Зимние Короли

Солдаты зимы в очередной раз заняли Облачный Замок. Спасаясь от обжигающих лучей летних, зимние отступили в единственное доступное им место. Из этих облачных цитаделей их нелегко было бы выбить.

Летние привыкали, что всё у них удавалось. Их генералы кружились над землёй, заменяя опавшие листья зелёными. Казалось бы, враг загнан в ущелья и холодные цитадели. Вот только чего никак не могли понять солнечные, что у зимних могут появиться нежданно союзники, холодные ветры. Прозрачными пальцами сквозняки разорвали пелену низких туч, выпуская солдат зимних наружу. Сами зимние, конечно, не преминули этим манёвром воспользоваться. Заковали согретые солнцем дали и земли в звенящие, как колокольцы морозы. Сокрыли в ледяных берегах бурные реки. Превратили в бездонную синь небеса, выше, чем самый бездонный воздушный колодец, — как окна в другие миры над укрытой снегами землёю.

И верные зимним ветра смеялись, пока холод и лёд превращал мир в подобье Кристалла. Пусть же снежинки, солдаты зимы, потеснят на земле листья. Однако же, летние не умели сдаваться. Они сохранили тепло мягкой земли под покрывалами снега, в гремящих ключах, и в других подобных источниках. Казалось, что в этом Кристалле осталось два цвета, — синий и белый. Затем пришла Ночь, и над чёрным бархатом разожглись звёзды. Звёзды одинаково светили для всех, для летних, и зимних, для героев, и для злодеев. Для пилигримов, проходящих сквозь прозрачные дюны ледяных насыпей.

Через прозрачные огни звёзд на землю смотрели равнодушные боги, и само Время истиралось в песок, в основании городов и Империй, отмеряя срок превосходства зимних над светлыми, и отмеряя этим периодом сроки жизни Империй.

Всё в этом мире шло своим чередом, и всё так же звёзды с небес взирали на деянья людей, свечи сверкали, и перья скрипели, и писались хроники древних. И всё так же свет дополнял себя тьмою, ну а зимние всё также исправно сменяли себя отрядами летних.

И, хотя они и отчаянно и боролись, но понимали, что все их сраженья бессмысленны. Продолжали выступать и погибать, и превращаться друг в друга. Среди всего этого множества сущностей только одна лишь восстала против порядка, не принимая его. Не доверяя всем объяснениям Младших и Старших, что это должно быть так, потому что так это правильно. В этом мире сила Старших и Младших зависела от их веры. Седой и худой великан перешагивал через деревья, и его вера становилась сильней с каждым движением. Великан рос. Вот он уже смог перешагнуть огромное дерево. Затем реку. Ну а потом он перешагнул древние горы.

Земля под его ногами рассыпалась в пыль. Всё живое обращалось в лёд от дыхания, и почти не было в мире той силы, что б пожелала бросить вызов Белому Страннику.

На пути Странника воздвиглись моря, грозя утащить, раздавить штормовыми валами и утопить в своих мрачных глубинах. Великан вынырнул, и дыханием заморозил до дна море. Затем он перебрался по твёрдом льду до соседнего континента. На пути великана встали высокие горы, стремясь задержать в могучих объятиях, разорвать камнепадами и землетрясениями, проткнуть грудь великана копьями горных вершин, и утащить в бездонные пропасти.

Великан протянул руку и сжал самую высокую гору, растерев её в пыль. Белый Странник упёрся в край бездны руками, поднимая пласты, и меняя ландшафты. Лестница из горных уступов оказалась не слишком удобной для великана. Однако же Белый Странник был очень силён, практически, Высший и Старший. А по воле и вовсе превосходил их. Как и все Сущности, порождённые в первые дни мира, он сам мог наделять сутью создания. Странник отдал приказ, и воины-ледники поползли из его вотчины Севера. После Океана, Гор, Пропасти и Высоких Ступеней не нашлось Младших сил, захотевших бросить вызов Старшему. Выступить против него суждено было другим, Низшим из Младших, и созданиям Старших над Старшими.

Их горячая кровь пролилась на снега, растопив ледники, и прожигая снега до глубины, до самого сердца сотворённого Белым Странником мира. Великан вышел к ним по цепочке из красных следов, прошёл так полмира, и, наконец, вышел к пещере, в которой ютилось двенадцать людей в мехах и лохмотьях. Великан дыхнул в них бураном, но леденящий порыв был остановлен жаром огня из пещеры, и горящим в сердцах людей огненным кругом. И, хотя формально великан мог командовать Младшими, люди были созданиями Старших над Странником, и защищались Законом. В отличие от остальных Младших они обладали душой и свободой. И ничего великан не мог против них сделать, если уж Младшие захотели отдать свою жизнь для того, что б великан не прошёл дальше, решенье людей было крепче, чем слово Старших над Старшими.

С бессильною злобой Белый Странник царапал скалы пещеры у той горящей границы, что больше б не смог пересечь ни один зимний. Как каждый из Старших великан был способен поглощать силы Младших. И впереди великан ощущал множество духов людей. С каким удовольствием он бы потушил эти огни, и, выпив до дна, поглотил бы эту силу. Вот только не мог. Всё, что было досягаемо Страннику, — это двенадцать замерзших людей в ритуальных порезах и с масками. Белый Странник лакал эту кровь, лакал, и никак не мог ею насытится. Это было подобно попытке обрести сытость, съев всего ложку, в то время как у соседа шикарное и огромное блюдо. По договору души и жизни этих людей принадлежали ему. И потому великан перестал выть, уселся у входа в пещеру, и снова вдохнул жизнь в свои жертвы. Оживить удалось только шесть из людей, из тех, чья суть не была до конца поглощена обезумевшим Странником.

— О величайший из Зимних, неужто тебе не хватило нашей крови и жизни? — вопросил великана предводитель Двенадцати.

— Конечно же, мне не хватает. Своим поступком вы оставили мне лишь только свои души. Тогда как для того, что бы окончательно победить летних, мне нужно множество. И я решил воскресить вас, что бы ваши потомки стали собирающими для меня души погонщиками.

Тогда Предводитель напомнил ему договор. Ибо сказано было, что Старшие не должны причинять вред своим Младших. А великан усмехнулся, и заявил, что защитил Первых Людей. Разделив кровь своих жертв, великан разделил и периоды зимних и летних. Но, круги из горящих кровавых следов по-прежнему не давали ему самому поглотить огоньки других смертных. Отныне в периоды, разделённые странником, не могли этого делать и другие Тёмные Сущности, Нижайшие из Младших, порождённые страхами Нижайших из Младших, твореньями Младших из Высших, наделённых волею крепче, чем Слово Старших из Старших. Каждому из разделённых периодов великан нарёк своё Слово, в соответствии с именем вкушённой им жертвы. С тех пор так повелось, что шесть периодов в год правили зимние, а потом вместо них правили летние. Ну а в те дни, когда летние сменялись зимними, выходила Охота, и потомки воскрешённых великаном людей собирали души для Странника.

— Ты имеешь власть только над нашими душами! — отвечал Предводитель.

— Это да. Но я могу принять ваш облик, и придти к вашим потомкам, и соблазнить ваших потомков бессмертием. И будет моя власть царить над потомками до тех пор, пока они веруют в даруемой зимними силе.

Главный маг королевства запретил себе думать об этом. С печалью взирал он из своей башни на горы, укрытые ледниками. Ничего если не сделать, то скоро все льды спустятся с гор, и укроют собою сады и равнины. Король отговаривал его от такого решения. Но главный маг отыскал, похоже, единственный выход. Он подготовил всё к Ритуалу и заранее обучил толковых помощников. Он изобрёл способ, как сделать бессмертным одного человека, пожертвовав за это душу другого. Пытаясь остановить нашествие льдов, колдун поднимался к древним горам, и говорил там с седым отшельником. Старец открыл ему мудрость бессмертия, вот только колдун не искал бессмертия для себя. Он решил сделать бессмертным своего короля, что бы тот обрёл силу над льдами, и не пустил вечную зиму в долину. Что б убедить остальных, маг пожертвовал жизнью ради важного человека. Ведь маг сам так решил, пусть его дух не отправится в Сад из Костей, но своей гибелью он принесёт людям спасение.

Все свои записи он оставил в книгах и ритуалах. И короли из других королевств тоже стали бессмертными, что б защитить свои королевства. С тех пор так повелось, что в самыё черные дни над землёй скачут ловчие Дикой Охоты, впереди двенадцать седых королей, правителей первых людей, а впереди Первый из Первых. Каждый из всадников до сих пор остаётся властителем на своих землях. Он впускает Охоту в страну, и один месяц гончие могут охотиться. И от дыхания Всадников всё замирает, даже и зимние не смеют пройти там, где двигались Всадники. И лютуют морозы, засыпает укрытая снегом земля, видя сны солнечных летних. Короли Первых Людей снова летят, согреваясь лишь душами тех, кто их сделал бессмертными, и принес ради них себя в жертву. И обречены Короли так охотится вечно. Потому что в любой день в году зима где-то царит над этой планетой.

_