ухала впереди, толчками басов разгоняя дрожь по телу.

— Силу, — Виктор развёл в стороны руки и запрокинул голову.

Машка потёрла замерзающий нос. Виктор, закрыв глаза, словно вошёл в транс. Ветер крепчал. Машка, оттягивая шарф, пыталась освободиться от ледяных щупалец, обвивающих шею.

— Тебе плохо? — Витя успел её подхватить.

От резкой перемены погоды иногда становилось дурно, а в объятьях сильных мужских рук обо всём забылось.

— С тобой мне очень хорошо.

Петарды с шипящим свистом вспарывали небо и на чёрном полотне с хлопками-взрывами распускались огненные цветы.

Ветер, подгоняя, толкал в спину. Они почти пришли.

В конце Аллеи Памяти и Славы на стоянку съезжались автомобили. Рычали соплами прямотоков приземистые тачки в спортивном обвесе, бубонели прожорливыми двигателями внедорожники, гламурные купе с татуировками аэрографии красовались перед насупленными кабриолетами, зачехлившими на зиму крыши, а те, что подешевле, отличались от серийных собратьев крутизной колёсных дисков. Водители же напоминали хозяев, демонстрирующих породистых питомцев на выставке. Смазливые девицы в шубках от мини до макси крутились рядом, балуясь тонкими сигаретками и поглядывая на своих спутников с готовностью следовать, куда прикажут. Окурки летели мимо урн.

Виктор сжал губы. Машка понимала, что рядом захоронены останки героев Войны, и тоже была не в восторге от шумного соседства живых с мёртвыми. Но ведь разрешили открыть клуб рядом с мемориалом!

― Да, пентаграмма ― ещё тот знак! ― сказал Виктор.

— В смысле?

— Здесь никогда не было ни храма, ни кладбища; парк разбили в форме пятиконечной звезды — как оберег. Кстати, если её перевернуть на сто восемьдесят градусов, то дьявольский символ получится. Осторожно!

Красно-чёрный «Фольксваген», оглушая децибелами, промчался по аллее и в заносе врезался в столбик ограждения братской могилы, ― гулко звякнула массивная цепь. Из автомобиля вываливалась компания бритоголовых парней в одинаковых куртках «бомберах» и армейских ботинках, «Rammstein» буквально вырывался из динамиков. Толстозадый драйвер, с трудом отцепившись от баранки, вылез последним, он икал и размашисто двигал челюстями, способными перемолоть не только жвачку. Парни закурили, прихлебывая пиво. Толстяк обошёл машину вокруг, покачал грушеподобной головой и снова впихнулся за руль.

Виктор, зыркая из-под нахмуренных бровей, постукивал кулаками в вязаных перчатках, как боксёр перед боем.

Народный немецкий автомобиль соскочил с ограды, и бампер, треснув, отвалился. Столбик наклонился, потревоженная цепь натянулась. Кувалда металлического рока зависла в наступившей тишине. Ненадолго — громыхнула от яростного захлопывания водительская дверца, и горе-шофёр принялся избивать ни в чём не повинный кусок пластмассы.

Толстяк быстро выдохся, зашёлся в кашле, а когда отдышался, пнул сугроб и что-то вытащил. Рассмотрев, проорал:

— Коммуняки херовы!

«Что-то» было красной звездой. Возомнив себя ниндзя, лысый громила метнул «сюрикен» в стелу. Острые лучи чиркнули по гранитной плите с именами погибших, — посыпались искры. Компания загоготала, расплёскивая пиво.

— Не хватает губной гармошки и «шмайсеров»! — Виктор наклонил вперёд голову и пошёл.

— Не пущу! — Машка даже присела, чтобы удержать его на месте.

Почувствовав «якорь», Виктор остановился, Машка смотрела, как брошенный ребёнок…

— Всё, всё… — он вытер ручейки её слёз и бережно целовал холодные щёчки и пунцовый носик.

Машка отстранилась и сказала:

— Ну их, придурков! Погнали отрываться, не пропадать же билетам!

Витя её обнял и напоследок оглянулся. Бритоголовые разделились на две команды и с криками «scheisse!» буцали вместо мяча пивную банку.

― Реальные скины не оскверняют могилы героев, а у этих уродов ещё и шнурки на «мартенсах» белые… ― Виктор сплюнул. ― Нацики фальшивые!

Одинокие снежинки, вылетая из темноты, объединялись, как пчёлы в рой, и петляли между деревьями. Начиналась метель.

***

Огни прожекторов и лазеры моментально ослепили, музыка накрыла штормовой волной. «Джейсон» дирижировал мачете и виртуозно крутил винил, не снимая хоккейной маски, возле барной стойки броско накрашенные девушки показывали декольте пиджачным менеджерам, расслабляющимся после пятидневного ада в офисе.

Улыбчивый официант предложил фирменные напитки и, нависнув над столиком, вкрадчиво сказал, что есть кое-что поинтересней алкоголя.

― Неси «Кровавую Мэри», ― Машка вернула меню, — «кислоты» не надо.

Официант умчался. Машка хихикнула:

― Вить, у тебя такие же испуганные глаза.

Её глаза сияли, а его были печальными и вдруг засверкали, — танцующая толпа расступалась перед бритоголовыми.

― Явились, гансы-модники! — процедил Виктор.

Машка поймала ритм музыки и отмахнулась, смакуя через соломинку коктейль.

— Интересно, куда мёртвые могут деться? ― Виктор опустошил залпом свою порцию и рассматривал красные потёки на стенках бокала. ― Не могут же они воскреснуть и просто так уйти?

Ну, вот что ответить?! Зомби бывают в книжках, кино… И «Ходячие мертвецы» опять вернутся в новом сезоне!

― А сам как думаешь?

― В братской могиле ничего нет…

Очередная страшилка, как в пионерлагере? Ага, сказочка на ночь. Испугай меня, если сможешь!

― …никаких костей и черепов не было, когда мы восстанавливали просевший фундамент под стелой.

― Не поняла…

― Никто не понял. Ни сейчас, ни тогда. Полицаи и немцы тихо радовались, когда полностью перекопали овраг под дулами автоматов, — ведь они там расстреливали комсомольцев и красноармейцев, и для суда нет доказательств. Ни одного трупа!

Неприятный холодок полз вдоль позвоночника.

― Следствие советовалось с Москвой и без протокола приглашало колдунов и ведьм. Но, кроме пустых гильз, ничего не нашли…

― Погоди, ты говорил, что деревья здесь высадили по-особенному. В виде звезды.

― Пентаграмма — магический символ, она защищает покой погибших воинов. Но тут побывала какая-то особая сила, и, кажется, я её ощущаю, ― Виктор прикрыл глаза.

Абсолютно трезвая и злая Машка звала официанта. Нашли тему для разговора на вечеринке! Чёрт с ними, этими исчезнувшими мертвецами! Сколько лет уж прошло. Хорош жених, развлёк!

Она оприходовала ещё одну «томатную тёзку» и пришёл долгожданный кайф.

Зеркальный чупа-чупс, подвешенный вниз головой, вертелся под куполом, сияя тысячами бриллиантов, «Джейсон» объявил коронный номер.

Прозвучала барабанная дробь, прожектор осветил бармена.

Представление началось. Высокий парень в белоснежной рубашке выстроил в ряд бутылки и поджигал фитили, вставленные в горлышки. Спустя минуту, он жонглировал, как настоящий циркач, одной рукой подбрасывая бутылки, а другой наполняя стопки аплодирующим клиентам.

Файер-шоу и энергичная музыка завели публику, «Джейсон» отрешённо кивал, перемещая рычажки на пульте. Виктор щёлкнул каблуками, приглашая на танец.

Ха, гусар выискался! Ладно, повальсирую.

Гипнотизирующая гармония уносила за пределы сознания. Рывки чёрно-белых силуэтов от вспышек стробоскопа притормаживали время, пульсация света и хоровод теней манили в неизвестное. Всё-таки ни диско, ни рэйв, ни рок-н-ролл не способны достичь величия транса!

Бармен крутил огненную карусель уже двумя руками, добавляя бутылки и подбрасывая ещё выше. Бритоголовые парни вразвалочку подошли к стойке и менеджеры, выдернутые за галстуки, оставили насиженные места.

― Hey Ho, Let’s Go! ― «Джейсон» презентовал транс версию вечного хита «Ramones».

Машка закрыла ладонями уши. Протяжный вой не вписывался в музыкальный лад. Что-то масштабное витало над крышей клуба, а все вдохновенно танцевали, ничего не замечая. Вкрадчивое царапанье и короткие отрывистые стуки слышала, похоже, только она. Ди-джей ускорял темп, а что-то, уже не таясь, прорывалось извне, отвратительно скребя по крыше.

Но было ещё кое-что. Машка, теряясь, откуда надвигается другая, более явственная угроза, завертела головой.

― Hey Ho, Let’s Go! ― «Джейсон» вошёл в раж.

Толпа, отравленная эфиром экстаза, бесновалась. Ядовито-зелёные лучи лазера скользнули по перекошенным лицам бритоголовых. Щекастый командир перестал жевать и хищно оскалился, пивные ухмылочки камрадов тоже не сулили ничего хорошего. Они, маршируя, шли в атаку.

― Blitzkreig Bop.

Виктор вырос перед молодчиками стеной, оттесняя Машку к служебному выходу.

Транс версия не отпускала публику и «Джейсона», качающихся на волнах психоделического океана, пока невероятный удар не сотряс здание. Крыша подпрыгнула и начала трещать. Гигантская корявая лапа, проломив потолок, влезла внутрь.

Бармен застыл. Бутылки с горящими фитилями, падая и разбивая зеркальные полки с абсентом, виски, текилой и прочим горючим, взрывались, как «коктейли Молотова».

Длинный чёрный палец пронзил и потащил под купол герра «грушу», огненные струи облили его дружков и с воплями «мама!» те заметались по залу дискотеки.

Толпа растягивалась и извивалась, уворачиваясь от бегающих факелов. Огонь разлетался жгущими брызгами. Загорелись шторы, и пламя рванулось вверх к туше, дрыгающей ногами в фирменных берцах.

Пожар набрал мощь.

Вокруг обезумевшие глаза, крики, рыдания. Запах горящей плоти потонул в едком, густом дыму. Машка обмякла и поддалась силе, уносящей от пылающих, падающих со всех сторон обломков. Дальше ― темень…

***

Кашель и нестерпимая боль в груди. Машка очнулась.

Витя, взмокший и усталый, счастливо улыбался, только руки немного тряслись. После искусственного дыхания и массажа сердца. Её сердца, которое она отдала ещё при первой встрече.

Скулил утихающий ветер. В сугробе было совсем не холодно, но волосы на голове зашевелились.

Ночной клуб стал похож на разбитый, закопченный цветочный горшок с торчащими корнями вверх деревьями. В отличие от чёрных стволов корни были желтовато-белыми, в них отсутствовала жизнь, но чувствовалась колоссальная сила; они шарили по дымящим развалинам, как пальцы слепого гигантского мертвеца, готового в любую секунду выбраться из могилы.

«Джейсон», содрав зловещую маску, уползал на четвереньках, его конопатое лицо бледнело, вытягиваясь и застывая в беззвучном крике. Остальных выбравшихся из-под завалов почитателей транса будто парализовало: не дыша и округлив глаза, они смотрели на пальцы, нанизавшие человеческие скелеты вместо перстней. Подрагивая от нетерпения в поиске добычи, хищные пальцы расшвыривали покорёженные листы металла и тлеющие головешки. Снег вокруг разрушенного здания клуба покрывался золой.

Оставшимся в живых повезло, пальцы-корни искали мертвых. Каждый найденный почерневший труп в обгорелых берцах они ощупывали, как приёмщик вещей на комиссию, и утаскивали в глубину развалин, постукивая перстнями из костей и черепов с дырами от пуль — теми самыми, что когда-то бесследно пропали, а теперь вернулись.