13. "Шут, Зверь и Белая смерть"

Утро ворвалось в маленькую комнатку с яркими лучами солнца и шумом голосов, доносившимися с улицы. Герта медленно открыла глаза, приподнялась на локтях, широко зевнула и сонно оглядела комнату. В противоположном углу, лицом к стене, мирно посапывал Бенварк. Герта невольно усмехнулась. За все время их путешествия, это был первый раз, когда девочка проснулась быстрее воина. Обычно он её будит одним уверенным пинком.

Шаловливо захихикав, Герта тихонько подползла к спящему мужчине. Даже в лежачем положении он оставался огромным. Она ожидала, что при подобных размерах и грубом нраве, он будет храпеть громче воющих волков, или хотя бы шумно сопеть. Но, прислушавшись, Герта осознала, что совсем не слышит его дыхания. Лишь равномерно вздымающийся торс давал знать, что мужчина жив.

Она не слышала, когда он вернулся в комнату. Где он был? Что хотели те люди от него? У него появились проблемы? Даже если Бенварк вел себя, как последняя сволочь, Герта волновалась за него. Он всегда груб и хладнокровен, но как часто она слышала его тяжелые вздохи, словно вся тяжесть мира лежала на плечах здоровяка. Сколько раз она замечала, как хмурый взгляд воина на долю мгновения становился невероятно печальным, и губы его сжимались не от гнева, а от неизвестной девочке скорби. Что же за душевная боль терзает его?

Герта размышляла, глядя на могучую спину Бенварка. Она вспоминала вчерашнюю стычку с монахом Геленом. Бенварк говорил о каком-то обряде, и Гелен воспринял это очень остро. Он так же сказал, что был у Пророков. Неужели это те самые Пророки из Северного предела? Герта слышала о них только из старых легенд. А потом Бен и Гелен пошли в жуткие тёмные коридоры под монастырём… где находилось то существо. Неужели они искали его? В таком случае, стоит ли Герте сказать, что она тоже была там и видела существо?

Так много вопросов, но девочка боялась задать их. А Бен наверняка не ответит, посчитав их слишком раздражающими, и не касающимися Герты. Назовет её надоедливой, велит не вертеться под ногами, и исчезнуть с его поля зрения на весь день, пока он будет занят своими взрослыми и невероятно важными делами, непостижимыми для её ума. После таких мыслей жалость девочки сменилась обидой и раздражением.

«Он еще хочет, чтобы я уважительно к нему относилась! «Сэром» называла! Говорил, что в Дансай отведет, а мы только отдаляемся от него. Говорил, мол, меч свой предоставил, защищать в пути будет, а сам подзатыльники отвешивает. Ждет, наверное, когда сама сбегу от него. А я не уйду! Забрал все мои деньги, так что пусть терпит!»

С такими мыслями, Герта отодвинулась от спящего воина на метр, тихонько прокашлялась, поднесла руки к губам и во всю мощь своих легких прокричала:

— ДО-О-ОБРОЕ УТРО-О-О!

— Хааапх!.. — громко вздохнул Бенварк, резко приняв сидячее положение. За долю секунды в его правой руке вспыхнул большой шар огня, а глаза заметались по комнате в поисках опасности. Когда Бен увидел Герту, что сидела недалеко от него и невинно улыбалась, огненный шар полыхнул ярче, а глаза воина угрожающе сузились.

— Что-то не так? — спросила девочка, удивленно хлопая ресницами и не переставая улыбаться.

Бенварк смерил её подозрительным взглядом, не до конца осознавая, что именно его разбудило. Но, убедившись, что ничто другое, кроме Герты, ему не угрожает, потушил огненный шар и тихонько выругался.

— Увидеть твое лицо первым при пробуждении — примета паршивого дня. Я это уже заметил, — буркнул мужчина с недовольным лицом.

Герта в ответ весело засмеялась.

Из уст воина вырвалось очередное ругательство. Он махнул рукой на девочку, развернулся к маленькому окошку и потянулся. Поглядел задумчиво в окно, повернулся обратно, широко и громко зевнул, почесал щетинистый подбородок, потом пах, потом поправил выбившуюся из штанин рубаху. После чего уверенным шагом направился к выходу.

Герта с терпеливым отвращением глядела на его нехитрые манипуляции, а когда воин намерился улизнуть из комнаты, воскликнула негодующе:

— Эй, ты куда?!

Бенварк обернулся к ней, и с глубокомысленным выражением лица выдал:

— Поссать!

Щеки девочки вспыхнули стыдливым румянцем.

— А… да. Но, постой, что вчера случилось? Почему те люди пришли за тобой? У нас проблемы? Мы останемся в Белом монастыре после этого?

От потока вопросов Бенварк скривился, как от накатившей головной боли.

— Голубка, отстань. Всё в порядке, — сказал он, но девочку это не убедило. Тогда Бен продолжил: — Мы остаёмся в монастыре. Я буду занят, поэтому не смогу с тобой сидеть. Делай, что хочешь, но не привлекай излишнего внимания, как я говорил. И еще одно, если спросят — ты меня не знаешь. С местными у меня довольно напряженные отношения. Будет плохо, если ты тоже в это ввяжешься. Если нужно будет что-то срочное, а меня не будет рядом — обращайся к Гелену, мы его вчера видели. Он монах храма Бриты, и обычно ошивается на втором уровне. Всё поняла?

— Поняла, — кивнула девочка. — Как всегда: не мешать, и держаться подальше от тебя.

— Ну вот, можешь быть умной, когда захочешь, — удовлетворенно заметил Бенварк. — И вот еще что, в полдень я буду к Счастливчику заходить. Если что-то будет нужно, найдешь меня там. Копытный наверняка скучает, так что можешь гулять с ним за пределами монастыря, только оседлай перед этим, со всеми вещами. Не оставляй их без присмотра. Захочешь есть — бери оттуда, там достаточный запас еды на два-три дня. Здесь так же есть столовая и пару лавочек с продуктами с южной стороны первого уровня. Деньги в кошельке найдешь, но много не трать. Лучше ешь из запасов. Можешь взять пару монет и пойти в купальню, вымыться, — сказав это, он задумчиво потер подбородок. — Кажется, это всё.

Мысль о чистой воде обрадовала Герту.

— Указания приняты, сэр! — воскликнула она.

— Прекрасно, — выдохнул Бен.

Он махнул рукой на прощание и молча покинул комнату.

Герта осталась одна. Она плюхнулась спиной на сенник и, глядя на деревянные стропила под потолком, начала строить планы на сегодняшний день. Ей нравилась мысль о полной свободе действий и бесконтрольность со стороны взрослых. Но буянить и испытывать доверие Бена она не собиралась. Сначала, она навестит Счастливчика, позавтракает едой из запасов, потом возьмет немного денег и отправится в купальню. Нужно еще платье простирнуть. У неё есть еще одно, простенькое — Гвидо подарили, когда она своё намочила. Девочка переоденется и отправится на второй уровень. Если поспешит, возможно, еще и на утреннюю мессу попадёт.

— А дальше — разберемся, — заключила она, улыбаясь.

С комнаты Герта вышла через несколько минут после Бена. Солнце всё еще висело над горизонтом, и леса Лирии оставались в тени. Однако Зал спящих сверкал в свете утренних лучей, что медленно, но уверенно опускались к крышам храмов на втором уровне.

По жилому кварталу поодиноко бродили люди, где-то со стороны комнат слышался детский плач, с другой стороны улицы кто-то громко смеялся. Монастырь медленно оживал и готовился встретить новый день.

Шум, что перед этим разбудил Герту, доносился со стороны центральной площади. Девочка сладко потянулась и направилась вдоль улицы в сторону голосов.

Несмотря на ранний час, центральная площадь была оживленной. Герта уверенным шагом пересекла шумную улицу и зашла в конюшню, где её с веселым ржанием встретил Счастливчик.

— Доброе утро, дружок! — улыбнулась девочка, крепко обнимая шею жеребца. — Скучаешь? Бенварк сказал, что мы останемся в монастыре на пару дней. Он будет занят, но я смогу погулять с тобой за вратами.

Счастливчик поднял морду и завертел носом, словно кого-то выискивая. Потом ударил копытом об землю и уставился на Герту. Она еще плохо понимала его, но попыталась угадать.

— Бена ищешь?

Счастливчик фыркнул и кивнул.

— Он к тебе попозже зайдет. Он выглядит взволнованным, наверное, чем-то сильно занят. — Тут она понизила голос и заговорчески шепнула: — Бенварк сказал, что был раньше в монастыре. Не уж-то жил здесь?

Счастливчик немного помедлил, но через несколько секунд утвердительно фыркнул.

— Он говорит, что у него плохие отношения с местными, но мы встретили монаха по имени Гелен. Встреча была не из приятных, но Бен, кажется, доверяет ему.

Счастливчик начал тихонько пофыркивать и переминаться с ноги на ногу, но Герта не могла понять, что он хочет сказать, и с сожалением произнесла:

— Прости, я пока плохо понимаю тебя. Да и Бен, возможно, будет с тобой пооткровенней. Мне он почти ничего не рассказывает.

Грустный вздох вырвался из груди девочки. Счастливчик фыркнул и боднул её носом, от чего Герта тихонько засмеялась.

— Ну ладно, я еще хочу до утренней мессы успеть поесть и помыться. Позже еще поговорим.

Среди неисчислимого числа сумок, Герта отыскала ту, что содержала в себе еду. Она уже почти запомнила систему распределения вещей Бена, хоть и назначение половины из них до сих пор не было ей известно. Но и трогать различные подозрительные пузырьки и ветхие свитки ей не хотелось — они-то наверняка магические все. Еще покалечится, а потом и от Бена достанется.

Кроме еды Герта взяла еще три сребника из маленького кошелечка — на купальню.

Позавтракав рядом со Счастливчиком, девочка еще с минуту поговорила с ним, после чего покинула конюшню. Следующей её целью была купальня, которая, как она помнила, размещалась рядом с умывальнями. Они находились недалеко от конюшни, и девочка быстро их отыскала.

У тазов с водой резвились двое нагих детишек, заливаясь смехом и убегая от тучной женщины, сжимавшей мыло в руках и прикрикивающей на сорванцов. Недалеко от них, на низкой скамье сидел тощий дедуля и, посвистывая веселый мотив, соскребал пучком травы грязь со своих поношенных башмаков. У самого крайнего таза сидели на корточках две послушницы и тихо спорили между собой. Прямо перед ними стояла третья послушница, девчушка не старше Герты, и с печальным озадаченным лицом глядела на левый рукав своей робы, что от запястья до локтя был испачкан чем-то темно-пурпурным.

Герта прошла мимо них и направилась внутрь дома. Войдя через раскрытые двери, она попала в просторный коридор. У стены рядом с входом стоял грубо обтесанный стол, за которым сидела старая монахиня с зелеными отметками храма Малахута. Герта подошла к ней и вежливо спросила, куда она должна пойти, чтобы искупаться. Монахиня рассказала, что девочке сначала нужно заплатить два сребника за пользование купальней, и десять медяков, если она желает купить мыла. После чего ей нужно будет пройти во вторую дверь слева, где ей выдадут полотенце, и, наконец, направиться в купальню, через вторую дверь справа. По окончании купания, она должна вернуть полотенце и тогда может быть свободна.

Поблагодарив монахиню, Герта выполнила все её указания и вошла в купальню. Это оказалась просторная комната с высоким потолком. Стены из светло-серого камня сверкали от влаги, словно серебро. У стен находилось несколько массивных деревянных лавок. Рядом с ними — широкие медные тазы с водой. Под тазами в полу были вделаны металлические решетки, в которые стекала вода. Кроме этого девочке кинулись в глаза широкие медные трубы, что тянулись под потолком вдоль левой стены, и у самой дальней разделялись на несколько тонких труб, что опускались вниз, заканчиваясь в полуторах метра от пола. Из двух труб струилась вода.

Герта вспомнила, что год назад в трактире кто-то говорил о таком. Какому-то ученому из Дома Знаний в Лиоре удалось изобрести приспособление, что проводило воду из подземных резервуаров в любой ближайший дом. Если Герта правильно помнила, оно называлось водопровод. Подобное удовольствие стоило немалых денег, поэтому пользовались им исключительно те, кто готов был тратить деньги на лишние удобства. А так же те, кому подобное во многих смыслах выгодней.

В купальне кроме Герты присутствовали еще четыре женщины. Ближайшие к девочке приветливо улыбнулись ей и продолжили мыться. Герта подошла к свободной лавке, положила на неё полотенце, брусок мыла и чистое платье, и, немного смущенная от присутствия посторонних, принялась раздеваться.

Сначала Герта простирнула грязное платье. В контакте с ним чистая прозрачная вода становилась мутной коричневой жижей. Герта отвращенно скривилась. Не удивительно, что последние три дня кожа под одеждой неприятно чесалась. Путешествия и приключения — это, конечно, хорошо, но не хотелось бы опять заработать вши или выковыривать клещей. В семь лет, после особо неудачной прогулки со сворой уличных дворняг, Герту даже остригли под мальчика, так как мелкая живность устроила в её длинных золотистых косах целую цивилизацию.

Разобравшись с платьем, девочка занялась собой. Она распустила короткие косички и хорошенько намылила волосы. Потом принялась натирать прямоугольным бруском тело. Мыло приятно скользило по коже, но когда оно коснулось левой лопатки, Герта невольно вздрогнула. Шрам уже давно не болел, но всё равно было неприятно ощущать пальцами ребристую поверхность ожога. Отец рассказывал, что девочка получила его в два года, когда на неё перекинулась сковорода с кипящим маслом. Шрам был размером с ладонь и первое время очень расстраивал Герту, но потом Крогант как-то сказал, что он похож на спящего дракона, свернувшегося клубком на цветочной лужайке. Довольно странное сравнение, сказанное скорее для того, чтобы утешить расстроеного ребенка, но оно помогло. Из-за того, что Герта совершенно не помнила, как обожглась, она любила придумывать истории, что были поинтересней какой-то горячей сковородки. Словно этот шрам был на самом деле родимым пятном, которое она получила, потому что мать её на самом деле была драконихой, принявшей человеческое обличие. Или на самом деле сама Герта родилась драконом, но ведьма заколдовала её, превратив в человеческое дитя, и шрам — это на самом деле печать, и если повредить его, Герта превратится обратно в дракона. Много историй придумывала маленькая девочка, которые потом с упоением рассказывала посетителям в таверне, а те смеялись и показательно ужасались спящему дракону в теле пухленькой белобрысой девчушки. Теперь же Герта сама понимала, насколько невероятны были её фантазии, но все равно где-то внутри желала маленького волшебства в своей маленькой жизни.

Герта провела в купальне почти полчаса. Наконец, полностью вымывшись, она обтерла хорошенько полотенцем тело и волосы и надела чистое платье. Мокрое она повесила сушиться в конюшне, на деревянное ограждение, рядом со Счастливчиком, наказав жеребцу охранять его от цепких зубов других лошадей. Старик конюх уже в лицо знал странную девчушку, говорящую с животными, и сам предложил повесить платье снаружи, пообещав, что приглядит за ним не хуже лошадки. Герта отдала платье ему, и велела Счастливчику теперь следить за конюхом. Старик на это залился громким смехом и подавился жевательным табаком.

Живот полон, а тело чистое. Теперь Герта готова к продуктивному дню! Улыбка не сходила с лица девочки, пока она поднималась ко вторым вратам. Она дружелюбно поздоровалась с часовыми, стоявшими на посту у врат. Один из них широко улыбнулся в ответ и помахал девочке рукой, но тут же встал по стройке смирно и состроил крайне серьезную мину, услышав осуждающий кашель второго часового.

Так легко и спокойно было на душе у девочки. Все заботы забывались, как только она погружалась в водоворот жизни Белого монастыря. Но была она отдельным течением, маленьким и незаметным, легкой волной, гонимой дуновением ветра. Она упивалась шумом и суетой водоворота, но не была его частью. И скоро, насладившись сполна его движением, она отделится от него и поплывет дальше, еще дальше в океан жизни. Она свободна, и это было самое прекрасное.

Герта вспомнила карту Далириума, которую во время путешествия показывал ей Бенварк. Так мала была точка монастыря на той карте, словно случайно упавшая чернильная капля, не смотря на то, что монастырь был огромнее всего, что до сих пор доводилось видеть Герте. Что же скрывают под собой остальные десятки и десятки точек? Мир велик, Герта знала это, но лишь сейчас сполна прочувствовала его размеры. Пугало ли это девочку? Да, но страх воодушевлял её. Она поняла, что хочет увидеть больше. И сделает это.

А пока она сполна насладится Белым монастырем.

Храм Бриды Берегини находился ближе остальных ко вторым вратам, и Герта решила сперва зайти в него. Она немного расстроилась, узнав у проходящей мимо монахини, что утренняя месса закончилась всего несколько минут назад. Во всех храмах они происходят одновременно, значит, и на остальные ей попасть сегодня не удастся.

«Ну, ничего, завтра пойду», — подумала она. — «А пока можно получше рассмотреть второй уровень. Готова поспорить, здесь есть на что посмотреть кроме храмов!»

И она была права. Храмы размещались вдоль главной улицы, именуемой Храмовой, что змеей тянулась от вторых врат, полностью огибала гору и примыкала к третьим вратам. Храмовая улица была трех миль в длину, и полностью выстелена светло-серой брусчаткой. По обе стороны улицы, словно ножки мухоловки, стелились десятки и десятки переулков, узких и широких, ведущих к другим, менее популярным у посетителей улицам. Там располагались прачечные и столовые, обслуживающие монахов, их спальни, комнаты жрецов, две библиотеки: для посетителей и работников монастыря, казармы и столовые стражников, и много другого, чем, обычно, мало интересуются паломники, но что так незаменимо в успешном функционировании Белого монастыря.

Когда Герта шла по узенькой улице, примыкающей к прачечным, проходящие мимо священнослужители одаривали её удивленными взглядами, но ничего не говорили. Наверняка в этой части монастыря редко когда можно встретить кого-то, кроме их самих. Да и Герта не была уверена, а можно ли ей вообще здесь находиться, но никто ничего не говорил и не пытался остановить девочку, так что она продолжила свою прогулку.

Изнанка монастыря привлекала своей… простотой. В сравнении с великолепными центральными площадями, здесь все было намного скромнее. Белые домишки уже не были такими белыми, усталые монахи не шагали так уверенно, послушники и послушницы вели себя более раскованно. Герте даже показалось, что за углом она увидела обжимающуюся парочку, что одновременно смутило и рассмешило её.

Она прошла мимо приземистого домика, перед которым тучная женщина развешивала влажные робы на растянутые бельевые веревки. Далее по улице, два молодых послушника в голос учили слова молитвы, склонившись над одной маленькой книжечкой. Чуть ниже по переулку, находилась кухня, из окон которой тянулся приятный аромат готовящейся пищи, стук посуды и приглушенные голоса поварих. Маленькая дворняга лаяла под окном, как вдруг оттуда выглянуло рассерженое женское лицо и громким восклицанием прогнало собаку. Животное побежало вдоль переулка, мимо высокого двухэтажного здания. В нем, через низко распложенные окна можно было увидеть ряды одинаковых, аккуратно убраных кроватей. На одной из кроватей сидела послушница, лениво орудовала иглой над распоротым подолом белой робы и сонно клевала носом. Пройдя мимо спален и поднявшись немного вверх по направлению к третьим вратам, можно было увидеть небольшой открытый сад. Там, у раскидистой ели, на низких лавках сидело два десятка послушников. Перед ними стоял монах храма Валаха и поучительным тоном ведал им об истории этого бога. Ближе к Храмовой улице находились комнаты монахов — низкие белые домики, что прятались за каждым из шести храмов, словно утята за матушкой-уткой.

Герта кружила по улицам и переулочкам, пока один из них не вывел её обратно к Храмовой улице. Слева высился храм Фиона Спасителя, значит, девочка находится недалеко от третьих врат. Их она еще не видела, и намеревалась исправить это.

И вдруг до ушей девочки донеслось короткое мяуканье. Она обернулась на звук и увидела, что он доносится со стороны храма Фиона. Над дверью храма, в широком прямоугольном углублении, высилась четырехметровая статуя юного божества. У ног статуи лежал толстый рыжий кот и, помахивая пушистым хвостом, глядел на проходящих мимо людей с ленивым интересом.

Завидев маленькую пушистую живность, рожденную для того, чтобы её гладили, лелеяли и всяко умилялись столь прекрасному созданию, Герта прерывисто вздохнула и мигом подбежала к двери храма.

К сожалению, кот лежал слишком высоко, чтобы к нему можно было дотянуться.

— Кис-кис-кис, — позвала Герта, подняв руку.

В зеленых глазах кота вспыхнул интерес, розовый носик задрожал, но сам кот даже не сдвинулся с места, и глядел на девочку выжидающе, словно в конце концов она превратится во что-то, что его заинтересует.

Но Герта была не из робкого десятка, и за свои четырнадцать лет достаточно пооходилась на бродячих котов и собак, чтобы научиться их выманивать.

Герта сунула руку между складками платья и сделала вид, будто что-то старательно выискивает в кармане, которого там не было. Хвост кота начал качаться быстрее. Через несколько секунд девочка вытащила из «кармана» сжатый кулак, присела на корточки и опустила сжатую руку к земле.

Кот тут же, с завидной ловкостью, спрыгнул с полутораметровой высоты на косяк двери храма, потом перепрыгнул на небольшой выступ у стены и приземлился на землю. На глаза Герта оценила, что от ног статуи и до земли было больше пяти метров. Удивляло не то, как легко и уверенно кот оттуда спустился, а как он там вообще оказался.

Тем временем рыжий толстяк засеменил к девочке и ткнулся носом в её кулак. Герта разжала руку и подняла её над головой кота в желании погладить. Кот на мгновение застыл, осознавая, как же глупо его одурачили. Непониманием и обидой засверкали зеленые глаза. Казалось, в ту секунду он потерял всю веру в человечество.

Герта не сразу сообразила, в какой момент оранжевый клубок шерсти исчез с её поля зрения. А, осознав, тут же вскочила на ноги и принялась лихорадочно вертеть головой. Тут же она увидела, как пушистый хвост исчез в переулке, слева храма Фиона.

Девочка поняла, что погладить этого кота теперь стало целью всей её жизни и делом несокрушимого принципа, истоком которого было обычное детское упрямство.

И Герта уверенно побежала вслед за котом.

Коварный комок шерсти ловко вилял мимо встречающихся на его пути служителей монастыря, а вот Герте приходилось изворачиваться, чтобы случайно не налететь на какую-то монахиню, что, перепугавшись такого внезапного налета, провожала бегущую девочку не слишком достойными священнослужителя словами.

Наконец, после нескольких минут утомительной погони, кот замедлил шаг у входа в небольшой сад. Хотя, это скорее был не сад, а дворик с парочкой елей и одной большой ивой. Под ивой стоял маленький прямоугольный столик с двумя скамьями по бокам. На одной из скамей сидела смуглая черноволосая монахиня храма Нерсес. Перед ней, на столике стояло две корзинки. Женщина, тихонько напевая песню на незнакомом Герте языке, брала из одной корзины длинный стебелек с листьями, срывала листья и складывала их во вторую корзинку.

Рыжий кот заприметил женщину и побежал в её сторону. Он ловко запрыгнул на скамью рядом с ней и громко мяукнул. Монахиня улыбнулась маленькому гостю и, не переставая петь, подставила ему смуглую руку, об которую кот начал довольно тереться.

Герта завистливо вздохнула, но отступать не собиралась. Когда она подошла к женщине, кот недовольно зыркнул на девочку, после чего запрыгнул на стол и опустился на скамью, но уже с другой стороны, так, чтобы Герту и его отделяла фигура монахини.

— Это ваш кот? — спросила Герта женщину. Сообразив, что она не поздоровалась, тут же смущенно добавила, — доброе утро.

Женщина перестала петь и подняла темные глаза на девочку.

— Он у нас бродяга, но признает хозяином любого, кто даст ему поесть, — улыбнулась монахиня. — И не даст себя погладить, пока не угостишь.

— У меня ничего нет, — печально пробурчала Герта.

Женщина взяла со стола голый стебель, отломила от него небольшой кусочек и протянула Герте.

— Вот, дай ему. Это луноцвет, кошкам нравятся жевать его.

Герта неуверенно взяла стебелек, села на скамью напротив монахини и постучала пальцами по скамье, привлекая внимание кота. Рыжий варвар тут же перебежал через стол и приземлился рядом с Гертой. Его морда обнюхала руку девочки и нашла в ней стебелек, что тут же был схвачен маленькими острыми зубами. Пока кот жевал луноцвет, Герта неуверенно дотронулась кончиками пальцев до его макушки. Рыжие уши с кисточками дернулись, но кот не шевельнулся. Тогда рука девочки опустилась на его голову, проплыла по гладкой шерсти до массивной спины и затерялась там в рыжем океане. Кот довольно замурчал, а Герта издала тихий радостный писк.

Монахиня засмеялась и продолжила работать, возобновив свою песню, что теперь звучала немного тише.

Герта подняла глаза на женщину.

— Простите, если помешала вам, — сказала она.

Женщина только улыбнулась и замотала головой, давая знать, что она совсем не против компании.

Тем временем кот дожевал стебелек и переместился на колени Герты. Девочка запустила обе руки в его шерсть, глаза кота довольно прищурились и весь его вид давал знать, что он тоже не против компании Герты.

Девочка гладила кота и слушала пение монахини. Она не задумывалась над смыслом незнакомых слов, но одно слово слишком часто повторялось. Герта боялась, что монахиня не настроена к беседе, но всё же спросила:

— Простите, а на каком языке вы поете? Я такого не слышала еще. Похож на южный, но я не уверена.

— Ты права, это действительно южный язык, — ответила женщина. — Первый южный язык, на котором еще говорило племя Таэйах. Сейчас на нем говорят лишь в поселеньях крайнего юга, на тридцать миль южнее Тифа.

— Они же ближе всего находятся к Вулканическому Плато! — ахнула Герта. — А там… я просто услышала, что в песне очень часто повторяется имя…

— Шегана? — подсказала монахиня, ибо Герта не решилась закончить фразу. Девочка поджала губы и кивнула. Само упоминание главного героя детских страшилок вызвало у девочки мурашки. Но монахиня выглядела на удивление спокойной.

— Если пообещаешь никому не говорить, я расскажу тебе про эту песню, — заговорчески шепнула монахиня, шаловливо улыбнувшись.

Герта усердно закивала и во все глаза уставилась на женщину. Та взялась за новый стебелек и заговорила:

— На самом деле это не та песня, которую стоило бы петь здесь, в Белом монастыре. Да и не та это песня, которую вообще стоит петь. Насколько я знаю, никто не перепевал её на общем языке, но дословный перевод такой:

Шеган Бессмертный, повелитель фоморов,

Ужаснее он безжалосных песчаных бурь,

Ни день, ни ночь не скроет от него,

Ни мечем, ни магией не защититься от него.

Шеган Бессмертный в башне заточен,

Но есть три руки у него,

Которыми он тебя схватит.

Три руки: Шут, Зверь и Белая смерть.

Не скрыться тебе от первой руки —

Шут, что уродлив и безжалостен;

Старого заберет он,

Малого заберет он

В башню, где Шеган Бессмертный живет.

Не скрыться тебе от второй руки —

Зверь, что огненный демон;

Старого умертвит он,

Малого заберет он

В башню, где Шеган Бессмертный живет.

Не скрыться тебе от третьей руки —

Белая смерть, что незримый туман пустыни;

Старого умертвит он,

Малого умертвит он,

И скроется в башне, где Шеган Бессмертный живет.

Даже в переводе Герта слабо уловила суть песни, но она показалась ей очень жуткой и пугающей. Такой, которую действительно неуместно петь утром в уютном дворике монастыря.

— Понимаю, что ты чувствуешь, — улыбнулась монахиня, увидев выражение лица Герты, что с потрохами выдавало её мысли. — Но для таких, как я, эта песня так же привычна, как и утренние молитвы. Я родилась в одной из тех деревень крайнего юга. Безжалостные пески пустыни и отсутствие чистой воды были нашей наименьшей проблемой. Даже набеги диких фоморов не так страшили, как намеренное нападение приспешников Шегана. Его фоморы были умнее и сильнее. Они приходили с определенной целью и всегда её добивались. Чаще всего ими руководил один из трех слуг Шегана: Шут, Зверь, или Белая смерть, как мы их называем. Белая смерть часто появляется в далеких от пустыни землях Далириума, поэтому о нем известно многим. В некоторых королевствах даже сложились свои легенды о Белой смерти. А вот про Шута и Зверя знают немногие. Но это не удивительно. Даже на крайнем юге их мало кто видел. Вернее, видели их многие, но лишь единицы сумели выжить и поведать о них другим.

— А вы их видели? — тихим тоном, смешавшим в себе страх и интерес, спросила Герта.

Несколько секунд женщина молчала, пальцы, обрывающие листья, в неуверенности застыли. Наконец, она почти незаметно улыбнулась и ответила:

— К счастью, нет. Правда, я видела фоморов… пугающие существа… но не будем об этом! — прервала себя монахиня, широко улыбнувшись Герте. — Здесь мы все в безопасности, а это главное!

Герта поняла, что женщина не хочет ворошить прошлые воспоминания, и понимающе улыбнулась в ответ.

— Да, здесь хорошо. Мне нравится Белый монастырь. Надеюсь, повезет остаться здесь еще на пару дней.

— Ну, если тебе очень понравится тут, можешь пойти к нам в послушницы, — засмеялась женщина. — Кстати, как зовут то тебя?

— Герта, — ответила девочка.

— А меня зовут Шаара, рада знакомству. Я тут вспомнила, это же ты вчера плакала в храме Нерсес. Надеюсь, теперь-то у тебя все в порядке?

Только теперь, внимательно приглядевшись к собеседнице, Герта вспомнила, что именно с ней девочка говорила, когда расплакалась в храме из-за воспоминаний о Рутте и Бет. Герте стало немного стыдно, и она смущенно отвела глаза.

— Да, всё хорошо.

— Ну смотри. Если опять станет тяжело на душе — приходи в храм Нерсес. А если останешься в монастыре до воскресенья, то обязательно посети воскресные литургии в любом из храмов. Удивительное зрелище!

— Надеюсь, удастся остаться, — ответила Герта. — У моего…

Девочка запнулась на полуслове. Она не знала, можно ли упоминать Бенварка в разговоре с незнакомыми людьми, и если да, то как его представлять? Как своего проводника? Или отца, как представился стражнику Бенварк в самом начале? Или совсем не говорить о нем и играть незнакомцев, как наказал он ей позднее? Шаара не кажется недружелюбной, и выглядит как человек, которому можно доверять, но стоит ли?

Спустя несколько долгих секунд молчания, Герта вдруг резко поднялась на ноги, сбросив с колен ошарашенного таким внезапным поворотом кота, и воскликнула:

— Точно! Я же должна была встретиться с ним! Простите, нужно бежать!

Шаара, не столько удивленная, сколько сбитая с толку внезапным восклицанием девочки, произнесла неуверенное «ага», и Герта, махнув рукой в прощальном жесте, побежала в сторону переулка, из которого ранее вышла.

Отбежав на достаточное расстояние, девочка остановилась. Она корила себя за то, что так невежливо и грубо оборвала беседу с дружелюбной монахиней. Но еще хуже было бы, если бы она сказала что-то не то, подставив тем самым Бенварка. Внутренее чутье шептало ей, что лучше вообще поменьше разговаривать с окружающими. А-то опять встрянет во что-то.

«Так, с этого момента — тише воды, ниже травы!» — мысленно велела сама себе Герта и уверенно завернула в соседний переулок, который, по её мнению, вел к главной улице.

И тут же натолкнулась на чью-то спину…

Судя по белой робе без полос, это был послушник. Высокий темноволосый парень, насколько она могла судить по его спине. Хотя, что-то подсказывало, что лучше не разглядывать незнакомца и побыстрее убраться, потому что от внезапной атаки парень полетел вперед и упал на четвереньки, одновременно громко ругнувшись.

— Простите, пожалуйста, я не хотела! — выпалила Герта.

Послушник резко встал и обернулся. Девочка вздрогнула, увидев его широко раскрытые глаза полные то ли гнева, то ли ужаса. На земле перед парнем лежало с десяток ветхих свитков. Наверное, еще секунду назад он держал их в руках. А после столкновения с Гертой лишь один мятый и испачканный свиток остался сжатым в его левой руке. Эту руку, которой, как внезапно заметила девочка, не хватало двух пальцев, он и вздернул перед самым её носом в гневном жесте.

— Ты!.. — с какой-то неуверенностью выдохнул послушник. — Ты кто и что тут далешь?!

«Ну, теперь я точно влипла»

— Эм… простите, я… потерялась, — выговорила Герта, неловко перебирая пальцами ткань юбки.

Лучше уж так, чем признаться, что бродила там, где не надо, ради обычного интереса.

Послушник смерил её недоверчивым взглядом, но, кажется, у него не было времени возиться с девочкой, потому что он только цыкнул языком, развернулся и начал быстро собирать упавшие свитки.

— Идешь в этот переулок и поворачиваешь направо. Так выйдешь к Храмовой улице, — сказал он, указывая кивком головы на переулок слева от себя.

Герта быстро поблагодарила и хотела уже быстро убраться, но решила помочь парню. Она присела рядом с ним и протянула руку к одному из свитков, как вдруг парень схватил его своей трехпалой рукой.

— Не трогай! — рявкнул он. — Уходи уже!

Вопреки своим словам, парень, собрав все свитки, сам ушел первым. Он быстро скрылся за поворотом, оставив ошарашенную девочку одну.

Понадобилась минута, чтобы она поняла, что вообще только что произошло. Возможно, у парня просто было плохое утро? Наверняка очень плохое, раз он так срывается на первом встречном человеке.

Тяжело вздоздохнув, Герта выровнялась и внимательно осмотрелась, нет ли поблизости еще кого-то, кто бы мог увидеть её и опять накричать. Но нет, узенький перекресток между домами был пуст, только одинокий свиток лежал у стены, забытый обозленным послушником. Герта подняла его и, немного помедлив, приоткрыла. Там были лишь какие-то непонятные чертежи и пометки, написанные неразборчивым мелким почерком.

Стоит ли побежать за послушником и вернуть ему свиток? Возможно, это что-то важное и он будет еще злее, когда обнаружит пропажу. Но когда девочка заглянула за дом, где исчез послушник, то поняла, что догнать ей его точно не удастся.

«Отдам Бену или монаху Гелену», — решила Герта. — «Бумага выглядит старой, наверняка это что-то важное. Скажу, что обронил трехпалый послушник. Врят ли здесь таких много».

Успокоив себя таким решением, Герта направилась в сторону Храмовой улицы.