Глава 4. Монолит и пламя

Дорога вилась между холмами, изуродованными черными квадратами распаханных полей. Лошади по бабки увязали в липкой грязи и с трудом шли рысью, в особенно раскисших местах переходя на шаг. Айне казалось, что она уже заляпана мерзкой бурой субстанцией до самой макушки — даже на зубах похрустывала земля. Пестрый плащ ваганта принял унылый коричневый оттенок; огромный конь Рикарда, ее персонального кошмара, тоже сменил вороную масть на буланую — только черные уши раздраженно прядали, когда на них попадали холодные брызги.

Айна давно потеряла счет времени. Они ехали еще с ночи, спеша убраться как можно дальше от Моргавы. Ехали под серым небом, на котором ни разу не показалось солнце. Тучи тяжелели, наваливались на беспомощные холмы, грозя вот-вот излить на них гнев богов, сравнять с бесприютной, продуваемой злыми ветрами равниной. Иногда Рикард сгонял Айну и Марти с дороги и заставлял прятаться в ближайшей рощице или придорожных кустах. То ли у гиганта был слух, как у лисицы, то ли феноменальное чутье, но каждый раз, когда путники проделывали этот маневр, по разъезженному тракту прокатывала скрипучая телега или проносились покрытые грязью всадники.

Мысли о том, чтобы позвать на помощь, Айна давно оставила. Только не после того, что произошло в Доркасской гавани! При одном воспоминании к горлу подступал противный ком, глаза сами собой зажмуривались, будто в попытке стереть навечно отпечатавшуюся в памяти картинку: в свете фонаря два неподвижных тела на брусчатке — две сломанных куклы. Торчащий из одной арбалетный болт. Лицо другой напомнает забрызганную красным полумаску. У мертвеца нет нижней челюсти. Нет горла. Есть только влажное кровавое месиво с осколками костей.

— Посмотри, что ты наделала, — сказал тогда Рикард, отирая стальную перчатку полой плаща. — Если бы не ты, эти двое жили бы долго и, вполне возможно, счастливо.

Марти пришлось помочь убийце сбросить тела в реку. Тонкая душа поэта не выдержала, настала его очередь опорожнить в черные волны желудок. Айна стояла, будто окаменев. Происходящее все больше напоминало ночной кошмар, в котором беги-не беги — не сдвинешься с места. Происходящее все больше напоминало кувырок назад — во времени.

— Я даже не успела ничего сказать, — кажется, она произнесла это вслух, потому что Рикард ответил, таща ее к коновязи.

— Зато вы успели сделать, — лошадь одного из убитых всхрапнула, прижав уши, но гигант, не обрщая внимания на оскаленные зубы, зашвырнул Айну в седло. — Зачем, думаете, двум СОВБЕЗовцам среди ночи понадобилась лодка? Не за невестами же они собрались.

Айна похолодела, расширенными глазами глядя, как Рикард безжалостно волочит все еще издающего булькающие звуки ваганта ко второй лошади. Выходит, во всем виновато ее волшебство! Возможно, в первый раз, с кухульклопфами, законницы прикрыли ее, не хотели выносить сор из избы, надеясь разобраться во всем сами. Но второй раз… СОВБЕЗовцы явно решили наплевать на конфликт полномочий, а мымра Гонт на этот раз не стала им мешать — в конце концов, очередной выпуск удачно завершен. А если нелегальной магией воспользовались, чтобы помочь побегу какой-то несчастной невесты, так это уже не юрисдикция Судей.

В итоге, мы имеем двух магов, очень некстати решивших реквизировать плавсредство у «катающейся» в лунном свете компании — и в результате, очень мертвых.

— Разве обязательно было их… — Айна с трудом сглотнула застрявший в горле горький ком.

Гигант не ответил: ему хватало забот с Марти, всеми четырьмя конечностями упершимся в бок горбоносой кобылы, на которую его пытались водрузить.

— Лошадь… Зачем лошадь? Я дойду до дома пешком, — бормотал несчастный, дергаясь в горсти Рикарда, как пестрый паяц под рукой кукловода.

— Боюсь, тебе придется составить нам комапанию и отправиться в небольшое путешествие, — прогудел Кошмар и тряхнул бедного ваганта так, что струны арфы, болтавшейся у поэта за спиной, отозвались скорбным треньканьем. — Или ты предпочитаешь последовать за Светлыми господами? — Свободная рука Рикарда красноречиво махнула в сторону реки, жадно хлюпавшей у ступеней набережной.

— Но я же выполнил свою часть уговора, — простенал Марти так жалобно, что Айне захотелось как следует его пнуть. — Вы ведь дали слово чести, что отпустите меня!

— Мне говорит о чести предатель? — хмыкнул гигант и воткнул внезапно обмякшего ваганта в седло. В кои-то веки Айна была совершенно согласна со своим похитителем.

Она обернулась через плечо, чтобы послать «предателю» испепеляющий взгляд, но при виде мешком висящего на спине кобылы Марти, сердце неожиданно кольнула жалость. Вид у ваганта был весьма зеленый, светлые локоны сосульками свисали на осунувшееся грязное лицо, которое временами искажали судороги боли. Неужели проклятущий Рикард ненароком сдавил певца так, что повредил что-то в хрупком теле? Конечно, гадкий мальчишка заслужил наказание, но треснувшие ребра — это, по мнению Айны, было уже слишком, тем более, когда их сломала не она сама.

Бывшая студентка придержала лошадь и впервые за время путешествия оказалась рядом с вагантом — она намеренно весь день пресекала неловкие попытки сближения с его стороны.

— Тебе плохо? — спросила она нарочито холодным тоном.

Марти попробовал мужественно выпрямиться в седле, но тут же с оханьем сник:

— Яйца превратились в омлет, ляжки освежеваны живьем, ягодицы стали прекрасными кровавыми отбивными, а так — все хорошо, прекрасная миледи. Все хорошо, все хорошо, — напел тоскливо вагант.

Айна облегченно вздохнула — по крайней мере, с ребрами у паренька все было в порядке.

— Вы, благородные, слеплены, небось, из другого теста, — продолжал тем временем ворчать Марти, — или рождаетесь уже с мозолями на жо… гхм… мягком месте. Вон, гляди, как этот нелюдь позорный гарцует на своем битюге, чтоб зверюга подковы-то в грязище потеряла — и хоть бы что! А ты стирай тут себе жо… то самое место до самых гланд. А все зачем?

Парень откинул упавшую на лоб влажную прядь и заглянул ей в лицо усталыми, испещренными кровавыми прожилками глазами.

— В смысле — зачем? — она с трудом пыталась поймать нить в болтовне ваганта.

— Зачем мы ему? — заговорчески прошипел Марти, свесившись с бока кобылы в сторону спутницы с риском потерять равновесие. — Куда этот крот жеванный нас тащит? — он кивнул в сторону широкой спины Рикарда, невозмутимо покачивающейся над столь же широким крупом жеребца.

Айна пожала плечами:

— Почему бы тебе не спросить у самого крота?

— Да я уже спрашивал, — вагант тоскливо вздохнул. — Только это все равно что долбиться лбом о валун — башка болит, а он молчит. Слушай, а может, он тебе ответит? — Марти с надеждой уставился на девушку.

Глупец! Неужели он ожидает, что она шибанет злодея заклинанием правды? В ее-то состоянии! В который раз Айна беспомощно натянула цепочку наручников:

— Не собираюсь я унижаться перед этим подлецом. К тому же, почему ты здесь — вовсе не такая уж загадка. — Она прочитала достаточно криминальных романов вроде «Дела об отравленной шляпе» или «Истории кровавого пятна», чтобы знать — злодеи не оставляют свидетелей. — У нашего похитителя было два варианта действий, чтобы заткнуть рот очевидцу, — свернуть тебе шею или взять с собой. К счастью для тебя, он предпочел второй вариант.

— А есть еще третий, — хлюпнул Марти покрасневшим носом. — Взять с собой, а потом свернуть шею.

Айна поперхнулась: вагант только что озвучил ее худшие опасения. Прочистив горло, она заявила нарочито бодрым голосом:

— Вот еще! Если бы Рикард хотел с нами разделаться, он бы уже давно это сделал. Утопить обоих в реке — и дело сделано. Нет, мы нужны ему, это ясно.

— Ты нужна, — взгляд Марти сверкнул так поразившей ее когда-то чистой голубизной. — Думаешь, я не понимаю, что чужак пришел за тобой? Я так, просто под руку подвернулся… Сначала думал, он из этих, Светлых, — вагант изобразил кистью замысловатый жест, будто бросая заклинание. — Что допрыгалась ты со своими туфельклопами. Но когда хрен этот заморский двух СОВБЕЗовцев там, в Доркасе, в паштет размазал… Ведь это же чародеи были обученные, а все одно — они и «мама!» пискнуть не успели, как окочурились. Тут я мозгами пораскинул: кто мог бы служителей Света так походя и нагло замочить? Какой-нибудь сбежавший из Торд-на-рока безумный маг вне закона? Или, — Марти облизал языком обветренные губы и склонился еще ниже к спутнице, понизив голос до свистящего шепота, — или, может, сказки не врут, и не всех Темных извели во время Последних Волшебных Войн?

Айна передернула плечами, пытаясь избавиться от внезапного озноба, и бросила резко:

— Вот еще! Никакой он не Темный. Он вообще даже не маг!

Она не собиралась посвящать ваганта в подробности семейной истории. Это было слишком личное. Марти, конечно, знает, что ее родители погибли, а братья пропали бесследно — вот и хватит с него.

— Откуда ты знаешь? — скептически прищурился музыкант. — Ну, что Его Ужасность, скажем, не последний уцелевший из Темных Мастеров? Откуда-то же он вытащил твои браслеты?

Руки у Айны дернулись, и золотая цепочка оков мелодично заякнула — девушка с трудом сдержалась, чтобы не отвесить дерзкому мальчишке олеуху.

— «Браслеты» не очутились бы на мне без помощи некоего трусливого ваганта! — выдавила она, с трудом переводя дыхание. — А у Рикарда даже ауры нет, какой из него маг?!

— Нет ауры? — Марти почесал спутанные локоны на затылке, физиономия его выражала крайнюю степень озадаченности. — Выходит, ты можешь видеть ауры, несмотря на новые украшения? — Он кивнул на скованные запястья девушки.

— Конечно, не могу! — раздраженно фыркнула она и в очередной раз дернула ненавистную цепочку — такую обманчиво изящную и такую прочную. — Я вообще ничего в них не могу, когда ты вобьешь это в свою тупую баранью ба… — она осеклась при виде сияющего торжеством лица ваганта.

— Я так и знал! — воскликнул Марти и тут же вжал голову в плечи — Рикард с мрачным видом обернулся посмотреть, чем вызвано неуемное проявление радости. — Вы встречались раньше, ведь так? — прошептал вагант, делая вид, что увлечен разглядыванием грязевой каши под копытами лошади. — Иначе откуда бы тебе знать, что у Его Смертоносности нет ауры? Ведь ты увидела его только после того, как на тебе оказались браслеты. Значит, вы давние знакомцы, я прав? — голубой глаз хитро скосился в сторону Айны.

Проклиная себя за то, что так легко попалась в расставленные певцом силки, девушка грубо отрезала:

— Тебе вредно много думать, Марти. От этого у тебя пояаляются бредовые идеи и..., — она сморщила нос в притворном отвращении, — прыщи выскакивают! — Айна послала коня вперед, оставив ваганта в замешательстве ощупывать вытянутую физиономию.

Железный Рикард, без сомнения, мог бы скакать на своем «битюге» сутки напролет, не выказывая ни малейших признаков усталости. Но вот пленники его, как метко подметил Марти, слеплены были из другого материала, а потому время от времени нуждались в отдыхе. Даже обучавшаяся верховой езде Айна привыкла к конным прогулкам по острову, а не к скачкам на выносливость, а потому быстро начала сдавать. Когда раскисший тракт наконец свернул в лес, похититель смилостивился, свернул с дороги и, добравшись до укромной полянки, велел спешиваться.

Марти со стоном рухнул на землю — ноги отказывались его держать. Несмотря на изнеможение, бедняга с жадностью набросился на припасенную Айной снедь. А вот Рикард, похоже, в еде совсем не нуждался. Даже не присев, он повел лошадей к журчащему неподалеку ручью. Пока гигант занимался животными, Марти, едва прикончив огромный кусок пирога, снова принялся за свое:

— Я тут поразмыслил и решил, что лучше заиметь дюжину прыщей, чем преждевременно сыграть в ящик. Даже если мне на роду написано помереть молодым, хотелось бы хотя бы знать — за что, — Айна попыталась сбежать от него к ручью, но вагант ловко ухватил ее за запястье длинными пальцами. — Нет, ты послуйшай! Я-то, простак, сначала думал, что ты в принцесс не по годам заигралась, ну, или зелий каких нанюхалась и на фолиантах своих свихнулась. Но мне-то какое дело, главное, баллады у тебя сладывать здорово получалось — как завернешь, так любой искушенный горожанин челюсть отвалит и уши развесит. — Марти лихорадочно сверкал глазами, все сильней сдавливая руку девушки. — А тут меня осенило! Все, Темные меня побери, как в тех затасканных песенках, которых полно в репертуаре любого арфиста. Мелодия одна, надо всего лишь слегка переставить слова.

Вагант наконец выпустил Айну, дернул за ремень арфы и ловко пробежал пальцами по дрогнувшим струнам:

— Принцесса А наследницей престола ОЗ была, — тихо напел он, не сводя с девушки испытующего взгляда.

— Но вот беда — в младенчестве похищена она.

Теперь поют ваганты лишь печальные о ней:

Трала-лу-лей, трала-ла-ла, трала-лу-лей!

Прошли года, качается под иродом престол,

И за младой невестою шлет вдаль вассала он,

Чтоб кровью королевскою скрепить союз скорей.

Трала-лу-лей, трала-ла-ла, трала-лу...

Арфа протестующе взвизгнула, когда ладонь Айны прихлопнула руку музыканта, оборвав песню на полуслове.

— Что ты несешь! — зашипела она, косясь в сторону могучих стволов, скрывших за собой Рикарда. — Какой союз?! Насколько я знаю, престол в Тиаго-Раи стоит крепко, а сидящий на нем Бьорн Вилобородый уже женат.

— Бьорн стар, — Марти упрямо потянул арфу на себя, пытаясь отцепить пальцы Айны от дуги. — Наследник у него всего один, да и тот малохольный — один раз чихни, соплей перешибешь. Говорят, жрет его изнутри какая-то диковинная хворь. А все потому, что у его мамаши роды колдунья принимала, вот и наслала порчу на младенца.

Айна возвела очи к небу, почти скрытому пушистыми маковками сосен, и внезапно выпустила инструмент. Марти повалился на спину, болезненно охнув, но драгоценную арфу не выпустил.

— Ну да, ну да, — фыркнула Судья-недоучка. — А от женитьбы на мне здоровья у кронпринца тут же и прибавится. Непонятно только, чего же он на остров Счастья с прочими женихами не приплыл, а стал так утруждаться с похищением невесты, да еще и слезливого ваганта в придачу. Хотя погоди, знаю! В дороге на него могли чихнуть.

— Чихнуть — не чихнуть, а Вилобородому внуки срочно нужны, пока отпрыск не скопытился, — буркнул Марти, заботливо подкручивая леверсы инструмента. — И желательно с такой родословной, что не подкопаешься. Ходят сплетни, что принц-то вовсе и не Бьорновой крови — королева райская на тридцать лет моложе мужа и совсем не прочь погулять налево.

— Ага, и магов король приказал укокошить в отместку болтливой повивальной фее? — Айна фыркнула и стала складывать остатки съестного обратно в суму.

Но вагант так просто решил не сдаваться:

— Вообще-то, у меня есть и другая версия развития событий, — он снова щипнул струны, заранее отодвинувшись подальше от неуравновешенной спутницы. — Хотя боюсь тебе она понравится еще меньше.

— Оставь ее при себе, — ткнула та пальцем в певца, инстинктивно съежившегося в ожидании привычной молнии.

Но тут из за деревьев выступил Кошмар-во-плоти и дал команду в седло. Марти разразился было филиппикой на тему израненного тела бедного поэта, которому лучше быть погребенным под развесистым дубом, чем снова испытывать ужасные муки от пыточной машины под названием лошадь. Однако, когда Рикард согласился милосердно прервать страдания несчастного и занес над ним стальной кулак, парень птичкой взлетел на спину горбоносой, и путешествие продолжилось.

Небо лихорадило. Закат накинул багряную удавку на стройные шеи сосен, тесно столпившихся вокруг узкой лесной дороги. Путники ехали на запад, ехали сосредоточенно и молча, если не считать тихие стенания Марти. Айна особенно не прислушивалась, но, похоже, парень молился о ночлеге на мягких перинах и горячей похлебке у очага. Мысли же бывшей студентки занимало совсем другое — она думала о побеге. Ей несказанно повезло — в одном из колтунов, оставшихся от сооруженной Луизой «свадебной» прически, обнаружилась погнутая шпилька. Стоило непринужденно почесать голову, и вот заколка уже перекочевала в рукав оранжевого платья. Оставалось только проверить, не врут ли романы, в которых бесстрашные героини сплошь и рядом открывали самые изощренные оковы с помощью простого приспособления для укладки.

Айна не решалась воспользоваться отмычкой на ходу — слишком велик был риск выронить ее в грязь или привлечь внимание Кошмара неумелой возней. Лучше провернуть дело, когда они остановятся на ночлег, и Рикард приляжет передохнуть — ведь спать должны даже суровые гиганты на службе Темных магов, так? Девушка решила, что, как только освободится, сделает то, чему ее успешно учили на протяжении долгих лет — вытрясет из молчаливого похитителя всю правду о своих братьях и Мастере Аре. Ну а потом свяжет Рикарда по рукам и ногам — пусть хлебнет своего же лекарства — и отправится по горячему следу. Ну а Марти… — она покосилась на болтавшегося в седле землисто-серого ваганта, — что ж, он получит горбоносую кобылу и возможность сложить замечательную балладу о приключениях беглой студентки Педагогиума. Возьмет знакомую мелодию и немного переставит слова, у него это неплохо получается. Потому что дальше им будет не по пути.

Молитвы ваганта оказались втуне: троице пришлось заночевать в промозглом лесу. К счастью, Рикард снизошел до того, чтобы развести костер под густыми ветвями ели, скрывавшими от посторонних глаз пламя и дым. Айна разделила с дрожащим вагантом горбушку хлеба и остатки сыра, мгновенно исчезнувших в ненастыной утробе такого хрупкого на вид певца. Закинув в рот последние крошки, паренек возвел на похитителя самый трогательный из своих синеоких взглядов:

— Благороднейший Рикард, не соизволите ли вы сообщить, куда мы направляемся, и когда наконец закончится это утомительное путешествие?

Благороднейший по обыкновению прикинулся глухим, невозмутимо поправляя хворост в костре длинной веткой. Марти протянул к огню грязные исцарапанные пальцы — результат собирания топлива в лесных сумерках:

— Еще несколько таких дней, и мои руки станут свосем непригодны для арфы, — жалобно простенал он. — А ведь завтра… Да, уже завтра вечером меня будут ждать на пиру у баронессы Давур. Если я там не появлюсь, на мою репутацию ляжет несмываемое пятно. Вот я и подумал: не соизволит ли Ваша Милость отпустить бедного певца на рассвете — все одно вам от меня никакой пользы.

Айна оторвалась от созерцания замка на Оковах Власти и уставилась на Марти неверящим взглядом: подумать только, этот скользкий тип на все готов, лишь бы спасти свою шкуру!

— На твоем месте я бы не спешил возвращаться в Давос или его окрестности, — Рикард наконец соизволил продемонстрировать способность к речи. — Одновременное исчезновение невесты-чародейки и некоего смазливого ваганта наверняка навело власти на соответствующие мысли. В купе с парочкой плавающих в Моргаве Светлых, думаю, эти мысли отнюдь не в твою пользу, малыш, — капюшон гиганта издевательски качнулся. — Так что ты здоровее будешь, оставаясь здесь и развлекая песнями твою милую подружку, а то она что-то совсем загрустила.

От бешенства у Айны свело челюсти. Бросив в сторону Кошмара убийственный взгляд, она развернулась к нему спиной и скорчилась на натасканных Марти еловых лапах. С тяжким вздохом

вагант взялся за арфу и принялся потихоньку бренчать что-то трагично-пронзительное, вероятно, под стать своему настроению. Впрочем, быть может, певец все еще пытался разжалобить Его Кошмарность, черной горой торчавшего по другую сторону костра. Совершенно напрасно.

Айна не слишком следила за мурлыканьем Марти — она старалась незаметно изучить конструкцию замка наручников, чтобы сподручнее расковырять его шпилькой. Она даже начала надеяться, что монотонные трели ваганта навеют наконец на Рикарда догожданный сон. Тоже напрасно. Интересно, почему арфист из всего репертуара выбрал для вечернего концерта именно «Леди Шалот»? Историю о волшебнице, запертой в башне на острове и под страхом смертельного проклятия наблюдающую за внешней жизнью через отражения в зеркале?

Марти тем временем дошел в своем исполнени до того места, где леди Шалотт, соблазненная видом блистательного рыцаря в зеркале, решилась выглянуть в окно и, сраженная чарами, садится в лодку, чтобы река принесла ее труп к ногам незнакомца.

— Пока челнок бежал вперёд,

Внимали ивы и жнивьё

Последней песенке её, —

Леди из Шалотт.

Песенке святой и странной,

Спетой звонко, спетой плавно...

«Что за мрачная аналогия?» Стараясь дышать ровно, будто спящая, Айна осторожно вытянула шпильку из рукава и вставила кончик в крохотное отверстие на левом наручнике. Слегка поворачивая и надавливая на инструмент, она попыталась нащупать невидимый рычажок, удерживающий половинки «браслета» крепко сжатыми. Действие требовало совсем небольшого усилия, но Айна чувствовала, как липкий пот выступил под мышками и смочил волосы на лбу.

Марти между тем закончил песню и поинтересовался мечтательно:

— Понравилась ли вам баллада, Ваша Милость?

Со стороны Рикарда донеслось невнятное хмыканье.

— Как вы думаете, в чем мораль этой истории? — не унимался вагант.

— В том, что женщину сгубило любопытство? — гулко предположил Кошмар.

Айна сжала зубы так сильно, что скрипнула эмаль. Погоди, негодяй, осталось совсем немного! Кажется, она уже нащупала слабину...

— Любопытство, да, — задумчиво протянул этот предатель Марти. — Романтик сказал бы: «Любовь». Эстет: «Красота». И оба тоже были бы правы. Знаете, Ваша Милость, эта поэма столь глубока, что я нахожу в ней новый смысл, каждый раз, как исполняю ее.

— Какой же смысл ты узрел в ней сегодня? — неожиданно пробасил Рикард.

Рука Айны дрогнула, шпилька соскочила и оцарапала запястье — девушка едва успела закусить губу, чтобы сдержать вскрик. Неужели непробиваемый гигант заскучал и решил развлечь себя разговором об искусстве?

— Видите ли, — довольно начал Марти, — обычно мы склонны считать, что роковое появление незнакомца, очаровавшего леди Шалотт, — это случайность. Но прислушайтесь к первым строфам поэмы: волшебница никогда не покидала свою башню, однако все в округе знали о ней и ее истории. Каким образом?

— Ее песни, — пробурчал явно заинтригованный Рикард.

— О да, — продолжал вдохновленный вагант. — Не иначе как чары разносили их над рекой, полями и замками на ее берегах. Что, если предположить, что сверкающий доспехами незнакомец появился у острова, именно привлеченный песнями леди?

«Да он просто ехал в соседний замок!» — возмущалась про себя Айна, возобновившая ковыряние в замке.

— Что, если именно на это леди и рассчитывала, распевая у открытого окна? — не унимался упрямый вагант.

— Но как же проклятие? — справедливо заметил Рикард.

— Позвольте, Ваша Милость, — в голосе Марти звенело торжество, — наша леди волшебница. Неужели она не могла бы справиться с каким-то замшелым проклятием? Думаю, это были ее собственные выдумки, чтобы придать драматизма легенде.

— Что же в таком случае погубило бедняжку?

Гигант явно развлекался за счет певца, но Айне было все равно. Мокрая от усилий она толкала онемевшими пальцами погнутую шпильку — еще немного, замок подастся, и тогда...

— Страх, — заявил Марти, и в костре с треском лопнула смолистая ветка. — Видите ли, она привыкла жить в своем воображаемом мире, но между тенью и человеком из плоти и крови большая разница. Когда рыцарь наконец пришел за ней, и настало время покинуть остров, леди растерялась. Да, она пришла в ужас от того, что ее могло ожидать — обязательства, новая роль, жизнь в реальном мире, где все взаимосвязано, и нельзя потянуть за одну нить, не оборвав другую… Вот она и предпочла умереть, вместо того, чтобы получить ответ на свои вопросы.

— Какие, например, вопросы? — глухо прозвучало с той стороны костра.

— Например, — голос Марти, напряженный как струна, сорвался, и ваганту пришлось прочистить горло, — что на самом деле случилось с ее семьей, и где находятся ее братья.

Сцепив зубы, Айна изо всех сил надавила на шпильку. В наручнике что-то щелкнуло, и инструмент обломился. Оковы Власти отозвались громким мелодичным звоном. С вершины сосны тяжело сорвалась испуганная сова и метнулась над костром с тревожным уханьем. Айна была уже на ногах — только пламя отделяло ее от схватившегося за арбалет похитителя. Ах, если бы она успела открыть хотя бы один замок!

Внезапно через оранжевые языки метнулась тень.

— Беги, Айна, беги! — Марти повис на Рикарде всем телом, оружие отклонилось к земле.

В это мгновение она снова оказалась в галерее родного борга, и брат снова умолял бежать, пытаясь задержать неумолимых убийц. Ноги сами понесли ее в темноту, прочь от костра, туда, где тихо позвякивали удилами лошади. Она взлетела на вороного без седла, чувствуя, как ползет еще выше «разрез» на платье. Но вместо того, чтобы послать жеребца в лес, развернула его в сторону лагеря. Больше она не допустит ошибки. Она не бросит Марти на волю Кошмара!

Конь вылетел на прогалину, хрипя и взбрыкивая под непривычной наездницей. Разворошенный костер полыхал, посылая вверх рои красноватых искр. Нижние ветви ели уже начинали тлеть. Рикарда нигде не было видно. Зато Марти… Марти полусидел, прислонившись спиной к стволу и вытянув длинные ноги к огню, будто он все еще мерз. Подошвы сапог дымились, расточая едкую вонь, но вагант не обращал на это внимания. Льняная голова свесилась на грудь, словно поэт пытался внимательно рассмотреть что-то у себя на груди, там, где на буром от грязи гарнаше проступила яркая красная заплатка.

— Марти! — Айне казалось, что она кричала, но на самом деле побелевшие губы шевелились беззвучно. Мысленно она бросилась к другу, скатившись с коня, уткнула лицо в его мягкие шелковистые локоны, сорвала ненавистные оковы и исцеляла, используя всю скопившуюся в груди силу и известные заклинания. Но это было в зеркале. В реальности она, оцепенев, сидела на коне, злобно фыркавшем на разыгравшееся пламя. Хвоя вспыхивала над вагантом голубыми светлячками и осыпалась на бесчувственное тело огненным дождем.

— Слезайте-ка с Монолита, миледи, — внезапно ненавистный Рикард оказался рядом, на сгибе локтя лежал казавшийся игрушечным арбалет, указывая на нее острием болта. — Надо потушить дерево, пока оно не превратилось в погребальный костер для ваганта.

Тут Айну отпустило. Тени рассыпались миллионами звенящих осколков, и стала ясна цель.

— Сгинь, мерзавец! — вопль разорвал стиснутое рыданием горло. Пятки вонзились в бока вороного, поднимая коня на дыбы. Путь убийца погибнет под копытами, путь его мозговое вещество вскипит на углях, когда подковы пробьют проклятый шлем...

Резкий свист рванул уши. Айну подбросило в воздух, в глазах завертелась огненная карусель с черными просверками. Удар о землю выбил из груди дух. Пальцы беспомощно заскребли хвою, когда громада Рикарда нависла над ней, как неотвратимость судьбы.

— Монолит повинуется только мне, миледи, — стальная рука ухватила за плечо и потянула вверх. — Пора бы вам уяснить, что сопротивляться бесполезно. От этого только пострадают люди. Разве трех смертей вам недостаточно?

Айна не позволила себе заплакать.