10. "Поиски продолжаются"

Крогант являлся одним из самых лучших следопытов ордена. Он мог предугадать, какой путь выберет человек, просто зная несколько черт его характера. Он мог узнать, как быстро будет двигаться человек, в какие деревни и города заезжать, какие места избегать. А если еще и знал цель путешествия человека, то мог следовать за ним просто по пятам, даже с недельным отрывом.

О человеке, что похитил Герту, Крогант не знал ничего. А то, что ему сообщил Мартин, и на что намекал Аластар, лишь сбивало наёмника с толку. Так же, не стоило забывать слова вора из шайки Крысы. Он сказал, что Герта следовала за мужчиной вполне добровольно, значит, версия о похищении может быть неверной. Мартин подозревает мужчину, что спрашивал у него, как пересечь Быстротечную. Через Быстротечную путь лишь в одно место — центральное королевство — Лирию. Герта показала мужчине путь через Волчий лес. В ту же ночь в лесу случилась стычка с волками. Подозрения Мартина довольно оправданы. А то, что Герта добровольно пошла с мужчиной, можно объяснить её стремлением попасть в Дансай — столицу Лирии.

Но слова Аластара… Мириец почувствовал в том человеке угрозу. Герта не глупая, она выросла среди подобных мужчин, и знает, кто из них действительно опасен, а кто просто страшен на вид. И если этот был бы опасен, она не пошла бы с ним. Но Аластар в подобном никогда не ошибался.

Две разные версии. Два совершенно разных пути, которыми бы шли преследуемые. Поэтому, Кроганту ничего не оставалось, кроме как довериться нюху Бездомного.

Пёс оказался весьма полезен. Спустя несколько часов беготни, он привёл Кроганта к развалинам старого форта, где обнаружились следы от костра. Судя по всему, он потух дня три назад, не меньше. Наёмник внимательно обследовал землю вокруг костра. Человеческие следы стёрлись, но сохранились лошадиные. Вор говорил, что Герта и незнакомец ехали на одной лошади: большой и навьюченной. По следам можно понять, что лошадь подкованная и массивная. Вероятней всего, тяжеловоз. Обрывков верёвки нигде не видно, как и следов борьбы или сопротивления. Значит, Герта всё-таки следовала за незнакомцем добровольно. Но нельзя исключать версию о похищении; возможно, мужчина угрожал Герте, и та была вынуждена следовать за ним.

Подобная мысль взволновала Кроганта, но он старался не думать об этом и сосредоточился на своём деле. Рядом с костром нашлись кусочки шерсти и маленькие косточки, вероятней всего, заячьи. Судя по следам засохшего жира на углях, готовили его на этом костре. Вряд ли тот человек морил Герту голодом, в конце концов, он защитил её от волков и разбойников. Если они готовили только пойманное животное, значит, в запасах они ограничены. До этого привала Бездомный привел Кроганта, двигаясь строго на юго-восток. Насколько наёмник помнил, если идти дальше в этом направлении, можно дойти до деревни Гринвуд. Но если двигаться строго на восток, можно дойти до более близкой деревушки, а от неё и до Дансая прямая дорога. Похититель мог не выбрать этот путь в двух случаях: если ему нужно было попасть именно в Гринвуд, и если он совсем не собирался идти в Дансай.

Обдумав все возможные варианты, Крогант решил и далее двигаться на юго-восток. Лучше избегать дорог и идти напрямик, через поля и леса — Крогант помнил слова Мартина, что тот мужчина желал поскорее пересечь Быстротечную. Скорее всего, он бы не тратил время на более безопасные пути, по протоптанным тропам и дорогам. Этот человек уложил волков и разбойников Крысы, он вполне может позволить себе идти любым путем.

— Значит, решено, — произнес Крогант, глядя на Бездомного, что послушно сидел у его ног.

На всякий случай он дал ему еще раз понюхать платок Герты и собака, немного покружив вокруг наёмника, побежала в том направлении, куда он и ожидал. Крогант оседлал коня и поскакал вслед за дворнягой.

Как бы ни хотел Крогант идти ночью, но Бездомному и лошади нужен был отдых. На закате они дошли до руин Даймрока и обогнули их с северной стороны — Крогант не решился идти прямо через каменистое выжженное плато. И только отойдя от руин на милю, он остановился на привал. Разделив с Бездомный скудный ужин из холодного мяса и хлеба, наёмник постелил себе под раскидистым дубом и заснул беспокойным сном.

Утром он не терял времени, и после пробуждения сразу пустился в путь. Крогант планировал ехать строго на восток. Бездомный вел его по этому пути, но с каждым часом все неуверенней становился шаг собаки. Через несколько часов они наткнулись на маленькое неприметное поселение. Если Герта и незнакомец проезжали через него, возможно, кто-то из местных видел их. Если нет — Крогант лишь зря потеряет время. Но выбора не было. Наёмник спустился с лошади и, ведя её за поводья, вошел в поселок. Почти сразу же ему встретился мужчина средних лет в фермерской одежде, размеренно шагающий по улице с лопатой наперевес. Взмахом руки Крогант привлек внимание фермера, когда тот почти поравнялся с ним.

— Доброе утро, мистер, найдётся минутка? — вежливо заговорил наёмник.

— Доброе, — кивнул фермер дружелюбно. — Минутка найдется, почему бы и нет.

— Я ищу двух человек, что могли заезжать к вам в деревню на днях. Огромного мужчину лет сорока пяти, не очень дружелюбного вида, и девочку четырнадцати лет, кудрявую блондинку, предположительно в синем платье. С ними могла быть и лошадь — навьюченный тяжеловоз. Не видели таких?

Мужчина поднял задумчивый взгляд, лениво потер подбородок, и тут же ответил:

— Да вроде нет.

«Он даже не старается» — раздраженно подумал Крогант.

— А вам зачем? — спросил фермер, явно заинтересованный не самими людьми, а причиной их преследования.

Крогант не собирался тратить время на пустую болтовню. Надеясь, что это поможет, а не усугубит ситуацию еще сильнее, он поднес руку к шее и выудил из-под воротника серебряную цепочку с небольшим кулоном — знаком Тифарет.

— Меня зовут Крогант Архилл, я капитан ордена Тифарианцев. В данный момент я преследую одного очень опасного человека и девочку, которую он, возможно, похитил. Поэтому мне очень помогла бы ваша помощь в этом деле.

Лицо фермера при виде кулона побледнело, а лопата тут же перекочевала с плеча на землю.

— Член ордена! — пролепетал мужчина одними губами, глядя на Кроганта во все глаза. — Капитан ордена! Простите нерадивого, ради богов! Конечно, конечно, я с радостью вам помогу!

Наёмник еле сдержался, чтобы не выдохнуть с облегчением. Своим кулоном он не любил светить: большинство отрицательно реагируют на символику древнего бога. Бывали моменты, когда люди, узнавая о принадлежности Кроганта к ордену, отказывались продавать ему пищу и давать ночлег. Но в некоторых местах всё ещё помнят о доблести настоящего ордена Тифарианцев и уважают его последователей, не смотря на староверие.

— Так что, видели вы здоровяка и девочку? — повторно спросил Крогант.

Фермер опять погрузился в размышления, но теперь более усердные, и через полминуты печально покачал головой.

— Простите, капитан, но нет. Если бы к нам наведались те, кого вы описали, то молва об этом обошла бы весь поселок. Не часто увидишь огромных мужчин в компании белокурых девочек. А здесь и подавно.

— А что на счет соседних деревень? — настаивал Крогант. — Не приходили вести о шумных происшествиях? Возможно, девочку насильно ведут за собой, и она могла попытаться сбежать.

Мужчина задумчиво поджал губы.

— Вроде нет. Только весть о смерти младших Гвидо. Утопились, бедные дети. В пруду, прямо во дворе поместья Гвидо. Хотя… как, вы говорите, выглядела девочка?

— Низенькая, голубоглазая, с кудрявыми золотистыми волосами, — тут же воодушевился Крогант, увидев в глазах фермера искорки озарения. — В синем платье. Веснушки на лице.

— Кузен подруги моей жены работает слугой у восточных Гвидо. Он буквально позавчера приезжал за траурным одеянием. Тогда же и про детей Гвидо рассказал. Еще говорит, спасти их пытались. Девочка какая-то, лет пятнадцати, из пруда детей выловила, да не успели их откачать. Девочка явно не из местных, говор и внешность у неё западная. А перед инцидентом он видел, как она по деревне разъезжала на огромной навьюченной лошади. Говорит, отродясь таких больших лошадей не встречал. А о большом мужчине он не рассказывал. Возможно, не запомнил или внимания не обратил. Все тогда за детей Гвидо беспокоились.

— Когда это случилось? — спросил Крогант беспокойно.

— Три дня назад, если я не ошибаюсь.

Три дня. Если незнакомец и Герта заехали в Гринвуд за припасами, вряд ли они до сих пор в деревне. Но, судя по словам фермера, Герта была вовлечена в инцидент с детьми Гвидо. Бедная девочка. Фермер говорит, что она пыталась спасти детей, но не смогла. Для неё это наверняка серьезный удар. Но где же был тот мужчина? Если он таки похитил её, то вряд ли оставил её одну в деревне, да еще и с лошадью. Что-то тут не так… Если девочкой, о которой говорит фермер, окажется не Герта, то Крогант потеряет еще больше времени. Но, как и раньше, других вариантов у него не было.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил фермера наёмник и взобрался на свою лошадь.

— Всегда рад помочь, капитан, — сказал мужчина. — Удачи вам в поисках.

Крогант коротко кивнул, окликнул Бездомного, что обнюхивал углы соседних хижин, и рысцой выехал из поселка.

До Гринвуда Бездомный бежал за Крогантом, ибо мужчина то и дело пускал лошадь вскачь, и пёс просто не успевал обнюхивать землю и ловить след Герты. Хотя иногда он всё же останавливался, чем-то сильно заинтересованный, но потом приходилось догонять лошадь Кроганта, громко лая.

На рассвете следующего дня Крогант въехал в Гринвуд. Ему уже приходилось бывать в этой деревне несколько лет назад по поручениям ордена, поэтому в местности наёмник более-менее ориентировался. Когда Крогант доехал до центральной площади, первое, что бросилось ему в глаза — это развешанные над дверьми Ратуши два черных вертикальных знамени с острым концом. К концу были привязаны пучки белых перьев. Траурные знамя. Наличие подобных на стенах Ратуши, храма или вратах поселения значило, что погибла высокопоставленная или уважаемая особа. Или тот, потеря которого опечалила все поселение, от чего был объявлен общий траур.

Два траурных знамя значили две смерти. Крогант вспомнил, как фермер из предыдущего поселка упоминал о кончине двоих детишек Гвидо. Наверное, по ним и скорбят в Гринвуде, хотя наёмник не ожидал, что объявят общий траур по смерти кого-то, кроме действующих глав рода.

— Большая потеря для этой деревни, — вдруг прозвучало рядом с Крогантом, когда тот внимательно разглядывал знамя.

Мужчина, сидящий на лошади, опустил голову и увидел рядом с собой полную женщину с бадьей молока в руках. Женщина — по виду служанка, глядела на знамя с глубокой печалью.

— Траур по детям Гвидо? — спросил Крогант, на что получил утвердительный кивок. — Я слышал, они утонули.

— Верно. Бедняжки, да хранит их Брида, упали в пруд, что во дворе поместья Гвидо. Пруд маленький, но глубокий, а они плавать не умели. Девица какая-то, не местная, первая к ним подоспела, вытащила из пруда, он было уже поздно. Жаль, такими хорошими детьми были, такое будущее для рода!

Женщина огорчённо покачала головой и утерла пальцами подступившие слезы. Крогант же, мысленно взывая к богам об удаче, спросил у женщины как бы невзначай:

— А вы, случайно, не видели ту девушку, что вытащила детей из пруда? Должно быть, храбрая очень. Интересно узнать, кто она?

— Видела, конечно же, — хмыкнула женщина с оттенком самодовольства. — И не только. Я у северных Гвидо служанкой работаю. Я ей платье стирала, после того как она, бедняжка, из пруда детей вытащила. Вся промокла и испугалась. Только вот, не помню, как звали её. То ли Грета, то ли…

— Герта? — перебил Крогант. — Златовласая, кудрявая, с западным говором?..

Служанка воодушевленно закивала.

— Да-да! Не уж то знаете её?

Крогант не сдержал улыбки.

— Знаю. И ищу её. — Наёмник резко замолчал и, после нескольких секунд размышлений, продолжил: — Я должен был встретиться с ней в Фуле, что в десяти милях отсюда, но она так и не пришла. Поэтому я поехал навстречу, подумал, что где-то по дороге застряла, а, оказалось, что в Гринвуде задержалась. Она всё ещё здесь?

Не учуяв в словах Кроганта лжи, служанка сразу же ответила:

— Нет, уехала со своим спутником три дня назад, сразу после происшествия.

— Она не говорила, что едет ещё с кем-то, — нахмурился Крогант с фальшивим замешательством. — Кто это был?

— Он не назвал своего имени. Большой мужчина, грозный такой, не понравился он мне, — буркнула служанка. — Все так горевали после смерти младшеньких Гвидо, даже та девица — Герта — слезами обливалась, а ему хоть бы что. Стоял в углу со скучающим видом, словно каждый день из пруда мертвых детей вытаскивает. Ни капли скорби на его каменном лице. Мне доводилось на своем веку видеть жестоких людей, старых воинов, повидавших смерть… но такое лицо, полное безразличия и какого-то злого отвращения… Такого мне еще не доводилось видеть.

Хотя Кроганта и предупредили об опасности незнакомца, за которым он следует — это не уменьшило беспокойства, охватившего мужчину после слов служанки. Он вновь задался вопросом, что же Герта делает в компании такого человека?

— А вы, случайно, не знаете, куда этот человек и Герта поехали, покинув Гринвуд? Возможно, девочка обмолвилась словом о цели своего путешествия?

Служанка задумчиво хмыкнула и покачала головой.

— Не знаю. Но я слышала, как хозяин расспрашивал того мужчину, куда они путь держат и нужны ли им припасы. От припасов он не отказался, но не сказал, куда едет. А утром кто-то из деревенских, что работали на поле в то утро, обмолвились, что видели, как девочка с мужчиной ехали по юго-восточной дороге.

— Вы уверены? — нахмурился Крогант.

Женщина пожала плечами.

— Так сказали. Вы лучше сами спросите. Выезжайте из деревни через южные ворота, спуститесь по дороге вниз, до развилки. Там рядышком деревенские на поле работают. Они там каждое утро, и могут знать, какой точно дорогой поехали те, кого вы ищете.

Крогант времени не терял. Он быстро поблагодарил добрую женщину и, подозвав Бездомного, поскакал к южным воротам.

Как и говорила служанка, дорога, ведущая из деревни, вскоре разделилась на две тропы. Чуть поодаль развилки наемник увидел двух мужчин, размеренно вскапывающих землю. Он подъехал ним, ведя лошадь по невспаханной земле, и остановился в нескольких метрах от работающих.

— Богов в помощь вам, господа, — вежливо заговорил Крогант.

Мужчины, не переставая работать, подняли на него глаза.

— Вам того же, — козырнул соломенной шляпой один из них.

— Три дня назад, утром, здесь проезжали два человека: большой мужчина, воин по виду, и девочка четырнадцати лет, светловолосая, в синем платье. Мне сказали, что рабочие на полях могли видеть, по какой именно дороге они поехали.

Один из мужчин прекратил вскапывать, и устало потянулся, после чего глянул на развилку, задумчиво выпучив нижнюю губу.

— Много люду едут этими дорогами, — сказал он. — Всех и не запомнишь. Да и некогда по сторонам глазеть, работы много.

— Ага, — подхватил второй. — К тому же траур в деревне, многие туда-сюда ездят, выразить соболезнования Гвидо. Куча людей, не уследишь за всеми.

Если бы эти фермеры ничего не знали, они бы так и сказали. А в данный момент они либо знают, но не хотят говорить, либо не хотят вспоминать. К счастью, Крогант знал, как действовать в подобной ситуации. Он сунул руку в кошель, привязанный к поясу, и выудил оттуда две серебряные монеты. Блеск серебра отразился в глазах фермеров. Наемник кинул монеты и один из мужчин подхватил их на лету.

— Выпьете за детей Гвидо в трактире, — сказал Крогант. — Но перед этим, подумайте еще раз. Девочка, златовласая, кудрявая, в синем платье. Она еще вытащила детей из пруда, насколько я знаю. С ней был мужчина, огромный здоровяк с недобрым лицом.

— Хм, теперь припоминаю, — задумчиво потирая подбородок, сказал мужчина, что держал монету. — Да, девочка, нырнула за детьми Гвидо в пруд. Об этом все говорили. На рассвете она и мужчина, который похож на ваше описание, выехали из деревни через эти ворота. А на развилке поехали по юго-восточной дороге.

— На чем они передвигались?

— На одной лошади вдвоем ехали. Лошадь огромная, зверь просто, никогда таких не видел.

— Можете её описать? — спросил Крогант. Он заметил, что эту лошадь часто упоминают, и посчитал, что неплохо бы знать и её внешность.

— Жеребец, вроде тяжеловоз, но я таких больших не видел ещё. Может, северный. Темно-коричневого окраса, почти черного. На морде белое пятно и ещё белые щётки на копытах. Навьючен был до отвала — такого вскачь не пустишь. Хотя чёрт знает, ноги у него мощные, такой как лягнет — не встанешь.

«Двухметровые хладнокровные верзилы с магией, теперь лошади, словно из самой конюшни Ваалора… что же ты забыла в такой компании, Герта?» — думал Крогант.

Одно его утешало — скорее всего, Герту действительно не похищали, и она отправилась с незнакомцем добровольно. Он владеет магией и мог её одурманить, но это вряд ли. Служанка Гвидо упоминала, что Герта сильно расстроилась из-за смерти детей, а одурманенные люди отличаются излишней безэмоциональностью.

Но если с Гертой ситуация немного прояснилась, то её таинственный спутник сильно волновал Кроганта. Настолько опасный человек, что даже Аластара взволновал, путешествует в компании простого ребенка из трактира. И не просто ребенка, а Герты — девочки, что, увидев дракона, попробует его погладить. Она слишком наивна и добросердечна. Рано ей еще в большой мир, особенно в компании подобного человека. Всего пару дней прошло, а она уже держала на руках мёртвых детей. Нужно поскорее найти девочку. Куда бы она не шла, что бы не стремилась отыскать в своем внезапном путешествии, Крогант сам готов дать ей это. Лишь бы она была в безопасности.

* * *

Даже если Крогант и решил самостоятельно отыскать Герту, Аластара никак не покидали мысли о том таинственном мужчине, которого он видел в трактире, и которого подозревали в похищении девочки. На следующее утро после ухода командира, наёмники покинули трактир и отправились в орден.

Дорога должна была занять чуть больше двух недель, но уже на третий день Аластар не выдержал и, оставив удивленным напарникам часть своих съестных запасов, дабы облегчить поклажу, погнал лошадь вперед. Его белый мерин радостно пустился в галоп, даже подстегивать не пришлось. Скорость и инстинктивная жажда движения передалась жеребцу от его отца — восточного жёлтокопытного, что считаются самыми быстрыми и выносливыми лошадьми Далириума.

Всю дорогу мириец думал о странном незнакомце, казавшимся таким знакомым. Где-то он видел воина, в этом Аластар не сомневался. Он вспоминал все свои прошлые бои: от стычек с разбойниками до кровопролитных битв с фоморами прямо у границы Вулканического Плато. Если бы мириец столкнулся с этим человеком лицом к лицу — он бы наверняка запомнил подобное, значит, непосредственно с ним в бой он не вступал.

«В Волчьем лесу нашли следы огня. Возможно, он действительно маг? Обычный факел не отпугнул бы стаю волков, и не нанес бы им повреждений, о которых упоминали городские мужчины. Чёрт, нужно было самому в лес поехать и проверить место происшествия, тогда бы знал наверняка. Теперь уже поздно. Но если этот человек действительно и мечник, и маг, то остается лишь один вариант — мессир. Но я не помню, чтобы видел его в Башне магов, а с отступниками не сталкивался… Бесполезно, ничего не приходит в голову!».

Аластар уже начал сомневаться. Возможно, ему просто показалось, и в действительности он никогда не видел этого человека. Но годы научили его прислушиваться к интуиции и следовать внутреннему чутью. Им Аластар доверял больше, чем собственным глазам.

Незнакомец был опасен. Крогант зря отправился за ним в одиночку. Как бы наёмнику не нравилась Герта, что бы ни связывало их в прошлом — он не может так бездумно рисковать ради неё своей жизнью. Несомненно, добросердечность и отвага — хорошие качества, но в избытке они дают совершенно противоположный эффект. Не зря говорят, что храбрецы умирают первыми.

И всё же Аластару нравился Крогант. Вера в доблесть давно павшего ордена, неподкупная справедливость в каждом действии, чистые помыслы, что нередко граничат с наивностью — подобное присуще ребенку, но никак не взрослому, видавшему мир мужчине. И хотя мириец не поддерживал ни взглядов наёмника, ни его стремлений, он не осуждал Кроганта. Он не собирался переубеждать человека, менять его точку зрения, навязывать свои мысли — он не собирался вмешиваться в его судьбу. В этом мириец сохранял почти полную безучастность. Он исполнял свои обязанности наёмника и всегда готов был защитить своих напарников в бою, он высказывал свои мысли, советовал, но никогда не упорствовал и не отстаивал свою точку зрения.

Аластар не хотел влиять на людей — ведь именно этого желала его мать.

«Старая сумасшедшая карга, — подумал Аластар, вспомнив свою матушку. — Я давно избавился от её влияния, но до сих пор она преследует меня в кошмарах. Она хотела, чтобы я стал великим, использовал унаследованные от неё способности. Она вдалбливала в мою голову знания, заставляла меня мыслить так, как угодно ей, воспитывала во мне ценности, равные её собственным. Я мыслил, как она того хотела, я желал того, чего желала она… Избавился ли я от этого? Не знаю. И не буду влиять на решения других людей, пока не буду уверен, что сам не действую так, как хотела бы она».

Но, не смотря на свою политику невмешательства, Аластар не мог избавиться от естественного чувства, именуемого беспокойством. И не так о Герте и о Кроганте он беспокоился, как о человеке, которого наёмник преследует. Аластар знал, что должен вспомнить его, во что бы то ни стало. Даже если придется использовать методы, которым его обучила мать.

До ордена мириец добрался за неделю. Старый форт, что еще восемьдесят лет назад был самым маленьким из пяти крепостей ордена, раскинутых по всему Далириуму, сейчас являлся его главной и единственной резиденцией. Форт находился в небольшой горной долине, отрезанной от наружного мира Аллетинским кряжем — линией высоких неприступных скал, окольцовывающих долину. В неё можно было попасть, только преодолев узкое извилистое ущелье, длиной почти в полумилю.

Над входом в ущелье высился аванпост ордена, состоявший из двух башен, соединенных каменным мостом. Часовой на мосту — старый тучный человек в кожаных доспехах увидел Аластара и приветливо махнул рукой. Мириец коротко кивнул и рысцой поскакал через узкий коридор.

За ущельем раскинулась широкая дорога, круто опускающаяся вниз, к долине. Аластар прикрыл ладонью глаза, защищаясь от солнца, и окинул взглядом открывшийся вид на долину. Маленький лесок на северо-востоке, рядом с ним вьется узкая речушка. С западной стороны растелились темные квадраты вспаханной земли — поля, обеспечивающие орден овощами и зерном. А в самом центре долины стоит крепость ордена, окруженная крепкими высокими стенами и глубоким рвом — надежная защита от недоброжелателей, однако, за всё время существования крепости лишь один раз враги подобрались вплотную к ёё стенам. Так-то всё стычки происходили в ущелье, где враги лишались численного превосходства и погибали либо от ответного натиска тифарианцев, либо от предумышленного завала.

Насладившись видом, Аластар пришпорил лошадь и погнал её к долине, а там напрямик к форту.

Мириец сбавил темп только у конюшни. Как только он слез с коня, тот, вспененный и запыханный, радостно опустил морду в корыто с водой. Аластар дал ему вдоволь напиться, прежде чем расседлать.

Остальное он оставил на конюха, а сам направился к замку.

Проходя мимо тренировочной площадки, мириец краем глаза заметил знакомую фигуру. Высокая русоволосая женщина дубасила деревянный манекен большим двуручным мечом.

— Иссохар! — крикнул Аластар.

Наверняка она была слишком сосредоточенной, так как руки женщины вздрогнули и меч врезался в манекен, застряв в дереве. До ушей мирийца донеслось тихое ругательство на ганнском языке. Иссохар рывком вытащила меч, резко обернулась, недовольно насупив густые брови, но как только она увидела мирийца, её лицо тут же просияло.

— Аластар, вы вернулись! — воскликнула женщина, бросив меч на траву.

Она подбежала к нему и широко улыбнулась, глядя на мирийца сверху вниз. Иссохар являлась чистокровным ганном, и ростом была выше Аластара на целую голову. Вдобавок к росту она, как и все представители своей расы, обладала мощным телом, которым не смогут похвастаться даже сильнейшие мирийские мужчины. Ганны так же славились своей излишней эмоциональностью, и Аластар знал это, но не успел увернуться от загребущих мускулистых рук, сжавших его тонкое тело в крепких объятьях.

— Чертяки, на два месяца пропали! Шо жи вы вечно мотаетесь по свету?! — с сильным акцентом пробасила Иссохар.

Лицо Аластара уткнулось в её необъятную грудь, а из-за объятия весь воздух из легких вышел с сдавленным стоном. Мириец лишь надеялся, что Иссохар отпустит его раньше, чем он задохнется.

Через несколько секунд женщина таки разжала руки и, совершенно не замечая полуобморочного состояния своего друга, завертела головой, приговаривая:

— А где то остальные?

Прежде чем ответить, Аластар глубоко вздохнул и прокашлялся.

— Я один приехал. Бартл и Грэд прибудут через пару дней. — После этого он произнес фразу, заранее обговоренную им и наёмниками: — Крогант задержится. На границе с Лирией мы столкнулись с Дансайским купцом, направляющимся в Далмор. Он предложил неплохую оплату за сопровождение, и Крогант взялся за работу. Он вернется где-то через три-четыре недели, если проблем не будет.

Иссохар заметно погрустнела после этих слов, но постаралась сдержать улыбку на лице. Даже так, она была как открытая книга. Весь орден знал, что она неравнодушна к Кроганту, и только сам наёмник не догадывался о чувствах великанши. Но Иссохар не была глупа и понимала, что даже если бы Крогант и знал, он всё равно видит в ней только хорошего друга и надежного соратника. Ганские женщины никогда не пользовались популярностью у человеческих мужчин. Для Иссохар в радость совместные спарринги и соревнования, кто кого перепьет, и больше этой женщине ничего не нужно.

— Да ладно-то, не важно, — махнула рукой Иссохар, почти сразу же вернувшись в хорошее настроение. — Ты-то с дороги, голодный, наверно. Идем в столовую, там как раз обед должны подавать. На этой неделе чертяка Бимок хозяйничает, обожаю его харчи.

И, не дожидаясь ответа, женщина сгребла одной рукой Аластара за плечи и повела в сторону замка. Если бы Аластар и хотел как-то противиться, то физически точно не смог бы.

— Хорошо, я только заскочу к казначею, отдам деньги за задание, — сказал он. — И переоденусь по-быстрому.

— Ой, та шо той грязи то! — фыркнула Иссохар, косясь на пыльную одежду мирийца. — Хотя шо это я, вы жи даже когда мочитесь — подтираетесь.

Аластар усмехнулся на её замечание. Он уже давно привык к беспардонности и прямолинейности Иссохар, и даже считал это забавным.

Не смотря на свое возмущение, женщина отпустила его, когда они вошли внутрь и пошла в сторону столовой, прикрикнув Аластару на ходу «шобы поторапливался».

Разобравшись за пару минут с казначеем, мириец пошел переодеваться. В замке было достаточно комнат и, чтобы они не пылились, их разделили между членами ордена, по одной на два-четыре человека. В большинстве случаев комнату занимали наёмники из одного отряда, исключение составляли лишь женщины, делившие между собой комнату независимо от их отряда, а так же казначей, глава и заместитель главы ордена, у которых были собственные комнаты. Аластар делил комнату со своими сокомандниками: Крогантом, Бартлом и Грэдом.

Мириец зашел в пустое помещение, заперев за собой дверь, и сел на свою кровать. Сгорбившись под тяжестью неутешительных мыслей, он не сдержал тяжелого вздоха.

«И почему у меня такое чувство, что я ввязываюсь в то, во что не должен?» — обреченно подумал Аластар.

Он снял кожаную броню, оставшись лишь в легкой домотканой рубахе и штанах. После этого мириец сел на пол рядом со своей кроватью, скрестив ноги перед собой. Еще раз глубоко вздохнув, он задрал рукава рубахи до локтей. На оголенных запястьях блеснули четыре широких металлических браслета, по два на каждой руке. Каждый из них отличался уникальным узором и отделкой. На одном сверкал зеленый камень, размером с небольшую сливу — стоил он, как пять хороших боевых лошадей. Аластар медленно снял каждый браслет и аккуратно положил их на пол перед собой. И чём легче становились его руки, тем больше тяжелело на душе.

Расправившись с браслетами, мириец занес руки за голову, нащупал пальцами восемь веревочек и перебросил их через шею. К браслетам на полу присоединились восемь кулонов различного размера и расцветки. На секунду в глазах Аластара потемнело и неприятно закололо в висках, но не остановился. Его руки скользнули к левому уху и отцепили четыре серьги. На правом висело три серьги, которые так же полетели в кучу. Теперь на мирийце осталась лишь одежда, но он чувствовал себя полностью раздетым.

Аластар поглядел на кучку «украшений», что на самом деле являлись мощными магическими артефактами. Большинство артефактов направлены на усиление магии и магической силы носителя, но для Аластара была важна защита, а конкретней — подавление магической силы. Бурый металл, сильдерит, змеиный глаз, яралит и десятки других металлов, камней и минералов, которые только мог отыскать Аластар — они блокировали его магию настолько, что оставались силы только на элементарные приемы. Вместе с этим они подавляли ауру мирийца, создавали вокруг него невидимый туман, скрывая мужчину от магических глаз. Никто не ощутит в нём мага, никто не сможет отыскать его, даже используя запретное колдовство. Он полностью защищен от своей матери и от самого себя.

Но теперь, когда артефакты сняты, Аластар почувствовал, как возвращается к нему сила, как обострились все ощущения и бурлит в венах ненавистная кровь. Голова закружилась, словно от хмеля и Аластар уперся ладонями в пол, пытаясь сохранить равновесие.

Потребовалась минута, чтобы мужчина совладал с собой. Голова всё еще кружилась, но это даже к лучшему. Он не хотел полностью приходить в себя, в надежде, что защитный эффект от артефактов еще немного продержится.

Когда Аластар выпрямился, он увидел, что на деревянном полу остались отчетливые следы от его ладоней. Слева — выжженный и дымящийся, справа — мокрый, покрывшийся тонкой ледяной коркой. Аластар мысленно похвалил себя, что не стал снимать артефакты на кровати.

Он быстро остудил дымящийся левый след водой из правого, после чего, не теряя времени, положил руки на бёдра ладонями вверх, закрыл глаза и сосредоточился.

Ритуал, что Аластар собирался исполнить, являлся высшим уровнем медитации, когда маг полностью погружен в свой разум и способен пробудить в сознании даже самые первые младенческие воспоминания. Он способен вспомнить забытое, и увидеть моменты прошлого еще четче, чем в первый раз. Высшая медитация использовалась в большинстве случаев для увеличения магической и физической силы путем полной концентрации и контролем над телом и разумом. Лишь могущественным магам было под силу выполнить этот ритуал без вспомогательных артефактов и заклинаний, но унаследованная кровь Аластара сама по себе равнялась десяткам лет опыта. И хотя он бы с радостью избавился от такого «дара», сейчас он пришелся как раз кстати.

Несколько секунд, и мириец вошел в легкий транс. Минута, и он уже полностью отключился от реальности, погрузившись в свой разум, словно в глубокое темноё озеро. Перед глазами начали проноситься события последних нескольких минут, потом часов, и вот, он вновь сидит в трактире. Вокруг шум, Герта наливает наёмникам эля, вот кувшин пустеет, она собирается уходить, но Крогант её останавливает и у них завязывается короткий разговор. В это время Аластар раздумывал над заданием, которое им предстояло выполнить, и бесцельно оглядывал других посетителей таверны. Вот его взгляд остановился на огромном мужчине, сидящем спиной к нему. Еще тогда Аластар почувствовал в нем что-то необычное, но из-за шума и вечно отвлекающих его наёмников не смог сосредоточиться на своих ощущениях. Но ритуал позволил пробудить их вновь, и Аластар удивился, как он не обратил внимания на витающую в воздухе угрозу, словно рядом находился дикий зверь.

Тот человек обладал невероятной подавляющей аурой, и именно это показалось Аластару таким знакомым, а не его внешность. Именно поэтому мирийцу и не удавалось вспомнить, где он его видел. Но это не имело большой разницы.

Аластар начал погружаться еще глубже в озеро своего разума. Время начало идти в противоположном порядке, пережитые дни понемногу перетекали в месяцы. Когда в мыслях начали проскакивать воспоминания прошедших лет, поддерживать состояние медитации стало тяжелее, но Аластар не собирался останавливаться, пока не получит желаемое.

Наконец он достиг воспоминаний почти тридцатилетней давности. Он в Башне магов, готовится пройти посвящение в мессиры. Ритуал опасный с возможным смертельным исходом, но в случае успеха маг получает огромную силу и переходит на совершенно иной уровень развития. Молодой Аластар взволнован и дрожит от нетерпения. Он и так был намного сильнее большинства магов Башни, поэтому не сомневался в успехе ритуала.

«Матушка будет рада, — думал он. — Матушка будет гордиться мной».

Он ожидает своей очереди. Он один из самых молодых кандидатов, моложе него лишь Каин — двадцатидвухлетний худощавый паренёк, да еще и человек, из которых в мессиры выбиваются один на сотню. Аластар тайно желал, чтобы Каин не пережил ритуал, и тогда слава молодого мессира достанется ему, и мать будет еще больше рада. Но тот выжил, хоть и отлеживался после этого неделю в лазарете, потеряв на короткое время полную способность двигаться.

И вот, очередь дошла до Аластара. Ритуал заключался в следующем: нужно было погрузиться в высшую медитацию, взять под полный контроль собственный разум, после чего отыскать ту его часть, что отвечала за магическую силу. Магия в человеке не имеет материального воплощения и сосредоточена только в его разуме. И создавая магию, человек использует разум, а тело является лишь проводником, через который магия из разума переходит в мир. Испытуемый же, отыскав источник своих магических сил, должен был соединить его с телом так, чтобы магическая сила взаимодействовала с мышечной. В таком случае они будут взаимодополнять друг друга: магическая сила будет увеличиваться за счет увеличения физической силы, и наоборот. После этого маг становился в более чем десять раз сильнее, и это только по завершению ритуала.

Но игры с разумом опасны. Если маг ошибется или запаникует, находясь в глубоком трансе, он может случайно отключить какую-то жизненно важную функцию, остановить себе сердце, потерять зрение, чувство осязания или боли, сойти с ума или попросту умереть. Некоторые функции организма восстанавливаются с помощью повторной высшей медитации, целительной магии и просто по прошествии времени, но это если повреждения несерьезны. Чаще всего всё заканчивается плачевно.

Но, даже зная о риске, желающих стать мессиром не убавляется. Подобная мощь всегда желанна, а получить её на законном основании можно только в Башне магов.

Пять огромных камней-артефактов и пять магов, поддерживающих состояние испытуемого, усиливали его силу и снижали риск неудачи. Аластар уже умел погружаться в высшую медитацию, и вошел в неё почти мгновенно. Ему потребовалось не более десяти минут, чтобы отыскать в разуме сосредоточие своей огромной магической силы и начать вливать её в тело, словно вторую кровь в невидимые вены. Благодаря камням-артефактам и магам-пособникам процесс проходил значительно быстрее, чем ожидал Аластар. Ритуал еще не закончился, но он уже чувствовал, как увеличивается его сила.

Много, очень много силы, она буквально распирает юношу изнутри. Он всё еще находится внутри своего разума, но ощущает его четче, чем саму реальность. Он ликует. Матушка хотела, чтобы он стал великим, матушка обучила его и дала сил, но он знал, что может превзойти все её ожидания. Он знал, то может сделать больше, чем желала она.

Он вспомнил о матери, будучи погруженным в глубины разума, переполненный магической силой и осознанием. И вот, поддатое, как мягкое тесто, сознание откликнулось и вмиг все воспоминания о матери связались друг с другом и сложились в одну четкую картину. Аластар видел их и воспринимал намного отчетливее, чем когда в первый раз пережил их. И в тот же миг радость сменились ужасом. Упала с глаз его туманная пелена детского восхищения, и желания матушки обрели свою истинную форму.

Аластар осознал, к чему она стремилась и для чего взращивала в нём стремление к власти и первенству. Он был лишь оружием, которое она натачивала, чтобы в определенный момент взять его в руки и расправиться со своими врагами. А врагами матушка считала почти весь мир.

«Я должен прервать ритуал, — подумал тогда Аластар. — Мне ни в коем случае нельзя становиться мессиром. Даже если потеряю свою магию — нужно остановить это!»

Усилием воли Аластар попытался остановить поток магической силы и вернуть её в изначальное состояние. К сожалению, такому ни матушка, ни Башня магов не учили его, и мирийцу пришлось полагаться на собственную интуицию. Он представил, как ослабевают связи между телом и разумом, как магия уходит из его тела, словно воздух при выдохе. К этому времени магическая сила Аластара уже увеличилась благодаря ритуалу, и с непривычки он не мог совладать с таким объемом энергии. Усиливающие камни-артефакты и маги лишь ухудшали положение.

Аластар запаниковал. Он попытался мысленно создать отбрасывающий поток ветра, и в ту же секунду до его ушей донеслись крики и шум падающих камней. Внешнее давление ослабло, и Аластар опять попытался разорвать связь с телом.

И вдруг его подбросило в воздух. Он удивленно открыл глаза, и увидел площадку, где проходил ритуал, но с высоты птичьего полета. Вот толпы магов взволнованно носятся по краям площадки, где лежат куски огромных камней-артефактов. Несколько людей так же лежат на земле, вокруг них хлопочат те, кто на ногах. В центре площадки лежал еще один маг, и от него по мраморному полу тянулись глубокие трещины. В этом маге Аластар с удивлением узнал себя.

«Я умер?»

Он сделал попытку приблизиться к своему телу, но тут же перед глазами всё поплыло, и мириец оказался посреди незнакомого леса. Его объял ужас. Аластар попытался оглядеть себя, но не увидел ни рук, ни ног, хотя ощущения целостности тела оставались. В панике он двинулся, и в то же мгновение его переместило вновь. Теперь он находился посреди снежной бури, окруженный белыми сугробами. Но холода он не чувствовал. Впереди на некотором расстоянии высилась высокая черная башня с шестью острыми зубцами на верхушке. Аластар узнал это место — оно не раз описывалось в исторических книгах.

«Это же Башня пророков. Как меня могло забросить в Северный Предел?!»

В тот момент, как Аластар подумал о башне, его переместило в огромную темную залу. В центре залы находилась группа безволосых мужчин в черных балахонах. Они стояли спиной к мирийцу, но через секунду несколько голов вдруг повернулось в его сторону. Шесть пар мутных серых глаз уставились прямо на него с выражением крайнего замешательства. Один из мужчин что-то воскликнул, резко взмахнул рукой, и шар синего огня полетел в юношу.

Лишь об одном он успел подумать в тот момент, и не успел огонь коснуться его, как Аластар переместился в уже знакомое место. И тут же пожалел об этом.

«Нет, мне нельзя появляться рядом с домом матери. Даже если она и знает, что со мной происходит, она не должна знать, что я больше не собираюсь быть частью её планов».

Он не успел подумать о другом знакомом месте, чтобы опять переместиться, как дверь низкой хижины, перед которой появился мириец, резко отворилась и на улицу вышла знакомая сгорбленная фигура. Её маленькие глазки метались по двору, пытаясь выискать что-то, а тонкие костлявые пальцы судорожно сжимали древко кривого посоха.

— Аластар! — крикнула матушка хриплым голосом, от которого по призрачному телу мирийца прошлись мурашки. Он находился прямо перед матерью, но она словно не видела его. — Аластар, ты здесь?! Я знаю, ты здесь, маленький паршивец! Я наблюдала за твоим ритуалом. Не ожидала, что ты научишься покидать свое тело, но это, наверное, из-за ритуала. Не бойся, мой мальчик, я горжусь тобой. Ты еще сильнее, чем я думала.

Тон её голоса с каждым новым предложением менялся с укоризненного на одобряющий. Бледное морщинистое лицо дергалось, словно в судороге: губы то растягивались в улыбке, то сжимались в укоре, тонкие веки подрагивали под безбровым лбом.

Аластар ужасался. И как он не замечал её уродливости раньше?

— Мой мальчик, — тем временем продолжала лепетать матушка своими тонкими черными губами. Её глаза ощупывали область, где находился Аластар, но она всё ещё не могла увидеть его. — Тебе нельзя так долго быть вдали от тела, возвращайся в Башню магов, заверши ритуал. Мама знает, ты сможешь. Мой маленький волчонок будет сильнее всех, и даже сильнее папочки…

«Нет!»

В последнее мгновение перед тем, как он в очередной раз переместился, Аластар увидел, как исказилось лицо старухи от удивления и злости. Увидела ли она его — он не был уверен, но другое волновало юношу — мать упомянула отца, и он неосознанно подумал о нём. Хуже быть не могло. Аластар даже не представлял уже знакомые места, он просто пытался бежать, не важно куда. Пейзажи менялись один за другим, юноша оказывался то в лесу, то в пещере, то прямо в воздухе, в нескольких милях над землей. Несомненно, подобные перемещения забирали много сил, ибо в один момент Аластар оказался посреди пустыни и не смог никуда переместиться. Пейзаж перед глазами расплывался, и юноша попытался сосредоточиться. Когда зрение немного прояснилось, он увидел, перед собой бесконечные волнистые склоны желтых песков. Ближайшие склоны отдавали ярко оранжевым, как во время заката, хотя времени было не более четырех часов. И странный, глушащий шум. Аластар посмотрел вниз и увидел, что песок под ним мокрый. И тогда он обернулся…

Аластар резко вышел из транса, свалился на бок и дрожащими руками подтянул защитные артефакты к себе. Пальцы слабо слушались, глаза туманились от головной боли, но мириец всеми силами пытался не потерять сознание — он боялся, что увиденное придет к нему в кошмаре. Он надел все браслеты и натянул кулоны на шею; на серьги не осталось сил, но хватало того, что они были в его руках.

Разум туманился, но это уже было спасительное забвение. Видение больше не стояло в глазах, но Аластар знал, что больше его он не забудет, никогда.

Огонь всюду, он ярче солнца. Кровь, реки крови, и песок чёрен от них. Крики настолько громкие, что кажется, будто в мире больше не существует иных звуков. Десятки тел лежат рядом с обломками хижин. Темнокожие монстры рыскают вокруг трупов, заходят в хижины, убивают тех, кто пытается убежать. Один монстр — самый огромный, стоит совсем близко к Аластару. Под его ногами — труп женщины и двух маленьких мальчиков. Монстр поднимает за шиворот одного мальчика, словно тряпичную куклу. Он внимательно глядит на него, после чего резко отбрасывает от себя. В это время тело второго мальчика вдруг дрогнуло. Монстр не заметил этого, но он уже медленно тянет к нему свою руку. И тут мальчик резко изворачивается и бежит прочь от монстра. Монстр даже не вздрогнул. Он просто поднял руку и швырнул в спину убегающему огненный шар, как швыряют камень в уличных собак. Мальчик падает на землю и скорчивается от боли. Монстр уверенным шагом направляется к своей жертве.

Аластар кричит. Он бежит к монстру и пытается сотворить своё самое сильное боевое заклинание. Заклинание не срабатывает, но монстр поворачивается к нему. Всего на мгновение, после чего отворачивается и продолжает идти. Когда огромная рука достигает ребенка, Аластар пытается еще раз ударить магией по монстру, но перед глазами всё расплывается и в следующую секунду мириец просыпается на растрощенном полу, в своем теле, и вокруг знакомые лица магов из Башни.

Но видит он лишь одно лицо.

Аластар ошибся. Ему была знакома не только аура того человека. Он видел его лицо, но в первый раз оно было все покрыто алой кровью. Этот монстр, этот человек — именно за ним сейчас следует Крогант. Идёт навстречу своей погибели.