Глава 16

Если вы спокойны, когда все вокруг теряют голову,

возможно, вы недооцениваете серьёзности ситуации.

Надпись на судах ВМФ США

Город встретил меня непривычной тишиной и безлюдностью. Было странно видеть пустые улицы: ни суеты торговцев у полных лотков, ни громкого спора покупателей, сбивающих цены, ни криков гуляк с полными кружками в руках. Куда все подевались? Вечером Годрун всегда был полон народа, даже в самые первые дни моего пребывания. Мелькнула мысль, что, может быть, время опять перепуталось? Но тент, натянутый над центральной площадью, и бликующая вода пустого бассейна заставляли думать, что со временем всё в порядке. Что же случилось? Не стану утверждать, что я забеспокоилась. Разве только самую малость. Что могло произойти за пару часов моего отсутствия?

Комнаты встретили меня тишиной, расспросить было некого, поэтому я отправилась в сторону портала. Здесь все и находились. Те, кто ещё остался в городе. Отряд орков в полном вооружении охранял невидимый мною пространственный переход, рядом стояла Шана и поодаль толпились люди нагруженные скарбом, который только могли на себе унести.

Жители покидали Годрун. Подруга отвела меня в сторону, пугая странным весельем на лице, а ещё количеством оружия на теле.

— Шана, что происходит? Зачем тебе два меча и все эти кинжалы? Куда уходят жители?

— Нам объявили войну, — светясь радостью, ответила Шана. — Против Хондара выступили почти все воины Урганда. Сам Великий стоит в стороне и делает вид, что его ссора наследников не касается. Но любому орку понятно, что Урганд не хочет остановить битву. Ведь все подчиняются ему. Даже Хондар. Пока, по крайней мере. Нас вдвое меньше, но есть ещё те, кто выжидает и примкнёт к победителю в последнюю минуту. Завтра на закате будет битва. Шоргат ушёл два дня назад, оставил отряд охраны и меня за старшую, — и с досадой добавила. — Это несправедливо! Я должна быть рядом с мужем!

— Что значит два дня назад? Ещё утром я была в Годруне.

— Ты отсутствовала пять дней. Хондар вышел из себя, разозлился из-за того, что ты исчезла, а потом начались все эти мелкие стычки с врагами, и стало не до поисков.

— Пять дней? Как могло пройти столько времени, чтобы я ничего не заметила? Где даар Сорг? Мне нужно с ним поговорить.

— Пропал также, как и ты. Обычно человека легко отыскать по свечению ауры, даже на довольно большом расстоянии, но тебя найти невозможно. Хондар перемудрил с заклятием, уже на расстоянии десяти шагов тебя можно спутать с любым человеком, находящимся поблизости. Твоё свечение сливается с другими, и его невозможно заметить. Словно тебя вообще нет. Хондар признал, что слышал твой внутренний голос, и таким образом находил. А тут в его голове стояла тишина, как будто он оглох. Хондар бросился искать тебя, погорячился и спровоцировал ссору с соперниками, обвинив их в похищении. Но так даже лучше. Уже давно пора поставить всех на место и показать, кто самый сильный. Завтра будет бой. Победа принесёт нам славу, а Хондару трон Урганда.

— Зачем уходят люди, они же не сражаются? — Известие о начавшейся войне меня шокировало, но виноватой я себя не ощущала. Хондар известный псих, глупо ввязываться в драку, если перевес сил не на твоей стороне. Но когда это он пользовался здравым смыслом? Мне больше не понравилось то, что жители покидали город.

Шана посмотрела на меня с некоторым сочувствием, словно раздумывая, говорить или нет, потом всё-таки решилась:

— Люди боятся, что в случае проигрыша Годрун первым разграбят. Ты исчезла, поползли слухи, что тебя похитили, многие испугались. Поэтому жители уходят в дальние поселения, надеются там переждать неприятности. Но некоторые остались. Они спрятались в Нижних пещерах. Прикажешь всех собрать?

— Нет. Ты тоже уйдёшь?

— Я поклялась Хондару найти тебя и защищать любой ценой. Я не могу нарушить слово.

— Хорошо. Кто из орков остался в городе?

— Дети моего народа и некоторые женщины. Воины не берут семьи в бой. Если только какой-нибудь малолетка сам не сбежит. Запретить жене драться воин не может. Это её выбор. Все, кто принёс Хондару клятву, будут сражаться.

— Город остаётся без прикрытия?

— Двое стражников у портала и двое у рудника. Завтра вечером воинов в городе не будет. Вместе со мной пятеро.

— Невероятно! Нас же можно взять голыми руками.

— Один воин может решить исход битвы. Каждый меч на счету. Так веками велись сражения. Это путь к победе.

— К чьей победе? — более бредового военного плана я ещё не слышала.

Война меня никогда не интересовала. Даже теоретически. А уж на практике с ней сталкиваться у меня не было ни малейшего желания. Я вообще не могу себе представить, чтобы хоть один здоровый на голову человек желал воевать. Что это ещё за способ выяснения отношений? Как убийством, грабёжом, разрушением всего, что создавалось с таким трудом и накапливалось веками, можно примирить спорщиков и разрешить конфликт? Разве сила является доказательством правоты? В драке может так на первый взгляд и кажется — кто сильнее, тот и прав. А по сути? Здоровенные кулаки не признак ума и справедливости, а результат калорийного питания и хорошей физической формы. Ничего больше. В здоровом теле здоровый дух. Да совсем наоборот! Здоровый дух — гарант здорового тела.

Но что толку от слов, если жизни сотен людей зависят в эту минуты от грубой силы? Орки могут защитить себя на время от нападения. Даже оркские дети прикрываются щитом от наносимого удара. Неважно, что действие такой защиты ограничено по времени. Всё-таки это шанс. У людей его вообще нет. Что человек-воин может противопоставить нелюдям против огненного смерча и невероятной скорости, с которой орки движутся? Ничего. Ни малейшего шанса. Пушечное мясо и только.

— Если на нас нападут, мы не сможем оказать сопротивление. Может лучше закрыть портал, и тогда враги до нас не доберутся?

Шана посмотрела на меня странным взглядом и совсем тихо ответила:

— Портал закрыть нельзя. Он может больше не открыться. Мы окажемся отрезанными от мира. И город умрёт.

— Зачем я тогда заучивала заклинание на древнеоркском? Если портал нельзя закрыть, к чему все эти артефакты в шкатулке?

— Просто традиция. Уже давно никто ничего не меняет. Порталы всегда существовали. Кто их создал неизвестно. Заклинание передаётся вместе с Одом и Гоу от одного хозяина города другому, но на моей памяти их ни разу не использовали.

— Ты ещё слишком молода. Как можешь такое помнить?

— Может я и молода. Зато ты не принадлежишь моему народу, и магии в тебе нет. Не смей лишить город единственной связи с внешним миром. Даже если тебе удастся закрыть портал, шанс, что ты откроешь новый, просто ничтожен.

— Хорошо, уговорила. Я иду спать. Если верить твоим словам, я пропустила пять ночей. Постараюсь наверстать упущенное.

Шана отказалась покинуть свой пост, так что я вернулась в город одна.

На душе у меня было тревожно. К сожалению, слышать Хондара я не могла, но многое бы отдала, чтобы знать, что с ним всё в порядке. Пришлось ограничиться односторонним пожеланием победы. Надеюсь, в моих мыслях он разберётся сам.

Не только моя жизнь зависела от выдержки и стойкости Хондара, но и жизни тех, кто принёс ему присягу в верности и будет сражаться на его стороне. Никакого смысла в происходящем я не видела, но если моё спокойствие придаст ему силы, я буду поддерживать Хондара. Больше никаких упреков в свой адрес он не услышит.

Веры в необходимость битвы, которой просто светилась Шана, у меня так и не появилась, я не могу оправдать идею войны даже для того, чтобы восстановить справедливость. Может быть, я слаба физически, но силы духа у меня хватит, чтобы не допустить страх в сердце и не отступить перед опасностью.

Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что я буду делать, если эта пока чисто умозрительная опасность станет у меня поперёк дороги? Но я подавила в себе вполне понятное желание убежать и забиться в тёмный угол, где меня никто не отыщет. Скорее всего потому, что не верила в поражение Хондара, а ещё, что более вероятно, хорошо осознавала, что от нелюдей далеко не убежишь. Я побывала в теле оркской женщины, и то, что мне удалось почувствовать, не оставляло надежды скрыться от преследования.

Нашла спрятавшихся в Нижних пещерах горожан — не больше сотни стариков, женщин и детей. Среди них находились два десятка взрослых мужчин, но они не годились для обороны города. Да никому и в голову не приходило сопротивляться. Из оркского населения остались только пять молодых женщин и десяток детей не старше пятнадцати лет. Орки не прятались, просто не покидали жилищ. Расправа им не грозила, скорее всего, заставят присягнуть победителю, если город захватят враги. Почему-то мысль о нападении не выходила из головы. С ней я и отправилась спать.

— На нас напали! — эти слова первыми сорвались с языка, когда меня разбудили. За мной прислали оркского мальчишку. Я с трудом вспомнила имя и кто его родители — Дарг из рода Тхорда.

— Нэрин, мне приказали тебя привести. Красноголовые захватили портал, — сказал мальчишка звенящим от радости голосом, он не выглядел испуганным, скорее был возбуждён и весел. Если легкомыслие может быть заразным, то мне передалось его веселье. Первоначальный испуг прошёл.

— Кто нас может захватить? Наверное, недоразумение, — ответила я, поспешно собираясь. — Сейчас договоримся. Ведь битва ещё не началась? Орки любят порядок и соблюдают традиции.

Дарг нетерпеливо переминался с ноги на ногу за дверью, пока я рассовывала по карманам необходимые мелочи. Уже выходя из дома, я подумала, а не прихватить ли мне на всякий случай какое-нибудь оружие? Но вспомнив, сколько оно весит, решила не испытывать судьбу. Бесполезная трата сил. Даже для самоуспокоения не поможет.

По дороге Дарг рассказал, что сам он у портала не был, потому что Шана прислала ему зов и отправила за мной. А его приятели успели уже сбегать к порталу и сообщить Даргу, пока он тут у двери торчал, что враг применил к нашей охране парализующую магию. Так что до битвы дело не дошло, поэтому портал и не закрылся. Как они это сделали, оставалось неясным, наверное, нашёлся предатель, который провёл врагов, выдав их за своих, и теперь наши воины, считай, что мертвы. Мальчишки слышали обрывки мыслей чужаков и выстроили свою собственную теорию. Что меня больше всего поразило — малолетние орки не испытывали страха. Только азарт и возбуждение от опасности. Дарг поймал мой взгляд и поморщился.

— Ты не правильно думаешь. Вы, люди, не умеете ценить битву. Возьми мою смелость и освободи своё сердце от сомнений.

Мальчишка не доставал мне до плеча, но поделился своим радостным безумием. Наверное, оркская магия выбрасывает в кровь чудовищные порции адреналина. У меня даже в глазах посветлело.

Шана ждала нас на центральной площади. Здесь же собрались все орки. Люди прятались в пещерах, только несколько мужчин стояли в стороне, не решаясь подойти. Бедняги не знали, как относится к происходящему. На их месте я бежала бы без оглядки, куда глаза глядят. Ведь самое меньшее, что им грозит — это пожизненное рабство, и то только для тех, кто уцелеет.

О нападении сообщил один из стражников, прежде чем его окончательно обездвижили. Он послал зов своей подруге, та разыскала Шану и подняла на ноги город. К порталу отправили разведку. Для этой цели отобрали трёх мальчишек, умеющих прикрываться ментальным щитом. Им запретили использовать магию, чтобы себя не обнаружили раньше времени, поэтому пришлось ждать, пока дети вернутся, пройдя весь путь пешком.

Меня беспокоило немного, как воспримут опасность оставшиеся в городе жители, но мои страхи тут же отступили, когда я увидела на их лицах спокойствие и безмятежность. Орки так же смертны, как и все живущие в этом мире. Почему они не испытывают страха? Как можно верить в миф о перешедших Порог, если никто не знает, что там на самом деле происходит? Орки живут так, словно за чертой жизни их ждёт другая жизнь. Я спросила как-то Шану, боится ли она смерти? Подруга рассмеялась в ответ, потом лихо откинула волосы за спину и уверенным голосом ответила:

— Воин боится только одного — проявить малодушие. Если страх захватит сердце воина, тогда орк теряет свою душу. Можно оставить тело и уйти в мир мёртвых. Но утратить душу, значит умереть совершенно. Такой воин действительно и бесповоротно мёртв. Он исчезает не только из физического мира, стирается всякая память о нём. Не только в мире живых, но и в вечности. Это и есть окончательная бесповоротная смерть, единственная, которой нужно бояться. Всё остальное — часть пути воина.

Меня окружали женщины и дети. Стариков среди орков нет. Во всяком случае я ни разу в жизни не встречала седого немощного орка. Возраст угадывался скорее по чертам лица. Не по морщинам или шаркающей походке, а по едва уловимой печати прожитых лет и долгого жизненного опыта. Годрун вообще был городом молодых. Или до старости орки не доживали, или мне долгожители ещё на глаза не попадались, но мудрых и опытных среди нас точно не было.

Принимать решение предоставили Шане, а та предпочла дождаться результатов разведки. Никто не собирался утаивать происходящее. Да и как такое возможно, если каждый может слышать мысли сородича?

Вернувшиеся разведчики не принесли ничего утешительного. Портал не просто захвачен чужаками. Они собирают свои силы. И судя по количеству прибывших воинов, красноголовые не в курсе, что город пуст и сопротивляться не может. Чужаки пришли, чтобы вступить в битву с сотней Шоргата. Мальчишки насчитали шесть десятков воинов, вооружённых до зубов. И каждые пять минут через портал проходил новый орк.

Пространственный переход забирает много сил, чтобы восстановить их, нужно отдохнуть, сразу вступать в битву чужаки не станут. Трудно сказать, каким временем мы располагаем, сколько придётся ждать, прежде чем захватчики направятся к городу. Может быть, пару минут, а может пару часов. Удивительным было то, что никто из присутствующих не предложил вызвать помощь.

— Через несколько часов состоится решающая битва. Что значат наши жизни, если каждый воин на счету?

Я не очень понимала, о чём говорят орки и что собираются предпринять. Очевидно же, что мы не можем оказать сопротивление.

— Шана, в чём смысл происходящего? — спросила я подругу, томясь от неизвестности. — Мы вынуждены будем сдаться?

На мой вопрос Шана ответила крайне категорично:

— Красноголовые пришли за тобой. Я должна буду убить тебя прежде, чем нас захватят. Иначе они вынудят Хондара тебя спасать. Ты же знаешь, от него это не зависит. Сама видела, что происходит, если тебе угрожают.

— Как же ты меня собираешься убить? Не понимаю, в чём разница, сделаешь это ты или враги? И потом, ты принесла присягу, как и я. Ты не можешь поднять на меня руку.

— Хондар дал мне яд. Тебе придётся его выпить.

— Не буду я ничего пить! Что это вы себе воображаете? И ты, и твой драгоценный Хондар. Ты меня не заставишь!

Шана молча на меня посмотрела, и я как-то сразу поняла, что очень даже заставит. Если вручить мне склянку с отравой, а потом применить любимый оркский приём с подавлением воли, то я не только яд выпью, но ещё и спасибо скажу, что меня жизни лишают.

Что-то мне происходящее не нравится.

— Шана, почему нападающих так много и почему они медлят?

— Скорее всего, думают, что наши воины закрыты ментальным щитом, поэтому никого не слышно. Я приказала всем молчать. Пока не вышлют разведчиков, не разберутся. Но мы их встретим.

— Сколько у нас времени? — Похоже, действие анестезии, которую мне впрыснул Дарг подходило к концу. Ко мне вернулась такая знакомая дрожь конечностей, а руки стали слабыми и влажными. Осталось только хлопнуться в обморок и прощай моя жизнь молодая. Прикончат если не враги, так друзья.

— Не знаю. Красноголовые не отличаются умом. Только свирепостью и жадностью. Од-уруг Роскхан участвовал во многих битвах, но я не слышала, чтобы он хоть раз победил. Зато всегда был там, где самая богатая добыча.

— Красноголовые пришли захватить рудник?

— Скорее всего.

Паника наконец догнала меня, и я с трудом подавила в себе желание пуститься наутёк, причём желательно повизгивая и с криком "Мамочка!", с трудом сформулировала давно вертевшийся на языке вопрос:

— Шана, как насчёт бегства? — Так и знала, что это слово не популярно среди орков. — Ладно, назовём его военным термином. Предлагаю применить тактическое отступление с целью заманить противника в ловушку.

Ко мне повернулись головы всех присутствующих. Разговоры тут же прекратились, и воцарившаяся тишина позволила изложить только что возникшую идею. Смущала, правда, необходимость подбирать слова, чтобы найти отклик в душе моих оркских сограждан. Вместо того, чтобы громко и убедительно завопить: "Друзья, драпаем изо всех сил, пока нас не догнали и не прикончили!", крайне сдержано, слегка осипшим голосом предложила покинуть город, пока за нами не пришли враги. Чтобы не тратить сил на лишние объяснения, достала из кармана прозрачный шар, продемонстрировала его всем, кто хотел смотреть, и предложила отправиться к подземному источнику, чтобы открыть там портал и покинуть город в спешном порядке.

— Уходим вместе с людьми в разные места, чтобы избежать толкучки при переходе. Людей больше, поэтому вам придётся совершить переход несколько раз. Но даже самые юные могут провести с собой не менее двух человек. Мы уйдем быстрее, чем красноголовые доберутся до города. Если использовать ментальный щит и закрыть магией новый портал, враги не сообразят, что происходит. Не вижу смысла погибать, если можно спастись.

Едва не сказала "спастись бегством", прикусила вовремя язык и произнесла прочувственную речь о том, что врага нужно побеждать всеми доступными способами, в том числе и хитростью. Путем демагогии превратила слово "бегство" в тактическую победу над оставленным в дураках противником и за пять минут уговорила слушателей, что смеющийся над врагом орк лучше, чем орк мёртвый.

Не знаю, что на них подействовало, то ли привычка подчиняться приказам, то ли здравый смысл, но все без долгих уговоров направились к подземному источнику. Оркам приказали прекратить всякое мысленное общение, нескольких отправили разыскивать прячущихся по пещерам людей, а я тихо полюбопытствовала у Шаны, знает ли она, в каком месте нам лучше всего открыть портал?

Подруга, выходившая из себя по совершенно пустячным бытовым вопросам, в минуту опасности выказывала недюжинную выдержку и спокойствие духа. Но мой вопрос заставил её пару минут потратить на нелицеприятные ругательства. Некоторые выражения я слышала впервые. Я бы с удовольствием их заучила на будущее, но уж больно обстановка нервная была.

— Ты знаешь заклятие? — Шана постаралась говорить так, чтобы нас не слышали.

— Вроде да.

— Ты не уверена? — возмущённо воскликнула подруга.

— Нечего так на меня смотреть. Ты меня пугаешь. А мне и так страшно. Я — обычная женщина, бояться мне не зазорно. Не стыдно мне, что я боюсь!.. — протестовала я с излишней горячностью, уж больно обстановка мне не нравилась. — Это нормальная реакция на стрессовую ситуацию. Лучше помоги. Где ваши порталы находятся? Рядом с водой?

— Да, — ответила Шана, испепеляя меня взглядом. — Самые мощные расположены там, где сильный поток воды вызывает пространственное завихрение.

— Тогда придётся пробить скалу. Сможете это сделать?

Мы пришли к месту, где предполагалось открыть скважину подземного источника. Работы ещё не завершили, только наметили русло для потока и сделали бассейн для сбора воды. Сама же вода оставалась запертой в скале, хоть камень, сдерживающий напор подземного источника, был истончен до тонкой перегородки.

Я не могла, как орки, видеть водяные слои под толщей камня, но я помнила, как выглядит такой подземный резервуар. Восстановила в голове картинку портала, через который проходила в теле оркской женщины, и решила немного подправить уже сделанную работу.

— Шана, нужно пробить скалу выше, чем собирались. Иначе нам не хватит мощности потока. Ты справишься? Нужно получить водопад. Стена в этом месте достаточно высокая. Я видела, как выглядит портал рядом с подземным руслом, можно получить такой же эффект, заставив воду падать с большой высоты.

Что хорошо в Шане, она не тратит время на лишние разговоры. Подруга отобрала для работы несколько помощниц, остальным приказала отойти подальше, чтобы никого случайно не снесло струёй вырвавшегося потока. Женщины приступили к работе, а я, наконец, увидела, как действует подаренный Хондаром браслет.

Отлетевший от скалы камень включил щит вокруг моего тела, что спасло меня от удара в голову, но не уберегло от парочки синяков. Отпрянув от неожиданности, я потеряла равновесие и свалилась на острые камни. На меня не обратили внимание. Пришлось заботиться о себе самой. Тем более, что через пару минут стало не до ушибов.

От стены во все стороны полетели камни, потом послышался грохот, ноги уловили вибрацию почвы и столб воды вырвался на волю. От шума падающего потока и разлетающихся брызг у меня заложило уши, а одежда сразу же напиталась влагой. Дети вопили от восторга. Зрелище того стоило. Источник больше напоминал струю из гидранта пожарной машины, чем приличный водопад, но выбирать не приходилось. Шана что-то сказала, за шумом воды было не разобрать, её команда переместилась на пару метров в сторону, и вторая струя воды, вырвавшись на волю, снесла пару неустойчивых камней на своём пути.

Я не стала дожидаться, пока закончатся работы, положила мерцающий мягким светом прозрачный шар на площадку у скалы и произнесла заклятие для открытия портала. Конечно, я была в панике и, само собой разумеется, торопилась. Наверное, можно было найти место и получше. Мне было не до этого. У меня не было сомнений, откроется портал или нет.

Как он может не открыться, если мне предложили выпить яд?

Я готова была безостановочно твердить заклятие и перекладывать Од с места на место, пока не добьюсь успеха. Я помнила, как выглядит пространственный переход, видела его перед собой словно на яву, как будто обрела зрение орка. Я жаждала жить. Думаю, даже без портала смогла бы пройти сквозь стену. Шана вовремя меня остановила.

В действительности видеть портал мне было не по силам, поэтому я открыла три в опасной близости друг от друга. Хорошо, что остальные орки вовремя заметили, что происходит. Шана выдернула меня из светового потока до того, как я открыла четвертый. Меня могло втянуть в поток и выбросить где-нибудь в пустыне. Пространственного перехода я не видела, значит вернуться бы не смогла. Всё это Шана пояснила мне, отобрав мерцающий шар и отведя в сторону от опасного места.

К счастью, орки не нуждались в жёстком руководстве, а привычка к дисциплине у них растворена в крови. Приказы командования не обсуждаются. Даже если у кого возникло сомнение в целесообразности спасения людей, никакого протеста не последовало. Орки действовали слажено и без единого слова. Даже маленькие дети без плача дожидались своей очереди, не цепляясь за юбку матери, наверное потому, что у оркских женщин юбок отродясь не было. Сам переход занял меньше времени, чем розыск спрятавшихся в пещерах людей. Отозванные разведчики принесли последние новости.

— Красноголовые ещё собирают силы. По самым скромным подсчётам их пришло две сотни. Они трусы, поэтому тянут с нападением, или ждут начала основной битвы, чтобы уж наверняка присвоить себе главную добычу.

Положительным в этой ситуации было только то, что в битве против Хондара выступит на две сотни воинов меньше. Мы с Шаной последними покинули город. Я закрыла два портала, чтобы не оставлять врагу шанса для нападения, и доверившись подруге, шагнула за ней следом в пустоту.

Сам переход видеть я не могла, помнила только, что нелюди видели не намного больше. Только что за моей спиной шумел водный поток, срывающийся с большой высоты, и вот уже я стою на площади, окружённая толпой вооружённых орков. Это ещё не место, где будет происходит главная битва, только один из перевалочных пунктов, подчинённых Хондару. Я осмотрелась по сторонам, заметила пору знакомых лиц. Шана бросилась к мужу. Или он к ней. В толпе толком не разберёшь, что происходит.

Рядом со мной вертелся Дарг, светя счастливым лицом и демонстрируя сверстникам своё близкое знакомство со мной. Это мальчишку и подвело. Оказавшись в безопасности, я вместо облегчения испытала чуть ли не угрызение совести, на меня навалилось мало понятное чувство тягостного смущения, словно я совершила некрасивый поступок. Хоть ничего конкретного в голову не приходило, сердце сдавила тяжесть. Я огляделась и, поймав взгляд путавшегося под ногами Дарга, спросила:

— А где Гир? Ты его видел?

Пока собирали людей и переводили их через портал, Гир пару раз мелькал поблизости, в спешке перетаскивая рукописи в дальние пещеры, но потом время так сжалось, что я про него забыла.

— Гир остался.

— Что значит остался?

— Так и остался. Сказал, что никуда не уйдет, потому что его место там, где его книги.

— Идиот!

Дарг, радостно улыбаясь, кивнул согласно головой.

— Ты можешь его позвать?

Парнишка задумчиво вперил взгляд в пространство и через минуту ответил:

— Гир говорит, что в городе ещё никого нет и что он с места не двинется.

Я огляделась. Шана ушла следом за своим мужем, жители Годруна уже разошлись кто куда, у портала оставались только орки-охранники и пару праздных зевак из местных. Не стану утверждать, что в моём поступке была хоть тень здравого смысла, скорее мною руководило безотчётное желание избавиться от тягостного чувства внутри.

Гир остался в Годруне, и я почему-то решила, что причина навалившегося беспокойства именно в этом. Нужно немедленно спасти моего учёного приятеля от глупости! Если бы у меня была хоть минута на раздумья, наверняка я бы придумала лучшее решение. Но женщины так редко сами с собой советуются...

Я положила Даргу руку на плечо и спокойно, чтобы не волновать мальчишку, приказала:

— Переведи меня обратно в Годрун.

В ответ Дарг просиял улыбкой и без единого слова шагнул в портал. Привыкнуть к переходу не возможно. Это как каналы переключать на телевизоре. Только что смотрел футбольный матч и уши закладывало от рева зрительских трибун, а через секунду наблюдаешь идиллический пейзаж, полный спокойствия и умиротворяющего шума водяных струй.

У водопада никого кроме нас двоих не было, летописец где-то пропадал, занятый спасением своего сокровища. Надеюсь, он хотя бы недалеко, а то мне его не найти.

— Теперь иди обратно, — приказала я Даргу. — Я вернусь вместе с Гиром. Он меня переведёт.

Мальчишка отпрыгнул в сторону и, лыбясь самым бесстыжим образом, уселся на скале шагах с десяти от меня.

— Неа. Я пустой. Нужно ждать, пока силы восстановятся.

Ловушка захлопнулась. Но страха совершенно не было. На душе наступило поразительное спокойствие, словно мой поступок был единственным верным из всего, что я сделала за этот день. Или мальчишка продолжает одурманивать меня своим гипнотическим бесстрашием, или в Годруне остались незавершённые мною дела.

— Ты можешь слышать красноголовых? Определишь, где они теперь?

Дарг повертел головой, прислушался и немного погодя ответил.

— Враги не скрываются. Их теперь так много, что прятаться незачем. Красноголовые ждут начала главной битвы, чтобы напасть на город. И если я правильно услышал, они ищут тебя. Но ты же знаешь, тебя на расстоянии не найти. Думают, что ты прячешься в пещерах. Я плохо разбираю речь, только обрывки слов.

— Ты способный.

— Я — лучший! — с гордостью подтвердил Дарг.

— Сколько тебе лет?

— Тринадцать. Мой отец — великий воин.

— Он может тобой гордиться. А теперь позови Гира, только не говори, что я здесь.

— Зачем звать? Гир рядом. Я его вижу. — И Дарг ткнул пальцем в сторону одного из тёмных проходов, ведущих в Нижние пещеры. Там и вправду что-то мелькнуло, не долго думая, я припустила в том же направлении.

Книгопечатник мне не обрадовался. Проявил ослиное упрямство и отказался подчиниться. Мы спорили уже наверное минут двадцать, когда к нам подошёл мальчишка и громким голосом сообщил:

— Красноголовые собираются идти в город. Ждут только сигнала для выступления. До главной битвы осталось совсем мало времени. И если вам интересно моё мнение, то лучше отсюда немедленно убраться.

— Вот видишь, Гир, даже ребёнок знает, что жизнь дороже, чем самые редкие рукописи. Если мы сейчас уйдем, ты сможешь начать всё заново и быстро восстановишь потери. Рукописи не горят. А такие личности, как ты — уникальны, — от волнения я говорила слишком громко. — Ты ценность для своего народа. Как и любой живущий. Потому что второго такого нет и никогда не будет. Гир, нужно уходить, пока есть такая возможность.

— Нет, — ответил мой приятель, без малейшего колебания в голосе. Я привыкла считать Гира мягкотелым малолеткой, но он успел разительно измениться за последнее время. Книгопечатник не только повзрослел, но и приобрёл чувство самоуважения, которого был лишён с детства. К тому же древние легенды и сказания наложили на него неизгладимый отпечаток. Гир больше не отличал себя от древних героев. Он ощущал себя одним из них и не собирался поступаться принципами даже ради спасения жизни.

Мой приятель решил погибнуть, защищая идеалы и честь.

— Здесь мой дом, — твёрдо сказал Гир, — здесь дело всей моей короткой жизни, и я не позволю врагу уничтожить созданное. Я решил дать красноголовым бой. Победить или умереть!

Малолетний слушатель даже дышать перестал от восторга, настолько проникся речью хилого издателя. Хорошо, что книжный фантазер был занят спасением рукописей и не успел выступить перед горожанами до того, как они покинули Годрун, не то пришлось бы всем стать заложниками оркского патриотизма.

Странной была моя реакция на слова Гира. Перед глазами встала сцена, когда на площади при массовом скоплении народа я произнесла клятву защищать Годрун ценой своей жизни. Приняла из рук од-уруга печать города, продемонстрировала её всем окружающим и повторила за Шоргатом слова на древнеоркском.

О чёрт!

Теперь понятно, что меня гнетёт.

Своей прочувственной речью Гир поднял во мне волну священного гнева против поработителей, зашитую в моих генах и передаваемую из поколения в поколение от древних прародителей до меня бесценной. Кажется, я попалась. Мне было себя до чёртиков жаль. Но вполне объяснимый животный страх физического тела почти совершенно перебивался желанием спасти город и не дать разрушить всё, что было на моей памяти создано. Я даже задохнулась от нахлынувших чувств.

Мне есть, чем гордиться.

Городу есть, чем гордиться.

Это мой город. Я не отдам его врагу.