Глава 2. Вербовщики

Найд чистил топинамбуры. Еще пару дней назад он и не подозревал о существовании этого мерзкого овоща, а вот теперь все руки им провоняли. Предстояло настрогать еще целое ведро, но дело шло очень медленно — нож все время норовил соскочить с бугристых уродливых клубней, из которых в заведении дядюшки Одда готовили все — от прозрачного супа до жаркого, от салатов до чая, в котором рома нередко было больше, чем воды.

Конечно, все могло сложиться гораздо хуже. Не так уж и плохо сидеть на кухне между изразцовой плитой и жарко горящим очагом, когда за окном ярится с новой силой непогода. Колотится в ставни мокрым кулаком, завывает протяжно в щели, заставляя ежиться при вспоминании о пережитой в лесу ночи. Нет уж, лучше уж быть на побегушках у тетушки Мо, единовластной владелицы «Русалочьей» кухни и дядюшки Одда впридачу. В конце концов, это ведь ненадолго. До окончания сезона штормов. Хотя время в «Сраме» идет так же медленно, как чистка топинамбура, и на нем столько же загадочных загогулин, которые хочется вырезать под корень. Да, совсем не этого ожидал Найд, когда ял бакланьцев вошел в прибрежные воды Амальфи.

Он вспомнил, как поразили его тогда огромные корабли, дремлющие на рейде, подобно кашалотам с картинок в «Истории животных». Рыбацкая лодка казалась ореховой скорлупкой по сравнению с этими гигантами. Найд сидел, задрав голову и разинув рот, пока ял скользил мимо высоченных бортов, украшенных вычурными буквами, складывающимися в волнующие надписи: «Южная королева», «Заклинающая волны», «Свободная любовь» или загадочные: «Сокол в упряжке», «Спроси мамочку». Носовые фигуры величественно простирали над юным магом руки, крылья или когти — смотря по названию судна или буйности фантазии владельца. Больше всего поразила Найда здоровенная задница с ушами, выкрашенная в розовый цвет и украшавшая форштевень четырехмачтовой «Вонючки». А еще — галеры, носы которых грозили таранами в форме бараньей головы или скалились мордами вепрей и дарконов.

— А это что за корабль? — Найд указал на привлекшее его внимание судно. Оно стояло на якоре вдали от всех остальных — многопалубное, угольно-черное, распространявшее вокруг угрожающую ауру, как вооруженное до зубов войско, вставшее лагерем на площади мирного города. На баке и юте расхаживали человеческие фигурки, очень смахивавшие на часовых. С одной из голых рей свисало что-то, не слишком похожее на яркие вымпелы заморских бригантин и фрегатов.

Горан потемнел лицом и сплюнул в воду. Старик кормчий осенил себя знаком Света, что-то шепча. Лицо Аллике заострилось больше обычного, глаза сузились, словно беря громоздкий черный корпус на прицел.

— Это «Юстиция». Плавучая лохань правосудия.

Найд непонимающе перевел глаза на бакланьцев.

— Да острог это, — бросил старик с кормы. — Галерники там сидят, ждут, пока судоходство откроют.

— Галерники? — пересросил Найд, тут же понимая, что снова выставил себя тупицей.

Но Аллике не воспользовался случаем ткнуть мага носом в его невежество, а объяснил сквозь стиснутые зубы:

— В Амальфи преступников, кроме самых отпетых, приговаривают к каторге на галерах. Гребцы мрут, как мухи, вот и пополняют их число из рядов воров, спекулянтов да контрабандистов. Особенно теперь, когда попахивает войной, городовые и тритоны спешат набить брюхо «Юстиции» под завязку, чтобы было кого сажать на весла к весенней кампании.

— Война? — Найд был совершенно сбит с толку. — Кто-то собирается напасть на Амальфи?

Аллике только красноречиво закатил глаза, но носатый Горан снисходительно буркнул:

— Ладно тебе, откуда ему знать, козопасу озиатскому.

Найд решил проигнорировать козопаса и навострил уши.

— Это мы собираемся напасть, — снизошел наконец амальфиец. — Вернее, Круг Девятерых. На Лисс.

— Но… — вопрос застрял в глотке и тут же забылся. Ветер, прилежно наполнявший парус яла, развернул странный вымпел, свисавший с реи плавучей тюрьмы. Только это был вовсе не вымпел.

— Мертвец! — Найд ткнул подрагивающим пальцем в сторону «Юстиции». — Там… там...

— Ага, — по команде кормчего Аллике подтянул фал. — За попытку бежать или неповиновение арестантов протаскивают под килем и вздергивают на рее — в назидание остальным.

У Найда болезненно сжалось горло. Вот значит, что его ожидает, попадись он в руки «тритонам» вместе с контрабандистами! Не очень приятная перспектива. Особенно с учетом того, что...

— А кому-нибудь удавалось сбежать из тюрьмы? — решил он разведать почву.

— Насколько я знаю, только одному, — сверкнул мрачной улыбкой амальфиец.

Ял взял ближе к ветру.

С Аллике в качестве лоцмана бакланьцы без труда обогнули западную оконечность Мессалуны и, пройдя вверх по Сплиту, приблизились к внутренней гавани, называемой Рыбной. У причала теснилось множество разнокалиберных лодок, над которыми, чуя добычу, с воплями кружили чайки. В порту, несмотря на внесезонье, тоже царило почти праздничное оживление. Очевидно, жители города встретили первый ясный после шторма день, высыпав на улицы и спеша пополнить опустевшие за дни непогоды полки кладовых.

Рыбаки бойко распродавали утренний улов, рядом теснились лотки торговцев всякой вячиной, откуда-то неслась музыка и восторженные возгласы, перекрывавшие портовый шум. А надо всей этой толчеей карабкались на склон горы, толкаясь и налезая друг на друга, дома с плоскими крышами, на которых росли трава, кусты и даже низкие деревца.

Найд, никогда прежде не бывавший ни в гавани, ни в большом городе, глазел на все разинув рот. Только когда Аллике ловко прыгнул на причал, готовясь пришвартовать ял, до Анафаэля дошло, что путешествие закончено. Пора вылезать на сушу, причем в том наряде, который напялил на него амальфиец — наверняка, чтобы еще раз поиздеваться. Ну какой уважающий себя человек наденет короткий, едва прикрывающий зад дублет, причем двуцветный — слева красная полоса, справа зеленая? Ладно бы еще штаны были нормальные, так нет! К дублету полагались облегающие чулки, тоже попугаечные: на правую ногу — алый, на левую — изумрудный. Довершал безобразие куций плащ — к счастью, однотонный. И это называется: «Теперь ты не будешь привлекать к себе внимания»?!

«Ладно, может, сойду за шута, — утешал себя Найд, сходя на берег. — Уж за беглого мага меня точно никто не примет». Впрочем, вскоре оказалось, что новое платье давало его обладателю замечательные преимущества. Во-первых, сыну негоцианта не полагалось помогать выгружать из лодки вонючие бочки, а следовало стоять с важным видом и покрикивать на бакланьцев. Более того, никто не взваливал ему на плечо неухватистую ношу и не понукал, как гужевого осла. Аллике, крякнув, сам безропотно подхватил один из бочонков на закорки и тихо прошипел:

— Я пойду вперед, а ты давай за мной — типа приглядываешь за образцом товара. Тащу я его для тебя на продажу, понял?

Найд послушно пристроился в хвост амальфийца.

— Понял. Но как же Горан и...

— Забудь о них, — огрызнулся Аллике, тяжело дыша. Бочонок, видать, был не из легких. — Ты их вообще никогда не видел, и о Баклани слыхом не слыхал, ясно?! И не вздумай от меня отстать!

Пришлось буркнуть что-то утвердительное и сосредоточиться на том, куда ставить ноги, разъезжавшиеся на скользких от рыбьей чешуи досках. Амальфиец уверенно прокладывал путь между мотками канатов, ящиками и бочонками, иногда перекидываясь парой фраз с рыбаками и сверкая белозубой улыбкой в ответ на соленые шуточки. Найд старался не встречаться с чужаками взглядом, беззвучно молясь, чтобы никому не пришло в голову его о чем-нибудь спросить.

Когда они с Аллике наконец вышли на набережную и смешались с толпой, он вздохнул с облегчением. Вокруг то и дело мелькали дублеты и плащи куда пестрее его собственных, некоторые с тремя, четырьмя, а то и пятью разноцветными полосками. Среди них затеряться было куда проще, чем на открытом всем взглядам молу.

Найд старался держаться как можно ближе к быстро шагавшему Аллике, но взгляд все время натыкался на невиданные чудеса, так что голова сама собой поворачивалась следом, забывая следить за тем, куда несут ее ноги. Вот на прилавках извиваются еще живые морские гады, блестя на солнце отвратительной слизью. Вот огромные крабы пучат на покупателей стебельчатые глаза и щелкают клешнями. А у той рыбины в брюхе мог бы поместиться весь Найд, даже ноги подгибать не пришлось бы. Рядом на жаровне шкворчит что-то отвратительно-фиолетовое, наполняя воздух вкуснейшим ароматом, а рот — слюной, и заставляя пустой желудок вспомнить о пропущенном завтраке.

— Купи бусы! — чумазая рука дернула вдруг за край дублета. Девчонка, кутавшаяся в рваный платок, сунула Найду под нос кулак, из которого свисали нанизанные на нитку витые ракушки. — Бусы для красавицы-невесты!

— Нету у меня невесты, — Найд ускорил шаг, стараясь поспеть за бочонком и спиной Аллике, по которой расплывалось пятно пота.

— Тогда для сестры, — не отпускала цепкую лапку оборванка, хлюпая покрасневшим носом. — Дешево отдам.

Найд споткнулся, едва не налетев на дородного горожанина, торговавшегося за корзину чего-то, блестевшего красноватой чешуей и скалившего кривые зубы. «Откуда она знает, что у меня есть сестра? Понравились ли бы Айне бусы из ракушек? Есть ли у нее кто-то, кто мог бы их подарить? Там, где она сейчас...»

Девчонка, почуяв наживу, так и плясала вокруг, звеня нитками ожерелий.

— Всего восьмерик, добрый господин, и бусы ваши!

— Еще одно слово, и твоим будет хороший пендель! — Аллике вынырнул из-за чьих-то спин и со свирепой рожей сделал вид, что замахивается ногой.

Продавщица ракушек взвизгнула и растворилась за лотками с мидиями.

— Я же велел тебе не отставать! — проворчал амальфиец сквозь зубы, подтолкнул бочонок повыше на плечи, и, послав в сторону мага убийственный взгляд, устремился вперед.

Какое-то время у Найда это вполне получалось. Но тут путники вышли на небольшую площадь, где раскинулась пестрая палатка, возле которой особенно густо толпился народ. Над расписанным золотыми звездами занавесом прыгали смешные куклы. Одна напоминала амальфийского негоцианта в пестром дублете. Другая изображала пузатого человечка в черном костюме с огромным белым воротником, похожим на жернов, и увесистым мешком за спиной. Куклы спорили смешными визгливыми голосами, выкрикивая оскорбления, из которых Найд уяснил, что пузатый с жерновом на шее играл роль лисийца.

— Хочешь, нашпигую солью твою задницу и замариную тебя в роме? — угрожал тряпичный амальфиец, сжимая розовые кулаки и подскакивая к своему противнику.

Публика взорвалась хохотом, послышались хлопки.

— А хватит ли у тебя серебра на такое блюдо, нищеброд? — высокомерно задрал длинный нос лисиец.

Вокруг засвистали, затопали ногами.

— Задай ему, Кароли! — выкрикнул кто-то. Передние ряды тут же поддержали воинственными воплями.

— Отведай моего серебра, чаячий корм! — взвизгнул негоциант, вытащил из-за спины здоровенную дубинку и начал охаживать ею противника. Черная кукла выронила мешок, громко заохала и повалилась на спину, дрыгая ногами, к вящему удовольствию зрителей.

— А ты ничего не хочешь отведать? — раздалось над ухом так неожиданно, что Найд чуть не вскрикнул. Аллике пихнул его коленкой под зад. — Еще раз отстанешь, я тебя точно выпотрошу, набью опилками и вставлю палку в задницу — будешь дурачков на площади развлекать!

Найд с сожалением бросил последний взгляд на кланявшихся кукол и поспешил следом за провожатым. Может, если бы он посмотрел представление с начала, то понял бы, о чем шла речь? Да и тряпичные атристы были такие потешные...

Не успели они отойти и десяток шагов от палатки кукольника, как путь преградило новое скопление народа. Особенно много тут было мамаш с детьми, завороженно таращившими сияющие глазенки на высокого щеголеватого человека в чреном с алым подбоем плаще. Тот сниходительно улыбнулся и вытащил из уха стоявшей рядом помощницы живой яркий комок. Птица хлопнула крыльями и взвилась в воздух, описывая низкий круг над восторженно пищащими зрителями. Найда обдало волной воздуха, маленькое лазоревое перышко скользнуло по щеке и полетело, крутясь, дальше. Он даже не моргнул. Глаза были прикованы к человеку, на голову которого опустился попугай, тут же превратившись в высокую шляпу. Мерцающая голубоватая аура не оставляла сомнений — это был маг. Вокруг высокой прически помощницы тоже разливалось сияние, только ярко-желтое.

Весь прошлый опыт встреч со Светлыми кричал: «Беги! Беги, пока тебя не схватили или не призвали СОВБЕЗ!» С трудом Найд заставил себя как ни в чем не бывало пробираться сквозь толпу. «Мне нечего бояться вербовщиков, — убеждал он себя, стараясь унять бешеное сердцебиение. — Они здесь, чтобы испытать детей, а я ведь уже давно не ребенок. Даже если они заметят мою ауру, что с того?»

Над головами снова захлопали крылья. Целая стая белоснежных голубей, вылетев из рукавов мага, принялась выписывать фигуры над площадью — знак Света, кольцо, спираль… Пока вербовщик не хлопнул в ладоши, и птицы не посыпались с неба пушистыми, сверкающими на солнце снежинками.

— Мама, мам, смотри, кролик! — вихрастый мальчонка тянул женщину в простом грубошерстном блио поближе к источнику небывалых чудес. Пушистый зверек, выпрыгнувший из шляпы мага, спокойно сидел на затянутых в перчатки руках, нюхая воздух подвижным влажным носом. — Хочу кролика!

Помощница махнула полой плаща и извлекла из-под нее барабан. Вербовщик опустил на него зверька, и тот принялся самозабвенно стучать лапами по натянутой коже, выбивая веселый ритм. Дети восторженно визжали. Мальчонка, которого мать пыталась увести от соблазна, уперся пятками в землю.

— Хочу кролика! — упрямо крикнул он.

— Ты же знаешь, мы не можем его купить, — увещевала женщина, таща сына за собой.

— Тогда я стану волшебником и сам себе наколдую такого! — не уступал ребенок.

— Ты еще маленький, — растерянная мать с опаской оглядывалась на вербовщиков — не услышали ли? — Тебе шесть исполнится только весной. Ты еще не готов к испытанию.

— Нет, я большой! — надрывался малыш, на глазах которого выступили слезы. — Пусти, я хочу стать волшебником.

Шестилетние мальчики и девочки, толпившиеся вокруг вербовщиков, были еще слишком малы, чтобы вполне осознать, что их ожидает, если напротив их имени в списке появится «поз.». Проявленных магов отбирали у родителей и увозили в Волшебные академии, где они учились управлять своим даром и развивать его. А еще — презирать людей, использовать их, как орудие в своих целях, или убирать с дороги. Плачущий малыш не заслуживал такой судьбы. И все же ее нельзя было изменить. Но вот отсрочить...

Забыв об Аллике, Найд потянулся сознанием к пляшущему на барабане кролику и осторожно коснулся зверька. «Беги!» Веселый ритм оборвался. Животное присело на задние лапки, нюхая воздух, и вдруг прыгнуло наземь. Изумленное выражение на физиономии Светлого сделало день Найда. Публика заволновалась, испуганные или радостные визги отмечали движение кролика сквозь толпу. Зареванный мальчонка не видел, что произошло. Когда белый пуховой комок откуда ни возьмись выкатился ему под ноги, он замер, распахнув глаза, еще не веря своему счастью.

Найд стремительно ухватил кроля за уши и сунул мальчугану в руки.

— Это подарок, — он развернул ребенка и подтолкнул прочь от вербовщиков, — неси-ка его домой, пока снова не удрал.

Мать одарила дарителя благодарным взглядом, и оба растворились в оживленной рыночной толчее. На Найда стали оборачиваться. Взгляд мага шарил на головами, как луч маяка — того гляди высветит виновника неудачи. Анафаэль попятился, крутя головой в поисках Аллике. «Ну почему этого проходимца никогда нет рядом, когда он нужен?!»

— Наконец-то я нашел вас, херре, — знакомая черно-белая голова вынырнула из-за необъятной туши, затянутой в сине-белые чулки и соответствующий дублет. Аллике где-то потреял бочонок, но приобрел новое выражение в глазах, больше всего напоминавшее разверстую могилу. Найд даже догадывался, чью. — Ваше присутствие требуется по неотложному делу, — амальфиец скосил глаза в сторону ближайшего переулка, тайком демонстрируя сложенный кулак.

— А-а, да! — Найд сообразил наконец, что от него требуется. — Конечно, показывай дорогу, э-э… смерд.

— Значит, смерд?! — едва они оказались в узкой, пахнущей затхлостью и помойкой кишке переулка, Аллике прижал мага к стене. Острый нос чуть не касался кончика Найдова, тонкие ноздри гневно раздувались. — Помнишь, что я тебе сказал, случится, если ты снова отстанешь?

— Что-то насчет палки в заднице, — Найд пытался отцепить пальцы амальфийца от своего ворота, но те держали крепко.

— А что? Могу начать и с нее. Только прежде настучу тебе по башке!

— Прости, я немного отвлекся, — усилием воли Найд заставил голос звучать спокойно. — Но если ты сейчас не уберешь грабли, клянусь, твои яйца познакомятся с моим коленом.

Ухмылка Аллике заставила челюсти сжаться так, что скрипнули зубы. Значит, амальфиец находит все это забавным?!

— Мои яйца потверже твоих будут, — Найда тряхнули и плотнее прижали к холодным камням. — Что, смыться решил под шумок, да? Так проще, чем долги отдавать?

Перед глазами полыхнуло белым, и Аллике отскочил, тряся обожженными ладонями.

— Два весла тебе в рот! Думаешь, сможешь безнаказанно опробовать на мне свои подлые штучки?! Иди-ка сюда и дерись честно, ты, светлый прихвостень!

Найд уже сожалел о случившемся. Выходило, он не лучше всех остальных магов. Воспользовался своим преимуществом перед человеком. Да еще и с риском привлечь внимание совбезовцев — не только к себе, но и к парню, который старался ему помочь — как умел.

— Идем отсюда, — он отлепился от стены и протянул руку Аллике. — Тут опасно оставаться.

— Хрясь!

Левый глаз взорвался оранжевыми звездами, затылок грохнулся о каменную кладку, на макушку посыпались хлопья штукатурки. В ногах образовалась слабость, но Найд кое-как удержался от позорного падения. Через красную пелену замаячила физиономия амальфийца — острый нос торчит между поднятыми к лицу кулаками.

— Понравилось мое лекарство? Хочешь еще?

Найд застонал, скользнул вниз по стене — и всадил кулак прямо под выставленные для защиты локти. Аллике сложился пополам, удивленные глаза вылезли из орбит, изо рта вырвался хрип.

— А как тебе мое лекарство? — шепнул Найд на ухо амальфийца, вздернув его голову за черно-белый хвост.

— Эй, голубки! Не наворковались?

Маг так быстро обернулся в сторону выхода из переулка, что хрустнула шея. «Совбезовцы!» — кольнула холодом мысль. Но четыре мужских силуэта, темные против струящегося с площади света, не имели ауры.

— Пусти, урод! — прошипел Аллике, высвобождаясь из ослабевшей хватки.

К щекам подступил жар. Найд представил, как они двое, должно быть, выглядели со стороны. Молодой негоциант в растерзанной на груди одежде и слуга, уткнувшийся ему в пах. Неизвестные тем временем подступали ближе, и выражение их мрачных физиономий не предвещало ничего хорошего. Мысленно прикинув их с Аллике шансы против четверки громил, по виду явно принадлежащих контингенту «Юстиции», Найд приготовился навострить лыжи. Та же мысль, очевидно, пришла в голову амальфийца, начавшего потихоньку отступать вглубь переулка, под развешанное между домами мокрое белье.

— Куда-то спешите, голубки? — ухмыльнулся один из четверки, обнажая почерневшие зубы.

Рядом тихо изрек замысловатое проклятие Аллике. Найд оглянулся. Русалочья икра! Из затхлой темноты под бельевыми веревками к ним направлялись еще двое темных личностей, причем весьма крупных габаритов.

— Чего вам надо? — выкрикнул Аллике, сжимая кулаки. По тому, каким напряженно-звонким стал его голос, Найд понял, что амальфийцу тоже страшно, хотя он и пытается не подать виду.

— Покажите ваши бирки, — тип с гнилыми зубами сделал шаг вперед. Похоже, в этой шайке он был главным.

— Какие еще бирки? — нахмурился Аллике.

Личности, перекрывшие оба выхода из переулка, переглянулись и заухмылялись, будто им только что сообщили хорошую новость. Главарь щелкнул пальцами:

— Все ясно. Взять их, парни.

— На помощь! — заорал Найд, уворачиваясь от лап ближайшего громилы. «Неужели их все-таки послал совбез? В целях экономии магоресурсов?»

Аллике ухватил притаившийся в тени здания бочонок.

«Жадность контрабандистов всегда перевешивает здравый смысл?» — мелькнуло у Найда. Бросив в лицо второго нападавшего куцый плащ, он прополз у того между ног. Как оказалось, только чтобы ткнуться носом в колени третьего. Шершавая рука сгребла за шиворот и потянула вверх. Найд ухватил головореза за ширинку и изо всех сил сжал пальцы. Бандит взвыл. От оплеухи голова загудела, как храмовый колокол. Найд почувствовал, что лежит на земле — в окружении мертвых змей, острого рыбного запаха и пары сыплющих грязными ругательствами налетчиков.

«Миноги! — сообразил он. — В бочке были маринованные миноги, а бочку...»

— Чего разлегся! — Аллике рывком поставил Найда на ноги. В глаза бросились вкровь рассаженные костяшки амальфийца. — Бежим!

«Вот только куда?» — от ужаса подташнивало. Со всех сторон, чуть согнувшись, неспешно подступали головорезы — кто с расцарапанной щекой, кто, сплевывая кровью, кто — бережно держась за пах.

— Похоже, пора проучить наших птенчиков, — хлюпнул главарь распухшим носярой.

Личности, как по команде, вытащили из-за пояса гладкие от постоянного употребления дубинки. Найд шумно сглотнул.

Над ухом что-то свистнуло, вот только теперь было не до надоедливого комара. «Стоп! Комары зимой?!»

Внезапно налетчики превратились в привидений. Духи злословили и размахивали руками, пытаясь избавиться от свалившихся им на головы простыней, скатертей и широченной перины.

— Не стой дубом!

Окрик Аллике вернул Найда к действительности. Амальфиец уже каким-то чудом оказался на высоком подоконнике и собирался спрыгнуть внутрь ближайшего дома. В его руке блестела какая-то металлическая загогулина — уж не та ли, которую он метнул в бельевой шнур? По переулку полетели перья — кто-то из амбалов доагадся пустить в ход нож. Пальцы сами схватились за конец разрезанной веревки, ноги уперлись в стену и...

— А ну замерли, голубчики!

Найд застыл на подоконнике, растопырившись в позе орла. Из глубин полутемной комнаты в него целился из арбалета старик — руки трясутся, белая борода до пупа, пуп прикрывает исподняя рубаха.

— Спокойно папаша, — Аллике, стоявший с поднятыми руками, продемонстировал улыбку, покожую на акулью. — Кошка и череп.

Старик нахмурил кустистые брови, арбалет дрогнул. Найд предпочел зажмуриться.

— Вон он, в окно сиганул, тресково охвостье! — донеслось снизу, с улицы, по которой мело пуховой метелью.

Захолодило выставленный наружу зад, остро почувствовавший свою незащищенность. «А ну как у налетчиков тоже есть арбалет?»

— Это старый пароль, — с сомнением проскрипел старикан.

Найд приоткрыл один глаз. Бельевая веревка за окном натянулась.

— Новый тебе скажут те, что лезут следом, — бросил Аллике и рванул в обход хозяина дома.

Найд дернул за амальфийцем, не дожидаясь, пока старцу приспичит разрядить в него арбалет. Мелькнули мимо массивные сундуки, тесная лестница бросила под ноги ступени. Бежали они почему-то не вниз, а вверх. Распахнулась светлым пятном дверь, в глаза ударило солнце. Найд с Аллике оказались на крыше дома, превращенной в сад. Из провала переулка доносились злобные вопли, стук в дверь и грохот сапог. Похоже, бандиты разделились. Часть их штурмовала жилище бравого деда, а часть бросилась вверх по улице.

— Нас обходят, — Аллике схватил Найда за руку и потянул прочь.

Снова скачка ступенек — теперь вниз. Новый переулок. Крики заприметивших их громил. Поворот. Узкая улочка, еще одна. Бьющееся в горле сердце. Блеск воды впереди. Деревянные мостки. Суета верфи, ремонтный док, вытащенные на сушу суда. Лебедка и куча ящиков, за которой они приткнулись.

— Кто… эти типы? — выдавил Найд, едва поймав дыхание. — Что им… нужно?

— Вербовщики, кто ж еще, — Аллике попробовал сплюнуть, но у него пересохло во рту.

— Нет, — Найд мотнул головой. — Они не Светлые, это точно.

Аллике коротко хохотнул:

— Вот уж это да. Они темные, точнее, черные. Ищут рекрутов для службы во флоте. Надвигается война, помнишь?

Найд неуверенно кивнул.

— Да, но разве служба — не добровольное дело?

— Еще недавно была таким, — проворчал Аллике, осторожно выглядывая из-за ящиков. — Но видать с тех пор, как «Попрыгунья» отплыла из Амальфи, кое-что изменилось. И эти перемены мне не по вкусу. Тухлая макрель! — парень втянул голову в плечи.

— Что такое? — встревожился Найд.

Аллике молча ухватил его за рукав и, пригибаясь, потащил между мастерскими и складами.

— Держи их! — внезапно раздалось сзади. — У них нет бирки!

Работавшие вокруг корабелы удивленно оглядывались на беглецов, но помочь в их поимке не спешили. Вербовщики, топочущие сзади с багровыми мордами, подустали и потеряли половину своей шайки. Но и у Найда давно уже кололо в боку, а ноги превратились в свинцовые колоды. Только Аллике скакал по мосткам, как белка, — и не скажешь, что полгавани пробежал.

— Брось меня, — прохрипел Найд, пробуя вырвать руку из хватки амальфийца. — Я от них отобьюсь.

— Заткнись и поднажми, — бросил через плечо тот. — Вон уже «Русалочий срам». Дядя нас спрячет.

Впереди за изгибом мола действительно замаячило крашеное зеленой краской двухэтажное строение, похожее на трактир. Найд не был уверен, хочется ли ему сдаваться на милость пресловутого дядюшки. Но может, в «Сраме» ему позволят наконец упасть на пол и умереть без мучений?

Когда Найд ввалился вслед за Аллике в зеленую дверь, чуть не оборвав колокольчик над входом, объяснять ничего не пришлось. В это время дня кабачок был почти пуст — только несколько постоянных посетителей подпирали локтями столы у очага. Двое запыхавшихся, падающих с ног юнцов совершенно не произвели на них впечатления — казалось, такое появление было тут делом обыденным.

На шум выскочила из боковой двери маленькая, по-мужски коротко стриженная женщина в запятнаном фартуке и с мясным ножом в руке. Бросив единственный взгляд на Аллике, она глубоко вдохнула и заорала во всю силу легких:

— О-о-одд!

Далее, едва не столкнувшись у подножия лестницы, на сцену явились двое: дядька, заросший курчавой темной бородой, но с круглой лисиной на макушке; и тощий морщинистый тип с мешками под глазами и съехавшими на подбородок углами губ.

— Аллике! — басом загудел плешивый. — Переодеваться, живо! Спиро, спрячь мальчишку в тайнике!

— Но, херре, — начал было тощий, складывая морщины в скорбную маску, — там же...

— Делай, как говорят! — обрезал плешивый, сразу давая понять, кто здесь хозяин. Проницательные карие глаза замерли на Найде. — А ты чего встал?!

Спиро замахал, указывая на дверь, которая, как выяснилась, вела на кухню. Не успел Найд как следует осмотреться, как его запихнули в пол. Точнее, под поднятые кашеваром, или кем он там приходился, ничем не примечательные доски, которые тут же встали на место. В дыре пахло мышами, гнилым луком и еще чем-то странно сладковатым, вызывающим дурноту. Найд успокаивал себя тем, что это, должно быть, специи, или какой еще дорогостоящий товар, который могли припрятать в тайнике контрабандисты. Он попробовал лечь поудобнее, но тут же наткнулся на стенку с одной стороны и мешки с другой.

Наверху звякнул колокольчик, зазвучали грубые голоса. Найд замер, стараясь дышать через рот, чтобы не свистеть носом. Затопали тяжелые шаги, хлопнула дверь кухни. Чьи-то сапоги прошлись прямо над Найдом, так что в лицо посыпалась забившаяся между половиц труха. Он сморщился, изо всех сил удерживая чих. Огромные подошвы медленно поворачивались на месте — их владелец осматривался по сторонам. Наконец, они потопали дальше. Заскрипели дверцы кухонных шкафов, звякнула затворка плиты — как будто там мог поместиться человек! Грязно выругавшись, громила исчез в направлении питейного зала.

Найд перевел дух. Нос почесать не было возможности — в тесноте не хватало места, чтобы поднять руку. Приходилось и дальше дышать через рот. Так хоть отвратительный душок от специй казался слабее. «Как там Аллике, — переживал маг, напряженно прислушиваясь. — Что если его схватят? И даже дядюшка не сможет помочь — разве что у него тоже припрятан арбалет? И что там за ерунда с переодеванием? Хотя, конечно, в этот тайник двое бы не влезли...». Найд уже начал бояться, что про него все забыли, и он так и задохнется тут, в вонючей темноте, разбавленной кое-где тонкими лучиками струящегося сквозь щели света. Но вот наконец снова брякнул колокольчик, и наверху наступила тишина.

Снова послышались шаги — на этот раз шаркающие, мелкие. Скрипнув, доска приподнялась. Глаза, привыкшие к мраку, болезненно зажмурились.

— Опасность миновала, — прогундосил Спиро, даже и не подумав подать Найду руки.

Выбравшись из дыры, Анафаэль оказался нос к носу с дядюшкой Оддом — мохатые брови сползлись на переносице, руки скрещены на бочкообразной груди, на одной кисти не хватает двух пальцев.

— Ну и кто у нас составил компанию покойному шпику?

«Покойному?!»

Найд поддел ногой доску, закрывавшую чать тайника. Из открывшейся дыры на него уставился остекленевшим взором труп, слегка прикрытый мешковиной.

Найд едва успел добежать до помойного ведра.

— Дядя, я же сказала, Анафаэль — маг, — раздался за спиной голос Аллике.

«Погодите, а этот-то откуда взялся? — соображалось между рвотными позывами туго. — Рядом с трактирщиком стояла только какая-то девушка. И потом, что значит — «сказала»?

Он оторвался от ведра, утерся рукавом и воззрился на высокую незнакомку. Под оборками белого чепца блестели насмешливые карие глаза и торчал острый нос. Конечно, это могла быть сестра Аллике, только вот сбитые костяшки… «Хвала Свету, доброму дядюшке не пришла голову мысль вырядить и меня девицей!»

— Тогда чего же вы от вербовщиков улепетывали? — недоверчиво протянул трактирщик, меняя «мага» вглядом в головы до ног.

— Вот это да, — не удержался Найд, подходя к племянничку. Губы сами собой расплылись в еходной ухмылке. Длинное серое блио неловко сидело на мальчишеской фигуре, но спереди топорщились вполне натурально выглядящие грудки. — Какая красотка! А это из чего сделано? — его пальцы обхватили маленькую выпуклость. — Поразительно, на ощупь как...

— Хрясь!

На этот раз оранжевые звезды поспались из правого глаза. Аллике, морщась, встряхнул кистью, и широким шагом покинул кухню. Или правильнее было сказать — покинула?

Найд вздохнул, бросив в ведро еще один очищенный топинамбур. Фингалы под глазами потихоньку заживали, желтея. Гораздо хуже было с той раной, которую он нанес самолюбию Аллике. «А казалось бы — подумаешь, ущипнул девушку за грудь. Я же даже не знал тогда, что он — девушка. То есть, что она...» Так или иначе, племянница трактирщика отказывалась с ним разговаривать и едва удостаивала взглядом, будто Найд был неодущевленно вещью, вроде кадушки с огурцами. И главное, непонятно, как перед ней извиниться. Особенно, когда не чувствуешь себя особенно виноватым. И не знаешь, не саданет ли та, перед которой извиняешься, снова в глаз?

— Это что же ты творишь, чудо заморское? — тетушка Мо возникла из кухонного пара, потрясая поварешкой. — Чары тебе что ли глаза-то повыели?! Вон, очистки грязные в кастрюлю кидаешь, а овощи — в помойное ведро!

Найд бросился исправлять ошибку, но тут в дверь проскользнула Аллике собственной персоной. Впервые за последние дни взглянув на Найда, она прижала палец к губам и прошипела:

— Тс-с, похоже, нас навестили совбесы.