Последний трюк

Гори оно всё огнем!

Влад опрокинул в рот рюмку, со звоном поставил её на покатые перила балкона. Держится, чёрт побери, не падает! Всякая ерунда ему без труда даётся. А правильных слов для Лисички не нашёл. Хотя что могло быть проще.

Из открытой двери вырвалось на волю беспардонное веселье разгулявшейся компании. Дался им этот Новый год!

— Мать твою, ты что делаешь?!

Безошибочным чутьём старшего брата Славка сразу определил, куда надо смотреть, чтобы увидеть главное. И прежде чем Влад успел что-то сказать, рывком подхватил с пола переполовиненную бутылку коньяка.

— Ты же обещал! А если меня не окажется рядом? Кто будет тебя из разбитых витрин выковыривать?

А братец преобразился. Выставил бороду вперед, страшно завращал глазами. Слегка нетрезвый офисный планктон превратился в викинга. Но чего-то всё-таки не хватало — то ли рогатого шлема, то ли непримиримой жестокости.

— Отвали, — спокойно, почти нежно сказал Влад.

Сейчас как-то всё равно, кто кого и откуда будет выковыривать. Лисичка с ним два месяца не разговаривает. Всё остальное суета.

Славка не внял и потянул его в гостиную, полную омерзительных весёлых рож. Вспыхнул огненным цветком фейерверк, Влад воспользовался моментом, втолкнул брата в комнату, с силой хлопнул дверью. От удара заел замок — Слава безуспешно рвал ручку на себя.

Влад отвернулся. Ещё пять минут покоя. Слава, конечно, прав — ему пить нельзя. Он громит всё вокруг и ничего потом не помнит. Ладно бы сам страдал, а вдруг ударит ребёнка, женщину? Два года держался, а сегодня сорвался. В двадцать пять лет Влад вдруг понял, что никому не нужен.

Выглянул за балкон — уютный квартальчик, мощённые улицы, невысокие дома. Моросит мелкий дождь — для их города вполне новогодняя погода. Опоздавшие, обвешанные подарочными пакетами, догоняют свои застолья. Через две улицы отсюда сидит за праздничным столом Лисичка. Или так же спешит к кому-то с пакетами в руках. Ревность взвилась в нём чёрным смерчем. Чёрт, Лисичка была такой близкой...

Влад застонал, бездумно уставился на опустевший квартал. И увидел её. Фигурка в чёрном пальто. Женщина переходит улицу — быстро, стремительно. Огненная копна волос — рыжие завитки пружинками подпрыгивают при каждом шаге.

Он понял, что опьянел. То ли от коньяка, то ли от возможности. Лисичка идёт к нему, решилась поговорить, или… Влад только сейчас заметил высокого мужчину в нелепой длинной накидке и широкополой шляпе — не иначе маскарадный Гэндальф. Мужчина почему-то не спешил к таким же маскарадным хоббитам и эльфам, а шаг в шаг шёл за Лисичкой, настороженно оглядываясь, казалось, только и выжидая момента, чтобы наложить лапищу на её хрупкое плечико.

Влад перешагнул через перила, вылез на пожарную лестницу. Мог бы и спрыгнуть — второй этаж для бывшего мастера паркура — как два пальца об асфальт. Но на кураж нет времени. Лисичка ходит быстро — со сломанными пятками он её не догонит.

Парочка направилась во двор — Влад бесшумно скользнул следом. Пусть только мужик попробует прикоснуться к Лисичке! Влад отказался от неё не для того, чтобы какие-то псевдо-гэндальфы портили его девочке вечер.

Лисичка наконец остановила бешеный темп, подошла к старинному колодцу в центре двора, задумчиво крутанула ворот. У Влада сжалось сердце. Здесь они первый раз поцеловались. Рассказали друг другу все секреты. И долго потом сидели на кромке колодца, свесив ноги внутрь шахты...

Резкое движение. Влад не успел понять, что произошло, тело отреагировало само — он рванулся вперед, перехватил руку маскарадного Гэндальфа, оттолкнул Лисичку прочь от колодца. Почувствовал на шее мёртвый захват, кто-то рывком его заволок на каменную кромку.

Влад потерял равновесие и полетел вниз.

***

Лисичка. Лиса. Лиза.

Прежде чем познакомиться, они столкнулись взглядами. Она — надменным, слегка насмешливым. Он… Чёрт знает, как он смотрел на Лизу. Увидел острый лисий нос, огонь рыжих волос и решил, что когда-нибудь украдёт королеву. Запретно, невозможно и неизбежно.

Они сидели в соседних кабинетах — он что-то дизайнил, она что-то переводила — и виделись в коридоре по десять раз на день. Влад, который не боялся ходить по аркам магистральных мостов без страховки, вдруг испугался заговорить с женщиной. Лиза первая спросила, как его звать, и Влад ещё секунд тридцать краснел и не мог ответить. А потом резко решился — назвал имя и сразу пригласил на свидание. Грела последняя надежда, что Лиза окажется умело замаскированной стервой — и тогда Влад освободится от выворачивающего наизнанку чувства.

Но Лиза стала очень близкой Лисичкой. Он знал наперед, что она скажет. Лиса-Лиза знала, что он подумает. Оба не любили молока, видели цветные сны про погони и начинали читать книги с последней страницы. Азартно тыкали пальцами в небо на китайские фонари и кричали: «Смотри, какая большая звезда падает!». И как сумасшедшие загадывали желания.

А потом был неудачный двойной кульбит с крыши — и обе ноги сломаны. Лисичка взяла отпуск и стала милым сопровождением вытяжек, обезболивающего и костылей. Выпей таблетку, яд хороший, для тебя ничего не жалко, обопрись на меня, не хочешь что ли, тогда спорим, я тебя обгоню — а под шуточками билась тревога.

Влад всё понимал. Он конченный адреналинщик. Когда-то пил до беспамятства. Гонял по встречке на роликах, прыгал с крыш. А теперь шут и паяц позарился на королеву. Ха-ха! Лисичка чувствовала его настроение и с каждой встречей всё больше опускала нос. Влад был благодарен, что она не заводила разговор о семье и детях. Но ей тридцать, рано или поздно это случится — и он должен будет отказать. Потому что Лиза стоит лучшего, чем выковыривать его из разбитых витрин и отскребать от асфальта после неудачного прыжка. И чёрт побери, ему не нужна семья, он всегда был одиночкой, им и останется.

Влад сказал ей об этом на Хэллоуин. Предложил остаться друзьями. Она выплеснула ему в лицо чай, свой любимый — с мятой, и через секунду Лисички след простыл. Влад стряхнул мяту с рубашки и долго сидел в кафе, пытаясь понять, что делать дальше. С болезненной ясностью вдруг дошло — он не готов терять её, и никогда не будет готов.

Лиса-Лиза-Лисичка была якорем настоящей жизни, крохи которой он отвоёвывал, когда влезал на мост, или совершал безумные прыжки с высоты.

И только что он сам перерубил спасительную цепь.

***

Он успел сгруппироваться, провалился в мокрое и холодное, тут же вскочил на ноги, отплёвываясь от снега. Моргнул, одурело огляделся.

Кругом — заснеженная пустошь, сквозь свинцовое небо едва просачивался свет солнца — ни двора, ни колодца, ни Лизы.

— Нам туда, — из-за спины вышел псевдо-Гэндальф, махнул рукой в сторону горизонта, — и давай быстрее, пока солнце есть.

— Где она? — Влад схватил мужчину за грудки, увидел совсем близко испещрённое морщинами лицо, цепкий зелёный глаз, и второй — прикрытый чёрной повязкой.

— Вы поменялись местами, — непонятно сказал старик и сделал едва уловимое движение.

Влада отшвырнуло в сугроб.

— Хватит болтовни. Пошли!

И уверенно зашагал по пустоши, будто точно знал, куда идти в этом одинаковом пространстве.

Влад мотнул головой. Может, это полбутылки коньяка творит с ним такие фокусы? Подрался, упал, ушибся затылком, одноглазый Гэндальф привиделся. Нет, стоп. Гэндальф был раньше. К тому же он чувствовал холод — только идиот мог вырядиться в тонкую рубашку и брюки со стрелками на тот Новый год, который хотелось провести в яростном одиночестве. Влад потер ушибленный бок и припустил за стариком. Даже если он смотрит мультики — это не повод околеть на месте, так и не разобравшись, куда его занесло.

— Пусть только волосок упадет с головы Лисички… — срывающимся от бега голосом начал было Влад.

— Этот что ли? — маскарадный Гэндальф снял с накидки вьющийся волос огненного цвета, — забудь про неё.

Сами собой сжались кулаки, ногти впились в ладонь.

— На-ка держи, это надо будет кое-кому передать. Потеряешь — нам крышка, — старик протянул небрежно сложенный потёртый листок.

Влад не глядя сунул лист в карман брюк.

— Да объясните, мать вашу, что тут происходит?!

— Позже, — старик резко вскинул голову, остановился, огроменная лапища уперлась в грудь Владу, — молчи, что бы тебя не спросили, понял? Иначе нам...

— Достал с этой крышкой! Да хоть гроб на колесиках! Я хочу...

И тут до Влада дошло — у них гости. В шагах десяти из ниоткуда появился мужчина в вытянутых кожаных штанах, серой домотканой рубахе, истёртой куртке — такой наряд Влад видел разве что на друзьях-ролевиках. Пояс украшала пара ножей с тёмными подтёками на лезвиях. И такими же лезвиями казались острые зубы незнакомца. Он щерил рот, видимо думая, что улыбается. Шею перерезал косой белый шрам.

Мужчина шёл вальяжно, расслабленно, будто давая себе время осмотреться перед смертельным для врага выпадом. Прицепившись к пяткам незнакомца, кралась по снегу поджарая четвероногая тень.

— Доброго времени, Одинокий, — мужчина резко выплевывал слова, будто лаял.

— Фер, ты видишь, я с компанией, — Одинокий, бывший маскарадный Гэндальф, кивнул на Влада, — к чему эти проверки?

— Точно он? — Фер прищурил один глаз, посмотрел на небо, провёл рукой по шраму, словно пытаясь от чего-то освободиться, — попробуй только обмануть, Одинокий!

— Ты был слишком силён и не оставил нам другого выбора. Цепь сгнила тысячи лет назад, Фер. К чему вспоминать старые счёты?

— Не хочу рисковать. Пусть покажет, на что способен!

Это они о нём?! Влад в недоумении огляделся. Больше не о ком. Ну, предположим, кульбит с места он сделает. Какой от него ещё толк? Одинокий едва заметным движением напомнил, что надо молчать. И позволил Феру подойти вплотную.

Первым порывом было бежать, но Фер уже крепко вцепился в плечо. Влад явственно почувствовал, как когти проткнули тонкую ткань рубашки и вошли в тело. Вздрогнул. Невольно поморщился.

Тёмные глаза Фера вобрали секундный страх, похожий на щель рот скривился в усмешке.

— Не годится! — Фер оттолкнул Влада, — где девушка?

— Не будь занудой! Парень тоже неплох.

— Струсит, — сплюнул на снег Фер, — он провонялся страхом.

Влад покраснел от ярости. Два переодетых урода из галлюцинации торгуются за него, как за дохлую рыбу на базаре. Ни ответить, ни дать в морду, потому что… Потому что… Если он не подойдёт, здесь окажется Лисичка, вдруг понял Влад. Одинокий сказал, они поменялись местами. И сейчас Влад до жути испугался, что рыбу не купят — тогда начнётся охота на зверьков с рыжими хвостами.

Он собрался, как перед прыжком, с вызовом посмотрел на Фера. Тот долго изучал Влада холодным взглядом.

— Неплох, но не более. Никто не хочет застрять в вечной зиме, Одинокий.

— Это значит «да»? — быстро переспросил старик.

— Это значит — каждый делает своё дело. У вас пара минут до темноты. Пока я не разберусь с солнцем.

— Не подавись ужином, Фер! — криво усмехнулся старик, — и спасибо, друг!

Фер сверкнул острыми зубами, повернулся спиной и растворился в порыве ветра. Клякса залила небо чернотой и начала расти, поглощая и так скупой свет.

Одинокий увлёк Влада прочь, толкнул в тающую на глазах пустошь. Они снова оказались рядом с колодцем.

— Сюда, живее! Прыгай за мной!

Старик влез на обод и сиганул вниз.

Не взлетим, так поплаваем, отстранённо подумал Влад, и оттолкнулся от обода.

***

— Он ещё быстро согласился. В прошлом году было хуже. Думал, проглотит девчушку вместе с потрохами, — старик дал Владу руку, помог подняться.

В лицо ударил порыв солёного влажного ветра. Колодец их выбросил на морской берег. Был прилив, и море лакомилось песком, как тающим мороженым, откусывая с каждым разом всё больший кусок.

— Может, расскажешь всё с начала?

Почему бы не расспросить галлюцинацию? Раз уж он здесь застрял надолго.

— С самого начала — долго, да и неинтересно. Тысячи лет — одно и то же. Сами устали. Хорошо хоть люди каждый год разные — этим и спасаемся, — Одинокий снял шляпу, вытер вспотевший лоб.

— Зачем ты шёл за Лизой?

— А что волнуешься? Ты ж отказался от неё.

— Не твоё дело. Как мы, чёрт побери, здесь оказались?

— Так сейчас двери нараспашку. Все, кому не лень, туда-сюда шастают. И хватит поминать чёрта. Ты во Внемирье. Позовешь — не отделаешься потом. Или тебе проблем мало? — старик ступал по кромке сухого песка, внимательно оглядывая морскую гладь.

Внемирье, значит. Влад скрипнул зубами. Что, ч… елки-палки, ещё за Внемирье? Но спрашивать не стал, только хлопнул себя по карману брюк. Сложенный листок ещё там. Хорошо. Есть надежда, что его не вернут через эти проклятые «двери нараспашку» и не затребуют взамен Лисичкин хвост. Он должен сильно постараться и сделать всё правильно. Выиграть игру, в которой ничего не смыслит. Почти то же самое, что поставить рюмку на покатые перила балкона.

Море тем временем взбесилось. Гладь пошла барашками, барашки выросли в утёсы. Одинокий схватил Влада за рукав, оттащил подальше от берега. Это не помогло. Пришлось карабкаться по глинистому склону, спасаясь от солёных лап моря. В конце концов они выбрались на поросшее колючей травой поле.

— Ёрм, хватит! Греби к берегу! — крикнул старик лодке, отплясывающей на волнах безумный танец.

Странно, но лодка послушалась. Утлое судёнышко неестественно быстро прибилось к склону, мужчина на вёслах — полуголый, весь в татуировках, будто в чешуе — споро набросил верёвку на сухое деревце, закрепил свободный конец, и по-обезьяньи ловко вскарабкался на берег.

Блестел лысый череп, отливало силой и каким-то беспричинным задором бронзовое тело, чистые глаза восторженно и по-детски изучали Влада. Неожиданно для себя Влад смутился, опустил голову. Уставился на выпачканные в глине рукава некогда белоснежной рубашки. А на светлых шароварах Ёрма — ни единого пятнышка.

— Ну что, друг, может, вернёшься? — Ёрм по-приятельски хлопнул по плечу, — ручаюсь уговорить Одинокого, хоть он и редкостный упрямец.

Влад подобрался. Панибратство Ёрма ему нравилось ещё меньше, чем жёсткость Фера.

— Не трогай парня, он всё решил, — отрезал Одинокий, строго зыркнув на Влада.

Тот утвердительно кивнул. Понял — говорить по-прежнему нельзя. «Крышка» ещё в силе.

— Тор меня побери, Одинокий, если мальчишка знает, во что ты его втянул! Он может застрять здесь навечно, пополнив твою армию пропитанных медовухой солдафонов, или остаться инвалидом, или потерять дорогих людей. Например, девушку с рыжими волосами. Сейчас-то ты, друг, думаешь, что спасаешь её. Я прав?

Влад поперхнулся слюной. Он-то вообразил, что ухватил ниточку смысла в галлюциногенном бреду. Но только что ниточка со звоном лопнула.

— Ты видел Лизу с мужчиной, а потом кто-то тебя толкнул, и ты оказался здесь. Одинокий наверняка ляпнул уже про Внемирье и двери нараспашку? Он всем так говорит. И ты в это поверил? А вдруг мы тебе привиделись? Удар головой, потеря сознания, а тот мужчина загнал твою Лизу в угол, и чем дольше ты проваляешься в беспамятстве, тем хуже придётся бедной девушке.

Волосы встали дыбом, холодный пот струйкой потёк по спине. Для галлюцинации Ёрм рассуждал слишком логично. За эту логику хотелось ухватиться, как за спасительную соломинку. Чёрт с ним, с наказом Одинокого, он должен расспросить Ёрма, понять, что происходит. Влад прочистил было горло и открыл рот, но лишь глотнул воздух.

С Одиноким и Ёрмом творилось что-то странное. Только что шла невинная, пусть и абсурдная беседа, а сейчас оба подобрались, лица превратились в жёсткие маски — куда только подевалась вальяжность Ёрма и суровое спокойствие Одинокого. Оба смотрели на Влада, как заядлые игроки, поставившие всё состояние на нового фаворита.

Хватит, он не даст им шанса, проиграют оба.

Влад резко развернулся и пошёл таранить сухую степь.

— Если не найдёшь Лизу сейчас, потеряешь навсегда… — донесся крик Ёрма.

Он уже её потерял, подумал Влад на бегу. Но это не повод оставить Лисичку в беде. Надо найти выход!

— Не так быстро, — Одинокий поравнялся с ним, схватил за плечо, остановил.

— Это правда? Отвечай! — заорал Влад в лицо старику, — я не могу её оставить одну, верни меня, откуда взял!

— Ты ей не поможешь, остынь!

Права на ошибку нет. Но ничего, он разберётся. По классике жанра где-то рядом должен быть колодец — как пришёл сюда, так и уйдёт. Влад лихорадочно огляделся — в двадцати шагах от него рядом с высохшей сосной маячил круг каменной кладки, раскачивалась из стороны в сторону ручка ворота.

Влад набрал полную грудь воздуха, рванул к колодцу, с разбега перемахнул обод и провалился в пустоту.

***

Земля под ногами качалась, в спину что-то нещадно давило. Влада бросило вперёд, его с силой оттолкнули. Он попятился, замахал руками, ухватился за какую-то выпуклость. Протёр глаза, сфокусировал картинку.

Он стоял на корме старинного корабля, поясница вжималась в борт, правая рука вцепилась в деревянную грудь кормовой фигуры. Небо хмурилось серым, ветер с остервенением лупил в паруса. Измождённые гребцы гнули спины и тянули заунывную песню.

Вполоборота к нему стояла женщина в повязанной на пиратский манер красной косынке. В лице — ни кровинки, мертвенная бледность контрастировала с чёрным по фигуре камзолом и такой же чёрной рубашкой. Женщина смотрела в подзорную трубу, и, казалось, не обращала на него внимания.

Влад отпустил ненастоящую грудь, тихо присвистнул. Несмотря на мужской наряд женщина выглядела очень… очень желанной. Он проглотил тугой комок. Постарался отвести глаза, но они упрямо возвращались к глубокому вырезу рубашки, затянутым в узкие штаны бёдрам, чувственным губам. Он уже знал, какими губы будут на вкус, и едва сдерживался, чтобы не проверить догадку немедленно. Влад тряхнул головой. Так глупо он Лизу не предаст. Но до чего же трудно остановиться. Влад сделал шаг к незнакомке.

— Скоро шторм. Значит, Ёрм уже начал, — ни к кому не обращаясь произнесла женщина и опустила подзорную трубу.

Наконец она посмотрела на Влада — быстро, жёстко, точно кобра выбросила жало. Усмехнулась. Влада обдало жаром. Он сделает всё, что она захочет. И плевать, что левая половина её лица отливает синим светом, и сладковатый тяжёлый аромат не даёт вздохнуть. Здесь все странные. Или он — слишком нормальный?

— Пока нет Одинокого мы можем спокойно поговорить. Он ведь тебя утомил, правда? Эта беготня, колодцы, непонятные беседы. Кому такое понравится.

Влад неопределённо мотнул головой, на всякий случай сохраняя молчание. Он ещё помнил просьбу Одинокого.

— Ты молодой парень, — женщина подошла ближе, раздираемый противоречивыми желаниями Влад попятился, снова уткнулся в кормовую фигуру, — зачем тебе Лиза? Сейчас ты борешься за неё, она кажется недостижимой. Ты хочешь королеву не потому что тебе нужна её душа, а потому что ты хочешь королеву. Месяц-другой и Лиза утомит упрёками, ты никогда не дашь того, что ей нужно. Шут на то и шут, чтобы делать сальто-мортале, а не жениться на королевах. Она ведь не поймет твоих увлечений. И на сколько хватит вашей любви?

Слова долетали до Влада, как сквозь вату, он с трудом улавливал их смысл. Ему предлагали какую-то гадость, но сопротивляться он не мог. Хотелось покончить с этим дурманящим вырезом, рвануть рубашку, коснуться тёплой груди. У него не было женщины два месяца — с тех пор как ушла Лиза. Как он её бросил...

— Иди ко мне, Хелла знает, что нужно мальчику...

Мысли путались. Сперва он поцелует Хеллу, а потом подумает, что делать дальше. Надо взять тайм-аут в этой чёртовой гонке. Он всё равно не знает, как помочь Лисичке. В конце концов она сама поставила жирную точку в их отношениях.

Он положил дрожащую руку на тонкую талию, лицо Хеллы отчётливо перерезала линия — половинка мертвенно бледная, половинка синяя. Может, из-за шторма поменялось освещение, ему плевать. Он склонился над ней, закрыл глаза… Сладковатый запах ударил в нос. Чужой, неприятный запах.

Над ухом каркнул ворон. Влад дёрнулся, очнулся. Что он делает? Слушает стерву, которая пытается его соблазнить? Он что, женской груди не видел?

Влад оттолкнул Хеллу. Сколько ещё раз ему придётся сегодня предать Лизу!..

Ворон всё каркал и каркал, а Влад в недоумении оглядывался.

Хелла хрипло рассмеялась, зло сверкнули угольки глаз. Она пятилась, обходила его по кругу. Влад только сейчас заметил: всё — палуба, борта, реи, мачты — было сделано из мелких чешуек и блестело в скупых лучах солнца как змеиная шкура.

— Познакомился с Несравненной Хеллой? — раздался за спиной голос Одинокого, старик легко спрыгнул с борта, — корабль из ногтей мертвецов — не предел её фантазии. Но ты, кажется, уже потерял интерес к даме? — Одинокий усмехнулся, — еле тебя нашёл, не дури больше, я же предупреждал, дело серьёзное.

— Ты как всегда невовремя, — прошипела Хелла, не сводя с Одинокого настороженных глаз.

— Почему? Я как раз успел до шторма. Тем более нам по пути — ты же в долину Идр? Мы с мальчиком тоже.

Влад устало опустился на палубу. Каждый встречный поперечный, знает, что ему нужно и куда ему идти.

А ведь он сидит на ногтях мертвецов, промелькнула мысль. Да какая разница, хоть у чёрта на загривке. Он перестал понимать, что хорошо, что плохо — потерялся в своей абсурдной галлюцинации. И даже не знал, жив ли ещё. Ногти мертвецов — Влад хмыкнул — нашли чем пугать.

***

Корабль захлёстывали злые волны, Хелла отдавала гребцам отрывистые команды.

— Привяжи себя! — заорал Одинокий Владу, бросил веревку.

Влад демонстративно отошел от мачты, засунул руки в карманы. Страховка — не его стиль. Трюк должен быть честным.

— Живо! — Одинокий отшвырнул Влада к мачте, торопливо обмотал веревкой, — щенок, от тебя много зависит! Обратного пути нет!

Старик ушёл помогать Хелле, а Влад остался ловить острые ножи ледяных волн. Он рванул было узел, но остановился. Проще простого сейчас прыгнуть в бешеное море — тот же колодец, только очень большой — и вынырнуть в очередном абсурдном мире. Опасность не пугала. Он боялся обыденности и скуки — поэтому и порвал с Лизой. Хелла где-то права — год-два они проживут вместе и он не станет лезть по пожарной лестнице, если увидит Лисичку на улице, не побежит за ней, не испытает тех эмоций. Чувство пройдет так же быстро, как эйфория после прыжка с тарзанки. Вот тогда-то он потеряет Лизу навсегда.

Но иногда приходится делать не то, что хочешь, а то, что надо. Даже если это не рождает всплеска адреналина. Он сделал выбор сам, когда оттолкнул Одинокого от Лизы. И теперь, чёрт побери, надо понять, что же он выбрал...

— Как же мне это надоело, каждый раз одно и то же, — Одинокий ухватился за мачту, — война уже началась, кстати. Фер с Ёрмом никогда не ждут особого приглашения, да и Хелла водит корабль кругами, пытается нас задержать. А люди ещё жалуются на жизнь и думают, что Новый год — большой праздник, — с плаща и шляпы старика текли бесконечные реки, — но если ты всё сделаешь правильно, можно переиграть ход сражения...

— Во Внемирье каждый год война? Нефть что ли поделить не можете? — Влад криво усмехнулся.

— Мы слишком архаичны, чтобы бороться за нефть, парень, — серьёзно ответил Одинокий. — Мы сражаемся за равновесие.

— Но я-то чем могу помочь? Никогда не рубился мечами, не носил доспехов и не стрелял из лука — или что там в архаичных войнах в ходу.

— Неважно. Сам поймешь, что делать, когда придёт время.

— Я могу отказаться?

— Нет.

— Так и думал. Где ваша проклятая долина?

***

Кромсая сумеречное небо оранжевым надрезом, над головой Влада пролетели огненные всадники. Он молча проводил их взглядом и даже не удивился. Привык к спецэффектам...

Их корабль встретили пятиметровые полуголые гиганты, они остервенело швырялись камнями, к счастью, не очень метко — иногда попадая в своих же. Хелла вооружилась тяжелой саблей и потерялась в гуще сражения.

Одинокий потащил Влада в обход места схватки к возвышавшейся по правую руку горе. Бежать пришлось быстро — следом увязался огромный волк, чем-то неуловимо напомнивший Фера. Одинокий издал похожий на карканье крик, ворон, кружащий над полем брани, круто спланировал в их сторону к земле. Влад думал, разобьётся. Нет, выжил — птица сбросила оперенье, выросла, превратилась в могучего воина. Тот мигом выставил вперед копьё, волк ощерился, недовольно щёлкнул пастью. Точно, Фер, подумал Влад, узнав характерную улыбку.

Они карабкались по сыпучей тропке. За их спинами воины в крылатых шлемах и блестящих доспехах смешались с немыслимыми жуткими существами, стали единым телом войны. Влад оглянулся раз, заметил Ёрма — на светлых штанах по-прежнему ни единого пятнышка, а тело — теперь Влад отчётливо видел — сверкало перламутровой чешуёй. Ёрм двигался изящно, неторопливо, будто лениво грёб на своей лодке по глади воды. Но каждый «гребок» сбивал крылатые шлемы, как вёсла морскую пену.

Влад поднял голову, зажмурился. Навстречу нетвердой походкой спускался жилистый старик, с пояса свисали лохмотья изодранных шкур. В руке слепяще-солнечно сверкала огненная полоса. Меч — присмотревшись, понял Влад. Почти джадайский. Только клинок горел настоящим огнём.

— Сур, осторожнее, ты идешь прямо на большой камень, — Одинокий вышел вперед, по ходу шепнув Владу, — ничего не видит, ослеп от своего огня.

Старик повернул голову на голос, близоруко прищурился.

— Слушай, Одинокий, где парни рубятся? Снова в долине? Просил же в прошлом году, чтоб ближе к горе. Пока спущусь, пропущу самое интересное.

— Успеешь, Сур. Не терзайся.

— А ты один что ли? — Сур подошёл вплотную и уставился на Влада невидящими глазами.

— А похоже, что прогуляться вышел?

— Извини, друг, — Сур сник, опустились плечи, — хотел предложить поединок, у нас бы вышла отличная драка! — старик похлопал Одинокого по плечу.

— Ты же знаешь, я завязал с боями, — Одинокий сверкнул зелёным глазом.

Влад отчётливо услышал в голосе сожаление. Наверное, с таким же выражением он сам мог сказать: ты же знаешь, я завязал с прыжками. Влад хмыкнул. Одинокий сейчас тоже делает совсем не то, от чего получает адреналин.

— Как пожелаешь, — старик отступил, взял меч на изготовку, на лице промелькнула тень злорадства, — надеюсь, в этот раз я расправлюсь с деревом! — и сорвался на безумный бег.

— Надеюсь, что нет, — буркнул себе под нос Одинокий.

Фигура Сура росла, и к подножию добрался уже великан со снопом света в руке. Свет чиркнул по долине, и она распалась ломтями, как именинный пирог...

Они поднялись на плато. Голый чёрный камень — ни деревца, ни травинки. Влад по инерции пошёл вперёд — не останавливаться, не думать — но Одинокий перехватил его.

— Куда собрался? Не для этого тащил тебя с порога Внемирья.

— А для чего? — начал было Влад, но тут же осёкся.

В каком-нибудь метре от него земля круто обрывалась. Влад заглянул внутрь — далеко внизу витали облака пара. То ли жерло старого вулкана, то ли сквозная дыра в земном шаре. Здесь всё возможно.

— А чего ты хочешь? — Одинокий впился взглядом.

Действительно, чего он хочет? Все существа, которых он встретил сегодня, чего-то желали. Не просто хотели, вожделели. Затеяли сражение во имя какого-то равновесия. А он...

Влад отвернулся от Одинокого, прошёлся по кромке кипящей пустоты. Он знает, чего он хочет. И трусливо отказывается, потому что, если потеряет самое дорогое, он потеряет всё.

— Верни её! — Влад рванулся к Одинокому.

— Чего на меня набросился? Сам будешь возвращать. Если хватит силёнок, конечно.

Одинокий сжал его ладонь, вспышка ослепила Влада, перед глазами поплыли картинки.

Он делает Лисичке предложение...

Они сидят в кафе, смотрят друг на друга, на безымянных пальцах поблёскивают кольца. Немыслимо, невозможно — он думал, это тюрьма. А сейчас рад, и радость не проходит, как после прыжка. Пока рыжий хвостик рядом, он спокоен и счастлив…

Они прощаются долгим поцелуем. Он знает, что скоро вернётся, тренировка всего два часа, но он не может оторваться, с усилием закрывает дверь, снова возвращается, ловит губами её губы. А потом падение. В последний миг понимает, что не вернётся никогда и никуда.

Удар. Пустота...

Влад с усилием разжал затёкшую руку. Избегая смотреть на Одинокого, глухо спросил:

— Если останусь с ней, погибну? — он облизал пересохшие губы, — выходит, испугался за свою шкуру...

— Прошлое не имеет значения. А будущее — в твоих руках. Кстати, я просил тебя кое-что сохранить ...

Влад порылся в карманах, выудил потрёпанный лист — как он только выжил в этих передрягах. Протянул Одинокому.

— Мне он не нужен. Там твой выбор. Как будешь готов, бросишь на весы, — Одинокий жестом указал на гигантский кратер.

Влад беспомощно огляделся.

— Зачем я тебе? Только чтоб ты имел повод отказать Суру?

— И это тоже, — Одинокий вздохнул, помолчал, будто желая оттянуть объяснение, — каждый год, пока обычный человек не сделает выбор и не бросит его на чашу весов, мы развязываем войну. Не потому что хотим — двери открываются, людские страсти заполоняют Внемирье, баланс сил рушится, и мы должны, чёрт побери, поддерживать равновесие. У каждого своя роль, и мы играем её до конца. Иногда человеческий выбор ужесточает борьбу — год выдаётся тяжёлым для всех. Иногда — прекращает. В вашем мире говорят, я охочусь на людей. Неправда — они сами приносят себя в жертву. Как это сделал ты. Но скоро ты станешь охотником, а мы — жертвами твоего выбора.

— И я должен...

— Выбрать то, что должен, — Одинокий ухмыльнулся в бороду, — не нам должен, а себе.

— Сколько у меня с Лизой времени?

— Год, а, может, вся жизнь. Всё течёт, всё меняется, — подмигнул старик.

Влад кивнул, повисло долгое молчание. Он скомкал лист, передумал, аккуратно расправил. Неспеша сложил самолётик и с размаха с удовольствием и азартом, как было только в детстве, запустил в клубящиеся пары. Где-то далеко внизу сейчас тихонько покачнётся чаша мировых весов.

По спине прошёл холодок. Кажется, только что он сделал последний и самый сложный трюк в своей жизни.

Он не стал разворачивать лист. И так знал, что там написано.

Лисичка. Лиса. Лиза.

***

Влад бездумно уставился на опустевший квартал. И увидел её. Фигурка в чёрном пальто. Женщина переходит улицу — быстро, стремительно. Огненная копна волос — рыжие завитки пружинками подпрыгивают при каждом шаге.

Он понял, что опьянел. То ли от коньяка, то ли от возможности. Лисичка идёт к нему, решилась поговорить, или… Что гадать, он возьмёт и спросит.

Влад перешагнул через перила, вылез на пожарную лестницу. Заскользил по ступенькам, легко спрыгнул вниз.

— Лиза!

Пусть только она ответит, пусть заговорит с ним. И он забудет про кульбиты и адреналин. Есть в жизни вещи и поважнее. Чтобы сказать нужное слово, иногда надо больше смелости, чем чтобы сорваться с крыши. А остаться рядом труднее, чем убежать.

Лисичка обернулась, пару долгих секунд изучала его серьёзным взглядом.

— Привет… — сказала еле слышно, подошла ближе.

Какой же он дурак, что не заговорил с ней раньше!

— Слушай, я тут подумал… Хочешь, угощу чаем? Кажется, в последний раз ты его не успела распробовать.