Глава 11

И нашёл я, что горче смерти женщина, потому что она — сеть,

и сердце её — силки, руки её — оковы.

Екклесиаст, 7, 26

Чтобы прийти в себя, мне понадобилось несколько дней. О том, что произошло, узнала от Шаны. Только ей разрешалось входить в мою комнату. Хондар от меня не отходил, во всяком случае стоило мне проснуться и открыть глаза, я встречала его взгляд. Особо не разговаривал, спрашивал односложно, не нужна ли помощь, и я опять засыпала. Наверное, применял ко мне любимый оркский трюк с подавлением воли, чтобы раньше времени из постели не сбежала.

Наконец под наблюдением подруги меня выпустили на прогулку. Устроившись в тени, я задала давно мучивший меня вопрос: "А что, собственно, произошло?"

Как выяснилось, годрунский жрец то ли по собственной инициативе, то ли выполняя чей-то заказ, наложил на меня заклятие смерти и так ловко, что никто не мог его обнаружить. Зная, что любая попытка напасть моментально вызовет Хондара, и ещё неизвестно, кто победит, жрец применил хитроумное колдовство, вытягивавшее жизнь по капле, почти незаметно. Если бы не гаснущий камень на обруче, я умерла бы раньше, чем кто-нибудь сообразил, что происходит. Лекарь какое-то время поддерживал меня настойками из трав, но потом они перестали действовать.

Хондар не давал мне уйти, питая своей жизненной силой. Но чтобы я не умерла, он не мог спать сам — сон разорвал бы канал, по которому вливалась энергия, а когда понял, что больше не может оставаться в бодрствующем сознании, созвал воинов на обряд прощания, объявив о своём решении уйти следом за мной.

Од-уругу не посмели возразить — он здесь хозяин. К тому же орки дорожат своими героями. Мало найдётся храбрецов, готовых добровольно отправиться за завесу, ведь шанса вернуться почти не было. Орков, совершивших такой подвиг, знали по именам. Поэтому жители Годруна собрались на главной площади города, разложили костёр для обряда прощания, и жрец начал церемонию. А в самый драматический момент со скалы спрыгнул демон и сожрал жреца. Слопал в два укуса, даже не разжёвывая. Колдовство оказалось прерванным, я спасена, а город радостно приветствовал своего господина, вызвавшего спасшее меня чудовище. Это самое чудовище мирно урчало у меня под рукой и сонно щурило глаза, если я слишком настойчиво пыталась привлечь к себе внимание.

Орки такие смешные! Как можно милейшую кошку обозвать демоном?

Моя спасительница ни на шаг от меня не отходила, к Шане относилась снисходительно-равнодушно, но подруга и не пыталась дотронуться до пантеры, сидела на безопасном расстоянии и немного растерянно за мной наблюдала. Наконец всё-таки не выдержала:

— Как ты можешь трогать руками демона?

— Шана, никакой это не демон. Крупноватый зверь, не спорю, но пока он сыт, опасности никакой нет. Она же просто прелесть! Разве ты не видишь?

— Почему ты решила, что это она? — подруга пересела на камень, расположенный подальше от урчащей пантеры.

— Не знаю. У неё морда, как у девочки. И потом она не возражает, если я зову её "дорогая".

— Ты дала демону имя?

— Нет ещё. Но, наверное, ты права, нужно как-нибудь её назвать. Придумала! Буду звать её Стеллой.

Пантера повернула голову и посмотрела на меня вопрошающе.

— Видишь, она не возражает. Ей понравилось. Как твой драгоценный? — спросила я подругу.

Шана густо покраснела.

— Надоел уже. Прохода от него нет. Таскается за мной следом, как будто дел у него других нет.

— Так ты сама этого хотела!

— Ну, не так же! Ведёт себя хуже малолетнего орка, которому первый раз удалось поцеловаться.

— Значит, ты — неотразима. Шоргат влюбился в тебя и теперь не отпустит.

— А где признание? Только молчит и хватается за меня руками. Пока не скажет, что любит, никаких дел с ним иметь не буду!

— Ну, ты и крута! Смотри, не перестарайся. Если у парня лопнет терпение, опять придётся за ним бегать. Второй раз может и не получиться.

— Очень надо! Хондар же терпит твоё равнодушие, и этот никуда не денется.

— При чём тут Хондар?

— Я подумала и решила, что твоё поведение самое правильное. Сколько женщин пробовали подчинить себе од-уруга и всё бестолку, а ты запросто с ним справилась. Даже готов был за тобой идти к демонам.

— Ты заблуждаешься. Хондар поклялся выполнять мои приказы, ничего больше.

— Если тебе так хочется думать...

Шана пожала плечами и оставила эту тему.

Я не придала словам подруги особого значения, моё внимание ни на чём долго не задерживалось. Но когда Хондар пришёл за мной, решила присмотреться к нему.

Да нет. Он такой же, как всегда. Выдержан и спокоен. Отстранённый взгляд, расслабленные движения. Или Шана ошибается, или он так хорошо собой владеет, что никаких изменений в нём я не вижу. Глупости. Моя подруга не может отличить дружеского участия от любви, поэтому и портит отношения с супругом. Какой из неё психолог!

Пантера обошла Хондара, по пути потершись мордой о его ногу. Од-уруг поморщился и отступил в сторону.

— Зачем ты держишь при себе демона?

— Это не демон. Это — Стелла. Ты же сам её вызвал. Мне Шана рассказала. Спасибо, что спас мне жизнь, не дал умереть. Теперь я твоя должница.

Хондар молча проводил меня в комнату. Солнце уже зашло, и полумрак отгородил нас занавесом от внешнего мира. Зажигать свет никто не стал. Я опустилась на шкуры и подтащила к себе под бок довольного зверя. Стелла моментально принялась урчать. Кошка и есть кошка. И не важно, что она большая.

— Не могу спокойно смотреть, как ты играешь с огнём. Её зовут Эста. Не знаю, почему демон принял такой странный вид, но будет лучше, если ты её отпустишь.

— Эста? Эстелла. Тоже не плохо. Так ты её всё-таки знаешь! А не хотел признаваться. Это имя из моего мира. Или у вас есть похожее? Хочешь покажу один фокус?

И не дожидаясь ответа, я провела рукой по загривоку пантеры против шерсти. В комнате было достаточно темно, поэтому пламя, вырвавшееся из ноздрей зверя, смотрелось очень впечатляюще. Хондар поймал мою руку и не дал повторить опыт.

— Нэрин не понимает простых слов? Демона лучше не злить.

— Хондар, ты слишком серьёзный. Это же смешно. У неё пламя из ноздрей вылетает, как у дракона.

— Эста и есть дракон. Только очень молодой. Она из рода красных ящеров, тех, кто своим видом наводит ужас.

— Как из легенды о Нэрин и Одмане?

— Да, и ничего смешного в этом нет. Этот ящер — глупый и очень опасный демон. Лучше отпустить его домой.

— Ящер — это зверь, а демон — это волшебное существо. Всё вместе не бывает.

— Бывает.

— Откуда ты знаешь её имя?

— Мой брат дал его демону, — Хондар отвечал совершенно спокойно. — Лим подобрал дракона в пустыне и выходил. С тех пор демон подчиняется ему. Меня только терпит. Брат использовал демона, чтобы от меня защищаться.

— Ты дрался с Эстой? — я расхохоталась. Упоминание имени Лимберта меня не расстроило. Только вспомнила, как поцеловала Хондара вместо него, и смутилась. Зачем гоняться за нереальным, если у меня перед глазами вполне симпатичный и живой мужчина?

Хондар жгуче покраснел.

— Ты не поняла, что я тебе сказал? Это брат тебя спас. Он прислал Эсту, и демон уничтожил заклятие.

— И ему спасибо. Ты же слышишь мои мысли. Если сомневаешься, могу сказать вслух. Я знаю, что ты для меня готов был сделать. И знаю, что ты сделал. Если бы ты не сказал мне попрощаться с братом, он не прислал бы Эсту. Так что прими заслуженную благодарность. Ты хотел умереть вместе со мной. Неужели думаешь, что я не в состоянии это оценить?

Хондар со мной не согласился.

— Желать себе смерти — это жест отчаяния, а не силы. Мне нечем гордиться. Ты отвернёшься от меня, если узнаешь правду. Что я на самом деле сделал.

— Я уже принесла тебе присягу верности. Хочешь ещё лично поклянусь, что никогда от тебя не отвернусь?

Хондар молчал, поэтому я взяла его за руку, крепко обхватила пальцы, чтобы не смог мне помешать, поднесла сначала ко лбу, к глазам, потом коснулась губами. Хондар вздрогнул, но руки не отнял, только смотрел на меня потемневшими глазами. Моя улыбка не делала его более весёлым. А чтобы он ничего не напутал в моей голове, сказала то, что уже произнесла мысленно:

— Я прощаю тебе всё, что ты сделал или сделаешь, потому что я тебе полностью доверяю, и знаю, ты не причинишь мне зла. Ты — мой лучший друг и можешь на меня всегда рассчитывать. Я никогда тебя не предам.

— Друг.

Хондар освободил руку и подошёл к двери. Терпеть не могу это его выражение лица! Можно подумать, я сказала что-то неприятное.

— Конечно друг. Что тебе не нравится?

— Лучше бы сказала — раб. Больше похоже на правду. Но у меня ещё осталась гордость, попробуй это хотя бы почувствовать, если понять не хочешь. Стоит мне хоть на мгновение освободиться, ты находишь ещё более искусные слова, чтобы меня подчинить. Как женщина, не владеющая магией, может так лишить воли?

И Хондар, не прощаясь, ушёл.

Разобраться в психологии орков мне не по силам. Если бы я ему действительно нравилась, Хондар поступил бы так же, как любой нормальный мужчина. Воспользовался бы тем, что предлагалось.

Мне, что, открытым текстом нужно было сказать, что я не против? Совершенно незачем было вылетать из комнаты, хлопая при этом дверью. Или нужно было завалить его на шкуры, как типичная оркская девица, чтобы он догадался, что происходит? Может они поэтому применяют трюк с обездвиживанием, чтобы мужчина раньше времени не сбежал? Ну и ладно. Во всяком случае я попыталась. Сам отказался.

То, что случилось, меня не задело. Это же дело добровольное, кому с кем быть. Не вышло, ну и ладно, какие могут быть претензии? Я не стала себя корить за неудачу или обижаться на Хондара, уткнулась в теплый бок пантеры и уснула.

Некоторые сомнения всё-таки оставались. Поступки Хондара слишком льстили моему самолюбию, чтобы допустить мысль, что он ради любой женщины готов пожертвовать жизнью. Спросить откровенно мне не хватило смелости, и я решила для прояснения ситуации применить испытанный женский приём — ревность. Если Хондар, действительно, ко мне неравнодушен, пусть по какой-то причине и решил это скрывать, не ревновать влюблённый мужчина не может. Некоторые (не будем показывать пальцами) ревнуют и без любви, а самые продвинутые даже без повода.

Поэтому я осмотрелась по сторонам и выбрала себе жертву для эксперимента. Очень даже такого симпатичного орка, совсем в моём вкусе. За себя особо не переживала, приказ не трогать Нэрин руками оставался в силе, к тому же ревновать должны меня, точнее сам факт, что мне кто-то может понравиться, должен был вывести из себя влюблённого мужчину. А чтобы всё выглядело правдоподобнее добавила парочку мысленных фантазий.

Хондар даже бровью не повёл. Не стану утверждать, что остался совсем равнодушен, скорее посмеялся надо мной. Перепробовав пару объектов для флирта, я с разочарованием признала, что вызвать у Хондара ревность мне не удалось. Поэтому через пару дней выбросила из головы идею о его тайной привязанности. Какое бы чувство Хондар ко мне не испытывал, это не было любовью. Если я в этом вопросе хоть что-нибудь понимаю.

Ничем серьёзным я не занималась. Время проводила, гуляя по окрестностям в сопровождении Эсты, и иногда участвовала в женских посиделках. Общество оркских дам Годруна заметно разрослось, образовались кружки по интересам и симпатиям.

В целом орчанки мало чем отличались от прочих женщин. Разве что завидовать и злословить в их кругу не поощрялось. Конфликты гасились силовым путем, поэтому для меня сделали исключение, как для существа физически недоразвитого, но получившего особый статус за выдающиеся заслуги перед обществом.

Во всяком случае, Шана любезно предложила помощь, если я захочу настоять на своём мнении в споре. Я с благодарностью отказалась. Уж очень это смахивало на отношения старшеклассников, когда мускулистый двоечник защищает от нападок хилого приятеля-отличника.

Популярность Хондара стремительно росла. Никто уже не помнил, как над ним смеялись за вздорную мечту стать главой орков. Идея теперь не вызывала протеста. У Хондара были деньги, железный характер и умение подчинять своей воле других. То, чего он добился, уже ставило его на первое место среди претендентов на престол. Вызвать од-уруга на открытый бой смельчаков не было. А объединиться и объявить ему войну повода не находилось. Хондар признавал власть Великого Урганда и упрекнуть его в предательстве никто не решался.

Количество присягнувших Хондару воинов перевалило за шесть сотен. Деньги поступали на банковский счёт с прежним постоянством. Пока я находилась в бессознательном состоянии Хондар успел купить два небольших соседних поселения. Шоргат стал од-уругом Годруна, Шана милостиво согласилась закрыть глаза на некоторые недостатки мужа. Самого Хондара теперь называли не иначе как Хондаром Непобедимым. Оставалось, правда, не ясным, как долго будет решаться вопрос с признанием его единственным наследником. Если не развязывать войны и не пытаться сместить существующего правителя с насиженного места (а должна сказать, такая идея неоднократно поднималась во время попоек), то ждать политического изменения в ближайшее время не приходилось.

Хондара всё это нисколько не беспокоило. Он почти всегда отсутствовал, и мы виделись так редко, что понять его мысли и желания я не могла. Поэтому о чём Хондар думал, чем занимался и к чему стремился, оставалось для меня полнейшей тайной. В один из таких редких визитов в Годрун я попросила его о беседе с глазу на глаз. Хондар теперь всегда ходил с сопровождением. Как только ему передали мою просьбу, сразу же отпустил свиту.

Выглядел усталым или немного грустным, но в целом довольно доброжелательно. Поэтому, задав пару ничего не значащих вопросов и получив такие же нейтральные ответы, я перешла прямо к делу.

— Хондар, я не могу найти решение. Мне нужна твоя помощь.

— Приказывай.

— Ты разговариваешь со мной как… — я попробовала подобрать подходящие слова, но на языке вертелись только обидные. — Извини. В этой истории с предсказанием что-то не стыкуется. Я хочу его увидеть. Можешь принести копию?

— Ты всё-таки решила поверить мне? — Хондар чуть улыбнулся.

— Я знаю о первом предсказании. Почему так произошло. Это ведь точно была путаница. Я говорю об огненной женщине из пустыни.

— Здесь нет ошибки. Я говорил с этой женщиной.

— В целом нет. Только этой женщиной была я. И хорошо помню, что тебе пожелала. О ребёнке в том предсказании речи не шло.

— Ты? — Хондар удивился.

Пришлось рассказать о петле времени, так неудачно забросившей меня в прошлое мира Лаанет. Припомнила также несколько деталей из нашей встречи. Хондар нахмурился, но возражать не стал. Только пожал плечами.

— Не имеет значения, как всё было. Ты озвучила мою мечту. Я бы и сам пришёл к этой идее, всего лишь совпадение.

— Так принесёшь древний текст?

— Нет. В этом нет надобности.

— Но я хочу его видеть.

Хондар взял со стола чистый лист бумаги, посмотрел на него пристально и вручил с осаждённым на шероховатой поверхности текстом.

— Ты научился читать?

— Нет. Я видел пергамент. Этого достаточно. И я ничего не забываю. Здесь всё точно. Можешь не сомневаться.

Я попыталась прочесть предсказание, но руны были мне не знакомы. Сомневаюсь, что кто-то смог бы разобрать старый текст, особенно, если автор напустил тумана.

— Почему ты решил, что речь идёт именно о тебе в этом тексте?

Хондар ткнул пальцем в одну из рун и пояснил:

— Это руна моего рода. Имя рода — Ораз. И здесь сказано, что воин рода Ораз родит от человеческой женщины сына, который займёт трон Ургандов. Я теперь единственный, кто носит такое имя. В живых больше никого не осталось, так что только я и могу родить этого ребёнка.

Ещё пока Хондар говорил, мне стало понятно, в чём его заблуждение. Теперь даже не знала, как лучше изложить эту новость моему вспыльчивому подопечному. Очень хотелось посмеяться над ним, но обидеть орка я всё же не решалась.

— Почему ты улыбаешься? — Хондар всё-таки сообразил, что я над ним смеюсь.

— Что ты сделаешь, если узнаешь, что ребёнок уже родился?

— Это ложь! Я бы знал о таком.

— Ты ошибаешься. Ребёнок родился уже довольно давно. Поэтому оракул и пытался тебя убить. Он тоже это понял, прочитав текст.

— Кто он?

Я удивилась, что Хондар не разозлился. Можно подумать, ему теперь неинтересно, кто станет верховным правителем орков.

— Ты знаешь то, что не видно моим глазам? — спросил он.

— Да. Нужно было самому читать документ, а не слушать толкование оракула. Ты поверил жрецу на слово, а он ввёл тебя в заблуждение. Скажи спасибо, что в живых оставил.

— Говори.

— Твой отец — Ораз Тхардар из рода Ургандов. Твоя мать — человеческая женщина. Ты и есть этот ребёнок. Тот, кто станет править орками. Поздравляю.

Хондар смотрел прищурившись, что-то обдумывая. Наконец его лицо дрогнуло, промелькнула тень сомнения в глазах, и я смогла различить неприкрытую злость.

— Зачем оракулу лгать?

— Этого я не знаю. Может хотел уберечь тебя от глупости. Ты бы всё равно рано или поздно догадался. А если нет, значит такой чести не достоин. Думаю, это другой жрец присоветовал тебе умереть. Иначе как-то не стыкуется.

— Да. Я прослежу, чтобы Гадахар пожалел о своей шутке.

— Но ведь благодаря его глупости, ты много добился. Ты тот, кто ты есть.

— За это ему тоже достанется. Умирать он будет долго.

— Да брось. Ты бы не встретил меня.

— Об этом я и говорю… — Хондар даже не шутил.

Чем я его опять разозлила? Промелькнувшее сомнение, едва не лишило меня уверенности, но идея виделась мне так ясно, что я решила не отступать.

— Я знаю теперь, как сделать тебя главным. Главным наследником, чтобы никто не оспаривал твоё первенство. Только придётся воспользоваться мифом о ребёнке. Которого ты должен родить.

— Вот как?

На меня наконец посмотрели с некоторым вниманием, если не сказать, с растерянностью.

— Ты была всегда против. Изменила своё мнение? — спросил Хондар удивлённо. — Довольно неожиданно. Я думал, власть тебя не интересует. К деньгам ты равнодушна. Что ещё я могу тебе дать?

— При чём тут я?

Взгляд, которым мы обменялись, вышиб на несколько мгновений все мысли из головы. Не сразу вспомнила, что собиралась сказать.

— Теперь тебе не нужно искать женщину среди людей, тебе нужна орчанка, и я знаю, где её найти.

Непроницаемая маска, скрывшая опять все мысли Хондара, мне особо не мешала, но приятнее всё же видеть хоть какой-нибудь интерес к моим словам.

— Шана рассказала мне обо всех наследниках правящего Дома и самый простой способ стать первым среди них — это жениться на Уне, единственной дочери Урганда.

Хондар молчал, поэтому пришлось развить эту тему. Шана рассказала мне довольно подробно, как Урганд расправился с ближайшими родственниками. Два его сына погибли в боях с соперниками уже довольно давно. Единственная уцелевшая в интригах дочь не считалась наследницей просто потому, что орки не признавали наследование трона по женской линии. Уна была ещё слишком молода, чтобы думать о замужестве, но то, что мне про неё рассказали, ясно показывало — заключить брак ей не удастся. Судя по описанию, дочь Урганда выглядела хилой, мало симпатичной и в целом невзрачной. Бой с женихом ей никогда не выиграть, даже если жених сам под ноги свалиться, зрители не позволят так нарушать древние традиции. Для меня физические данные невесты проблемы не представляли, оставалось только уломать жениха. И судя по лицу Хондара, терпение его исчерпалось.

— Уне уже двадцать. Она почти ребёнок, не спорю. Но зачем ждать пока кто-то сообразит, в чём её преимущество, и уведёт девушку у нас из-под носа? Что скажешь?

— Не могу понять, как тебе это удаётся! — Хондар даже не пытался скрывать, как он взбешён. — Стоит мне решить, что нет больше на теле места, которое ещё может корчиться от боли, тобой причиняемой, как ты выискиваешь новый способ меня ранить. Да ещё так, чтобы я пошевелиться под пыткой не мог. Ты сломала во мне всякую волю к сопротивлению, подчинила своим желаниям мои мысли и поступки. Я уже думаю, как ты, потому что не могу отличить твои мысли от своих. Я вижу мир твоими глазами. Единственное, что у меня ещё оставалось — это право самому выбрать женщину, с которой я хотел бы жить. Ты хочешь лишить меня последнего?

— Не драматизируй. Что изменится от твоего брака? Если Уна родит тебе сына, ты станешь единственным наследником трона. Потому что твой сын будет прямым потомком Урганда. С каких это пор орков интересует, с кем живет их правитель? Ты сам будешь выбирать себе женщин. Просто жена — это святое. А Уна ещё и правильный выбор. Хондар, не капризничай. Хотя бы попытайся меня понять! — Но мой подопечный смотрел таким раненным взглядом, что терпение меня оставило. — В конце концов, ты поклялся мне повиноваться. Вот и делай, что тебе говорят.

Молчание Хондара меня задело. Было заметно, что он в бешенстве, но предпочитал сдерживать свои эмоции, и только нервная судорога на лице, да ещё глаза выдавали степень его ярости. Если бы он на меня наорал, мне стало бы легче. Повисшее молчание вызывало беспокойство, что я переступила черту и причинила слишком сильную боль. А из-за того, что Хондар не желал внятно объяснить, в чём моя ошибка, всё только осложнялось.

— Что я ещё должен для тебя сделать, чтобы ты увидела во мне равного себе, а не жёлтоглазого урода? — наконец спросил он, остановив жестом мой протестующий возглас. — Я хотел умереть для тебя — не получилось. Я нарушил все обычаи моего народа — меня даже не убили. Я принёс тебе золото — ты не заметила. Ты хочешь, чтобы я взял в жёны ребёнка, на которого не посмотрит ни один уважающий себя орк? Я могу это сделать, но для чего всё это? Зачем? В чём смысл того, что ты делаешь? Откуда в тебе такая сила, что ты подчиняешь не только меня, но и других? Ты — обыкновенная женщина, в тебе даже нет магии.

Мне было неприятно выслушивать несправедливые обвинения, но я слишком хорошо относилась в Хондару, чтобы ссориться с ним из-за его оркской вспыльчивости. Если честно, из сказанного в голове задержались только последние вопросы. Да ещё меня задело упоминание о его оркском происхождении.

Вот кто бы обвинял меня в шовинизме!

— Я никогда не считала, что ты чём-то от меня отличаешься. А уж тем более не говорила, что ты… — обидные слова я решила не повторять. — Тебе это может не понравиться, но для меня ты всегда был человеком. Не говорила, чтобы не обидеть. Ты только из-за своего упрямства отказываешься понимать, в чём сила людей и почему я с тобой. Я помогаю тебе, потому что ты для меня прежде всего — человек. А я знаю, какой силой обладают люди. Если захотят. В детстве мне в руки попала книга, довольно толстая, должна признать, но я её прочитала. В ней рассказывалось о судьбе одного итальянского монаха. Его звали Томмазо Кампанелла. Он боролся против власти Испании, захватившей страну, хотел организовать восстание и создать новое государство, в котором будет царить закон и порядок. Заговор раскрыли, зачинщиков бросили в тюрьму. Кампанелла провёл в заключение тридцать лет. Его пытали, держали в кандалах, подвергали издевательствам, а он не сдался и ни разу не отрёкся от идеи справедливого государства. Более того, сидя в тюрьме, он написал книгу "Город солнца" и рассказал в ней о новом справедливом обществе. Можешь себе представить силу духа человека, который выдерживает сорокачасовую пытку, когда веревка перерезает кожу на шее до вен? А эта веревка к тому же единственная его опора, чтобы не сесть на кол. И так двое суток. Кампанелле не давали еды, только самую малость, держали в клетке, а он грезил о городе, в котором все счастливы и нет тиранов и угнетателей.

— Если это человек не был магом, откуда известно, о чём он думал?

— Кампанелла записал свои мысли в книге. Дочь тюремщика влюбилась в узника и приносила ему бумагу и чернила, потом забирала исписанные листы. Ей грозила смерть за такое своеволие, но разве страх остановит женщину, если она верит в своего героя? Рукопись спасли, передали в другое государство и напечатали. Так стало известно о подвиге духа человека, который верит в свою идею. И Кампанелла не единственный. Пойми, я не говорю, что каждый способен на такой поступок. Но любой, кто поверит в себя и свою мечту, может совершить невозможное. Ты можешь гордится тем, что в тебе течёт кровь человека.

— Зачем мне жениться на дочери Урганда? Я могу выждать, собрать денег, нанять войско большее, чем у правящего Дома, и победить.

— Можешь. При этом прольётся море крови, погибнет тьма невинного народа, будет разрушено созданное за многие годы и нужно будет начитать всё заново. Не проще ли пожертвовать собой, если ты так смотришь на неприятный тебе брак, и избавить тысячи от смерти? Зачем, по-твоему, я помогала тебе стать богатым? Думаешь, не нашлись бы воины, позови ты их выступить против Урганда? Даже не имей ты денег, собрал бы войско. Ведь война оставляет путь грабежа. За тобой бы пошли многие.

— Так зачем?

— В истории моего мира происходили кровопролитные сражения, правильного толкования которым нет. Не все народы умели писать, а многие рукописи неоднократно переписывались. Истинных причин никто не знает. Но был один воинственный народ, который исчез из истории очень загадочным образом, чем-то похожий на вас, только без магии. Воины этого народа отличались неприхотливостью, были воинственны и стремительны в нападения. Они захватили огромную территорию, подчинили себе многие государства, любой, кто признавал их законы, мог примкнуть к войску. Никто не мог их остановить. Соседи, жившие на юге, построили огромную стену вдоль границы через горы и степь, чтобы хоть как-то защититься от нападения. И проиграли войну. Земли их захватили, столицу разграбили. Только знаешь, что интересно? Это порабощенное государство по-прежнему живёт и процветает, а непобедимые захватчики исчезли, оставив о себе только воспоминания.

— Их убили по одному?

— Нет. Они растворились в захваченном государстве, в богатстве и комфорте, которое оно им предложило. Кочевники и воины, гордившиеся своей непокорностью, любовью к свободе и отвагой, не смогли устоять перед мягкой постелью и изысканой пищей, которую им подавали на золотых подносах обученные танцовщицы.

— Ты решила сделать моих воинов слабыми?

— Не твоих воинов, Хондар! Не твоих! Воинов твоих недругов. Как только большинство пожелает себе такой же жизни как та, что ты предлагаешь — ты победил. Остальные продадутся за деньги. Дочь Урганда — последний недостающий элемент в этой цепи.

— Я готов тебя выслушать. Но принцесса Уна не выйдет на арену раньше двадцатипятилетия, и ей не победить меня в бою. В чём смысл твоего желания кроме того, чтобы меня унизить?

Я решила не слушать глупые замечания оскорбленного мужчины. Вся эта головоломка, не дававшая мне расслабиться ни на минуту, впервые ясно виделась моим глазам, и обращать внимание на протесты Хондара, его уязвлённое самолюбие я не собиралась.

— В столице начинаются бои по выбору супруга. Тебе не нужно в них участвовать, но придётся поехать в столицу и познакомиться с дочерью Урганда, если ты до сих пор этого не сделал. А потом ты её украдешь. И нечего на меня так смотреть. Ты уже десятки раз проделывал такое с другими девицами! Что тебе стоит? Всё, что от тебя требуется — это очаровать наивную девушку и увезти её в Годрун. И только добровольно, никакого насилия. Если тебя обвинят в применении силы, не миновать войны.

— Уна не согласится. У неё вздорный характер. Я знаю её с пяти лет.

— Так ты с ней знаком? Тем лучше. Принцесса тебя послушает, если ты будешь с ней честен. Обещай сделать её правительницей орков, только не клянись в вечной верности, в это ни одна женщина не поверит, будь сам собой, и Уна не устоит. Подумай сам, какой у неё шанс стать первой среди твоего народа? Да и получить себе такого мужа, как ты? Она не откажется. Какая женщина сможет сказать тебе "нет", если ты попросишь её стать твоей женой?

— Почему я не могу тебя ненавидеть? Насколько всё было бы проще.

— Можешь ненавидеть, если тебе этого хочется, только другого пути из этой ситуации я не вижу. Если уговоришь девушку, прихвати по дороге жреца для совершения брачного обряда. Нам могут не оставить времени на раздумья. Как только станет известно, что происходит, за тобой отправят погоню.

— Это нарушение обычаев. Брак не признают.

— Очень даже признают. Я знаю, о чём мечтают оркские женщины. Не поверишь, они бредят о романтической любви. Об этой истории напишут легенды.

— Ты хочешь, чтобы о тебе сложили легенду? — Хондар смотрел на меня тёмными глазами.

— Не обо мне. Я уже есть в хронике — Нэрин спасает Непобедимого Хондара от смерти. Разве ты не слышал, что записывает Гир? Он сочиняет поэму о твоих подвигах. Советую поинтересоваться.

— Я прослежу, чтобы среди вымысла сохранилась хоть крупица правды обо мне.

— Так ты согласен?

— Ты сама выбрала такую судьбу. Я этого не хотел. Твоё слово для меня закон, Нэрин. Если потребуешь мою жизнь, я отдам её. Тебе нужно забрать у меня надежду, я не буду сопротивляться. Если ты не хочешь быть моей женой, какая мне разница, кто ею станет?

И прежде, чем я успела сообразить, что Хондар сказал, он вышёл из комнаты. Если честно, у меня не было сил пошевелиться. Я испугалась. Мне стало страшно, вдруг то, о чём я подумала, правда.

Этого не может быть! Хондар говорил не обо мне. Мне послышалось. Он имел в виду другое. Мы же с ним просто друзья! Но что если я ошибаюсь? Нет, это не может быть правдой...

Я так расстроилась, что даже думала с трудом. Сколько я не пыталась представить себя рядом с Хондаром, такой картины не возникало.

Мне не нужна власть. Зачем тянуть эту повинность? Быть его любовницей? Но во мне нет такой силы чувства, чтобы терпеть унизительную роль даже короткое время. Да и делить с кем-то мужчину для меня просто невыносимо. Я могу быть только другом. Но если то, что Хондар сказал — правда, даже такая простая роль стала с этого момента затруднительной. Если брак с принцессой предрешён, я подчинюсь судьбе без сопротивления. Если ничего не получится, попробую пересмотреть своё отношение к Хондару. Но я могла ошибиться и неправильно понять его слова. Нужно спросить, почему он искал смерти.

Я хотела найти од-уруга и прояснить свои сомнения, но он покинул город. Мне оставалось только ждать.