2. "Начало путешествия"

— … а потом, представляете, он заявил, что я ещё слишком мала для такого, и запер меня в комнате. Он вечно так делает и вечно забывает про окно. Вот через него я и выбралась. Платье, правда, подпортила да коленки поцарапала, но на праздник попала. Две мили пришлось переть через снежные сугробы в осенних башмачках! Зато тётушка из деревенской таверны отогрела и мёдом угостила подслащённым! Ворчливая старуха, но знает, что не уйду домой, пока скоморохов не увижу. И таки увидела! На деревенской площади собрались под фонарями да как начали играть… А все в пляс пустились, прямо на снегу. Мне все ноги там оттоптали, но повеселилась на славу. А когда один менестрель увидел мою лютню, то пригласил попеть в их группу. Вот я и пару песенок с ними спела. Так хорошо было, что веселились до самого рассвета! И совсем не замерзли, только жутко устали. Потом мне пришлось быстро бежать назад в таверну. Забралась в своё окно и тут же уснула, как голова подушки коснулась. Отец разбудил уже утром. Не узнал, что сбегала. Ночью заходил, но я подушек покидала под одеяло, вот и подумал, что сплю. Ха-ха! А Хиддин и Биддин всё это время дома сидели, так и не попав на праздник. Не решились убежать, хоть сорванцы те ещё…

За последний час Бенварк раз двадцать успел мысленно отругать себя за то, что связался с этим ребёнком. Он надеялся, что и Счастливчик пожалеет о своей недавней настойчивости и сам повернёт назад, но ему словно по душе было неумолкающее щебетание Герты. Сама же девочка разместилась на крупе лошади, спиной к спине Бена, и, рассматривая удаляющийся пейзаж, непрерывно ведала мужчине и лошади о своей жизни. Пару часов назад она усердно пыталась разговорить Бенварка, но, поняв, что он с большей охотой язык себе откусит, нежели заведёт с ней беседу, решила просто убить его потоком своей информации. Бен бы с огромным удовольствием завязал ей рот, если бы не Счастливчик. Мужчина уже давно не видел эту лошадиную морду такой бодрой.

— А однажды мы с близнецами ради веселья напоили монахиню…

— Так, всё, хватит! — не выдержал Бен. — Ты… ты случайно вздремнуть не хочешь? Уже рассвет, а ты трещала без умолку всю ночь. Давай, спи! Ты такая мелкая, что сможешь спокойно заснуть на заднице Счастливчика и не свалиться.

— Как? И всё пропустить?! Ну нет! — возмутилась Герта.

— Что пропустить? — не понял Бен.

Вместо ответа Герта стала на ноги, опершись руками на плечи Бена, и, в восхищении раскрыв глаза, указала куда-то вперёд. Проследовав взглядом за её пальцем, Бенварк увидел восходящее солнце.

Далёкие склоны Лирии уже золотились утренними лучами, но над Быстротечной ещё лежала тень. Непрерывный поток воды шумел под тонким слоем прозрачного тумана. Роса искрилась, словно летний снег на зелёном склоне, а свежая весенняя трава приятно хрустела под копытами Счастливчика. Далеко на западе на синем небе ещё можно было заметить звезды, что к востоку нежным градиентом переходили сначала в голубой, потом в серо-желтый и оранжевый — вокруг яркого солнца. На солнце смотреть было больно, зато, опустив глаза на землю, можно было заметить, как несмело ночная тень отступает перед яркими утренними лучами.

Герта видела сотни восходов, но от этого ей перехватило дыхание. И не от неописуемой красоты далёких незнакомых земель, а от того ощутимого ветра свободы, что принесли с собой лучи нового дня. Девочке захотелось спрыгнуть с лошади и побежать по крутому склону, обмочить ноги в холодной росе, зачерпнуть руками речную воду, вздохнуть полной грудью — глубоко, до боли в лёгких, чтобы прочувствовать, что всё это не сон, не призрачный мир её мечтаний.

Да, она не повернула назад, она сделала шаг в пропасть и взлетела.

— Ты чего, восхода никогда не видела? — прервал её наслаждение Бенварк. — А ты, Счастливчик, на кой чёрт встал? Двигай давай!

— Ничего вы не понимаете, Сер Мессир, — заявила Герта и уселась спиной к мужчине. — Один известный поэт сказал, что солнце на то и восходит так неспешно, чтобы мы смогли насладиться его красотой.

— Такими словами лишь баб в постель заманивать, — сплюнул мужчина и с кривой ухмылкой прибавил, — и правда, возьму на заметку.

— Эй! Это грубо! И вообще, Вы какой-то неправильный мессир. Они ж как рыцари! Вы должны быть благородным и вежливым с дамой и в целом вести себя достойно.

— Моё благородство у меня в штанах, этого дамам достаточно.

— Эй!

— Хватит эйкать. Счастливчик, ходу!

Лошадь послушно затрусила по пологой стороне склона вниз к реке. Следующие несколько минут Герта просидела, скрестив руки на груди, в обиженном молчании. Для Бена эти минуты были самыми приятными за последние часы поездки. Но Герта не привыкла много обижаться, поэтому вскоре достала свою лютню и с весёлой улыбкой начала наигрывать бодрую песенку, на ходу придумывая слова, как часто любила это делать:

Я вижу деревья, за ними мой дом,

Там знакомые тропы и невысокий холм,

Где бегала с братьями дни напролёт,

Хоть солнышко греет иль дождь тёплый льёт.

На мгновение девочка прервалась, придумывая слова, а потом продолжила более громко:

А сейчас я еду, и вокруг всё чужое,

Со мной грубый дядя — ведёт за собою!

— Замолчи, или я скину тебя с лошади, — спокойно, но с отчётливой угрозой проговорил Бен.

Не знает веселья он, ему всё не то,

Словом, настроенье у него гов… ай-ай, всё, я молчу!

Герта прижала к себе лютню, которую попытался вырвать мужчина, и показательно закрыла себе рот рукой. Бенварк остановил Счастливчика, повернулся всем корпусом к девочке и, выставив указательный палец прямо перед её носом, процедил сквозь зубы:

— Послушай, голубка, я не играюсь с тобой. Я могу в любой момент бросить тебя прямо здесь и уйти. И благодари богов, если тем и отделаешься.

В глазах мужчины читалась неприкрытая злость. Герте не понравилось его выражение лица — злое и грубое, как у разбойника, — она успела пожалеть, что обратилась к нему за помощью. Да и только сейчас Герта осознала, что перед ней совершенно незнакомый взрослый мужчина, который при желании может отвести её куда угодно, только не в Дансай. И неважно, мессир он или обычный наёмник.

— Ну, усекла?

— Д…да, — кротко кивнула девочка, опустив глаза.

Счастливчик недовольно фыркнул, но Бен несильно хлопнул его по шее и дёрнул поводья, веля двигаться дальше.

Когда они подошли к мосту, солнце поднялось высоко. Герта даже громко вздохнуть боялась, а Бенварк наслаждался тишиной, давшейся хоть и грубым действенным методом. И ведь он не шутил: подумай Герта и дальше дурачиться, он бы, совершенно не задумываясь, спихнул её с лошади и даже не помыслил бы, что следует вернуться. Подумаешь, решила девочка сбежать из дома: вернётся обратно и больше не будет таскаться с незнакомцами. Но она отдала ему все свои деньги, да и жаль её немного: дитя ещё, не понимает, что творит. Пару раз прикрикнуть на неё, и тихо будет. Бен уже долго путешествовал лишь со Счастливчиком, и, возможно, это и к лучшему, что боги послали ему нового спутника. Хоть и такого надоедливого.

Бен не собирался заводить разговор или как-то разбавлять повисшее напряжение. Пусть она посидит и подумает над своим поведением. Герта же не ждала к себе внимания: она поняла, что с этим человеком лучше не шутить, поэтому сжала крепко губы и каждый раз, когда хотелось что-то сказать, кусала себя за щёку.

Каменный мост, перекинутый через Быстротечную, был широким и длинным — достаточно, чтобы на нем в ряд поместились четыре всадника. Хоть он и соединял два королевства, но дозорных башен рядом с ним не было. Основным мостом считался тот, что, в два раза больший, размещался на несколько миль ниже по течению, так как через него проходил Торговый тракт. Через этот мост войско не переведёшь, слишком старый и ненадёжный. Течение основательно подмыло камни, да и торговцы им не пользуются — лишь случайные всадники, как Бенварк с Гертой. Поэтому тут всегда спокойно.

И всё же иногда боги любят преподносить сюрпризы.

У моста стоял человек. Тощий мужчина, опершись спиной на каменные перила, ковырял кончиком кинжала свои ногти. Он будто бы и не обратил внимания на всадников. Счастливчик замедлил шаг и беспокойно фыркнул. Бенварк обратил на это внимание, но рукой велел лошади двигаться дальше. Он не спускал глаз с незнакомца. Герта спрятала лютню в футляр и испуганно прижалась к спине Бена. Тот человек не понравился ей, а в душу закралось неприятное предчувствие.

Наконец, когда лошадь и незнакомец поравнялись, тот шумно цокнул языком и произнёс:

— Не ваш сегодня день.

— Я давно это заметил, — спокойно ответил Бенварк, остановив лошадь.

Похоже, девочка притягивает неприятности. Ещё и дня не прошло, а они успели попасть в две переделки.

Незнакомец оставил свои грязные ногти в покое и исподлобья глянул на Бена. Его взгляд пал на рукоять меча, выглядывавшую из-под плаща Бена. Брови незнакомца невольно сомкнулись на переносице. Он внимательно оглядел Бенварка и, прикинув соотношение сил, с недовольством прошипел:

— Проезжай.

Бен не шелохнулся.

— Чего встал, оглох?! Я сказал, двигай!

— Что же, и грабить меня не станешь? — изогнув бровь, поинтересовался Бен. Ему самому не очень хотелось ввязываться в неприятности, но девочка его изрядно побесила перед этим, и руки чесались выместить на ком-то свою злость.

— Слушай, мужик, не начинай. Я тут не один, — сказал незнакомец, выпрямившись.

— Знаю. Твои парни под мостом наверняка уже окоченели от холода. Давай, зови их, мне хочется размять мышцы.

— А, может, не надо? — тихо пискнула Герта, дёрнув за плащ Бенварка.

Её голос привлек разбойника. Он обошёл лошадь и глянул на сжавшуюся в комок Герту. Недобрая ухмылка искривила его тонкие губы.

— Парни, а ну-ка поглядите на это! — позвал он, и в одно мгновение из-под моста выскочили три бугая. Они грозно поглядели на Бена и встали рядом со своим командиром.

— А я её знаю, — вдруг произнёс. — Это ж дочка хозяина придорожного трактира, в десяти милях отсюда.

— Это тот трактир, где вечно ошиваются парни Кроганта? — спросил другой и раздражённо сплюнул, — собаки, будто у них других дел нет.

— Я слышал, что Кроганту просто приглянулась вот она, — первый кивнул в сторону Герты. — Так они и засиживаются там.

— А я слышал, что она за сребник может спеть Пастушку и станцевать под неё, — усмехнулся третий и протянул руку к лодыжке девочки, но она успела спрятать её под платье.

Мужчина на это ухмыльнулся и выудил из кармана монету.

— А за пятьдесят оседлаешь моего жеребца? — усмехнулся он.

— Оставь, вот, видишь, другой старик уже прилюбовал себе её, — отозвался тощий разбойник.

В конец смущённая и раздражённая Герта не сдержала гневного восклицания:

— Отстаньте от меня! Или я расскажу Кроганту, что вы разбойничаете здесь!

Ухмылка слетела с губ тощего разбойника, и он одним резким движением схватил руку девочки, заставив ту испуганно пискнуть.

— Наёмническая шлюха, ты…

Рука Бена сомкнулась на его запястье, сжав до хруста. Лицо разбойника скривилось от боли. Остальные трое мужчин предупредительно схватились за рукояти своих мечей. Бенварк был почти в два раза больше своего противника. Он сильнее сжал его кисть и рывком отбросил от себя. После чего спрыгнул с лошади и хлопнул ту по крупу, заставив отойти на безопасное состояние. Разбойники к этому времени уже обнажили свои клинки и окружили Бенварка широким кольцом. Их главарь перекидывал кинжал из руки в руку, криво ухмыляясь. Трое других кружили вокруг воина, выжидая.

Бен оценил соотношение сил. Тощий разбойник ловко орудовал кинжалом, его лучше держать на виду. Трое других были больше его и с мечами, но они глядели на Бена опасливо, явно не решаясь напасть первыми. И есть вероятность, что они не сразу ввяжутся в драку, если неожиданно напасть на кого-то одного. Отступят, если вывести из боя их сильнейших бойцов. Бенварк видел, как нервно топчется Счастливчик на мосту, но он взглядом дал ему понять, что ввязываться не стоит. Если мужчина будет осторожен, то, возможно, даже не придётся использовать магию.

Медленно, держа меч перед собой и не сводя глаз с одного из бугаёв, Бен повернулся спиной к разбойнику с кинжалом. Когда меч Бена занесся над головой, тощий кинулся на него сзади. Тут же Бен, рассекая клинком воздух, резко развернулся и нанёс удар нападающему. Точный, продуманный удар поразил вооружённую руку разбойника. Кинжал упал на землю, а рукав разбойника мгновенно пропитался кровью. Мужчина громко вскрикнул, и на Бена кинулись остальные трое. Он был прав: враги, хоть и взорвались бессмысленной яростью, растеряли уверенность, когда ранили их командира. Бен увернулся от одного меча, блокировал второй, но удар третьего оставил порез на его плече. Неглубокая рана, однако врагу она придала храбрости. Он замахнулся для нового удара. Бен отбил его клинок своим, после чего отвел назад левую руку и сильно ударил мужчину ладонью в живот. Тот отскочил больше от удивления, нежели от удара. На его груди отчетливо виднелся ожог в форме руки. Двое других мужчин при виде этого опасливо отступили назад.

— Маг? — хрипло произнёс один из них.

— Ты дурак? Они же почти все тощие, как мирийские бабы, и доспехов не носят, — тихо ответил ему второй. — А этот… огромный, как медведь.

— Тогда мессир?

— Похоже на то.

— Похоже? Не смешите меня, — подал голос тощий разбойник, выпрямившись и зажимая рану рукой. — Я дал ему проехать, а он напал на нас. Мессиры — послушные псы магистров, задравшие нос до самых небес. Они и не глянут в сторону простого люда. Да и дерутся они по-особому, без эмоций, а этот, глядите, так и сверкает яростью. Да и что мессиру делать в наших краях, тем более с бабой из трактира на лошади? Не… он точно не из этих. Либо это сбежавший пёс, отступник.

Бенварк направил на него свой меч.

— Тебе стоит знать только то, что я тот, кто надерет вам зад, если вы не уберетесь с этого моста. Негоже грабить простой люд. Идите на Торговый тракт, а эту дорогу оставьте.

— Не беспокойся, там наши люди тоже есть, — сверкнул длинными зубами тощий разбойник. — И сдаётся мне, что награду за мессира-отступника мы получим большую, чем за год грабежей. Или я мог бы сдать тебя Кроганту, этому зазнавшемуся ублюдку, и он бы отстал от моих парней. И фокусами своими ты нас не испугаешь: нас четверо, а ты один.

Бенварк промолчал, и разбойник кивнул своим напарникам:

— Вырубите его, парни.

Они тут же кинулись на Бена, а он, осознавая, что зря ввязался в эту драку, ибо лишь время потерял, решил не церемониться с разбойниками. Бенварк понимал, что зря воспользовался магией — поползут ненужные слухи, а это чревато очень плохими последствиями в его случае, — но зато теперь он мог не сдерживаться. Он создал воздушный шар в руке и бросил его в нападающего разбойника. Воздух, брошенный с близкого расстояния, без вспомогательных стихий, лишь отбрасывает противника, оставляя на теле легкий синяк. Но если ударить в область желудка, то это может вызвать болезненные спазмы и рвотный рефлекс. Противник Бена отлетел на добрых три метра, и, как только его спина коснулась земли, из его горла вместе с кашлем вырвалась обильная порция рвоты. Наверняка недавно позавтракал.

Этот приём оказался хорош для запугивания противников, которым не приходилось драться или наблюдать бой с магом. Поэтому, как и ожидалось, другие, увидев, что стало с их товарищем, испуганно отшатнулись. Бен насмешливо хмыкнул под нос. Эти разбойники были обычной швалью, бродячим сбором, который годен лишь на то, чтобы грабить безоружных путников. Напрасно Бен решил, что сможет насладиться хорошей дракой. Он может убить их с завязанными глазами, эти ублюдки не стоят того, чтобы с ними долго возиться. А смерть такого отброса всегда доставляла ему большее наслаждение, нежели обычный бой.

И вот, когда меч Бенварка уже был готов погрузиться в плоть одного из разбойников, до ушей мужчины донеслось лошадиное ржание. Он на мгновение застыл, глянул на Счастливчика, после чего раздраженно чертыхнулся. Чёртова девка, он совершенно забыл о ней.

Герта тряслась, как осиновый лист, на спине лошади, с ужасом в глазах наблюдая за потасовкой пятерых мужчин. По её глазам Бен догадался, что девочка еще не видела, как убивают людей, хотя наверняка, живя в трактире, вдоволь насмотрелась на драки. Но сейчас было лучше не перегибать палку, она и так до жути напугана.

Бен решил покончить с дракой одним ударом. Не дожидаясь действий противников, он коснулся левой рукой своего клинка, замахнулся вспыхнувшим огнём мечом и с полуоборота полоснул лезвием израненную руку тощего разбойника. Мужчина закричал, отдёргивая конечность, добрая часть которой упала на землю. Другие разбойники тут же покидали свои мечи и, спотыкаясь, стали удирать. А оставшийся, с изувеченной рукой, которая обильно не кровоточила лишь благодаря жару лезвия, осел на землю, приглушённо воя сквозь сжатые зубы.

После этого Бенварк молча спрятал свой меч в ножны и направился к Счастливчику. Он взобрался на коня, не обращая внимания на отодвинувшуюся от него в ужасе Герту и, натянув поводья, направил лошадь рысцой по мосту.

Разбойник что-то кричал ему в след, но его голос заглушал цокот копыт и шум Быстротечной.

Миновав мост, путники оказались в землях Лирии — центрального королевства Далириума. Злость и недовольство Бенварка уже поутихли, и он, почти что забыв о девочке у себя за спиной, полностью сосредоточился на дороге. Герта же боялась лишний раз пошевелиться после потрясения. И если бы это была обычная драка: даже убей Бен парочку другую разбойников, девочка испугалась бы вдвое меньше, чем сейчас, услышав слова тех разбойников. Они усомнились в том, что Бенварк — мессир. Они назвали его отступником, а такие бывают лишь двух видов: казнённые за измену либо невероятно сильные и обозлённые. Вспомнить лишь мага-отступника Шегана, внушающего страх одним своим именем. О нём слагают ужасные сказки, но правда намного страшнее выдумок. А о том, что творится в его башне, в самом сердце южного Вулканического плато, даже отважнейшие из воинов не решаются упоминать. Об отступниках — магах и воинах, что отвергли нормы и законы Далириума и возжелали могущества, — говорят, что они все идут к Шегану, и хуже всего то, что за высокую цену они таки обретают желанное могущество.

Поэтому Герта и испугалась, когда разбойники сказали, что Бенварк, хоть и владеет магическим искусством мессиров, действует не так, как они. А так как молчать девочка, как и противиться своему любопытству, физически не умела, то она тихим и жалким голосом спросила:

— Так вы… не мессир?

И вжала голову в плечи, словно за такой вопрос её ударят.

Бенварк не шевельнулся и продолжил ехать, а Счастливчик лишь любопытно повёл ушами.

— Мессир. В широком значении этого слова, — ответил он спустя минуту размышлений.

Герту его ответ лишь сильнее испугал.

— Значит, вы всё-таки отступник?

— В широком значении этого слова, — повторил Бен и, пока Герта не успела вконец запаниковать, добавил, — но можешь не волноваться, я отступник совсем иного рода. И ты доедешь до Дансая в целости и сохранности — естественно, если будешь себя хорошо вести.

— А если нет? — непроизвольно вырвалось у Герты.

— Тогда будешь всю оставшуюся дорогу бежать за Счастливчиком, — ответил Бен, и Герта услыхала в его голосе насмешливые беззлобные нотки, которые её успокоили.

Да, подумала она, если бы он хотел уехать один, то не взял бы её с собой, а если бы хотел убить, то сделал это ещё в Волчьем лесу. И девочка позволила себе улыбнуться.

Но улыбка её тут же погасла, как только в голову закралась неприятная мысль, которую она тут же озвучила.

— Плохо это. Тот разбойник может рассказать всё Кроганту и наплести невесть что! Будто бы Вы меня похитили или ещё что-то.

— Какой Крогант? Стражник?

— Нет, он командует группой наёмников. У них свой орден, и работают они в основном на важных господ и знать… Их деятельность сконцентрирована в Лирии, но к нам они часто заезжают. Я их много лет знаю. У нас тут много разбойников бывало и неприятных посетителей, но Крогант и его парни быстро наводили порядок. Теперь мы как бы негласно стали находиться под их защитой. Каждый мелкий воришка на десять миль вокруг знает Кроганта и поэтому не суётся к нам. Так что, если тот разбойник расскажет наёмникам, что меня увёз какой-то незнакомый здоровяк, то сами понимаете, что может случиться…

— Да уж, — протянул Бенварк, — умеешь ты заводить друзей.

Его слова Герта восприняла как комплимент и горделиво задрала подбородок.

— Но будем надеяться, что Крогант уедет из деревни раньше, чем разбойники туда вернутся, — сказала она. — Наёмники должны были на рассвете выехать, так что это вполне возможно.

Бенварк ничего не ответил.

Они ехали уже довольно долго, но вокруг виднелось лишь горбистое зеленое поле да редкий лес по правую руку. Быстротечная осталась далеко позади.

Герта старалась молчать, но, когда её живот в третий раз за десять минут громко забурчал, измученно застонала:

— Когда мы наконец-то позавтракаем?

— Что? — переспросил Бен, словно его вырвали из глубоких размышлений.

— Я есть хочу!

Бенварк поднял взгляд к солнцу. Судя по всему, уже больше десяти часов, а они не ели со вчерашнего вечера и всю ночь провели в дороге. Девочка не привыкла к таким изнурительным путешествиям, да и Счастливчик клюет носом.

— Ладно, найдем подходящее место и сделаем привал.

После этих слов конь поскакал заметно быстрее.

Спустя двадцать минут Бенварк углядел у леса руины заброшенного форта — одного из тех, что остались после войны. Таких по центральному королевству разбросана куча. Они подъехали к развалинам. От форта осталась лишь половина башни и две стены. Бенварк спрыгнул с лошади и быстро огляделся. Никого внутри не оказалось, лишь парочка крыс и спящий заяц. Зайца он, не раздумывая, тут же убил, метнув в поздно спохватившееся животное тонкий кинжал. К Герте и Счастливчику Бен вернулся, держа мёртвого зайца за уши и с полуулыбкой на лице.

— Похоже, завтрак будет сытный.

Герта жалобно посмотрела на тушку животного, но голод подавлял жалость.

Бенварк послал её собрать хворост на костёр, а сам остался освежёвывать тушу. Когда она вернулась, кролик уже лежал на камне, готовый жариться, а его пушистую шкуру Бен старательно очищал от лишней плоти. Шкура хорошая, жаль такую выбрасывать, сказал он при этом.

Потом, с помощью кремня, Бен разжёг костер и оставил кролика готовиться, нанизав его на палку.

Счастливчик отошёл на несколько метров к лесу, дабы там пощипать зелёную травку. Путники разместились вокруг костра, глядя на жарившуюся тушу.

— А почему Вы не использовали магию, чтобы разжечь костёр? — спросила Герта. — Это было бы быстрее.

— А почему не используют меч, чтобы разрезать сыр на кухне? — спросил её Бен, и девочка поняла, на что он намекает. — То-то и оно.

Пока готовился заяц, Бенварк не сидел без дела. Он открыл свою сумку и выудил оттуда тонкий свёрток, коих в сумке было несколько, и раскрыл его перед собой на земле. Карта Лирии, как гласила надпись в правом верхнем углу. К Герте карта лежала вверх ногами, и она лишь придвинулась поближе, чтобы костер не загораживал вид. Бен недовольно глянул на девочку, когда она любопытно наклонилась над картой, но ничего не сказал, а только отодвинул её голову, чтобы ему не мешала.

— Мы вот здесь, — произнёс мужчина, ткнув пальцем на участок у западной границы Лирии. — Дансай — тут, — он передвинул палец на несколько сантиметров вправо. — До него примерно полторы-две недели ходу. По дороге мы не пойдём, двинемся сразу на северо-восток, срежем путь и сэкономим время. И нежелательных попутчиков не встретим. В трёх днях отсюда есть деревушка, в которую мы заедем, у меня там есть дела.

— Какие? — машинально спросила девочка.

— Не твое дело, — отрезал Бен. — Как только доберёмся до Дансая и отдадим тебя твоей тётке, наши пути разойдутся. Поняла?

— Ага, ага, — беспечно махнула рукой Герта, внимательно разглядывая карту. Ткнув пальцем в небольшой белый домик, она спросила, — а это Белый монастырь, да? Вы сюда поедете?

— Не твое дело, — повторил Бенвар, смахнув её руку с карты, после чего скрутил свиток и сунул обратно в сумку.

Герта обиженно надула губы и отсела на противоположную сторону костра.

Бен тем временем перевернул кролика прожаренной частью вверх. Мясо приятно запахло, но все еще было сырое. В животе Герты опять заурчало.

Дабы отвлечься от голода, девочка перевела все внимание на окружающий её пейзаж. Герта впервые в жизни находилась так далеко от дома, что одновременно пугало и воодушевляло. Здесь птицы словно пели по-другому, деревья были более высокие, трава иного зеленого цвета. И хотя девочка понимала, что от дома она отошла не более чем на несколько миль, ей казалось, что расстояние можно считать сотнями. И, возможно, она ещё не осознала того факта, что фактически убежала из дома. Герта была полностью спокойна. Отец, братья и близкие знакомые, которые остались позади — сейчас она о них не волновалась. Она не собиралась навсегда уходить: погостит у тетушки в Дансае несколько дней или недель и вернётся. И потом отец поймет, что она уже достаточно взрослая, и Крогант увидит, что она не ребёнок.

Вскоре Бенварк, гонимый обычным любопытством, а не желанием приободрить обидевшуюся девочку, заговорил:

— Так почему ты так рвешься в этот Дансай?

— Я не в него рвусь, — со вздохом ответила Герта, ковыряя палочкой землю. — Просто повод из дома уйти. Да, дома хорошо: веселая работа и жизнь, надежда на спокойное будущее, но… в какой-то момент надоедает.

— Скука не повод бежать из дома, это глупость, — строго заметил Бенварк.

— Не только в скуке дело, — попыталась оправдаться Герта. — Просто… Вот у вас было такое ощущение, что вы находитесь не там, где должны, что где-то вас ждет нечто большее?

— Такие мысли хоть раз приходили в голову каждому человеку, но всё же не думаю, что это могло подбить маленькую девочку сбежать от родного отца с первым встречным незнакомцем.

Герта бросила палку в костёр и откинулась на траву. С секунду помолчав, она тихо выдохнула:

— Это сложно объяснить. Я люблю папу, но… мне кажется, это всё из-за матери. Он совсем не говорит о ней. А когда говорит, выглядит таким отстранённым. Мама умерла, когда я была еще младенцем.

— Эй, я понял, не нужно мне это подробно пересказывать, — нахмурился Бен, который никогда не любил выслушивать грустные излияния других людей.

— Да ладно, всё равно же нечего делать, — пожала плечами Герта и продолжила свой рассказ. — Так вот, маму я совершенно не помню. От неё ничего не осталось дома, в деревне её никто не помнил, а другие родственники не разговаривали со мной о ней. Лишь когда мне исполнилось семь, папа сказал, что она была скоморохом. С маленькой группкой музыкантов она путешествовала по миру и зарабатывала на жизнь песнями. Однажды, в сильную бурю, она оказалась рядом с нашим трактиром и зашла переждать непогоду. Там она встретила моего папу, и, как он сказал, между ними сразу же вспыхнула искра. Она ещё пару раз заглядывала в трактир. Они с папой полюбили друг друга, но мама, как я уже сказала, не могла долго сидеть на одном месте. Она исчезла на некоторое время, а потом написала папе, что беременна. Он был единственным её мужчиной за последний год, так что, естественно, ребенок был его. Папа был удивлён, но и рад. Он хотел, чтобы мама приехала и осталась жить с ним. Но она отказалась и появилась лишь перед родами. Когда папа увидел её, то ужаснулся, потому что она выглядела совсем слабой и измученной. Организм её плохо переносил беременность, и был шанс выкидыша. Но она родила меня. И вскоре умерла.

Герта замолчала и грустно опустила глаза, а Бенварк старательно подавлял усталый вздох. Последнее, что он хотел сейчас делать, это выслушивать печальные жизненные истории дочери трактирщика. Тем более жизнь в тепле и уюте, только без материнской заботы, не казалась ему такой уж ужасной. Сочувствовать он Герте никак не мог, поэтому просто промолчал, надеясь, что девочка примет это за учтивость.

— Перед смертью мама написала мне письмо, — через несколько секунд молчания сказала девочка. — Папа передал мне его, когда рассказал о матери. Мама написала, что очень рада моему рождению. Она надеялась, что я выросту доброй и сильной девочкой, буду помогать отцу и поддерживать его. Я храню её письмо до сих пор, — тут взгляд Герты неосознанно упал на её сумку, лежащей у ног. — Мама хотела, чтобы я нашла место в своей жизни. Чтобы я была счастливой. Но в трактире я себя такой не чувствую. Хотя у меня есть отец и два сводных братишки. Может, это передалось мне от матери — желание быть свободной, сделать весь мир своим домом, не ограничивая себя четырьмя стенами.

— Или ты просто непослушный ребёнок, который ни черта не знает о жизни. Маленькая девочка, которая верит в добрый мир и срущих самоцветами кентавров.

Его слова сильно возмутили Герту, но в ответ она ничего сказать не смогла и только обиженно опустила голову.

Вскоре Счастливчик, вдоволь нащипавшись травы, подошёл к костру и улегся рядом, взмахнув черной гривой, в которой ещё осталось несколько косичек. Девочка глянула на коня и задумчиво хмыкнула.

— И всё же: что с ним не так?

— Со Счастливчиком-то? А что не так? — спросил Бен, протыкая тонкой палочкой тушку зайца. — Готово, — сказав это, он снял зайца с костра и уложил его на приготовленную подстилку из листьев.

— Обычные лошади же не понимают людскую речь. А он понимает.

— Ну так он и не обычная лошадь. Всё, что тебе следует знать, это то, что он шумный и довольно эмоциональный.

На его слова жеребец недовольно фыркнул.

— Он что, под воздействием магии? Я слышала о таком, — заметила Герта. — Или он человек, которого ведьма превратила в лошадь? О таком я тоже слышала.

— Поменьше слушай пьяные россказни, — сказал Бенварк, разрезая тушу зайца кинжалом. — А если хочешь узнать, что случилось со Счастливчиком, так можешь его и спросить. Он охотно расскажет, но не думаю, что это что-то изменит.

Герта глянула на Счастливчика, и когда тот по-странному начал ржать, поняла, что Бенварк имеет в виду.

Как только кролик достаточно остыл, Бенварк нанизал две тушки на отдельные палочки, чтобы было легче есть, и отдал одну Герте. Хоть запах был довольно аппетитным, девочка всё равно поморщилась, глянув на мясо.

— Чего нос воротишь? — спросил Бен, заметив выражение лица девочки. — Привыкай, так будем питаться всю дорогу, и то — только если повезет кого-то подстрелить. А если не хочешь, можешь разделить трапезу со Счастливчиком, травы на всех хватит.

Герта бросила недовольный взгляд на мужчину и, глубоко вздохнув, пальчиком сняла тонкую кожицу, показавшуюся ей неаппетитной, и откусила небольшой кусочек мяса. Почти не прожевав, она тут же его проглотила, сморщив нос и высунув кончик языка.

— Ну-ну, — хмыкнул Бен, прожёвывая огромный кусок, — через неделю будешь каждую косточку обгладывать.

— На вкус как старый ботинок.

— Простите, принцесса, в следующий раз подам его с яблоками и специями, — съязвил Бен, криво ухмыльнувшись. Ему словно по душе были её страдания.

Девочка откусила ещё немного мяса. Голод немного облегчал задачу, и Герта старалась просто сосредоточиться на мысли об его утолении, не задумываясь о вкусе.

Через двадцать минут с едой было покончено. Бенварк затоптал тлеющие угли костра, после чего они втроём отправились вновь в путь, каждый на своих двух (и четырёх, говоря о Счастливчике).

Солнце щедро согревало землю, и вскоре Герта стянула с себя плащ, закинув его на спину лошади. Голые плечи тут же приятно обдул тёплый ветерок. Девочка сладко потянулась и широко зевнула. Похоже, утолив потребность в пище, тело вспомнило о потребности во сне. Но Герта похлопала себя по лицу и ускорила шаг — нет уж, усталость не испортит ей первый день свободы.

Бен шагал медленно, но на один его шаг приходилось три шага девочки, поэтому ей в любом случае пришлось бы идти быстро. Это лишь радовало её, ибо Герта, гонимая хорошим настроением, шла почти вприпрыжку.

К полудню путешественники добрались до Торгового тракта. По нему можно было дойти прямо до Дансая, но пришлось бы потерять несколько дней, поэтому Бенварк, идущий впереди всех, перешёл широкую дорогу и двинулся строго на восток.

Случайные путники, проезжающие на повозке по торговому тракту как раз в тот момент, когда Бен и Герта сошли с дороги, провожали их любопытными взглядами. Герта, не останавливаясь, повернулась к ним лицом и, завидев троих ребятишек, выглядывающих из окна повозки, весело помахала им. Дети заулыбались и смущённо спрятали головки.

Бенварк шёл уверенным сосредоточенным шагом, с лёгкой угрюмостью во взгляде. Герта же радовалась каждому встречному камешку. Она рвала цветы, попадающиеся по пути, и плела из них венки, напевая под нос одну из старых крестьянских песен о сборе урожая. Один венок она надела себе на голову, а другой, что побольше, нацепила на Счастливчика и на радостях чмокнула лошадь в нос. Счастливчик, которому до этого явно не хватало обычной ласки, звонко заржал и сделал несколько кругов вокруг Герты, отчего венок чуть ли не свалился с его головы.

Их веселья не разделял Бенварк, который был словно дождевая туча среди двух маленьких солнышек. Счастливчик, заметивший его угрюмость, ткнулся мордой в плечо мужчины, но тот не обратил на это внимания. Тогда привыкшая к его настроению лошадь пошла возле Герты, с удовольствием прислушиваясь к её тихому пению.

Через пару часов путники набрели на небольшую речушку и остановились напиться, передохнуть и перекусить.

— Голубка, ты когда сбегала-то, что с собой взяла, кроме этой лютни? — спросил Бенварк, доставая из сумки, прикреплённой к седлу Счастливчика, кусок сыра и буханку хлеба.

Герта плюхнулась на траву и, открыв свою сумку, высыпала всё содержимое на землю. В распоряжении девочки, кроме лютни, оказалась расческа, небольшое зеркальце, толстый блокнот на перевязи, мешочек с нитями и иглой, горстка медяков и сребников, платочек с вышивкой, серебряная брошка в виде цветка (подарок Кроганта), голубая лента для волос и ещё парочка незначительных вещиц.

— Ни оружия, ни еды, ни одежды, — заключил Бен, окинув взглядом её добро.

— Я лишь сумку схватила, а это всё в ней уже было, — пожала плечами Герта.

Бенварк разрезал хлеб и сыр на две равные части и половину отдал девочке. Сыр оказался вкуснее кролика, и Герта сразу же начала уминать его за обе щеки.

— О еде и безопасности нашего путешествия я позабочусь, — произнес Бен, вытирая кинжал о траву. — Но ты не будешь сидеть, сложа руки. Мои услуги стоят в три раза больше тех денег, которые ты мне дала, так что будешь платить остаток своей работой.

— И что я буду делать? — с опаской спросила девочка.

— В основном мыть и чистить Счастливчика, разделывать тушки животных, которые я поймаю (если не умеешь, я покажу как), и в целом делать то, что я велю. Понятно?

Герта кивнула.

— Отлично, а теперь ешь, и желательно молча.

Съев половину своей части хлеба с сыром, Герта почувствовала, что уже наелась, и оставила оставшуюся пищу на ужин, завернув её в платок и сунув в рюкзак. Бен же полностью расправился со своей частью и, не теряя времени, тут же встал и велел всем идти.

Герте пришлось быстро упаковывать свои вещи, так как Бен сразу же пошел вперёд, не дожидаясь никого. Счастливчик, лакающий воду с реки, глянул ему в след, секунду поразмыслил и бодро поскакал к Герте. Бенварк, обернувшись, что-то пробурчал и продолжил идти.

Девочка и лошадь быстро его нагнали.

Их дорога пролегала через небольшой лесок, к зеленому холму, который они решили не огибать. За холмом простиралось широкое поле, покрытое кротовыми насыпами. Иногда один из насыпов вздрагивал, и на верхушке появлялся чёрный кротовый носик, а за ним и вся голова, которая тут же пряталась под землёй, как только острый слух улавливал чужие шаги. По словам Бенварка, это поле так и называлось — Кротовое.

Путники пересекли поле и вышли на невысокий утёс. А за ним на полмили вперёд расстилалось широкое каменистое плато. Сначала Герте показалось, что камни всюду раскинулись по прихоти природы, но, приглядевшись, она поняла, что ошибалась. Перед ними лежала разрушенная до самого основания каменная крепость.

Лирия была сравнительно молодым королевством. Западное и Восточное королевства — Далмор и Райленд — враждовали между собой с незапамятных времён. Но когда к власти пришли две королевы, ибо все мужчины в роду были уже убитыми, а сыны ещё малолетними, то они начали настоящую войну. Основным объектом их войн были земли в центре Далириума, что разделяли два королевства. Когда война достигла наиболее масштабных размеров, в их междоусобицу вмешались Венгард Медвежья Шкура — правитель северного Снежного Предела, и Кийман Де Ну — король южных пустынь. Так как война рисковала поглотить весь Далириум, короли созвали Совет, названный Великим, ибо это был первый раз, когда правители всех первенствующих народов собрались в одном месте. Их было девять: королева Далмора — Донна Красноволосая, королева Райленда — Визария Стройная, правитель Снежного Предела — Венгард Медведвежья Шкура, король южных пустынь — Кийман Де Ну, а также Рохан — вожак лесных мирийцев, Филдорарх — вожак ганнов, Миленна Копьеметательница — Матерь амазонок, Маргос — Верховный магистр и Дункан — Старейший церкви. После длительных непрерывных переговоров и споров, длившихся восемь часов, они таки достигли компромисса. Было принято решение о создании нового независимого королевства на землях, за которые сражаются Далмор и Райленд. А в знак мира править новым королевством должны были дочь и сын обеих королев, которых они обручат, но при этом откажутся от каких-либо родственных привилегий перед новыми правителями и их королевством.

Так было создано центральное королевство, именующееся Лирия, что значит 'покой после бури'. Но следы бывшей войны глубоко пустили корни в его земли — в виде разрушенных военных фортов, крепостей и множества мёртвых тел. Говорят, именно из-за обилия мертвечины в земле в центральном королевстве всегда хороший урожай и густые леса.

Всё это Герта вспомнила, оглядывая каменные руины. К её горлу подступил комок, а сердце болезненно сжалось, когда Бенварк вдруг произнёс:

— Это руины крепости Даймрок. Той самой, из известной баллады.

— Мы пройдем прямо по ней? — дрогнувшим голосом спросила Герта.

— Обход будет слишком долгим. Не стоит так бояться, теперь это всего лишь руины. Если хочешь, можешь забраться на спину Счастливчика.

Лошадь ободряюще боднула Герту в плечо.

— Да, было бы хорошо, — выдохнула Герта.

Бенварк помог ей забраться на лошадь, и они спешным шагом начали пробираться между заросшими густым мхом руинами.

Чтобы успокоиться, Герта наклонилась к седлу и закрыла глаза. И вскоре, не смотря на встревоженный настрой, уснула.

Ей снился сон о войне, но она почти ничего не помнила из него, кроме криков, крови и мелодии баллады о Даймроке.

Проснулась девочка уже на закате. Они как раз подошли к небольшой деревушке. Бенварк остановил Счастливчика, взяв его за поводья и, с минуту поглядев на маленькие хижины, резко свернул вправо в сторону леса.

— А… мы не зайдем в деревню? — удивлённо спросила Герта.

— Нет, нечего привлекать лишнее внимание, — ответил здоровяк в который раз. — Заночуем в лесу.

Герта была слишком сонная, чтобы спорить, и лишь издала покорный тяжёлый вздох.

В лесу нашлась хорошая полянка, скрытая от наружного мира развесистыми елями. Бенварк расседлал Счастливчика, взял из своих вещей скрученную меховую подстилку и расстелил её на краю поляны. Потом снял с себя плащ и постелил его с противоположной стороны поляны.

— Будешь спать здесь, — указал он Герте на меховую подстилку. — Ночь обещает быть холодной, поэтому, если станет совсем невмоготу, можешь тулиться к Счастливчику, но он воняет. Главное, меня не трогай.

Герта на такое заявление смущённо вспыхнула. Она плюхнулась на меховую подстилку и закуталась в свой плащ, как гусеница в кокон, из которого выглядывало лишь круглое веснушчатое лицо.

— Это вы меня не трогайте!

— Да-да, спи, — махнул на неё рукой Бен и улёгся на свою «постель», подставив под голову сумку.

Счастливчик, постояв с минуту и поразмыслив своим странным лошадиным разумом, подошёл к Герте и уселся возле неё, как бы давая понять, что быть грелкой он совсем не против. Привыкшая к лошадиному запаху девочка с удовольствием прижалась спиной к его тёплому боку.

Она долго не могла уснуть и всё размышляла о прошедшем дне, до сих пор казавшемся ей сном. Но, как только на небе засияла луна, а лес затих в ночной дрёме, Герта уснула, убаюканная шелестом листьев и тихим лошадиным дыханием.