Глава 18

Жизнь делится на три части: когда ты веришь в Санта-Клауса,

когда ты не веришь в Санта-Клауса и когда ты уже сам Санта-Клаус.

Боб Филлипс

Чтобы узнать мой возраст вам придётся меня распилить и сосчитать слои.

" Пшекруй"

Ну что за удовольствие глубокой ночью сидеть в душном зале, полном резких запахов еды, питья и потных тел? Мне срочно нужен был Дарг с допингом, иначе я вывихну себе челюсть зевотой. Мальчишка мелькал между столами и, как бы невзначай, помахивал перед носом очередного слушателя цепочкой с печатью Годруна и в энный раз рассказывал о своих подвигах.

О чёрт! Совсем про неё забыла. Если потеряет, прибью паршивца.

Глаза слипались, поэтому я старалась сидеть прямо, не прислоняясь к высокой спинке стула. Поясницу ломило, но лучше испытывать боль, чем со сладким посапыванием свалиться под стол или в тарелку. Пока я была голодна, бороться со сном удавалось. Но как только кровь от головы отлила к желудку, мысли начали останавливаться, и я воспринимала действительность только потому, что кто-нибудь поблизости оглушительно хохотал или выдёргивал меня из наползающего сна криком. Я поманила к себе Дарга. Как только парнишка неосторожно оказался рядом, вцепилась ему в рубашку и, с трудом ворочая языком (кажется, я ещё и пьяна), попросила порцию бодрости.

Дарг не сразу сообразил, что мне от него нужно, а когда смекнул, что может меня шантажировать, потребовал оставить ему печать до утра в обмен на кофеиновое впрыскивание. Я обещала сделать его на два дня хранителем печати, тихо посмеиваясь над скромностью мальчишки. Дарг мог вытребовать у меня гораздо больше, если бы соображал, как взрослый орк. Например, должность или денежное вознаграждение. Или пожизненную льготу, освобождающую от наказания за дебош в общественном месте. Но малый был неопытен и вернул меня в сознание всего за два дня удовлетворенного тщеславия.

В глазах прояснилось, голова всё ещё слегка гудела и мысли путались, но в сон больше не тянуло. Наверное, многократное использование оркского допинга имеет свои побочные эффекты. Я начала слышать обрывки чужих разговоров. Даже когда поняла, что улавливаю не живую речь, а внутренний разговор, никак на это не среагировала.

Ну слышу… Ну и что?

Лишний шум в голове только раздражал. К тому же действие оркской магии наложило отпечаток на моё восприятие происходящего. Я стала ощущать себя орком. Точнее, ясно вспомнила, каково это быть в оркском теле. По губам скользнула ухмылка, и я обвела ряды пирующих хищным взглядом.

К кому бы это прицепиться, чтобы в глаз заехать?

Мои нежные пальчики впились ногтями в ладошки, но мысль расслабиться даже не пришла мне голову. Хорошо, что за столом жертв не было. Вид здоровущих пьяных орков слегка сбил мой пыл подраться, но тут я вспомнила, что я — женщина, и что драку можно запросто организовать, было бы желание.

Гир осторожно похлопал меня по плечу.

— Э-э, Алия, ты что это делаешь?

Отличная жертва!

— Хондар приказал отправить тебя спать. Пошли. Наверное ты хочешь отдохнуть.

— Хондар, говоришь, что-то там мне приказал...? — переспросила я ехидно. — Ну-ну.

И даже привстала, чтобы увидеть моего незаконного супруга. Мы сидели с ним за столом в одном ряду, разделённые не меньше чем десятью героями битвы. Ещё между нами можно было видеть голову принцессы Уны и двух её ближайших подруг. Хондар разговаривал с Великим Ургандом, повернувшись ко мне спиной, так что моё усилие пропало даром.

— Не пойду, — заявила я и мрачным голосом добавила. — Мне весело. Гир, вот ты пишешь историю. А будь так добр мне ответить… Твои тексты — истинны? Что ты оставишь в них настоящего, что приврёшь и о чём умолчишь?

— Я ни слова не искажу в своём рассказе, — возмутился приятель. — Я — летописец!

— Тогда ответь. Ты напишешь, что за главным столом правителя орков празднуют победу два полуорка, один, заметь, метит на этот оркский трон, и ещё человеческая женщина? Тебе это как? Слабо упомянуть?

Летописец замялся, покрывшись розовыми пятнами.

— Клянусь честью, мой рассказ отразит действительность, как зеркало!

— Ага, и с тем же результатом, что мы совсем недавно наблюдали. Правда в нём умрёт.

— Ты не единственный человек за нашим столом. — Гир явно решил увести разговор в сторону.

— Шутишь? Кто у нас ещё такой же невезучий?

— Была бы внимательней, увидела бы её сама. Это леди Лау, мать Хондара.

— Здесь его мать? Знаменитая колдунья? Где?

Но я и сама уже сообразила, о ком идёт речь. За нашим столом в его торцевой части на достаточно большом расстоянии от меня сидели почётные гости, принадлежащие семье Урганда. Леди Лау было трудно не заметить. Яркая внешность и необычная красота резко выделяли её из толпы орков. Смуглая, черноволосая, с удивительной грацией движений и бросающимся в глаза чувством собственного достоинства. Что-то в её внешности показалось мне знакомым. Попыталась вспомнить, но леди Лау посмотрела на меня внимательно, и мои щеки запылали.

Конечно же, её лицо мне знакомо! Это же мать Хондара… И Лимберта. Познакомься со своей свекровью, дорогая. Катастрофа!

Никогда я не чувствовала себя ужаснее. К тому же леди Лау выглядела моей ровесницей. Хотя при таком освещении кто угодно скроет свой возраст. Рядом с ней за столом сидел молодой орк, на вид не старше Хондара. Почему-то держал колдунью за руку и время от времени шептал ей что-то на ухо, вызывая у красавицы улыбку на губах. Я заворожённо уставилась на них, забыв, что так вести себя не очень красиво, пока леди Лау не улыбнулась мне, подняв в приветствии кубок.

— Забавная, — чужой голос в моей голове звучал безлико и неясно, как и другие голоса, случайно залетавшие в сознание. — Нам нужно с тобой поговорить.

Я отпрянула от неожиданности.

Я слышу леди Лау? Померещилось от усталости, наверное.

Осторожно глянула в ту сторону ещё раз, но колдунья разговаривала со своим соседом и на меня больше не смотрела. Пиршество, как и любая массовая попойка такого размаха, уверенным шагом приближалась к откровенному разгулу. Поэтому менее стойкие начали незаметно исчезать из зала. Ноги мне больше не подчинялись, пришлось опять обратиться за помощью к Даргу. Малолетний негодяй получил-таки пожизненную должность моего печатеносца, зато я смогла самостоятельно дойти до комнат и в считанные секунды провалиться в сон. Думаю, я заснула раньше, чем голова долетела до подушки.

Ненавижу вот так просыпаться. Память возвращалась отрывочными сценами: красный дракон, войско красноголовых, застолье, глаза леди Лау. Я лежала на широченном ложе, покрытом шкурами, в паре шагов от меня звучали тихие голоса и какая-то металлическая бляха царапала живот. Только стащив с головы тяжёлое покрывало, я сообразила, что голоса вовсе и не тихие. В помещении находилось не менее десятка женщин, и если судить по хохоту, все как одна были орчанки. Во рту пересохло, язык царапал нёбо, поэтому я разлепила глаза и осмотрелась по сторонам.

Ну, конечно, что ещё можно ожидать — принцесса Уна со своим окружением...

Я бы притворилась, что ещё сплю, но меня обступили со всех сторон и, не скрывая интереса, принялись рассматривать. Должна признать, принцесса выглядела неплохо. Даже роскошно.

Зато один мой брачный браслет в десять раз дороже всего, что на ней надето.

Я помахала принцессе рукой и натянула покрывало на голову. Не помогло. У меня участливо спросили, как моё здоровье? Потому что уже вечер и пора ужинать. А ещё леди Лау желает говорить со мной и просила позвать её, когда я встану. Пришлось выбираться из постели и пережить малоприятную сцену, когда за тобой с ехидцей наблюдают, отпуская якобы дружеские комментарии. Я была на чужой территории, приходилось терпеть.

Ничего, пусть только явится ко мне в гости. Буду так же любезна с ней, как она со мной.

Когда удалось вернуть себе более-менее приличный вид, я последовала за принцессой. Та в сопровождении подруг повела меня по комнатам, явно хвастаясь своими владениями. Видали мы жильё и побогаче. Роскоши парадных залов Версаля оркам никогда не достичь, а надеяться удивить меня довольно скромным достатком было довольно глупо.

Но принцесса нуждалась в признании её превосходства надо мной. Поэтому подумав немного, я согласилась проявить дружелюбие. Уна один раз уже пыталась меня убить. Не стоит искушать судьбу. Обмениваясь ничего не значащими фразами и фальшивыми улыбками, мы вышли из жилых помещений и оказались на открытой местности. Я удивлённо огляделась по сторонам. Низкие красные скалы показались мне подозрительно знакомыми.

— В той стороне должна быть центральная площадь, — неуверенно сказала я, — а за ней огромное подземное озеро. И ещё дальше портал. Если я не ошибаюсь.

Принцесса Уна озадачено на меня посмотрела.

— Ты была раньше в столице? Почему ты не умеешь прятать образы? Это же любой ребёнок может. Из твоей головы постоянно выползает что-нибудь неуместное.

— Никто в детстве не учил, вот и не могу. Ты меня критикуешь всё время. Я так тебе не нравлюсь?

— Не нравишься? Да я тебя терпеть не могу! Если бы не мой муж, то я… — Уна замолчала. Посмотрела на своих подруг и многозначительно улыбнулась. — Я знаю, о чём леди Лау будет с тобой говорить. Хондар мне рассказал твою тайну. Надеюсь, ты будешь достаточно умной и не послушаешь его мать. Я готова и дальше мириться с твоим присутствием, — и добавила чуть слышно мне на ухо. — Ведь у нас с тобой появилась соперница. А ты меня по вполне понятной причине больше устраиваешь. Так что не будь дурой и не слушай леди Лау.

Никогда не считала орков особенно умным народом. А если общаться с их женщинами, так вообще разуверишься, что у них мозги есть.

О чём это принцесса болтает? Моя тайна… Если бы у меня была тайна, то я о ней первая бы знала.

Но мы пришли. Всего пару спусков по вырубленным в скале ступеням, и мы оказались в необычном месте, суровом и в тоже время очень красивом. Низкие красные скалы создавали поразительно эффектное обрамление для небольшого водоёма в центре ровной круглой площадки, больше всего похожей на кратер давно потухшего вулкана. Вода отливала лазурью. Края чаши блестели, словно в камне находился кварц. На земле лежали ковры, беспорядочно разбросанные тканые подушки и кое-где стояли подносы с едой и напитками.

Пикник на траве. Точнее, на скале… Отлично!

Я потянулась за ближайшим кувшином, предвкушая, как жидкость сейчас заструится по моему пересохшему горлу, но меня не очень вежливо развернули и представили высокой тёмноволосой красавице.

Леди Лау при дневном свете выглядела не хуже, чем вчера. И если судить по её скептическому взгляду, зря меня так рано разбудили. Мне был представлен и её спутник. Имя его тут же вылетело из головы, потому что меня поразило одно открытие — парень был по уши влюблён в колдунью.

Вот это да...

Вблизи разница в летах ещё больше бросалась в глаза, хоть возраст леди Лау угадывать я бы не стала. На вид лет тридцать. Может тридцать пять. Но если к двадцати семи годам Лимберта прибавить хотя бы двадцать (как-то трудно представить, что в мире Лаанет кто-нибудь станет рожать ребёнка в более раннем возрасте), то и так получалось почти пятьдесят. Невероятно. Высчитывать чужие года всегда приятнее, чем называть свои собственные.

Леди Лау улыбнулась и, наклонив голову чуть набок, одними губами сказала:

— Не пытайся понять сколько мне лет. Ты всё равно не угадаешь. Даже я этому не верю.

— Вы тоже можете слышать мои мысли?

— Это совсем не трудно. Жаль, что ты такая неспособная для обучения.

Сколько можно мне об этом говорить! Ну, неспособная… Зато у меня другие достоинства есть. Например, я шить умею.

И тут мой взгляд зацепился за украшение, мелькающее в вырезе платья моей собеседницы. На тонкой цепочке поблёскивал серебряный крестик.

Христианский символ в языческом мире Лаанет?

Леди Лау проследила мой взгляд, задумчиво на меня посмотрела и спросила чуть растягивая слова:

— Es una Santa Cruz. Comprendes mis palabras?

Было трудно вспомнить испанский, всё-таки столько лет прошло. Я ответила, с трудом вытаскивая из памяти давно подзабытые словосочетания чужого языка:

— Да, я понимаю, что вы говорите. Это католический крест.

— Святая дева Мария! — леди Лау сыпала испанскими словами с такой скоростью, что я едва понимала её речь. — Ты родом из моей страны? В твоей внешности нет ничего кастильского. Ты слишком светлая. Родом с севера?

— Скорее с востока. Леди Лау ...

— Лаура. Эти варвары не умеют правильно произносить моё имя. Интересно, девочка, откуда ты знаешь мой язык?

— Была пару раз на море. Потом учила пять лет. У меня память хорошая. Мне приятно вспомнить испанский, но может лучше перейдем на элани? Так проще будет понимать друг друга. И мы пугаем орков. — Я указала глазами на обступившую нас со всех сторон публику. Принцесса Уна, прятавшаяся за спинами подруг, имела такой же обескураженный вид, как и остальные. Лаура даже бровью не повела, словно речь шла о чём-то совершенно незначительном.

— Пользуйся случаем. Орки меня боятся. А раз ты говоришь на моём языке, значит, ты также опасна, как и я.

— Мне не нужно, чтобы меня боялись.

— Не говори глупостей, ты живешь среди народа, даже дети которого могут скрутить тебя магией в бараний рог. Человек слаб перед нелюдями. А женщины вообще беззащитны. Пользуйся знакомством со мной.

— До сих пор я справлялась. — Мне стало обидно слушать поучения. Кто тут у нас герой Годрунской битвы?

— Я наслышана. Мой сумасшедший сын объявил тебя своей собственностью. Об этом я и хотела с тобой поговорить. Дорогая, нельзя же позволять так с собой обращаться...

Леди Лау между делом увела меня в сторону от любопытных слушателей и жестом запретила Уне к нам приближаться, опустилась на подушки у скалы и продолжила беседу чуть слышно, но к моему облегчению на элани.

— Я не хотела, чтобы так произошло, — ответила я в тщетной попытке оправдаться. — Хондар поклялся, что отпустит меня, как только займёт трон Ургандов, но потом всё так перепуталось, я допустила ошибку и… даже не знаю, как лучше всё объяснить...

Если честно, я не хотела жаловаться леди Лауре на её сына, но кто несёт большую ответственность за необузданного орка, чем она? Мать же его таким сделала. Хорошо, что я не успела высказаться яснее.

— Я тебя понимаю. — Леди Лау вздохнула сочувствующе. — Хондар в общении слишком сложен. Сколько его помню, от него одни неприятности. Ошибкой было вообще его родить. В моей родословной столько всего намешено: кастильцы, арабы, франки, даже цыгане попадались. Всех не упомнишь. Добавить в эту адскую смесь кровь орка было безумием. Но я хотела спасти Лимберта, поэтому на свет появился мой младший сын. Без этого его драгоценный отец не стал бы нас защищать. Я тоже умею делать глупости. Можешь мне поверить, это совсем не трудно. Когда я узнала, что Тхардар хочет со мной расстаться, то сделала его своим Лунным любовником.

— Избранником… — поправила я.

— Это одно и тоже. В чём ты видишь разницу? — возразила леди Лау. — Любовь духовная и физическая неразрывны.

— Простите, но мне всегда казалось, что это два разных понятия. Они очень даже прекрасно могут друг без друга обходиться. Любовь матери к ребёнку, любовь к родителям, любовь к своему народу, любовь мужчины и женщины, любовь к богу...

Леди Лау посмотрела на меня с улыбкой:

— Да, любовь имеет разные лики. Мой учитель любил рассуждать на эту тему.

— Учитель?

— Я посещала философскую школу в Толедо. Давно это было. Любовь физическая и духовная могут быть одним целым. Если быть избранными Луной. Хочешь знать, откуда мне известно заклятие богини?

Я не верила своим ушам. Сколько времени потратила, пытаясь понять, что скрыто за этой легендой, и наконец встретила человека, готового мне всё рассказать. Я была само внимание.

Леди Лау скользнула взглядом по расположившейся на подушках компании в паре метров от нас и тихо продолжила:

— Я узнала о Лунной богине от отца Лимберта. Это долгая история. Тебе действительно интересно?

Мне было невероятно интересно. А леди Лау, как всякая женщина, любила поговорить.

Отца Лимберта звали Лим Нолинг. Он был одним их семи магов, о которых рассказывал старый Симус. Умён, талантлив и невероятно обаятелен. По крайней мере, леди Лаура была о нём именно такого мнения. Намного старше, чем она, но какое это имеет значение в мире Лаанет, где такая путаница с возрастом?

— В нашем мире всё так несправедливо, — посетовала колдунья. — Что это за доля — стать женщиной в тринадцать-пятнадцать лет, родить десяток детей и умереть старухой в тридцать пять?

— Нет, ну зачем же так мрачно? — Я и не думала, что леди Лаура комплексует из-за своего возраста, поэтому постаралась её утешить. — Даже в сорок лет женщина может быть интересной.

— Не говори ерунды. В нашем мире — нет. Дожить до пятидесяти — удача. А если тебе больше, так ты просто древняя старуха. А если бы у нас люди жили как здесь по триста лет? Представь только, тебе — тридцать, потом пятьдесят, сто, двести, триста… А если больше? В какой момент ты поймешь, что пришла старость? Если собьешься считать дни рождения или если не узнаешь себя в зеркале? Что значит, быть старым?

Должна сказать, леди Лау меня озадачила. Тема возраста меня особенно не интересовала. Думать о старости мне рано даже по земным меркам, но промолчать было бы не вежливо.

— Наверное, если человек болен, он понимает, что стареет, — предположила я.

— Но болеют ведь и совсем молодые.

— Тогда всё дело во внешности. Лицо, фигура, волосы, если изменились, значит, постарел.

— Думаешь?.. А что приходит сначала? Видишь седые волосы и понимаешь, что уже стар, или решаешь, что уже стар, а утром просыпаешься весь седой. — Леди Лау покачала головой, со мной не соглашаясь. — Я видела тех, кто в двадцать лет от свалившегося на них горя становился белым, как снег. Всё не так просто. Лим научил меня ценить каждую минуту жизни, принимать её как самый драгоценный подарок. Но я была слишком молода и глупа, чтобы сразу понять, чем наградила меня судьба. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы осознать, кем Лим Нолинг для меня был. К тому же я не могла смириться с тем, что утратила свой мир, и больше всего на свете хотела вернуться домой. Всё для этого делала. И я нашла дорогу.

— Вы научите меня?

Поверить не могу в такую удачу!

— Нет, — леди Лау ответила холодно и твёрдо. — Разберись сначала со своими проблемами в этом мире. Это знание тебе ничего не даст. Мне ни разу не удалось вернуться в своё время. В любой момент прошлого — пожалуйста, а вот оказаться в нужном месте в нужный год — ни разу. Хочешь побывать на свадьбе предков и помешать своему рождению? Это можно устроить...

— Нет, спасибо. Я всего лишь хочу вернуться домой. Здесь всё слишком запуталось. Вы начали рассказывать о Лунном заклятии.

— Да, правда. Я отправлялась в наш мир так часто, как могла. Куда меня только не заносило. Довольно опасные путешествия, должна сказать. Лиму надоело ждать, пока я разочаруюсь в поисках, к тому же он боялся, что однажды я не вернусь, поэтому он и произнёс Лунное заклятие. Мне ничего не сказал. Я только поразилась яркости вспыхнувшего к нему чувства. Это как, выбиваясь из последних сил, брести по пустыне, умирать от жажды и отчаяния и вдруг очутиться в зелёном оазисе рядом с источником. Кругом песок и смерть, а ты спасён живительной влагой от высушивающего сердце одиночества.

Леди Лау замолчала. По лицу пробежало облачко воспоминаний. Колдунья нахмурилась и спокойно продолжила:

— Я не поняла, что со мной произошло. В такую силу любви вообще трудно поверить. Но идея вернуться домой меня не покидала, поэтому я дождалась, когда Лима вызвали по неотложным делам и предприняла ещё одну попытку. Я знаю, ты тоже пыталась совершить переход, так что мне не нужно объяснять тебе, каково это застрять между мирами.

— Вы не смогли уйти?

— Как и ты. Это невозможно, если тебя держит тот, кто любит. Я была так потрясена случившимся, что моему возлюбленному пришлось мне всё рассказать. Традиция Луны передаётся от матери дочери. Какой мужчина захочет ограничить свою жизнь одной женщиной? Но у Лима не было сестры, и мать доверила тайну ему.

— И что это за колдовство?

Лаура расхохоталась:

— Тебе же известно заклятие.

— Да, но вдруг есть более лёгкий способ?

— Что уж легче… Нужно полнолуние, человек, который от любви к тебе теряет голову. Или от желания, что с мужчинами намного чаще бывает. Представляешь мысленно своего возлюбленного, уменьшаешь его до размера с ладонь и помещаешь в своё сердце. А потом просишь Лунную богиню стать защитницей вашей любви и приносишь ей клятву верности. Вот и всё колдовство. Слова значения не имеют, главное — твой внутренний порыв. Если богиня тебя услышит, то примет ваш союз. Тогда можешь наслаждаться жизнью, пока твой избранник жив. — Леди Лау вздохнула. — С Лимом мне повезло. Это было лучшее, что я получила от судьбы. Пока его не убили. Можешь не спрашивать "кто". Я не знаю. Могу только догадываться. Лаал Нэлины слышат друг друга. Лим успел предупредить меня об опасности, прежде чем ушёл из этого мира. Пришлось мне прятаться у орков. Жаль, Лим не смог передать свой дар сыну. Лимберт родился только через шесть месяцев. Но может, это и к лучшему, иначе ему пришлось бы занять место отца, а это опасный путь… Твоё заклятие отличается от того, что я рассказала?

— Не то чтобы принципиально… — Мне не хотелось вводить леди Лауру в заблуждение, но как-то неудобно было признаться, что я вообще первый раз слышу, как нужно колдовать. — Скорее в деталях… Я думала, слова очень важны.

Лаура покачала головой:

— Нет. Магия — часть нашей жизни. Люди просто не замечают этого. Разве то, что мы рождаемся — это не величайшее из всех возможных чудес? Что есть более загадочного, чем превращение зародыша в мыслящего человека? У всех на глазах младенец изменяется каждый день, растёт его тело, совершенствуется ум, и никто не обращает внимание на самую невероятную тайну — как такое вообще возможно?

Биология ещё в школе казалась мне довольно скучным предметом, поэтому я осторожно попыталась вернуть наш разговор к более интересной теме:

— Я слышала, что можно освободиться от Лунного заклятия. Вы знаете, как это сделать?

— Вот значит как! — Лаура усмехнулась. — А я ломала голову, почему ты себя так странно ведёшь? Но я не стану тебя осуждать. Сама оказалась в похожей ситуации.

Колдунья показала глазами на своего спутника. Орк сидел от нас на расстоянии двадцати шагов и, не отрываясь, смотрел на Лауру, словно других дел у него не было.

— Нужно учиться на своих ошибках. Глупо получилось. — Колдунья улыбнулась, но раскаяния в ней я не заметила, даже если оно и было, то уж очень глубоко запрятанное. Леди Лау пояснила. — Я не удержалась. Когда Тхардар, отец Хондара, хотел обменять меня на двух рабынь, я сделала его своим Лаал Нэлином. Как выяснилось, это была не очень хорошая идея. Для орков заклятие богини губительно. Они теряют разум от любви. Становятся буквально рабами. Тхардар не мог ни на минуту со мной расстаться. Ничто его больше не интересовало. Готов был исполнять любые мои желания, своих у него не осталось. Он полностью во мне растворился. Но настоящая любовь не имеет ничего общего с рабством. Даже для Лаал Нэлинов. Тхардар почти раздавил меня своей собственнической преданностью. Лунные любовники не могут изменить, но он всё равно ревновал меня, как сумасшедший. Готов был убить любого, кто на меня глянет. В конце концов, нашёлся тот, кто его победил. Повезло, что к тому времени Хондар унаследовал право взять себе сотню отца и город. Ребёнок защитил меня и старшего брата. К сожалению, власть испортила его характер. Я смогла передать Хондару знания и силу. Зато от отца он получил непомерное чувство собственности и жажду властвовать. Не завидую принцессе Уне. Хондар и без заклятия Луны сумасшедший. Иногда просто удивляюсь, что он мой сын.

— А при чём здесь ваш спутник?

Лаура улыбнулась, слегка покраснев:

— Дэдр — сын моей старой приятельницы. Мы с ней повздорили как-то. Она меня оскорбила. Обозвала старой каргой. Я не знала, чем ей насолить. Одним словом, так сложилось. Теперь сама жалею. Знала ведь, что применять Лунное заклятие к орку нельзя — не удержалась. Лаал Нэлины не должны терять себя от любви. Вместо достойного спутника я имею помешанного от любви подростка. Он, конечно, изумительный любовник, но со временем это становится не самым главным в отношениях. В союзе двух должно быть равенство. Равновесие — очень важно. Нельзя, чтобы один только давал, а второй был вынужден только брать. Думаю, отпустить Дэдра, хоть это и неприятно. Теряя Лаал Нэлина, чувствуешь себя почти умершей, словно на свете никого больше нет. Как будто висишь в пустоте среди леденящего холода. Всё ещё хочешь знать, как это сделать?

Я кивнула.

— Условия те же. Заклятие действует только в полнолуние. Извлеки своего возлюбленного из сердца, если сможешь… И освободи его. Попроси у богини прощения и защиты. Слова не важны. Значение имеет только сила твоего желания. Ты всё-таки решила отпустить моего сына? Не знаю, чем он тебя обидел, но может, вы поговорите хотя бы об этом? Не стану утверждать, что ты мне нравишься больше, чем Уна. Матери трудно угодить. Но если я смогла смириться с принцессой, то тебя мне принять всё же легче.

— Вы знаете о нас? — Честно говоря, я была шокировала признанием Лауры, тем, что она не возражает против двоежёнства Хондара. — Клянусь, я этого не хотела. Хондар обманул меня, воспользовался моей клятвой, и теперь всё запуталось окончательно.

— От любой клятвы можно освободиться. Я поговорю с Хондаром.

Как будто разговор может мне чем-то помочь… О чём тут можно говорить, если у меня на руке брачный браслет?

— Послушай, мне не очень приятно просить тебя об этом. Любая мать желает счастья своим детям. Уговаривать незрелую девицу простить обиду и помириться не в моём характере. Но и смотреть равнодушно на мучения сына я больше не могу. Прошу тебя, хотя бы поговори с ним.

— Что это изменит? Я не могу смириться с тем, что произошло. Это унизительно.

Лаура резко выпрямилась. Огромные чёрные глаза делали её смуглое лицо необыкновенно красивым.

— Унизительно? Тогда ты не заслуживаешь моего сына.

— Совершенно с вами согласна. Эта честь не для меня. С удовольствием уступлю её другой женщине. — Лаура мне нравилась, и видеть презрение в её взгляде было очень неприятно. Но что я могла сделать? — Рада, что принцесса Уна вам симпатична. Они с Хондаром отлично подходят друг другу.

— О чём ты говоришь? Что за манера уводить разговор в сторону… — возмутилась колдунья. — Какое отношение к нашему разговору имеет Хондар? Он, слава богу, в надёжных руках. Не то, что иметь дело с тобой. Нельзя сделать мужчину Лаал Нэлином, а потом запретить ему к себе приближаться. Это ненормально!

У меня было чувство, словно я запуталась в паутине и не могу из неё выбраться, вырываюсь, но только всё больше затягиваю нити вокруг тела.

— Леди Лаура, здесь какое-то недоразумение. Хондар...

— Причём здесь Хондар? Я говорю с тобой о моём старшем сыне.

— Простите?

Смотреть в глаза рассерженной Лауры было не очень приятно. К тому же моя способность соображать внезапно парализовалась. Через голову проскакивали обрывки фраз, но вместе всё не стыковалось.

— Вы хотите сказать… Не-ет… — Я не могла поверить тому, что услышала.

— Не притворяйся, словно ты меня не понимаешь. У тебя отвратительный характер. Ещё хуже, чем я думала. Но нравится тебе или нет, придётся отвечать за свои поступки. Ты сделала Лимберта своим Лаал Нэлином, так что или мирись с ним, или отпусти его. Так больше продолжаться не может.

Я могла только потрясённо смотреть на мою собеседницу. Попыталась говорить, очень хотелось рассмеяться и превратить неприятный разговор в шутку, но что-то внутри меня подсказывало, что лучше понять, о чём идёт речь.

— Почему вы думаете, что я...

Леди Лаура перебила меня, беседовать с обидчицей сына ей, видимо, уже изрядно надоело:

— Лимберт сам мне сказал. Просил не вмешиваться. Считает, ты имеешь право поступать, как сочтешь нужным. К тому же сын думает, что оскорбил тебя, уж не знаю чем. Но я высказала тебе все, что собиралась. — Леди Лаура встала, давая понять, что беседа окончена. — Решай сама, что будешь делать дальше. Если тебя интересует Хондар, то я тебя предупредила, что произойдет, если ты проделаешь с ним такой же трюк, как с моим старшим сыном. Хондар — орк и утратит от заклятия Луны свою силу, его победит тогда даже ребёнок. Тебя ведь власть интересует? Что ты столько времени рядом с Хондаром делаешь?

Может рассказать ей? Соблазн был велик. Но я сдержалась. Срочно нужно сменить опасную тему разговора:

— Леди Лаура, а как вы оказались в мире Лаанет?

— Сгорела.

— Несчастный случай? Был пожар?

— Нет. Меня сожгли. На площади. При большом скоплении народа. Обвинили по доносу в колдовстве и на костер. Ты ведь не боишься ведьм?

Скажем честно, я попятилась. Но сделала вид, что хочу налить себе вина. Это когда, интересно, в Испании последний раз людей на кострах сжигали? Хотя почему в последний раз? Моя собеседница могла попасть в мир Лаанет из славного испанского средневековья, в те времена по навету завистливых соседей на костер отправляли любую женщину, особенно если в доме жила чёрная кошка. Сжигали или красавиц, или уродливых старух. Леди Лауре явно не повезло с внешностью.

— А вы, и вправду, ведьма?

Лаура расхохоталась:

— А как, по-твоему, я здесь оказалась? Прокляла сначала всех, кто таскал хворост, затем их родственников до седьмого колена, а потом произнесла заклятие и фьюить… Меня как ветром сдуло. Любая уважающая себя ведьма умеет летать. Ты сама-то как здесь очутилась?

— Мне не так повезло. Меня не спрашивали. Сэр Симус наколдовал. Спать легла в свою постель, а проснулась уже здесь.

— Значит, тебя этот интриган вызвал? Старый лис всё никак не успокоится. Давно его не видела. На испанском троне сейчас Филипп Второй или его сын Филипп Третий?

На этот вопрос точного ответа у меня не было.

— Вообще-то, по-моему, Хуан Карлос. Но спорить не стану, кто сейчас на троне. Знаю только, что его сын женился на простой горожанке, и вся Испании плакала от умиления и восторга. Я видела венчание, невеста — просто красавица.

— Что ты такое говоришь? В тебе нет благородной крови, тебя не могли допустить ко двору. — Лаура уверилась окончательно, что я бессовестная лгунья.

Попыталась исправить неблагоприятное впечатление.

— Я по телевизору смотрела венчание, — поспешно ответила я, но лучше бы промолчала. Если леди Лау сожгли на костре, что она знает о телевидении? Пришлось пояснить:

— Это такой способ видеть на расстоянии. Теперь у нас каждый знает, что делается в другой стране. Даже из дома выходить не нужно.

— По-твоему, я похожа на идиотку?

— Леди Лаура, я из двадцать первого века. Больше никого не жгут на кострах. Границ в Европе нет, и никто не воюет. Или почти не воюет. Испанией правит король, но в других странах королей совсем мало осталось. И у них нет власти. — Колдунья смотрела на меня почти с ужасом. — А, не важно… Забудьте. Спасибо, что поговорили со мной. Вы даже не представляете, как мне помогли.

— Что будешь делать? — леди Лаура не то чтобы оттаяла, но явно решила проявить осторожность в общении со мной.

— Наверное, отпущу Лимберта, как вы и просили. Я, правда, не совсем понимаю, как… Не важно. Мне нужно подумать, простите, что-то мне не хорошо.

Мне, и правда, стало не по себе. Что можно чувствовать, если привычный мир раскололся на мелкие кусочки, и все, что казалось таким понятным и естественным, вдруг приобрело другой смысл? Я уже смирилась с мыслью, что Лимберту не за что меня любить, это бы ничего, но мне было неприятно обнаружить, что я ко всему прочему — полная идиотка...

Могла бы раньше догадаться. Хотя как?

Мне не хотелось разговаривать. Поэтому мы попрощались с леди Лау довольно сухо, чем порадовали умирающую от любопытства Уну. Я надеялась побыть в одиночестве, чтобы привести мысли в порядок, но у принцессы имелись свои планы на мой счёт. Едва спровадив подружек, она уселась напротив и потребовала рассказать, о чём шёл разговор.

— О тебе и Хондаре, — ответила я сухо. Уна мне не подруга, почему я должна с ней откровенничать? — Леди Лау считает, что ты отличная невестка.

— Это понятно… Я спрашиваю, что ты собираешься делать дальше?

— Ничего.

— Отлично. Значит, ты поможешь мне избавиться от подружки Хондара?

— Уна, какая ещё подружка! Что ты мелешь? Нельзя быть такой ревнивой, над тобой уже смеются.

— Я — ревнивая? — возмутилась принцесса. — Да их видели не меньше десяти орков. Эта бесстыжая девица повисла у Хондара на шее, а потом утащила его куда-то на три дня. Если бы нам не объявили войну, даже не знаю, когда бы увидела своего мужа. Удивляюсь, что он вообще появился.

— Тебя обманули. — Мне не хотелось слушать весь этот ревнивый вздор, голова и так раскалывалась от свалившейся на меня информации.

Как можно было быть такой глупой и невнимательной!

Оказалось, что мне есть ещё чему удивляться. Уна, заметив, что я не собираюсь относиться к её горю серьёзно, ткнула пальцем в мой брачный браслет и не очень любезно прошипела:

— Я, между прочим, знаю, как эта штука на твоей руке оказалась. Хондару нравится меня злить. Когда я устроила ему сцену из-за этой девицы, он расхохотался и посоветовал обратиться к тебе за помощью. Объяснил, что у нас с тобой теперь равные права. Так что не увиливай. Мы сидим на одной лошади — свалюсь я, полетишь и ты на землю.

— Хочешь сказать, что тебе известно про брачный обряд?

Уна зло посмотрела на меня, но таинственная соперница в данную минуту беспокоила её больше, чем моя персона.

Собственно, что ей волноваться, если она знает о Лунном заклятии? Я же не могу изменить Лимберту, как оказалось. А я то, глупая, думала, что Хондар меня заколдовал!

— Конечно же, я знаю! Муж мне всё сказал. Его веселит, что я не могу никому пожаловаться. Наш брак признают тогда незаконным, а это только развяжет Хондару руки. Ну, уж нет, такой радости я ему не доставлю. Так что соберись с мыслями и давай действовать. Он нам с тобой изменяет, терпеть такое унижение мы не будем, предлагаю уничтожить эту наглую девицу.

— Уна, с чего ты вообще взяла, что Хондару есть до кого-то дело? Ну изменил, ну и что? Забудет через месяц. Если у него две жены, кто может помешать ему иметь двадцать любовниц? У Хондара и до этого женщины были. Перестань. Ты — первая в списке, ведь только твой сын принесёт ему оркский трон. А это единственное, что интересует Хондара, с тех пор как он научился ходить и разговаривать.

— Значит, ты мне не поможешь? — Принцесса едва не расплакалась.

Было смешно смотреть на её разочарование. Как будто я могу кому-то причинить вред… В конце концов, нельзя же волновать беременную женщину, нужно отвлечь её на время.

— Что я могу сделать для тебя? Говори.

Но Уна не имела никакой толковой идеи, кроме как вывалить свои страхи на меня. Выслушивать ревнивые сетования принцессы терпения у меня всё же не хватило. Попыталась успокоить её, но мои слова только подлили масла в огонь. Уна и так не умела сдерживаться, а тут у неё появилась наконец-то слушательница, которой можно было без опасений высказать всё наболевшее.

Если бы у меня было желание увлечься Хондаром, после таких подробностей о его стиле жизни, что мне пришлось от Уны выслушать, я бы точно потеряла к парню всякий интерес. Оставалось только спросить, зачем она за него цепляется, если Хондар такой гад? Когда Уна начала повторяться в своём рассказе, я предложила выработать план мести. А если ничего не придумаем, то можно оставить все, как есть. Вдруг Хондар встретит другую? Чего тогда силы почем зря тратить? Уна поняла, что я над ней смеюсь. И наконец-то замолчала.

— Ты мне не веришь? Скажи честно, когда ты разговаривала с Хондаром последний раз?

— Давно. Наверное, на свадьбе.

— То есть, он ни разу с тобой за всё это время не говорил?

— Нет. А что тут особенного? Я не хотела его видеть.

— Если бы ты встретила его теперь, то поняла бы, насколько он изменился.

— Уна, перестань… Мы ведь это уже обсудили. Тебе нечего бояться. Ни одна человеческая женщина не сможет удержать Хондара.

— Кто говорит о твоём народе? Она из наших воинов. Из тех, кто принёс ему клятву. Она сильная и красивая, такие ему всегда нравились, больше ничего о ней узнать не удалось, только её имя — Лесиа. У неё тёмные глаза, почти как у меня, а это значит, что она принадлежит очень древнему роду.

— Конечно, если выбрать в жены двух самых хилых девиц в своём окружении, то все остальные бесспорно покажутся красавицами и спортсменками.

Уна фыркнула и щелкнула пальцами. Я невольно отпрянула, но вместо огненного шара мне продемонстрировали фантом на раскрытой ладони. Милый такой фантом симпатичной мускулистой орчанки, крайне реалистичное изображение, чтобы заставить меня замолчать минут так на десять.

Где-то я уже видела это лицо...

А потом вспомнила, где… Всё же Уне удалось меня удивить. А я уж думала, что для одного дня сюрпризов было предостаточно.

— Ты уверена, что Хондар провёл три дня именно с ней?

— Ага! Наконец-то ты мне поверила! Хочешь сама его расспросить или поверишь на слово, что я говорю правду?

— Хондар так тебе сказал?

— Да. Ты бы ещё его лицо при этом видела!

— Э-э… Не может быть.

— Поверь мне, может! Я хочу её убить.

— Уна, я думаю, тебе… то есть, нам с тобой не о чём беспокоиться. Мне кажется, эта милая девушка (бедняжку Уну перекосило от моей дипломатии) больше не появится. Думаю, она погибла в битве. Мне кажется, я её видела. Только Хондару об этом лучше не говори.

Главная жена воспряла духом от моей поддержки. Приятно доставить человеку радость. Пусть хоть на короткое время. Знай Уна, откуда мне знакомо лицо её ненавистной соперницы, пришлось бы спасаться бегством. Не уверена, что кольцо с присягой уберегло бы от расправы.

Уна с радостью проводила меня до портала, вызвала Дарга и пожелала мне хорошего отдыха. Впервые за время нашего знакомства мы расстались с ней почти подругами. Я бы умилилась нашему единодушию, если бы мой карман не оттягивал припрятанный булыжник.

Интересно, почему я ничего не помню? Что произошло после того, как я поцеловала Хондара и шагнула за ним в портал? Может стоит расспросить? Хотя я не уверена, что мне хочется от него услышать подробности. Если я ничего не помню, значит, ничего и не было. В конце концов, у меня есть проблемы поважнее. Что делать? Совсем как у Чернышевского. Хотя Шекспиру вопросы удавались лаконичнее. Быть или не быть? Сложный вопрос...