Я тебя позову...

Фанфик на повесть Мааэринна "Королевская кровь" Хэппи энд.

***

Ветер стих, затерялся в длинных иглах величественного кедра. Догорающее солнце оставило алый след у горизонта, подрумянило молочно-туманное облако, кутавшее ветви над головой сита. Взгляд скользил по этому туману, а слух ловил далекий, чуть сиплый голос флейты. Откуда? Печальная мелодия то приближалась, то становилась еле различимой, словно оплакивала медленное угасание жизни. Айлор чувствовал запах тлена, стелющийся по усохшей земле, проникающий в души его сородичей, забирая последние крохи надежды, оставив лишь равнодушное ожидание. Только в его сердце таилась боль, которую он глубоко запрятал, давно привык и почти не замечал, пока она вновь не ожила. Люди. Мечущиеся души, так обманчиво наивны, так далеки и так притягательны. Хейли… что такое физическая боль по сравнению с истекающей кровью душой? Сит обессилено закрыл глаза, погружаясь в полудрему. Утомленное сознание выхватывало из памяти слова песни:

Там, где будущий день — лишь птенец под крылом.

Я тебя позову и опять обрету.

Там, где тайну открою — и снва не ту,

Позову… Хейли!.. Нет, он не допустит… не позовет, он не может.

Сит вздрогнул от прикосновения — чьи-то пальцы осторожно погладили ухо, коснулись волос. Хейли?! Айлор открыл глаза, сосредоточенно вглядываясь в его лицо, сердито нахмурился:

— Хейли Мейз, почему ты здесь? Я же велел тебе уходить!

— Потому что здесь ты. Там, в лесу после боя, я не мог оставить тебя одного. Боялся, что ты умрешь. Но, хвала Господу, не попустил. Ты жив — это главное.

Сит опустил глаза, не в силах видеть эту радостную улыбку. Сердце мучительно сжалось, останавливая ток крови, не давая сделать вдох.

— Ты должен был послушаться! Ты не понимаешь… Это же смерть, Хейли Мейз! Здесь для тебя — только смерть. Смотри! — скривившись от боли, Айлор потянулся к волчьей морде у изголовья, погладил широкий лоб, коснулся носа и резко оттолкнул пасть в сторону. Мертвая голова откинулась, открывая разорванное горло. Пусть увидит, пусть наконец поймет.

Хейли испуганно отпрянул:

— Что это?! Кто это сделал?

— Это Урр, мой боевой друг, мой брат… Он сотню раз спасал мне жизнь, — Айлор говорил нарочито жестоко, испытующе глядя на Хейли. — Я не мог умереть, не поговорив с тобой, а он доверял другу, с радостью подставил шею под клыки. Отнятая у него жизнь позволила мне исцелиться. Я — сит, Хейли Мейз, нечистый охотник за человеческими душами. Твой святой отец знал правду — почему ты не поверил?

Сит прикрыл глаза, следя за Хейли из-под ресниц. Не отступится. Снова стонет вдали деревянная дудка, приближается, тянет боль из души.

— Я верю тебе, Айлор. Я не уйду, — Хейли взял его руку и повторил: — Никуда не уйду.

Как же сдавливает ребра… сит моргнул, прогоняя влагу из глаз, выдохнул:

— Значит, ты пойдешь со мной до конца?

— Да. Богом клянусь.

Порыв ветра взметнул сухие листья, по верхушкам трав пробежал шепот:

— С тобо-о-ой…

Беспокойно зашевелились окружавшие поляну ситы, звуки флейты вплелись в музыку ветра, стали громче, отчетливей. Закат догорел, уступил место лунному свету.

— Что это? — удивленно спросил Хейли, озираясь.

— Помоги мне сесть, — попросил Сит. — Я хочу видеть. Он вгляделся в туман между деревьев, в нечеткий силуэт. Действительно она? Его извечный сон, тревожащий младенческую память, дарящий чувство любви и защиты, и вместе с тем боли и дикого страха. Лаварлинн. Богиня… Ситка быстро приблизилась к Айлору, невесомо коснулась губами лба.

— Всегда с тобой. Я помогу.

Он смотрел во все глаза — ведь внешности совсем не помнил — кошачий взгляд, черные пряди волос, такая юная, едва ли старше него… и этот тонкий аромат цветов и можжевельника, щемяще родной.

— Я должен…

— Тсс, Айлоримиелл! Я знаю, но есть и другой путь.

Хейли протянул руку, но пальцы прошли сквозь тело, сотканное из теней и света. Лаварлинн повернулась к нему:

— Принимаю тебя, человек, — закружилась в танце, ударяя в бубен, запела.

Ситы подошли ближе, окружили их, тихо повторяя слова песни-заклинания.

— Что она делает? — прошептал Хейли, не сводя потрясенного взгляда с волшебного видения.

— Призывает, говорит с Матерью, — отозвался Айлор.

Искристая кисея на бедрах, на груди костяные ожерелья. Она улыбалась, и клыки поблескивали между губ.

— Истилла рен…

Сав ми о ла,

Намид оттен…

Исвуро оср ла-а-а-а.

Казалось, танцует, летит вокруг поляны луна — вдруг вспыхнула ярким светом, разгоняя мрак, Айлор зажмурился и всем телом почувствовал мощный всплеск животворящей силы, будто вдох, идущий из недр земли, словно стон, принимающий искупление. И пробудился лес, наполняясь жизнью, зашелестел, зашептался. Упали ниц ситы, воздели руки к небу, где в полосах света искрились падающие капли, составляя длинные сияющие нити. Оборвались все звуки, только слышен влажный хруст упругих стеблей, стремящихся на поверхность. Поляна преобразилась, заиграла яркими красками, один за другим распускались белые с алой сердцевиной бутоны, тянулись вверх, впитывали живительную небесную влагу. Воздух наполнился чарующим ароматом.

— Смотри, Хейли Мейз, смотри! Наша Мать услышала твою клятву. Весна возвращается в Старую Пущу, — сит сжал руку Хейли, его лицо сияло восторгом, — ты не поддался ненависти, твоя любовь вернула жизнь моему народу, — Айлор повернулся, посмотрел вслед тонкому силуэту, почти растаявшему среди деревьев, и еле слышно добавил:

— А Лаварлинн сохранила жизнь мне.