7. "Белый монастырь"

Когда Герта узнала, что Бенварк выбрал Белый монастырь в качестве их следующей цели, то почувствовала радостное воодушевление. Она не расстраивалась, что ближайшие пару недель не попадёт в Дансай, ведь теперь кроме Дансая она посетит и Белый монастырь!

На протяжении пути до монастыря Герта вела себя максимально послушно и тихо. Возможно, ей повезёт, и Бен разрешит немного побыть в монастыре, перед тем как найти другого сопроводителя. А если посчастливится наткнуться на гонца, что будет направляться в западное королевство, то можно письмо отцу передать, что с ней всё хорошо и она на пути в Дансай, к тётушке.

Герта часто вспоминала о доме. Она жалела, что не смогла предупредить отца. На самом деле девочка часто сбегала на денёк-второй, но никогда не делала этого ночью и на такой долгий период. Отец, возможно, думает, что её похитили или ещё что хуже.

«Да, нужно будет отправить ему письмо. Надеюсь, в трактире всё хорошо и папа справляется без моей помощи»

— Эй, — прозвучал рядом голос Бенварка, отвлёкший Герту от размышлений, — мы почти дошли, приведи себя в порядок.

— А? — растерянно переспросила Герта, оторвав задумчивый взгляд от земли.

И сразу же обомлела.

Широкая тропа, по которой путники шли последние несколько часов, вывела их на вершину каменистого холма, с которого открывался великолепный вид на Белую гору. И в первое мгновение Герте показалось, что среди буйства весенней зелени гора каким-то волшебным образом оставалась покрыта снегом. Но потом она пригляделась…

Девочка пыталась ранее представить, какую территорию может занимать Белый монастырь, чтобы его размерами и красотой так восхищались. Но она даже не ожидала, что увидит перед собой целый город, здания которого, словно белые первоцветы на лужайке, раскинулись на верхушке огромной горы. Десятки и десятки белых домиков, кажущиеся невероятно маленькими с такого расстояния, в несколько кругов окольцовывали гору, поднимаясь всё выше и выше, и на самом пике утыкались в большущий белый дворец с остроконечными шпилями. Вернее, он показался Герте дворцом. Но потом она вспомнила рассказы посетителей трактира, что на самой верхушке Белой горы стоит Зал Спящих — главное здание монастыря, красотой превосходящее даже королевский дворец в Лиоре. В Зале Спящих находились могилы всех шести новых богов, и посещать его позволено лишь высокопоставленным особам, особам королевских кровей и избранным служителям монастыря.

Но не только эта часть монастыря заслуживала внимания. Герта не знала, как именно там всё обустроено, но слышала, что у каждого нового бога был собственный большой храм, которому храмы в обычных городах даже в подмётки не годятся. Кто-то говорил, что двухстворчатые двери в монастырских храмах настолько большие, что в их проёме может поместиться целая деревенская часовня.

Если только одни двери такие огромные, то какие же сами храмы? С вершины холма Герта видела лишь их верхушки, да и те терялись среди скопища белых построек.

Столь великолепное и захватывающее зрелище заставило душу Герты затрепетать от предвкушения. Девочка быстро оглядела своё платье, успевшее изрядно испачкаться за неделю путешествия без остановок в деревнях. Ноги выше щиколотки потемнели от грязи и пыли. Спутанные сальные волосы двумя короткими косичками ложились на плечи. Руки и плечи неровно загорели от длительных солнечных ванн. И от девочки определённо плохо пахло: сказывались длинные ночи под боком у Счастливчика.

Герта пристыженно прикусила губу. Она слышала, что служители Белого монастыря чтят чистоту тела так же, как и чистоту души. Они омываются утром и вечером кристально-чистой водой из реки Слезы, протекающей у подножия Белой горы, и обтирают тела полотенцами, пропитанными благоуханными маслами. Поэтому — ясное дело — девочка не хотела показаться на территории монастыря в неподобающем виде.

— Просто поправь платье и сделай кроткий вид, — сказал Бенварк. — Мы лишь путешественники, нам не нужно вымывать свои задницы.

Сам Бенварк, как заметила Герта, выглядел на удивление свежим и чистым, хотя шёл той же дорогой, что и она. Разве что щетина отросла и волосы спутались. Возможно, умение сохранять опрятный вид вырабатывается с годами длительных путешествий. Или воин изначально был на удивление аккуратен.

— Идём, — велел Бен и продолжил путь по широкой тропе, что опускалась к подножию холма и потом терялась среди высоких елей.

Очевидно, это была прямая дорога к Белому монастырю, так как Герта не заметила никаких других троп или развилок. Да и Бенварк шёл уверенно, хоть и с угрюмым лицом, как заметила девочка. И хотя погода стояла отличная, а утреннее солнце приятно грело после холодной ночи, воин был укутан в длинный плащ с надвинутым на голову капюшоном. Герта знала, что он не любит привлекать к себе внимание, но такой вид в первую очередь устрашал. Подобное показалось ей в какой-то мере забавным.

К подножию Белой горы они дошли только к полудню. С далёкого расстояния Герта видела, насколько велик монастырь, но вблизи он оказался просто колоссальных размеров. Его территория была окружена высокими белыми стенами, которые наверняка тянулись на несколько миль. По ту сторону стен можно было попасть, пройдя через большие врата, к которым нужно было подняться по каменным ступеням, зигзагом опускавшимся к длинному мосту, внизу которого бурлила Слеза.

Чем ближе подходили путешественники к монастырю, тем сильнее дрожали ноги у бедной девочки. А учитывая то, что она не отрывала глаз от монастыря и не глядела под ноги, неудивительно, что за последние полчаса она успела десять раз споткнуться и два раза чуть не расшибить нос. Бенварка это невероятно раздражало, и он, наградив девочку подзатыльником, усадил её на Счастливчика, чтобы не отставала. И хотя таким образом она могла свободно разглядывать раскинувшийся пейзаж, Герта предпочла бы идти сама, поскольку, даже несмотря на длинный путь, девочку распирало от энергии, словно шкодного пятилетнего ребенка. Но Бенварк позволил ей слезть с лошади, только когда они пересекли мост.

— Веди себя тихо, — велел воин, когда они поднимались по ступеням. — Ни с кем не разговаривай о том, почему мы здесь. А лучше вообще не говори, пока я не скажу. И слушай меня, не перечь. Что бы я ни сказал — реагируй спокойно, словно так и надо.

— Что вы имеете в виду? — не поняла Герта.

— Поймёшь, — сказал Бен. — И ещё: это тебе не Гринвуд. Не влипай в неприятности, не устраивай погонь, не ищи приключений на свою задницу, не заводи сомнительных знакомств, не…

— Да поняла я, поняла! — обиженно буркнула девочка. — Я не настолько глупая.

— Надеюсь, — тихо выдохнул Бен.

Через несколько минут путники наконец-то достигли врат Белого монастыря. По бокам размещались небольшие смотровые башни с часовыми. Герта не думала о том, что у монастыря может иметься собственная стража, но и не удивилась этому. Ясно, зачем главный религиозный центр Далириума хорошо охраняется: у новой религии достаточно недоброжелателей.

Герта заволновалась, не остановит ли их стража, посчитав Бена подозрительной личностью или девочку слишком грязной, чтобы входить в столь святое место. Это до сих пор её беспокоило. Однако наверняка большинство историй о строгости монастыря были немного преувеличены, ибо стража совершенно никак на них не отреагировала, а только бросила короткий взгляд на входящих.

Когда же девочка прошла врата, от неуверенности и страха не осталось и следа.

Её взору открылась просторная, широкая площадь, заполненная людьми. Они — первое, что привлекло внимание девочки. Ей до сих пор не удавалось увидеть столь пестрое разнообразие человеческой внешности, здесь словно собрались люди со всех уголков Далириума. Стройные высокие женщины с удлинённой формой лица и острыми подбородками — эти наверняка приехали из восточных городов Райленда. Их внешность контрастировала с низкими круглолицыми женщинами из Далмора. Мужчины не так сильно различались между собой. Только меднокожие южане с иссиня черными волосами выделялись на общем фоне. И голоса — до ушей Герты долетали слова и фразы на незнакомых ей языках. Большинство говорило на общем языке, признанном во всех королевствах Далириума и являющимся основным на территории Лирии. Но девочка слышала и мелодичное, словно щебет птицы, райлендское наречие, и экзотический «рычащий» южный, и далморский язык, что хоть и являлся для Герты родным, но знала она его не так хорошо, как общий.

Среди скопища обычных людей хорошо выделялись служители монастыря. Длинные белые робы с высокими воротниками облегали их тела. У некоторых на робах имелись нашитые серебряные узоры, а также цветные полоски на воротниках и рукавах. Герта вспомнила, как ей когда-то говорили об этом, что служителей монастыря грубо можно поделить на послушников, монахов и жрецов. Послушники — самые младшие, одеты в простую, чисто-белую робу. Монахи — на ранг выше, их робы украшены тонкими серебряными узорами и цветными полосами, указывающими на их принадлежность к одному из шести храмов новых богов. О жрецах она ничего не знала, но была уверена, что они выглядят внушительно.

Герта заметила и то, что у большинства монастырских мужчин были коротко стриженные волосы или полностью выбриты головы, а волосы женщин заплетены в тугую косу или собраны в пучок.

Когда Герта наконец оторвала глаза от людей и решила полюбоваться архитектурой, Бенварк положил руку ей на плечо и легонько тряхнул, привлекая к себе внимание.

— Держись рядом и веди себя тихо, — повторил он свое недавнее наставление. — Пока я не разведаю обстановку, нам нельзя привлекать к себе внимания.

— А что, что-то не так? — спросила Герта, но воин не ответил.

Он коротко свистнул Счастливчику, чтобы тот подошёл. Бен взял его за поводья и направился к ближайшему послушнику — молодому мужчине. Герта не отставала от него.

— Доброго дня вам, служитель, — обратился Бен своим самым приветливым голосом.

— Дня доброго, путники, — ответил мужчина, приветливо улыбнувшись и склонив голову в поклоне.

— Мы прибыли из самого Гиноса, дабы посетить святилище Бриды Берегини. Моя дочь, — тут Бен положил руку на плечо Герты, — вступила в брачный возраст и хочет преклонить колени перед богиней, чтобы та подарила ей храбрости для семейной жизни.

Герта не поняла, о чём Бен вообще говорит, но когда послушник перевёл взгляд на девочку, она выдавила из себя смущённую улыбку. Этому способствовала и рука Бена, что незаметно для других, но ощутимо для Герты сжимала её плечо.

— Да, конечно, — ответил мужчина, не заметив подвоха. — Храм Бриды Берегини находится за вторыми вратами. Но сначала вам нужно омыть ноги, руки и лица, дабы пройти через них. Умывальня прямо позади вас, — он указал на какое-то здание, но Бен даже не глянул туда. — Лошадь оставите в конюшне у первых ворот.

Бенварк поблагодарил послушника и, не отпуская плечо Герты, направился вместе с ней и Счастливчиком к конюшне. Когда они отошли на некоторое расстояние от незнакомца, Герта тихо проговорила:

— А разве можно врать служителю монастыря? И зачем?

— Врать можно всем, — так же тихо ответил Бен. — Нужно показать им, что мы безобидные путешественники.

— Ну, допустим. А зачем нам к святилищу Бриды?

— Нам просто нужно на второй уровень. Я хочу немного осмотреться. Ты пока будешь со мной торчать, так я меньше привлекаю внимания. — И, немного помолчав, добавил: — Скажем так, когда-то я бывал здесь и произвёл не самое лучшее впечатление. Мало кто будет рад моему возвращению, так что пусть они узнают об этом как можно позже. Стража уже наблюдает за нами, я это вижу, так что лучше показать им, что мы обычные путешественники и впервые в монастыре.

Герта бросила сомнительный взгляд на грузную фигуру Бенварка, после чего оглядела снующий туда-сюда разнообразный люд и удовлетворительно подметила, что затеряться здесь будет нетрудно.

Сначала они отвели Счастливчика к конюшне, оставив на нём всю поклажу, кроме некоторых важных вещей, что Бен хранил в своей наплечной сумке. Герта взяла с собой свою сумку и лютню, не решаясь оставлять её, хоть и знала, что Счастливчик не даст притронуться к себе никому, кроме Бена и Герты. Так велел ему Бенварк.

Оставив лошадь, они отправились к умывальне. Там можно было полностью помыться за пятнадцать медяков, но на улице стоял и бесплатный резервуар с водой, несколько корыт и мыло, которыми пользовались, чтобы помыть руки, ноги или лица. Герта обрадовалась, увидев мыло и воду, ибо за последнюю неделю умывалась только один раз, и то в каком-то сомнительном водоёме, а Бен не разрешал использовать имеющуюся при них чистую воду для иных целей, кроме как питьё и готовка. Мыло же она не держала в руках с того момента, как покинула Гринвуд. Но как только её рука потянулась к желанному бруску, Бенварк внезапно перехватил её руку.

Она уже хотела было возмутиться, но заметила, что мужчина взглядом указывает ей на незнакомую женщину, стоящую поодаль них, рядом с другим корытом. Приспустив рукава платья и задрав толстые намыленные руки, она с самым обыденным видом натирала мылом подмышки, после чего опустилась на низкую деревянную лавку, стоявшую рядом, подтянула одну из своих ног, и начала уверенно водить бруском мыла по грязной мозолистой ступне. Когда она начала натирать мылом свои потные бедра, Герта резко отвернулась и скорчила лицо в гримасе ужаса и отвращения.

— Воду здесь часто меняют, а вот мыло стоит, пока полностью не используется, — пояснил Бенварк, окуная край плаща в воду и вытирая им свои ботинки. — Многие не хотят тратить деньги на купальню, поэтому стараются максимально вымыться здесь. В монастыре уже поднимался вопрос о введении определенных правил пользования умывальней, но, как я вижу, этого до сих пор не сделали. Так что, если всё-таки хочешь попользоваться общим мылом, лучше хорошенько искупай его в воде, перед тем как брать в руки. Иначе рискуешь к вечеру покрыться сыпью или подхватить чесотку.

— Н-нет, обойдусь, — проговорила девочка, решив, что при первой же возможности купит себе личный маленький брусок мыла и будет всегда носить его с собой.

Вымыв руки и ноги, Герта взялась очищать от грязи свои башмачки. Вдруг она вспомнила об одной детали, касающейся монастыря, которую хотела узнать у Бенварка.

— А что это за вторые врата, о которых упомянул послушник?

— Через них можно пройти ко второму уровню монастыря, — объяснил Бен, вытирая влажную подошву своих сапог о траву. — Белый монастырь разделён на три уровня. Мы сейчас находимся на первом. Здесь есть гостиницы и спальные комнаты для посетителей, общие столовые, конюшни, комнаты послушников — в общем, ничего особенного. Второй уровень — чуть выше, на него можно попасть, пройдя через вторые врата. Там находятся храмы шести богов, спальни старших послушников, монахов и жрецов, залы для лекций; там сосредоточенна вся монастырская деятельность. И третий уровень — на него можно попасть, только пройдя через третьи врата. За ними находится Зал Спящих, комнаты старших жрецов и Старейшего — главы Белого монастыря. На третий уровень простой люд не пускают, а послушников и монахов — только в особо важных случаях.

— Понятно, — хмыкнула девочка, вытирая башмачки подолом платья.

Третий уровень её не очень интересовал, разве что только Зал Спящих. Она больше хотела храмы увидеть.

Омывшись и приняв более-менее сносный вид, Герта и Бенварк направились вдоль длинной широкой улицы, ведущей вверх, ко вторым вратам. Через них они прошли так же без проблем.

Второй уровень был похож на первый и оказался таким же людным. Среди людей преобладали служители монастыря: монахи и послушники в белых робах. Робы некоторых были полностью покрыты серебряными узорами, у рукавов и воротника плавно переходившими в цветные. Это были жрецы, и, как и думала Герта, выглядели они внушительно.

Бенварк, невзирая на то, что им удалось достичь вторых врат, заметно напрягся и сильней надвинул капюшон на голову.

— Куда теперь? — спросила его Герта.

— Пройдёмся немного, — ответил Бен. — Можешь просто разглядывать храмы. Главное, если увидишь худого монаха моего возраста, с выбритой головой и густыми чёрными бровями — дашь мне знать, только тихо. У него красные полосы на робе.

— Вроде такого? — громко, дабы перекричать рядом стоящую толпу людей, спросила Герта, тыкнув пальцем на монаха, что находился в тридцати метрах от них и идеально подходил под описание.

Бен взглянул, куда она указывала, и тут же развернулся спиной к монаху. Не понимая, за что, Герта получила от воина очередной подзатыльник.

— Ты бы ещё на всю площадь заорала! — процедил он сквозь зубы.

Он схватил девочку за запястье и потянул за собой вдоль площади. Девочка заметила, что монах, на которого она указала, смотрел прямо на Бена, но она не успела определить, с каким настроением, так как их сразу же разделила идущая группа послушников.

Бенварк уверенно вилял между людьми и домами, словно зная это место, как свои пять пальцев. Некоторые люди удивлённо озирались на него, но Бен не останавливался. Через несколько минут беспрерывной спешной ходьбы они с Гертой зашли за какой-то дом и упёрлись в тупик.

— Черт, забыл, что тут стена, — раздражённо цыкнул Бен и хотел было развернуться, как вдруг слева от него что-то просвистело и ударилось прямо в стену. Тонкая игла. Приглядевшись, Герта увидела, что игла в буквальном смысле ледяная. Но настолько острая, что застряла в стене.

— Стой, где стоишь, или, клянусь кровью Бриды, я убью тебя, — прозвучал за их спинами чей-то резкий голос.

Герта услышала, как Бен тяжело вздохнул.

— На территории монастыря запрещено магичить, Гелен, — сказал Бенварк, не оборачиваясь.

— Не тебе говорить о том, что можно, а что нельзя, — ответил человек.

Через две короткие секунды молчания Бенварк медленно развернулся в сторону нападавшего. Герта сделала то же самое. Она увидела, что напавший на них — тот самый монах, на которого она указала Бену.

Гелен смотрел на Бенварка с непередаваемой злобой и ненавистью, и Герта поняла, почему Бенварк так старался избежать с ним встречи. Сам Бен глядел на монаха без злобы, но с недовольством.

Несколько долгих секунд мужчины сверлили друг взглядом, пока монах не заговорил:

— Не думал, что ты посмеешь вернуться, Бенварк. Недооценил я твоё бесстыдство.

— Я тоже рад тебя видеть.

— Назови хоть одну причину, почему мне не стоит убить тебя прямо сейчас, — произнёс мужчина, направляя на Бенварка руку. В прорези рукава его робы блеснула ледяная игла.

— Потому что ты не сможешь убить меня, Гелен, — спокойно ответил воин. — Ты не боец. И потому что у тебя нет причин нападать на меня. За мной нет вины.

— Ты… — прошипел Гелен, но не сумел продолжить.

Несколько секунд он обозлённо смотрел на Бена, его ноздри широко раздувались, а грудь вздымалась от глубоких гневных вздохов. После, придя к какому-то решению, монах цокнул языком и опустил руку. Ледяная игла вонзилась в землю. Герта незаметно выдохнула с облегчением. Ей совершенно не хотелось в первые же полчаса в святом месте натолкнуться на драку.

— Зачем ты вернулся, Бенварк? — спросил монах, устало потирая пальцами глаза. — Признаться, я думал, что ты давно мёртв.

— Прости, что не оказал тебе подобную милость, — усмехнулся Бен.

Гелен насмешливо хмыкнул в ответ.

— К тому же у меня слишком существенные причины для жизни, — продолжил Бенварк уже без улыбки.

— Только не говори мне, что это то, о чем я думаю, — вздохнул монах. — Боги, Бен, я думал, учитель избавил тебя от этой дури. Сколько лет прошло? Пятнадцать? Двадцать? Пойми, ни одному человеку не под силу в одиночку справится с…

— Я был у Пророков, — перебил его Бенварк.

Герта не поняла, что Бен имел в виду, но Гелена ошарашили его слова. Лицо его вытянулось, а густые брови взметнулись вверх в изумлении.

— О, нет, ты не…

— Да. И я наконец-то нашел способ получить силу, достаточную, чтобы противостоять ему.

— Я не хочу слышать то, что ты сейчас скажешь.

— Воззвание к древним, Гелен. Это не миф. Обряд действительно существует.

— Существует или нет, ты не можешь его начать! — воскликнул Гелен.

Тогда Бенварк молча поднял правую руку и приподнял кожаный наруч, оголяя запястье. Со своей позиции Герта увидела лишь небольшой красный след, похожий на ожёг. Очевидно, на внутренней стороне запястья, что оказалась повернута к Гелену, cлед выглядел более внушительно, так как глаза монаха раскрылись ещё шире.

— Безумец, — почти беззвучно прошептал он, глядя на руку Бена. — Просто безумец.

Бенварк скрыл знак наручем и опустил руку.

— Другого способа нет, — спокойно сказал он. — Кроме меня, никто этого не сделает.

— Ты не понимаешь! — в гневе воскликнул монах и указал пальцем на Бена. — Для тебя теперь всё кончено! Одна ошибка, один промах — и ты будешь навеки проклят за то, что посмел воззвать к древним. А пути назад нет!

— Я знаю.

— Знает он, — фыркнул Гелен.

Мужчина вытер ладонью вспотевший лоб и уставился на Бенварка пронзительным, выжидающим взглядом. Бен молчал, не отводя своих глаз. Между ними опять завязалась борьба взглядов, а Герта старалась не издавать ни звука, чтобы они вдруг не вспомнили о её существовании. Очевидно, она стала свидетельницей сцены, которую не должна была видеть. Много вопросов возникло в голове девочки, по большей части относительно Бена и странного обряда. Особенно её настораживало упоминание древних богов и негативная реакция монаха на слова Бенварка. Что же задумал этот человек?

Первым зрительный бой проиграл Гелен. Он закрыл глаза, тяжело вздохнул и сокрушительно покачал головой.

— Безумец, — повторил монах. — Наставник всегда просил меня за тобой присматривать и быть на твоей стороне, но, да простят меня боги, я не могу этого сделать. Я не собираюсь участвовать в твоих делах.

— Я не прошу твоей помощи, — сказал Бен. — Но раз ты сам ко мне подошёл, то придётся тебе ответить на пару вопросов.

Казалось, что каждый раз, как Гелен собирался отвечать Бенварку, в него вонзали иглы, так как лицо монаха искривлялось, словно от надоедливой боли.

— Чего ты хочешь?

— Первого из первых, Есегода обитель, — произнёс Бенварк, чуть приглушив голос. Заметив ошарашенное выражение лица монаха, воин усмехнулся: — Так и знал, что библиотечной мыши об этом известно.

И вновь лицо Гелена искривилось раздражённой гримасой.

— Ну и что? Да, мне известны некоторые… детали из истории Белой горы, но больше ничего. К тому же, обсуждение подобной темы в стенах монастыря жестоко наказывается, а я планирую ещё дослужиться до жреца.

— Брось, сейчас нас никто не слышит.

Монах хмыкнул и перевёл взгляд за спину Бена, где тихо притаилась Герта. Бенварк резко отступил вправо и недовольно уставился на девочку.

— Вот же ж. Когда ты молчишь, я совершенно забываю о твоём существовании!

Девочка нервно засмеялась.

— Я, конечно, знал, что ты не пропускаешь ни одной юбки, но она же ещё ребенок, — вдруг сказал Гелен, не скрывая насмешки.

Бенварк бросил возмущённый взгляд на монаха.

— Очень смешно, — прицыкнул он. — Она обычная головная боль, от которой я никак не избавлюсь. — И, повернувшись к Герте, спокойно, но настойчиво произнёс: — Иди, побегай где-то. Делай, что хочешь. Главное, чтобы я опять забыл о твоём существовании. Хотя бы на час.

Герта недовольно нахмурила брови.

— Эй, я же была послушной, а вы опять грубите!

— Брысь!

От его восклицания Герта испуганно вздрогнула и, повинуясь инстинкту самосохранения, быстро скрылась за стеной дома, за которым они стояли всё это время.

Бен выглянул в проём и, убедившись, что девочка отошла на достаточное расстояние, повернулся обратно к Гелену.

— Лучше тебе не знать, — выдохнул воин в ответ на вопросительный взгляд монаха.

* * *

Герта бесцельно бродила по второму уровню монастыря, ища, чем заняться. Смерть Рутты и Бет до сих пор сжимала сердце девочки, поэтому она не могла сполна насладиться пребыванием в монастыре. Она попыталась отвлечься от внезапно нахлынувших воспоминаниях, завлекая себя великолепными видами, открывающимися с высоты Белой горы на центральное королевство, красотой храмов шести богов… Но вид не услаждал ей взор, а лишь наводил ещё большую тоску. Девочка, как и почти вся мыслящая часть Далириума, верила в учение Церкви, что после смерти душа попадает в Аллодиум, где засыпает на неопределенный строк, дабы восстановить силы — для второй жизни. Герта надеялась, что в следующей жизни Рутта и Бет родятся в счастливых семьях, ибо они достойны счастья, как и любые другие дети. А она помолится за них, прямо здесь, в святом сердце Далириума.

Для начала нужно было зайти в храм Бриты Берегини, хранительницы семейного круга и домашнего очага. К ней также взывали для защиты детей от духовных или физических недугов. Герта глазами отыскала храм, над дверьми которого в прямоугольном углублении красовалась высеченная из белого камня статуя женщины с покрытой головой и ребёнком на руках. У храма туда-сюда сновали монахи и монахини с красными полосами на воротниках и рукавах.

Переступая порог храма, Герта невольно вспомнила историю Бриты Берегини.

На самом деле все новые боги когда-то были людьми. Так, самая известная богиня, Брита — жила всего несколько сотен лет назад. Она была обычной женщиной, содержащей приют для сирот на северо-западе современной Лирии. Когда наступила Голодная Зима — одно из самых тёмных времён в истории Далириума, — группа оголодавших бродила по улицами, выискивая пищу, будь то растение, гнилой овощ или живая плоть. Брита заперлась в погребе с десятью малолетними сиротами, пытаясь защитить их. Соседние королевства послали войска и провизию для улаживания ситуации, но из-за сильной метели их нужно было дожидаться ещё по меньшей мере месяц. Скудные запасы пищи и еды в погребе Бриты иссякали, дети голодали. Женщина часто выходила из погреба в опасный и холодный внешний мир, чтобы не только отыскать пищи для детей, но и попытаться спасти от холодной смерти других выживших ребят. За две недели она нашла более десяти умирающих детей. Но пищи почти не было. И вот, когда ни крохи не осталось в их каменной тюрьме, а конечности почти омертвели от холода, Брита стала кормить детей собственной кровью.

Кто-то говорит, что Брита была магом, что сделало её кровь питательной, кто-то говорит, что силу ей дала древняя богиня жизни Аминет. Как бы там ни было, Брита кормила детей собственной кровью более десяти дней, аж до прихода защитных войск. Говорят, что когда воины вскрыли погреб, то отыскали там двадцать исхудавших, но живых детей, и троих мертвых. Брита же, увидев, что дети наконец-то в безопасности, испустила долгий вздох и умерла.

Дети, спасенные ею от смерти, были определены в семьи и выросли сильными и благородными людьми, а Бриту канонизировали как богиню и окрестили Берегиней. Некоторые известные человеческие семьи и кланы уверяют, что в их жилах течет кровь её «детей», а значит, они могут считаться потомками самой Бриты. Мирийские мудрецы критически относились к Брите, считая невозможным саму теорию о её питательной крови, а если и это происходило на самом деле, то не без вмешательства тёмной магии.

Но даже если Брита Берегиня и являлась одной из самых спорных религиозных фигур, она также была и наиболее почитаема. Ей молились матери при беременности, девушки перед брачной ночью, мужчины при серьёзных заболеваниях. Брита стала символом оберега и символом того, что кровь знаменует не только смерть, но и жизнь.

Герта вошла через раскрытые двери храма и очутилась в просторной зале, заполненной служителями храма и простым людом. Несмотря на относительную толкотню, в зале стояла почти идеальная тишина, нарушаемая лишь шорохом одежды, шарканьем обуви и доносившимися с улицы голосами. Напротив входной двери, с другой стороны залы, находилась трёхметровая статуя Бриты с малолетним дитём на руках — та же статуя, что и снаружи, лишь в несколько раз больше и богаче. Глаза Бриты полузакрыты, губы чуть сжаты, и, если приклонить колени у ног статуи, казалось, что она смотрит на тебя со сдерживаемой скорбью.

Протиснувшись сквозь толпу, Герта подошла ближе к статуе. У её ног уже сидело несколько человек, остальные просто стояли, опустив голову и соединив руки в молительном жесте. Заметив, как неловко переминаются с ноги на ногу послушники, собравшиеся в небольшие группки по два-три человека по углам залы, Герта догадалась, что подобное столпотворение не является рутинным делом. Наверное, воспользовавшись скорым потеплением, люди поспешили в монастырь, дабы помолиться перед праздником цветения, ожидавшийся через три недели. В праздник цветения любили заключать браки, поэтому неудивительно, что большая часть посетителей храма — молодые девушки и юноши.

Герта стала у статуи, закрыла глаза и, коснувшись губами сцепленных пальцев, произнесла про себя короткую молитву. Она попросила у Бриты защиты и здоровья, дабы выдержать непогоду и трудности в дальнейшем пути. Она вспомнила о двух почивших детях и помолилась за их целительный сон в Аллодиуме. В конце девочка попросила богиню оберегать её отца от горя и успокоить его сердце.

Герта подумала, не помолиться ей и за Бенварка, но решила, что если и просить за него, то у другого бога.

Через несколько минут она вышла из храма Бриты Берегини и направилась вдоль широкой площади к другому храму. Рядом с ним стояли монахи с фиолетовыми полосами на рясах. Над дверью храма, в овальном углублении находилась статуя сурового мужчины в массивных доспехах и богато украшенной короне. Валах Миротворец — первый король Далмора, который, согласно легенде, заключил союз между ганнами и людьми, поделив между ними западные земли: падким на богатства ганнам достались горы, богатые железом, золотом и драгоценными камнями, включая ларамант, а людям — плодородные равнины к востоку от гор. Согласно легенде, когда востоком ещё правили мирийцы, а люди только начинали завоевывать себе место в Далириуме, ганны — сильный и крепкий человекоподобный народ, враждовали с соседними людским племенем. Вражда вскоре переросла в кровопролитную войну. Хоть ганны и были сильны, люди превышали их численностью. Благодаря этому, а также немалой хитрости и подлости вожака людского племени, ганны были пленены и отправлены в горные шахты в качестве рабов. Но они не сдались. Через некоторое время, когда люди уже обустроились на западе и разделились на несколько племён, ганны устроили бунт и захватили власть над шахтами. Они отрезали западные человеческие поселения от источника железа и золота, и те начали стремительно беднеть, а отсутствие качественного сырья для снаряжения и оружия грозило ослаблением военной силы запада. Племена пытались отвоевать западные горы, но ганны хорошо знали свои владения и заманивали нерадивых людей в самые коварные уголки, где последние гибли от внезапных обвалов или нападения огромных диких животных. Долгое время продолжались такие безрезультатные набеги, пока наконец на замену погибшему вожаку одного из человеческих племён не пришел его сын, Валах. Он отказался продолжать дело отца и вести войну с ганнами. Вместо этого он собрал всех вожаков оставшихся племён и предложил им объединить племена и создать на западных землях новое королевство. А горы отдать ганнам и заключить с ними союз и договор на торговлю ресурсами. Вожаки восприняли враждебно подобную идею, но они знали, что силой им горы никогда не взять. Тогда они согласились на союз и объединение, но только если Валах добился бы от ганнов ответной реакции.

И он сумел. Для ганнов союз был выгоден, ибо северную и западную сторону их гор омывал буйный океан, а на востоке и юге раскинулось будущее союзное человеческое королевство, что охраняло бы их горы от внешних врагов. К тому же в горах хоть и было предостаточно железа, золота и залежей драгоценных камней, но катастрофически не хватало пищи. Им был бы невероятно выгоден обмен железа и золота на продовольствие. В конце концов ганны и люди заключили союз, который впоследствии оказался невероятно крепким и успешным. Через несколько лет люди объединили племена и создали новое королевство, именуемое Далмором, а королем сделали Валаха, который успешно правил до самой своей смерти.

Даже после смерти имя Валаха не сходило с уст людей. Он стал для них олицетворением мудрости и отваги. И, когда начала зарождаться Церковь, его канонизировали, как бога.

Герта на несколько минут преклонила колени перед статуей Валаха. Она попросила у него храбрости для дальнейшего пути и мудрости, чтобы принимать верные решения. Она также не забыла помолиться о Бенварке, попросив для него того же, что и для себя.

После этого девочка покинула храм и начала неспешно прохаживаться вдоль площади. В храмы она решила больше не заходить, но снаружи осмотреть. Она прошла мимо храма Фиона Спасителя, служители которого носили голубые полоски на рясах. Этот молодой юноша был канонизирован за то, что подавил эпидемию чумы, разразившуюся на востоке более двухсот лет назад, самостоятельно доставив лекарство в более чем сто поселений, спася тем самым более тысячи людей, включая и королевскую семью.

Через пятьдесят метров стоял храм Малахута Просвященного, и его служители награждались зелёными полосками. Историю этого старого мужчины с длинной бородой она плохо помнила, так как его верование было больше распространено на востоке, но знала, что именно он был создателем общего языка.

Жёлтые полоски носили служители Люмеи Страдалицы, богини из южных пустынь. Её легенда скорее напоминала сказку, но Герте она нравилась. Считалось, что Люмея была принцессой южного царства, отдавшей себя королю песчаных нагов, дабы прекратить их набеги на человеческие поселения. Наги — древний человекоподобный народ, у которых было четыре руки, а вместо ног — длинный змеиный хвост. Говорят, что песчаные наги уже давно вымерли, в отличие от своих водных собратьев, которые еще контактируют с внешним миром. По крайней мере, после Войны королевств их никто не видел.

Последний храм, находящийся дальше всего от центра площади, принадлежал Нерсес Перворожденной. Её немногочисленные монахи носили рясы с двумя тонкими черными полосами на рукавах и воротнике. Герта не удивилась, увидев, что в храме Нерсес почти пусто, не считая немногочисленных послушников и монахов. Нерсес, несомненно, стояла выше остальных новых богов. Считается, что именно она была первой смертной, предком и ганн, и людей, и мирийцев. Но она родилась от слияния древних богов жизни и смерти: Аминет и Мергоса, — веру в которых Церковь не принимает. Нерсес канонизировали лишь в дань старым традициям и в знак примирения с народами, не желающими принимать новых богов, но готовых к союзу: амазонками и лесными мирийцами.

Среди монахов храма Нерсес Герта заметила несколько представителей мирийской расы. Сначала она удивилась, увидев их в монастыре, да ещё и в качестве служителей, но, наверное, это было непривычно именно для неё как для уроженки запада. Возможно, в других местах мирийцы, верующие в новых богов, — норма.

Герта возгорелась желанием посетить храм Нерсес и глянуть на него изнутри. Она подошла к большим резным дверям и посмотрела на статую над ними. Молодая девушка с распущенными волнистыми волосами, одетая в просторную рясу, с лёгкой улыбкой взирала на посетителей своего храма сверху вниз. Герта не понимала, почему нововеры не хотят принимать Нерсес как богиню. Она казалась девочке достойной если не поклонения, то хотя бы уважения. Столь древнее божество, которому поклонялись и первые люди, и мирийцы.

И сейчас, войдя в храм, Герта увидела, как перед большой статуей Нерсес сидят, преклонив колени, трое существ: один старый человек, мирийка, возраст которой трудно сказать из-за их вечно молодой внешности, и маленький мальчик-мириец. Кончики его удлинённых ушей забавно выглядывали из-под белобрысых волос. Герта никогда не видела мирийских детей, поэтому с восхищением разглядывала спину мальчика: тоненькую, узкоплечую, что можно было усомниться, не переодетая ли это в мальчишеские одежды девочка.

Но быстро прошло её восхищение, когда она вспомнила о двух детишках, с которыми рассталась недавно. Вновь, вновь с болью в сердце приходит это воспоминание. Как же ей успокоить свою взволнованную душу? Или так и придётся жить всю свою оставшуюся жизнь? Неужто она настолько слаба, что не сможет побороть сожаление и не сумеет избавиться от тоски по тому, чего не вернёшь? Бенварк был прав, зря она ввязалась в ссору между Гвидо. Она думала, что, раз ей известно о глупости вражды, то и они поймут это. Неужели во взрослой жизни всё настолько тяжело? Неужели это и есть её будущее: вечное непонимание, потери и разочарования? Неужели её светлые мечты — всего лишь мечты?

Все эти вопросы и неутешительные размышления отозвались в голове девочки тупой болью. Она присела на одну из деревянных лавок в углу храма и закрыла ладонями лицо. На глаза навернулись непрошеные слёзы.

Через несколько секунд до ушей Герты донёсся тихий женский голос, а на плечо легла чья-то рука.

— Вам плохо? Вы выглядите не очень хорошо.

Девочка оторвала руки от лица и глянула на женщину, стоящую прямо напротив неё. Черноволосая смуглая монахиня с чёрными полосками на робе глядела на Герту взволнованно и не без доли заботы.

— Ох, — вздохнула женщина, увидев, что Герта плачет. Она присела перед девочкой и заботливо коснулась её рук. — Да ты такая юная ещё. Неужто потерялась?

Герта отрицательно покачала головой и вытерла рукой мокрые глаза.

— Нет, всё в порядке, — сказала она. — Просто слишком много плохих мыслей нахлынуло.

Монахиня на это легко улыбнулась и, не выпуская руки Герты, села подле неё на лавку.

— Редко когда можно увидеть плачущего человека в храме Нерсес, — заговорила она тихим голосом, глядя на молящихся у статуи посетителей. — Большинство приходящих ищут не утешения, защиты или храбрости. Они приходят сюда, потому что лишь здесь чувствуется единство во всех значениях этого слова. Единство с миром, единство с другими существами, единство с предками. Мы ведь все одинаковы, и неважно, какой у нас рост или острые ли у нас уши. Мы все достойны жизни в равной мере. — И, немного помолчав, добавила: — Лишь в этом храме из всех шести можно увидеть несдерживаемые скорбью улыбки.

Герта проследила за взглядом монахини и увидела, что три посетителя окончили молиться. Старый человек попытался подняться с колен, но его дряхлые ноги лишь слабо подрагивали от приложенных усилий. Тогда маленький шустрый мириец быстро подбежал к дедушке и подставил своё плечо для опоры, помогая тому встать. Дедушка широко улыбнулся беззубой улыбкой и взъерошил костлявой рукой волосы мальчика. Когда его пальцы наткнулись на одно из ушей мирийца, дедушка улыбнулся ещё шире и несильно дёрнул за острый кончик. Мальчик тихонько пискнул и рванул к стоящей рядом мирийке, спрятавшись у неё за спиной. Дед тихо засмеялся и заковылял к выходу.

Странным для Герты было созерцание подобного единства рас. На западе старики всегда плевались в сторону мирийцев, а сами мирийцы, по рассказам путешественников, всегда горделиво воротили нос от немощных людей, насмехаясь над их старостью. Ибо самих мирийцев старость награждала лишь седыми волосами и неглубокими морщинами и почти не влияла на силу их тела. Но слухи о вражде рас всегда преувеличены, и Герта была рада знать, что есть места, где расы едины.

— Это хороший храм, — сказала она, улыбнувшись. Слёзы высохли, а рассказ монахини отвлёк девочку от грусти.

Монахиня согласно кивнула. Она с задумчивым выражением глядела вперёд себя, предавшись каким-то своим, неизвестным Герте мыслям. Женщина вновь обратила своё внимание на Герту, только когда та высвободила свою руку из её рук и поднялась со скамьи.

— Спасибо, что посидели со мной, — сказала девочка. — Теперь мне лучше.

— Не благодари. Это наш долг — заботиться о каждом, кто войдёт в этот храм, — улыбнулась монахиня.

Герта склонила голову в уважительном поклоне и направилась к выходу из храма. Плохие мысли более не мучили, в разуме чувствовалась лёгкость после посещения храма. И Герта впервые почувствовала, что сможет пережить потрясшую её трагедию.