12. "И белое бывает грязью"

Восемь жрецов глядели на Бенварка с нескрываемым отвращением. Воин готов был поспорить, что последнее место, где бы они хотели его видеть — это третий уровень монастыря. Даже во времена своего послушничества, он никогда не проходил через третьи врата. А сейчас они сами привели его в свою святыню. Правда, теперь, будь его воля, Бен бы предпочел оказаться подальше от этого места. Но свою волю он решил пока не выказывать и узнать, что именно жрецы решат на его счёт.

Они привели его в зал совещаний. Это была длинная комната с высокими потолками и прямоугольными окнами с цветной мозаикой. У дальней стены находилось возвышение, где размещался длинный белый стол с семью стульями. Один — большой и массивный — для Старейшего монастиря и шесть для старших жрецов.

С обеих сторон комнаты, параллельно друг другу стояло по три стола, укрытые скатертями, цвет которых соответствовал цвету одного из шести храмов. За каждым из столов в три ряда размещались скамьи, на данный момент пустовавшие. Пространство в центре комнаты оставалось пустым и, благодаря протянувшимся с обеих сторон столам, напоминало коридор, ведущий прямо к главному столу. И хотя проход был метров пять в ширину, Бену он казался невероятно узким. Наверняка из-за четырех стражников, окруживших его кольцом, пока Бен шел к дальнему концу залы.

Там его ждали два старших жреца, восседавших по обе стороны пустующего стула Старейшего. Старшие жрецы Биргар и Ферус. Бен помнил их, и это были не самые лучшие воспоминания.

Остальные шесть жрецов заняли столы вдоль комнаты.

У каждого храма есть несколько жрецов, но наверняка старшие решили, что по одному из каждого будет достаточно. И то, что Бена принимали лишь два старших, значило, что его ситуацию считают недостаточно серьезной, чтобы созывать полноценный Совет.

«Здесь есть стража, значит, они видят во мне возможную угрозу. Но не настолько сильную, чтобы решать мою судьбу на Совете. Не странно. Они не знают, насколько я силен. В их глазах нет страха, только презрение. И отвращение. Готов поспорить, для них я вроде шкодной дворняги, забредшей вдруг на чужой двор. Они бы с радостью вышвырнули меня обратно за ворота, не глядя на мою прошлую принадлежность к монастырю. Но есть формальности, которым они обязаны следовать. Даже интересно, что они мне скажут…»

Стража остановилась в десяти метрах от стола старших жрецов, а с ними и Бен. Он поднял взгляд на старших. Бенварк думал, что будет чувствовать себя неуютно и напряженно перед ними, но был спокоен, чему удивлялся. Хоть они и выглядели внушительно, глядя на воина сверху вниз, Бенварк не чувствовал их влияния. И они видели это. Его самоуверенность и презрение по отношению к ним. И все же огромный зал казался Бену тесным. Он чувствовал давление его сводов, но только не людей, находящихся рядом.

Некоторых из них он знал. Видел, когда жил в монастыре. И даже тогда они ненавидели его, словно огромного медведя в их драгоценном хрустальном домике. Но они ничего не могли с ним поделать. Наверняка хотели, но не находили причин. Медведь вел себя смирно. Они вздохнули с облегчением, когда он ушел. Теперь же Бен вернулся, и у них появились причины его наказать. Воспользуются ли они ими — он сейчас узнает.

Долго молчали старшие жрецы, взирая на Бенварка с осуждением. Если они и хотели, чтобы он ощутил вину или неловкость за свое деяние, то это не получилось. Бен отвечал им упрямым взглядом и старался не ухмыльнуться.

Наконец, старший жрец Биргар — лысый старик с впалыми глазами — открыл свой тонкогубый рот и заговорил хриплым, но громким голосом:

— Послушник Бенварк, пять лет назад вы самовольно покинули Белый монастырь, чем нарушили первый пункт пятого догмата устава монастыря. За подобное нарушение следует наказание. Беря во внимание время, которое вы провели за стенами монастыря, а именно, — тут старик опустил глаза на лист, лежавший перед ним на столе, — пять лет три месяца и двадцать два дня, то наказанием является лишение вас статуса послушника и соответствующий штраф. А так же пожизненное изгнание из монастыря с запретом повторного вступления на службу.

«Да с радостью. Если бы не Паломничество, хрен бы ты меня вообще видел, ублюдочный старик. Главенствуешь над храмом Нерсес, что проповедует равенство и взаимоуважение, независимо от силы и статуса, а сам глядишь на меня, как на грязного пса. Если бы ты посмотрел на меня так двадцать лет назад, я бы вырвал тебе глаза и засунул тебе в тощую задницу».

Наверное, старейший жрец угадал, какого рода мысли крутятся в голове Бена, ибо тут же отвел от воина взгляд и прокашлялся. В это время заговорил второй старший жрец — Ферус — толстый безбровый мужчина с тонким полукругом темных волос вокруг сверкающей лысины:

— Так же мы обеспокоены временем, когда вы покинули монастырь, а именно — незадолго после таинственной смерти жреца Нилрема, служителя храма Нерсес. Согласно вашему же рассказу, который вы поведали Совету пять лет назад, во время утренней прогулки за мостом, на вас и жреца Нилрема напала группа разбойников из пяти человек. Вы самостоятельно выступили против разбойников и сдержали их натиск, но жрец Нилрем был поражен стрелой в спину. Вы убили одного из нападавших, а остальные четыре — сбежали. После этого вы поспешили принести раненого жреца в монастырь, но он скончался на полпути. — Старший жрец сделал короткую паузу. — Именно это вы рассказали на Совете, созванном через час после того, как вы вернулись в монастырь с мертвым жрецом на руках. В этот же день, поздно вечером вы внезапно покинули территорию монастыря на более чем пять лет. Подобное поведение дает повод для подозрений, послушник Бенварк. Не могли бы вы объяснить причину вашего внезапного ухода?

Бен знал, что сказать, но не спешил открывать рот. Он не собирался лгать, но посчитал, что в данный момент разумным будет скрыть те из своих целей, что прямо не касаются монастыря.

— Я ушел из монастыря в ту ночь, — начал Бенварк, тщательно выбирая слова, — чтобы найти людей, напавших на нас с Нилремом, и убить их. Я знаю, что учение монастыря отвергает месть, особенно если целью есть намеренное лишение жизни. Но эти люди были преступниками, и рано или поздно должны были заплатить за свои злодеяния.

— Убийство жреца — серьезное преступление, за которое убийцу, согласно закону, придают казни, — заговорил Биргар. — Но не вы являетесь палачом, послушник Бенварк. Существуют правила, которыми нельзя пренебрегать. Поиском убийцы должна была заняться стража монастыря во главе с представителем королевской стражи. Найденный убийца должен был предстать перед королевским судом в Дансае, после чего быть приговоренным к казни через обезглавливание. В день происшествия вы дали точное описание внешности убийцы, и эта информация была передана страже во всех поселениях на тридцать миль вокруг монастыря. Целый месяц мы вели непрерывные поиски, пока из одной рыбацкой деревушки не поступило сообщение о найденном утопленнике, внешность которого совпадала с вашим описанием убийцы жреца Нилрема. От ваших ли рук он пал, послушник Бенварк?

— Да, — ответил Бен. На счет этого он не собирался врать. — Я отыскал его через два дня после ухода из монастыря и сбросил со скалы в реку.

— А что насчет остальных разбойников, напавших на вас со жрецом Нилремом. Как было только что сказано, вы и их желали убить.

«И убил. Одному я прожег дыру в груди, да так, что изо рта у него дым повалил. Второго обезглавил его же мечом. Третьему выжег глаза, и он сам заколол себя, желая прекратить невыносимую боль. После этого я сжег их тела до самых костей. Но вам этого знать не нужно».

— Я их не нашел, — ответил Бенварк. — Возможно, они успели сбежать, узнав, что сметь жреца подняла такой переполох.

Старшие жрецы переглянулись между собой. Естественно они не поверили Бену, но и доказательств против него не имели. Воин хорошенько позаботился о телах.

— Что ж, допустим, — после недолгого молчания сказал Биргар. — И всё же, несмотря на ваши слова и действия пятилетней давности, у монастыря возникли сомнения на счет вашей непричастности к смерти жреца Нилрема.

А вот это Бенварку совсем не понравилось. Он нахмурился и, старательно сохраняя спокойный тон, спросил:

— Вы хотите сказать, что это я убил Нилрема?

— Мы лишь говорим, что нас обеспокоило ваше внезапное исчезновение, — ответил старший жрец Ферус. Этот даже не пытался скрыть своего отвращения по отношению к воину, словно собственными глазами видел, как Бенварк вонзил стрелу в Нилрема и пару раз пнул его бездыханное тело. — Стоило ли сбегать, если вы утверждаете, что полностью невиновны?

— Я не сбегал! — рассержено гаркнул Бенварк, и голос его заставил содрогнуться всех присутствующих в комнате. — Я ушел, дабы отомстить за Нилрема. Человек, стреляющий в спину безоружному старику не достоин справедливого суда!

Один из четырех стражников, окружавших Бенварка, предостерегающе выставил перед ним руку в латной перчатке, веля поумерить свой пыл. Воин раздраженно цокнул языком и сжал губы. Он знал, что зря вспылил.

Ферус нервно откашлялся и заговорил более суровым голосом:

— Какой бы ни была причина вашего побе… кхм, ухода, факт остается фактом: вы самовольно покинули территорию монастыря и должны понести за это соответствующее наказание.

— Я не вернулся в монастырь за наказанием, — медленно проговорил Бенварк. Его ладонь легла на рукоять меча. — Но всегда готов нарушить еще несколько правил.

Стражники тут же вытащили мечи и направили их на Бена. Он стоял спокойно, но с рукой, лежащей на оружии.

— Не делайте глупостей, послушник Бенварк, — произнес Биргар. Если он и хотел звучать угрожающе, то дрогнувший голос выдал волнение старика. — У нас есть все права применить к вам силу, если станет ясно, что вы опасны для монастыря

— Только попробуйте.

Рука Бена сжала рукоять меча, и лезвие заскользило в ножнах.

Вдруг со стороны входа раздался скрип двери и громкий топот шагов. Все обернулись на шум, включая Бена. Запыханный и спотыкающийся, прижимающий к себе охапку свитков и книг, к ним бежал Гелен.

— Я… фух… я прошу прощения, что прерываю собрание, — пропыхтел Гелен, остановившись рядом со стражниками, — но я хочу высказаться по делу послушника Бенварка.

— Монах Гелен, что вы себе позволяете?! — негодующе воскликнул старший жрец Ферус, приподнимаясь со своего стула. — Прервать собрание столь неподобающим образом — это возмутительно!

— Ты что творишь? — шепнул Бенварк, но Гелен не обратил на него внимание.

— Я знаю, что мои действия — неприемлемы, но я прошу вас выслушать меня, потому что прямо сейчас вы грубейшим образом нарушаете устав монастыря.

— Что?! — взревел Ферус, брызжа слюной. — Это возмутительно! Стража, уведите…

— Постойте, старший жрец Ферус, — произнес Биргар, выставляя перед тем руку. — Служитель монастыря обязан непременно сообщить о нарушениях устава, как только узнает об оных. Утверждение монаха Гелена о том, что устав нарушается самим Советом довольно смелое. Я бы хотел услышать его.

Ферус гневно выдохнул, цокнул языком, и рухнул обратно на стул. Он махнул рукой и пробурчал:

— Ладно, Совет дает слово монаху Гелену, служителю храма Бриды Берегини.

— Премного благодарен, — выдохнул Гелен, низко поклонившись.

Он подошел к стоящему рядом столу храма Валаха и выгрузил на него всю свою поклажу. Жрец, сидящий за столом, уставился на кучу свитков с крайним удивлением.

Тем временем Гелен выудил из кучи толстую книгу в кожаном переплете и стал перед старшими жрецами.

— В моих руках находится четвертая книга устава монастыря, где собраны, как вам известно, нормы, касающиеся нарушений устава, ответственности за нарушения различной тяжести, а так же процедуры рассмотрения нарушений и вынесения наказаний. — Монах открыл книгу на загнутой странице и продолжил говорить. — Нарушения, касающиеся самовольного покидания территории монастыря, рассматриваются в третьем разделе. Думаю, нет нужды зачитывать нормы о наказаниях за это нарушение, вам они известны. То, на что я хочу обратить ваше внимание — это сама процедура рассмотрения дела. — Он опустил глаза и коснулся пальцем середины страницы. — Цитирую: «Нарушения, связанные с самовольным покиданием монастыря рассматриваются в составе двух старших жрецов и по одному жрецу из каждого храма. Тяжелые нарушения, связанные с самовольным покиданием монастыря более чем на пять лет, рассматриваются Советом в полном составе, что включает: шесть старших жрецов, Старейшего монастыря или его заместителя, и не менее трёх жрецов от каждого храма». — Гелен закрыл книгу и поднял взгляд на старших жрецов. — Здесь же, в пятом разделе, касающегося убийств служителей монастыря сказано, что дела об убийстве рассматриваются Советом в полном составе, при непосредственном присутствии Старейшего монастыря. Я принес все записи о прошлых делах, касающиеся этих нарушений, что сумел отыскать — Гелен указал в сторону кипы свитков. — И все дела рассматривались Советом в полном составе. Лишь одно дело об убийстве послушника рассматривалось без присутствия Старейшего. Решение совета по этому делу было признано недействительным, и пересмотрено в присутствии Старейшего. Исходя из этого, дело послушника Бенварка, будь оно об убийстве или самовольном покидании монастыря, должно рассматриваться Советом в полном составе. Иначе решение Совета будет считаться недействительным, согласно уставу монастыря.

Выпалив последние слова на одном дыхании, Гелен замолчал и выжидающе уставился на старших жрецов. При этом лицо у него было таким обреченным, словно своими словами он приговорил себя к смертной казни.

Старший жрец Ферус побагровел от злости. Широко распахнутые глаза уставились на бедного монаха, раскрытый рот издавал тихие нечленораздельные звуки. И только спустя несколько секунд он сумел выговорить:

— Невероятная… вопиющая наглость!

Однако, его коллега выглядел более спокойно, но и в его глазах проскальзывали нотки раздражения.

— Монах Гелен, — заговорил старший жрец Биргар, заставив Гелена нервно вздрогнуть, — передайте мне четвертую книгу устава, пожалуйста, я хочу взглянуть на то, что вы только что зачитали.

Гелен подошел к возвышению и протянул старшему жрецу раскрытую книгу. Биргар взял её и прошелся глазами по нескольким строкам. Потом пролистнул книгу вперед и, найдя определенную страницу, прочел её. После этого он пододвинул книгу к Ферусу, который не без недовольства проделал то же самое. Старшие жрецы начали тихо перешептываться.

В это время остальные присутствующие в молчании ждали их вердикта на слова Гелена.

Бен очень хотел спросить монаха, что он, чёрт возьми, творит, но Гелен даже не смотрел на воина, а окликнуть его Бен не решался. Да и самому было интересно, что решат старшие жрецы.

Наконец, через пару минут они закончили совещаться и обратились взглядами к виновному и монаху.

— Монах Гелен, — заговорил старший жрец Биргар, — ваше появление на данном совещании есть нарушением устава, вследствие чего вы будете подданы соответствующему наказанию, что назначит жрец вашего храма. Но, не смотря на это, Совет решил принять во внимание ваше заявление. Мы переносим рассмотрение дела послушника Бенварка на пять дней. Через пять дней его будет судить Совет в полном составе, в присутствии Старейшего монастыря. — Взгляд старшего жреца пал на Бена. — До этого, вам, послушник Бенварк, запрещается покидать территорию монастыря. Если вы согласитесь с нами сотрудничать, вам будет дозволено пребывать на первом уровне монастыря. На второй уровень вы сможете попасть только в сопровождении монаха. Естественно, права послушника с вас сняты. Если вас это не устраивает, или вы предпримите попытку повторного побега, нам придется взять вас под стражу.

— Меня все устраивает, — сказал Бенварк. Естественно, ни черта его не устраивало, но перечить Совету было бы глупо.

— Хорошо, — кивнул старший жрец Биргар. — На этом совещание закончено.

Старшие жрецы встали со своих мест, и после них поднялись все остальные.

Стража вывела Бенварка на улицу. Первым, за что зацепился его взгляд, был далекий закатный небосвод, на который с вершины Белой горы открывался великолепный вид. Однако Бенварка не впечатлял подобный пейзаж. Более того, он ненавидел закаты. Тускнеющее небо, что у многих вызывало сладкую меланхолию, дарило воину лишь чувство давящего беспокойства. В это время суток он невольно задумывался, что успел сделать за день, и вечно ему казалось, что сделал он ничтожно мало. Да и в пестреющем закатном небосклоне он не видел ничего, кроме пожирающего небеса огня…

Бенварк почувствовал, как тело налилось свинцом, а разум заволокла пелена усталости. Он бы с радостью сейчас вышел из монастыря, спустился в лес и заснул под раскидистой елью. В полном одиночестве, по которому так соскучился. Но эти надежды относились к несбыточным.

Бенварк тяжело вздохнул, и хмуро поглядел на окружающих его стражников. Они наверняка намеревались его вести до самой комнаты.

— Дальше я сам, — сказал Бен, останавливаясь.

Стражники остановились, и тот, что стоял впереди, строго заговорил:

— И не надейся, мы с тебя глаз не спустим. А как выкинешь что-то, то вообще в темнице ночевать будешь!

Бену не понравился его тон. Он ужасно ненавидел, когда его к чему-то принуждают, особенно если это ограничивает его свободу. Решение старших жрецов изрядно разозлило его, а тут еще какие-то юнцы в доспехах ведут себя так, словно он какой-то разбойник.

Но прежде чем Бенварк успел ответить стражникам, сзади раздался чей-то голос:

— Спокойно, я беру его под свою ответственность. Вы можете идти.

Это оказался Гелен. Он быстро приближался к мужчинам, стараясь на ходу не растерять свою бумажную ношу.

Говоривший с Беном стражник недоверчиво поглядел на монаха.

— Он может попытаться сбежать, — сказал он.

Гелен тихонько хмыкнул.

— Поверьте, если бы он хотел сбежать, то давно бы уже это сделал. К тому же, главные врата уже должны быть закрыты. Не волнуйтесь, я прослежу за ним. А вы идите, и так ужин пропустили, еще и с ним будете возиться.

Стражники переглянулись, и, судя по взглядам, посчитали слова монаха вполне разумными.

— Ну, хорошо, — сказал один из них, после чего внимательно поглядел на Бена и процедил сквозь зубы: — Но смотри, мы следим за тобой.

Они развернулись и поспешили к вратам на второй уровень. Подождав, пока стражники отойдут на достаточное расстояние, Бенварк повернулся к Гелену, и раздражено прошипел:

— Ты что это учудил перед жрецами?! Я из-за тебя теперь заперт на первом уровне!

— Из-за меня ты не будешь сегодня ночевать в темнице, неблагодарный ублюдок! — в тон воину ответил Гелен. Он прошел мимо Бена и добавил, не останавливаясь: — И не стой столбом, нам нельзя задерживаться на третьем уровне.

Бен и сам это знал, поэтому тут же последовал за монахом. Они спешно прошли через вторые врата и, чуть замедлившись, пошли по тихой широкой улице второго уровня, окруженной розовыми от вечернего света домиками.

— Своим появлением ты поднял на уши весь монастырь, — первым заговорил Гелен. — Твой прошлый уход был ужасной ошибкой, даже если ты и руководствовался желанием отомстить за наставника. Убийство Нилрема подняло большую шумиху. Старейший самолично отчитывался перед министрами в Дансае. Те не хотели принимать версию об обычном разбойничьем нападении. Они видели в этом провокацию, покушение на новую веру. Но доказательств было недостаточно. Совет же непокоил твой уход. Знал бы ты, сколько бреда я наплел жрецам, чтобы они поверили в то, что ты скорее руки себе отрежешь, чем причинишь вред Нилрему. А потом нашли труп настоящего убийцы и дело закрыли. Но нервишки оно всем подпортило, не говоря уже о репутации монастыря.

— А на мне, значит, они решили злость вымести? — нахмурился Бен.

— Единственный свидетель смерти Нилрема вдруг исчезает, оставив их ни с чем. Естественно, они будут в бешенстве!

— Я нашел разбойников и покончил с ними. Разве этого недостаточно?

Гелен тяжело вздохнул.

— Если бы все было так просто. Не важно. Сейчас единственное, в чем они могут тебя обвинить — это уход из монастыря. Наказание за самоволку — штраф, не оплатив который попадешь в темницу. Подозреваю, тебя оба варианта не устраивают.

— Я не собираюсь тратить на это время, — сказал Бенварк. — Не успею по-тихому разобраться со скверной за оставшиеся пять дней, сделаю это по-громкому. Даже если им растрепать о скверне и о возможной угрозе монастырю, они вряд ли поверят.

— Не нужно поднимать шумиху, — сказал Гелен. — Мы сами не знаем, с чем имеем дело. Но…

Он прервался на полуслове, когда мимо них прошла группа послушников. Монах задумчиво поглядел им вслед, после чего глянул на Бена и движением пальцев подозвал воина ближе.

— Есть кое-что, — тихонько зашептал монах, воровато оглядываясь. — Не знаю, касается ли это той самой скверны, но в монастыре что-то творится. Что-то нехорошее.

— О чем ты? — нахмурился Бен.

Гелен не ответил. Он молча свернул в ближайший переулок. Немало удивленный Бен последовал за ним. Мужчина быстро шел мимо высоких белых стен и через пару минут вышел на узкую тропу, окруженную с одной стороны внешней стеной монастыря, а с другой — задней частью зданий.

Гелен шагал по тропе и беспокойно оглядывался. Удостоверившись, что никого, кроме него и Бена здесь нет, он тихо заговорил:

— Это не разглашается. Монахи не придают большого значения случившемуся, но среди жрецов заметно волнение, поэтому об этом никто не говорит. Мне кажется, они о чем-то знают, но не хотят вызывать панику. Или, существует другая причина, почему они это скрывают… — монах говорил медленно, словно сам был неуверен в своих словах. Но Бен не подгонял его, и, после непродолжительного молчания, тот сказал: — В последнее время послушники… начали пропадать.

— Чего? — не понял Бенварк.

— Ты же сам знаешь, что многие послушники после нескольких месяцев своего служения бросают это дело и уходят домой. Некоторые даже не уведомляют об этом жрецов и просто сбегают. Большинство из них еще новички, бунтарные юнцы, и года не проносившие робу, поэтому начальство не очень строго наказывает их, ограничиваясь штрафом и отречением от сана. Среди послушников даже любят делать ставки, сколько какой новичок продержится в стенах монастыря. Но случаев побега немного — один-два человека в год. Но в последние два года от нас ушло уже восемь послушников.

— И что в этом такого? — спросил Бен и шаловливо ухмыльнулся. — Я и сам в первые недели часто уходил в самоволку на пару дней, и часто боролся с желанием не возвращаться в монастырь.

Гелен одарил его строгим взглядом.

— Ты не понимаешь. Семь из восьми ушедших послушников служили у нас больше года. Некоторых я знал лично и, уверяю тебя, они бы ни за что не покинули монастырь добровольно. Да и за ворота они выходили только по поручениям монахов.

— Так что же, думаешь, с ними что-то случилось? — спросил Бен. Признаться, он не считал эту ситуацию достойной внимания, но Гелен выглядел очень серьезным и обеспокоенным.

— Люди начали пропадать, Бенварк. Они исправно выполняют свои обязанности, общаются с другими служителями и с удовольствием ходят на мессы. А на следующий день словно в воздухе испаряются, оставив все свои вещи. Один из пропавших должен был вскоре стать монахом и был неимоверно этому счастлив. И в одно утро его вдруг не оказывается в своей кровати. Друзья пропавших поднимали шум, но жрецы убедили их, что занимаются этой проблемой и уведомили ближайшие города о беглецах. Я не знаю, что думает Совет по этому поводу и видел ли кто послушников снаружи монастыря. Даже монахам не говорят о результатах поиска. Но сдается мне, что не снаружи нужно искать их…

— Думаешь, они все еще в монастыре? — спросил Бен, на что Гелен утвердительно кивнул. — Но если бы они остались внутри, то кто-то бы точно увидел их. Здесь много народу, но вряд ли бы они могли скрываться среди толпы месяцами.

— Не знаю, Бенварк. Но факт остается фактом — послушники пропадают и то, что никто об этом ничего не говорит, уже вызывает подозрения. Я сам заметил это только по чистой случайности, когда пропал один молодой послушник, который провинился и в наказание должен был заступить на ночное дежурство в библиотеке. А утром его и след простыл. Тогда-то я и заинтересовался пропажами.

— Хм… — многозначительно протянул Бен. Слова Гелена имели смысл, но воин знал о раздолбайстве послушников и не мог смотреть на ситуацию с той же серьезностью, как и монах. Но и беспочвенными его волнения не были. Немного поразмыслив, он заговорил: — Припустим, ты прав и пропажи не случайны. Припустим, это как-то связано со скверной, которую мы ищем. Всё равно других вариантов пока что нет. Но с чего нам начать поиски? К тому же, я заперт на первом уровне, а это лишь усугубляет ситуацию.

Гелен отрицательно покачал головой.

— Как раз наоборот. На первом уровне живут послушники. Они знают, что монахи и жрецы не любят, когда говорят о пропажах, поэтому ведут себя тихо. Но с тобой они будут честнее. За несколько часов ты уже успел стать местной знаменитостью среди них. Послушник, что пять лет пропадал черт знает где, вдруг вернулся и бесстрашно разгуливает по монастырю. Многие тебя боятся, но есть и те, кто восхищается твоей наглостью. Последние явно будут позговорчивей, поэтому тебе нужно будет расспросить их насчет пропавших послушников. Готов поспорить, им что-то известно, но они не хотят или боятся рассказывать об этом монахам и жрецам.

Бенварк не горел желанием беседовать со шпаной, но это была хорошая возможность узнать что-то. Он согласно кивнул.

— Я видел несколько старых знакомых, начну с них.

— Хорошо, — сказал Гелен. — А я поспрашиваю своих знакомых и пороюсь в архивах и доступных отчетах. Возможно, подобные пропажи уже имели место в прошлом.

Мужчины замолчали и прошли оставшийся путь в тишине, погрузившись в размышления. Через несколько минут они вышли на главную улицу и направились к вратам, ведущим на первый уровень. У врат Гелен остановился.

— Здесь я тебя оставлю, — сказал он, внимательно глядя на Бенварка. — Мне еще нужно отнести эти книги и свитки обратно в библиотеку. У меня плотный график, так что с этого момента ты сам по себе. Если я узнаю что-то важное, то сообщу тебе, в противном случае я буду как можно меньше контактировать с тобой, чтобы жрецы не подумали, что я с тобой в сговоре или еще чего. Если что-то учудишь или поднимешь шум — на меня не рассчитывай. Я и так за последние несколько часов нарушил больше правил, чем за последние пять лет. И не смей упоминать мое имя, если тебя вдруг схватят или уличат в чем-то противозаконном.

На недружелюбные слова монаха Бенварк ответил широкой ухмылкой.

— Не волнуйся, сохраним твое имя чистым и белым, как твои подштанники. — И после секундной паузы, уже без улыбки, добавил: — А если серьезно, спасибо Гелен. Я ценю тот риск, на который ты идешь ради меня.

Гелен скорчил недовольное лицо и цокнул языком.

— Только, ради шести богов, не записывай меня в свои друзья или еще чего. Не хочу, чтобы обо мне кто-то спрашивался, если ты вдруг разгромишь половину Далириума или еще что.

На последней фразе монах развернулся и поспешил прочь от воина, тихо бурча под нос еще какие-то не очень дружелюбные фразы. Но Бенварк только усмехнулся в спину мужчине. Вопреки словам Гелена, он, возможно, единственный, кого Бенварк готов назвать своим другом.

Воин прошел через врата и оказался на первом уровне. Несмотря на поздний час, здесь все еще было шумно, хоть и не так людно, как днём. Бен не хотел идти в комнату. Там наверняка сидит Герта и лишь ждет момента, чтобы забросать его вопросами. Мужчина устал и предпочел бы сразу лечь спать. Но он знал, что не сможет заснуть, пока в голове еще свежи воспоминания о встрече с древним божеством. Тогда Бенварк решил прогуляться немного перед сном и хорошенько обдумать произошедшее.

Ладони воина всё еще ощущали шершавость алтаря Есегода. Отметины на запястьях покалывали, но не причиняли дискомфорт. Всё это было таким странным… Он был решителен насчет Последнего пророчества, но глубоко внутри сомневался, а каким образом ему смогут помочь давно забытые божества? Услышат ли они того, кто презрительно относится к любым объектам поклонения, будь то боги или канонизированные люди? Бен пять лет прожил в Белом монастыре, но так и не проникся его духом. Он не видел практической пользы от песнопений и молитв. Новые боги были обычными людьми и даже не магами. Они бесполезны в войне против Шегана.

Тогда Бен преклонил колени перед древними богами. Он не знал, каким образом они помогут ему и что даст их «благословение». Физически он мог бы победить Шегана, но ублюдок живуч. Последний раз он проиграл более полувека назад, когда ещё свободно передвигался по Далириуму. С помощью запретной магии Шегану удалось пробраться в Башню магов и прожить там несколько лет под личиной другого человека. Ему нужны были древние артефакты, хранящиеся в Башне. В злых руках они бы стали серьезной угрозой для всего Далириума. Но, к счастью, обман раскрылся. Много магов убил тогда Шеган, включая трех магистров. Остановить его сумела лишь Архимагистр Гламора. Она использовала запрещенную магию и пожертвовала жизнями нескольких десятков магов, чтобы нанести Шегану сокрушительный удар. Шеган не погиб, но исчез, а через несколько лет узналось, что он сильно ослаб и скрывается в землях вулканического плато.

Несмотря на спасение Башни, Гламора поплатилась за использование запрещенной магии. Её лишили должности Архимагистра, а после того, как магистры отказались посылать войска в погоню за Шеганом, мирийка покинула Башню магов.

В своем путешествии Бенварку довелось встретиться с Гламорой. Та скрывается от людских глаз и совсем обезумела от частого использования запретной магии, но именно она посоветовала Бену обратиться к пророкам. До этого он действовал самостоятельно и не думал просить помощи у кого-либо. Особенно у древних богов, к которым испытывал не слишком теплые чувства, глядя на Шегана — последователя Ваалора.

Но теперь он здесь. Выполняет их волю, в обмен на силу. Поздно колебаться. Он сделает всё, чтобы избавить монастырь от скверны. Даже если под скверной Есегод имел ввиду сам Белый монастырь.