Глава шестнадцатая

Глава шестнадцатая

Прошло полчаса, а «товарищи полицейские» все никак не могли найти общий язык. Я старалась игнорировать их непрекращающуюся ругань, попутно отмахиваясь от назойливой мигрени, все сильнее сдавливающей виски. Удивительно, что дело до сих пор не дошло до драки, хотя попытки, безусловно, были.

Паша заметно притих, лишь иногда бросая в мою сторону виноватый взгляд. Наверное, стоило просто встать и уйти, вот только все пути отступления оказались надежно перекрыты — я не могла справиться сама, и, тем более, не могла больше полагаться на Марка. Мне стоило раньше хорошенько об этом подумать, взвесив все плюсы и минусы, а не рассчитывать на удачи, которая и так не слишком-то со мной считалась.

Спустя час бесполезной болтовни, я была даже рада, почувствовав в кармане вибрацию телефона. Но внезапно вспыхнувшее воодушевление мигом угасло, когда на экране высветился номер Маши.

— Я ненадолго, — кивнула я Паше, вставая и направляясь на веранду. Никто из окружающих даже не обратил на меня внимания, продолжая перекрикивать друг друга, уже совсем позабыв о цели нашего собрания.

Я осторожно ступила на хлипкую с виду лестницу, поднявшись на несколько ступеней вверх. Яркое, но уже остывающее осеннее солнце играло слепящими лучами по небольшому заброшенному дворику, поросшему травой и заваленному ненужным старым хламом. До меня доносился только шелест пожухлой листвы, бесцельно скитающейся по земле и приглушенные выкрики из подвала, когда ребята особенно яростно выражали свои мысли. Я опустилась на грязную ступеньку, совершенно не заботясь, что потом только чудо поможет мне отстирать джинсы, и ответила на вызов.

— Астра?

— Привет.

— Я думала, ты не станешь отвечать на мой звонок.

— С чего вдруг?

— Ну, мы не очень хорошо расстались, — пробормотала подруга после недолгой паузы.

— Я не сержусь на тебя, скорее на себя. На всю эту ситуацию.

— Марк очень расстроен случившимся. Ты его сильно обидела.

Напоминание о нем подействовало на меня как красная тряпка, в одно мгновение стирая в прах все благие намерения, пробуждая все самое темное и озлобленное.

— Что ж, надеюсь, ты сумела его успокоить.

— Твоя ревность сейчас ни к чему.

— Ревность? — у меня вырвался истеричный смешок. — Знаешь, я открою тебе страшную правду. Ревности нет, потому что между мной и Марком нет никаких отношений. И никогда не было. Это только спектакль. Причем весьма неудачный. Из меня чертовски хреновая актриса. Но я-то переживу, а вот тебя мне жалко. Ты не знаешь его, даже не представляешь что за чудовище рядом с тобой.

Маша долго молчала.

— Думаю, ты не в себе.

— Возможно, — мне не хотелось с ней спорить. — Но это не меняет сути. Да, я много тебе не рассказывала, но это только для твоего же блага. Хочешь тешить себя надеждой, что Марк — добрый, милый заботливый паренек — вперед. Но я тебя предупредила. Он только играет. И с тобой, и со мной.

— Ты сама играла. С Ильей, теперь с Пашей. Думаешь, ты лучше его? Лучше Марка?

— Нет. — Я не собиралась отрицать очевидного, спорить и что-то доказывать. — Но я этого и не скрываю. Я тебя никогда не обманывала, не притворялась тем, кем не являюсь.

— К черту. Закроем эту тему. Не думай, что я звоню поплакаться или похвастаться, — зло прыснула подруга. — В память о том, что между нами было, я не могу вот так тебя бросить. Тебе стоит появиться в универе, пока тебя не отчислили. Не знаю, что ты ему сделала, но Вивьентевич открыл на тебя охоты. И мой дружеский совет, хватит его игнорировать. Выучи, наконец, этот долбанный предмет и сдай его. Реши проблему.

— Этим и занимаюсь, — хмыкнула я, все-таки немного польщенная ее заботой. — И… спасибо.

— Не за что. Ты же знаешь, что я… я… в общем… береги себя.

В трубке раздались короткие раздражающие гудки. Что ж, глупо было рассчитывать на скорое примирение. В этот раз мы поссорились не из-за какой-нибудь мелочи, вроде покупки одинаковых туфель или неотвеченного смс. Дружба не могла строиться на лжи, и я это понимала, но все равно надеялась, что смогу прятать свою сущность достаточно долго. Очередная ошибка. Все развалилось словно карточный домик — достаточно, чтобы осознать, что такое настоящее одиночество.

Внизу на удивление царила относительная тишина — в воздухе натужно звенело напряжение. Мне даже показалось, что я могу уловить витающие вокруг идеи, вспыхивающие и затихающие то тут, то там. Ребята сосредоточенно склонились над столом, напоминая знатоков в «Что? Где? Когда?», бьющихся над разгадкой очередной дилеммы. Они даже не повернулись в мою сторону, слишком увлеченные, чтобы заметить что-то вокруг.

— Я не думаю, что нам понадобится столько оружия, — недоверчиво покачала головой Тамара, чем вызвала недовольство парней. — Я не позволю тащить с собой этот арсенал!

— А вдруг мы попадем в засаду? — на полном серьезе заявил Кирилл. — Нам еще пригодятся гранаты со слезоточивым газом.

— Губу закатай! — рявкнула девушка. — Ты еще пулемет у Михыча попроси.

— И попрошу.

— Никто ничего просить не будет, — вмешался Паша. — Оружие будет только у Миши, и только травматика. Никаких импровизаций.

— Кто тебя вообще назначил главным? — не унимался рыжий. — Судя по всему, это очень опасное мероприятие, и заметь, мы все идем добровольно, добровольно рискуем своими жизнями. Так что плохого в том, чтобы немного подстраховаться?

— Знаю я твое «подстраховаться», — хмыкнула Тамара, — будет то же самое, что в Залупеньках прошлым летом.

— А ничего и не было, дом сам загорелся. Это же деревня, там полно пришибленных дурачков.

— А с вашим туда приездом, их количество существенно возросло, — громко рассмеялась девушка, но никто так и не оценил ее шутки. — Да ладно вам, я же так и не сказала бабушке, кто по пьяни влез в соседский амбар и пронумеровал всех свиней.

— Все, хватит. — Паша выглядел смущенным, словно Тамара раскрыла его постыдный секрет. — Ближе к делу, а то мы так здесь и заночуем.

— Чур, я сплю с новенькой! — подпрыгнул Кирилл, широко мне улыбаясь и неуклюже поигрывая бровями.

— Ты будешь спать со своим мишкой Тедди, как и раньше.

— Слушайте, зачем нам вообще в команде женщина? — обозлился парень. — Это к беде.

— К беде это отсутствие извилин в твоей голове, — не растерялась та.

— Тайм-аут!

Все разом замолчали, откинувшись на мягкие спинки и на пару секунд закрыв глаза — это напоминало какой-то коллективный психологический тренинг.

— Глубокий вдох и выдох, — размеренно, даже немного сонно произнес Паша. — На счет три можете открыть глаза. А теперь обсудим все разумно. Разве стоит вести операцию на его территории?

— А что ты предлагаешь, позвать парня сюда? — буркнул Кирилл. — Пока мы будем обхаживать его вне дома, он может сигнализировать своим и убрать все улики. Тем более, как же эффект неожиданности?!

— Да и не станет он поднимать шумиху, когда кругом столько людей. Не у себя же в квартире. А ребята снаружи подстрахуют, — кивнула Тамара. — Я люблю ходить в гости.

— А ты что скажешь, Ась? — Паше точно не нравилась эта затея. — Не хотелось бы тебя отпускать к нему одну.

— Но вы же меня подстрахуете. — Я выдавила из себя улыбку, в душе очень сомневаясь в своих силах. — Да и что может случиться…

— Он может взять тебя в заложники, — встрепенулся Миша, словно в голове уже просчитывая операцию по освобождению. — Или даже…

— Не может, — грозно произнес Паша. — Все пройдет хорошо. Возьмешь передатчик и постараешься вывести его на чистую воду провокационными вопросами. Мы будет рядом, этажом ниже, если что, сразу вмешаемся. Бежать ему точно будет некуда.

— И это твой гениальный план? — хмыкнул рыжеволосый, теребя рукой непослушную шевелюру. — Как-то скучно. Где погони и перестрелки?

— Побегаешь и постреляешь, когда сессия начнется. — Девушка расхохоталась, когда парень в отместку запустил в нее маленькую подушку в форме улыбающегося солнца.

— Пора выдвигаться. — Олег нахмурился, потирая широкими ладонями колени и вставая на ноги. — Предварительно звонить и предупреждать не будем. Действуем на неожиданности.

Остальные тоже поднялись, забыв про разговоры, и медленно задвигались по комнате, скорее изображая активность, чем действительно делая что-то полезное.

— Держи.

В руки мне легла маленькая черная коробочка, напоминающая mp3-плеер. Я повертела ее в руках, не заметив ничего выдающегося.

— И что это?

— Прослушка, — ответил Паша. — Извини, но у нас полиция бедная, чем богаты, тем и рады. Техника доисторическая, но работает исправно.

— Скажи спасибо, что это не полноценный микрофон с передатчиком, у нас и такие на складах до сих пор валяются.

— Спрячь в карман или в сумку, но постарайся не загораживать его какими-нибудь металлическими предметами — это может ухудшить качество приема.

Только в этот момент я окончательно поняла, насколько все серьезно. Эти ребята больше не играли в войнушку, строя несбыточные планы, они действительно собирались провернуть это дело, тщательно подготовившись.

— Прости, что тебе приходится быть приманкой. — На губах Паши играла грустная улыбка, словно он винил себя во всем произошедшем со мной. — Но тебе не о чем волноваться. Любой из них сделает все, чтобы обезопасить тебя.

— Звучит неплохо. — Я покрутила передатчик, не зная, куда его лучше спрятать, а потом втиснула в карман джинсов, недовольно глядя как он выпирает из-под темно-синей ткани. Чувство было такое, будто надо мной мигала яркая вывеска с надписью «шпионка». — Он точно меня не вычислит?

— Если не будешь смотреть на него такими глазами Бэмби как сейчас и постоянно потирать прослушку в кармане, из-за этого на линии помехи. Прекрати. — Тамара снисходительно мне улыбнулась, продолжая собираться — в небольшой фиолетово-черный рюкзак разом полетело все от косметички с расческой до парочки ножей-бабочек и каких-то упаковок с боеприпасами, наподобие маленьких бомбочек. — Веди себя естественно, но не развязно.

— А вы уверены, что он дома? — Мне стало как-то не по себе, когда ребята схватили собранные сумки и дружно направились в сторону выхода, это говорило о том, что все происходит на самом деле, и я действительно собиралась решиться на эту аферу. — Может нужно уточнить?

— По понедельникам и средам он всегда обедает дома с половины третьего до четверти четвертого, — пробубнил Миша, поправляя на плече лямку рюкзака, упорно тянущего его обратно к земле. — По нему часы сверять можно. Так что не волнуйся.

Остальные тоже выглядели уверенно, будто собираясь на обычную прогулку, а не ловить опасного преступника. Их спокойствие отчасти предалось и мне — недостаточно, чтобы успокоить бешеное сердцебиение, но способное заставить меня послушно поплестись следом.

— А мне ничего не полагается для самозащиты?

Ребята разом переглянулись, а потом молча продолжили путь, только Паша задумчиво почесал затылок, а после удрученно развел руками.

— Могу предложить перцовый баллончик, его удобно прятать в кармане, хотя использовать в закрытом помещение довольно опасно. И шокера у нас, к сожалению, нет.

Да, на настоящее оружие мне рассчитывать не стоило, да и вряд ли бы я сама решилась его использовать. Но чувство полной беззащитности не удавалось подавить даже самыми убедительными доводами.

Паша порылся в карманах необъятного рюкзака, доставая небольшой серо-красный баллончик.

— Используй только в крайнем случае. И помни, мы будем поблизости, так что тебе нечего бояться.

Я только кивнула, стараясь не думать, что же ждет впереди. Как бы эта история не начиналась в моей голове, мне никак не удавалось придумать счастливый финал, где зло оказалось бы наказано, а я вернулась к прежней спокойной жизни. Существовала ли вообще такая вероятность?

— Идем. — Паша отвлек меня от удручающих мыслей, подтолкнув вперед, и подбадривающе похлопав по плечу. — Вечером устроим вечеринку в честь удачной операции — закажем пиццу и чего-нибудь выпить. Тебе понравится.

Я не удивилась, узнав, что мой злостный преподаватель живет в самом фешенебельном районе города. Дом походил на средневековый замок — светлый камень, мерцая на солнце, уходил высоко в небо, казалось, протыкая насквозь чистую зеркально-голубую гладь — скромные пятиэтажки терялись на его фоне, будто пригибаясь к земле и напоминая домики для гномов. Не слишком скромно для человека, который определенно имел в прошлом проблемы с законом. Для маньяка-убийцы он держался чересчур приметно, буквально «крича» о своей состоятельности. Я очень сомневалась, что квартиру в центре города мужчина купил исключительно на зарплату преподавателя и редкие скупые взятки от отчаявшихся студентов.

— Четвертый этаж, двенадцатая квартира, — проинструктировал меня Миша, заботливо пропуская вперед. — Мы расположимся на третьем этаже. И прошу, ведите себя тихо, чтобы нас не приняли за наркоманов и не выгнали.

— Тогда тебе стоило одеться приличнее, — не удержался от язвительного замечания Кирилл. — В этом ты похож на бомжа.

— А ты в этих узких джинсах на педика.

— Ребята, давайте оставим «модную битву» на потом, — рассмеялась девушка, легонько толкая меня локтем в бок, предлагая оценить свою шутку. — Устроите нам дефиле в купальниках?

Я окинула взглядом небольшой дворик, спокойный и такой непримечательный — те же пожухлые листья, сваленные в высокие ржаво-коричневые кучи, как огромные муравейники, редкие прохожие, кутающиеся в темные однотипные куртки, и потухшие окна-глаза, равнодушно взирающие на улицу. Разве здесь могло произойти что-то плохое? В этом райском уголке? Среди белого дня? Когда рядом постоянно находится такое количество людей? Абсурдность этого придала мне уверенности. Я постаралась абстрагироваться от происходящего, представив, что это лишь игра, в которой следует сыграть свою роль. Не существовало ничего проще.

Улыбка получилась вымученной, но, казалось, остальные ей поверили. Мне даже удалось унять дрожь в коленях, уверенно шагнув в дверной проем. Подъезд многоэтажки оказался на удивление просторным и светлым, больше напоминая холл камерного театра, чем жилой дом. На подоконниках между этажами стояли горшки с цветущими орхидеями, такими яркими, что цветки выглядели искусственными. Я подошла ближе, касаясь кончиками пальцев нежных гладко-восковых лепестков.

— Как в фешенебельном отеле.

Звуки наших шагов звонко разошлись по этажам, растворяясь где-то на верхних этажах. На пару секунд все испуганно замерли, прислушиваясь к снова установившейся тишине, но никто не отреагировал на наше столь вероломное вторжение. Возможно, нас спасало то, что в обеденное время редко кто сидел дома, но это не означало, что наша шумная компания долго останется незамеченной.

— Постарайся побыстрее, — будто прочел мои мысли Миша, кивая вперед, на лестничный пролет. — Если жильцы поднимут шум, то мы себя раскроем.

Я кивнула, не став отвечать, потому что даже шепот казался здесь слишком громким, оглушающим. Первые несколько ступеней дались мне легко, но с каждым последующим шагом, ноги будто наливались свинцом, так, что я даже пару раз оступилась, от падения меня спасли только прочные перила.

Ребята расположились между этажами, напутственно кивнув мне, они старались держаться тихо, но настойчивый шепот и шорохи прочно поселились в подъезде с их появлением. Им определенно стоило больше работать над маскировкой.

Я застыла перед нужной дверью, в душе мне хотелось надеяться, что преподавателя не окажется дома и у нас появится гораздо больше времени на подготовку. В моих мыслях ребята разочарованно пожимали плечами и расходились по домам, с клятвенным обещанием попробовать завтра еще раз. Пальцы скользнули по звонку — я прислушалась, но не услышала призывной трели. Может он и вовсе не работал? Или адрес был неверным?

Вопросы каруселью пронеслись в голове, резко оборвавшись от внезапного шума — громко щелкнул замок и дверь, натужно постанывая, распахнулась. В проеме стоял Вячеслав Вивьентевич, в его взгляде читал удивление и даже неподдельное любопытство. Губы мужчины расплылись в довольной улыбке — совсем не та реакция, которую я ожидала увидеть.

— Ветрова? Какой приятный сюрприз. Заблудились?

— Нет. — Мне пришлось откашляться, чтобы продолжить, но голос все равно казался слабым. — Хотела извиниться, что пропустила занятия, и закрыть долги.

— Закрыть долги, — задумчиво произнес он, потирая подбородок. — Ну что ж, думаю смогу с этим что-то сделать. Проходи.

Преподаватель отошел вглубь квартиры, пропуская меня вперед. Я старалась не колебаться, уверенно шагнув вперед, но нехотя вздрогнув, когда за спиной хлопнула входная дверь, и в прихожую рванул сумрак.

— Так и будем стоять? — От глубокого голоса мужчины по спине побежали мурашки, и моя уверенность растворилась в нахлынувшей волне страха и растерянности. — Проходи в гостиную.

Я ожидала увидеть комнату, обставленную в лучших традициях ренессанса — с резной мебелью и настенными росписями, поэтому удивилась, увидев крайний минимализм. Простой темный диван, два деревянных стула, низкий кофейный столик — квартира выглядела слишком пустой, словно в ней никто не жил. Ни фотографий, ни других, милых сердцу мелочей, ни даже случайно забытых вещей — взгляд скользил вокруг, но натыкался лишь на обезличенную пустоту. Сердце предательски кольнуло.

— Может чаю или кофе? — Мужчина обошел меня, ощутимо задев плечом, оглянувшись уже на середине комнаты. — Располагайтесь.

Создавалось впечатление, что он ждал меня, не хватало только растяжки с надписью «Добро пожаловать, Ветрова». Эффект неожиданности явно не сложился, но это еще не означало, что весь наш план летел в тартарары. Мне хотелось верить, что прийти сюда не было самой большой ошибкой в моей жизни.

К слову, квартира преподавателя действительно напоминала логово маньяка-убийцы, скорее всего своей чрезмерной «стерильностью» — все застыло на своих местах, подчиняясь странной только ему известной системе. Ни одной лишней детали, ни единого признака, что здесь действительно кто-то жил.

— Так, выпьете что-нибудь, Ветрова?

Мне потребовалась еще пара минут, чтобы собраться с мыслями и отрицательно покачать головой. Преподаватель действовал на меня гипнотически, одним своим видом вводя в транс и превращая в безвольного китайского болванчика, заставляя забыть, зачем я здесь вообще.

— Нет, спасибо. — Мне еще хватало здравого смысла, чтобы не принимать ничего из чужих рук. — Может, сразу начнем? Не хотелось бы отнимать у вас много времени.

— Не хотелось бы, но придется, — задумчиво протянул мужчина, опускаясь на дин из стульев и указывая мне на соседний. — Ну, раз ты настаиваешь, давай приступим. Надеюсь, сегодня тебе удастся меня порадовать.

Стул оказалось жестким, напоминая пыточный, но я постаралась не подать виду, расплываясь в широкой улыбке, пока скулы не свело от напряжения. По Вячеславу Вивьентевичу было понятно, что он буквально видел меня насквозь, совершенно не веря моим избитым уловкам.

— И где же выполненные работы, Ветрова? — От его ядовитой ухмылки желудок нервно сжался. — Или вы все помните наизусть?

Это было существенным просчетом — настолько подавленная мыслями о предстоящей встрече с преподавателем один на один, я совсем забыла взять с собой заветные «листочки», а тем более что-то из них почерпнуть. Кто бы мог подумать, что мне действительно придется сдавать пропущенные лекции.

Преподаватель совершенно верно истолковал мое молчание и бегающий взгляд, довольно хмыкнув и закинув ногу на ногу. За какую-то долю секунды он внезапно переменился — от зазнавшегося, но довольно зажатого паренька до самоуверенного озлобленного незнакомца, прекрасно осознающего свое превосходство.

— Знаете, я думал, что ты так и будешь от меня бегать, прикрываясь своим надменным безнравственным воздыхателем. Но нет, ты меня даже немного удивила. Совсем немного.

— Чем же? — Я не могла взять ситуацию под контроль, слепо следуя за каждым его шагом. — Своим появлением?

— Своей глупостью. Просто интересно, что надоумило тебя прийти сюда одной?

— Я просто хочу закрыть все вопросы.

— Правда? А я считаю, что лишившись единственного защитника, у тебя просто не осталось иного выбора.

— Выбора? — Кончики пальцев похолодели, а дыхание замерло в груди сорванным вдохом. — О чем вы? Может, вернемся к маркетингу?

— Думаю, у нас есть более важные дела, — многозначительно произнес мужчина, сверля меня своим холодным взглядом. — И пожалуй перейдем уже на ты, Астра. Думаю, люди, которых столькие связывает, должны быть предельно откровенны друг с другом. Когда ты заметила мой медальон, я уж было потерял всякую надежду на успешный финал, но вот ты здесь. Не чудо ли?

— Я просто хочу поговорить. — Таиться дальше просто не имело смысла. — Не знаю, что вам от меня нужно, но вы явно ошиблись адресом. Мне нечего вам предложить.

— Напротив, — тихо и зловеще рассмеялся он, — ты все, что нам нужно. Не стоит скромничать. Столько усилий просто не может пропасть впустую.

— Усилий? Вы о человеческих жизнях? — Короткий вдох и в груди начал собираться горький комок, с каждой секундой разрастаясь все больше. — Зачем?

— Смерть — это не конец, а лишь другое состояние энергии, не стоит ее бояться. Тебе ли не знать.

Его голос стал сухим и грубым, напоминая треск поленьев в костре, в нем все больше проступали тяжелые тянущие ноты, словно передо мной уже был не молодой полный сил мужчина, а уставший старик, боровшийся за каждый новый вздох.

— Вы убили Илью? — Я очень надеялась, что ребята внизу услышат все до последнего слова, и этого будет достаточно, чтобы раз и навсегда упрятать мужчину за решетку.

— Нет.

Мое сердце упало. С чего я вдруг решила, что это будет просто? Что человек, скрывающийся от правосудия не первый год, вдруг сдастся и расскажет мне всю правду от и до. Он играл, а мне оставалось лишь наблюдать, гадая, куда в следующую секунду повернет его рассказ. Я никогда не была в безопасности.

— Ты меня не слушаешь, — недовольно заворчал мужчина, потирая виски, как при головной боли. — Смерть — это не конец. Мы никогда не умираем окончательно, а значит, не умираем вовсе. Так что, твой друг все еще жив, как и остальные.

— Где он? — Я должна была получить хоть что-то, хоть каплю информацию, все, что могло пригодиться. — Зачем все это?

— Как много вопросов. Не бойся, у нас еще будет достаточно времени все обсудить. Главное — сделать первый шаг.

Я с ужасом наблюдала, как мужчина поднялся, хищно улыбаясь, и направился прямиком ко мне.

— Не подходите! — Ноги не слушались, став словно ватными, как у тряпичной куклы. — Полиция обо всем знает. Вам не уйти от них.

— Полиция? — он выглядел явно озадаченным, но ни капли испуганным. — Неужели? Вызвала отряд ОМОН?

— Они все слышали. — Мой голос походил на жалкий лепет, выдавая весь тот страх, что сжимал грудь, не позволяя даже толком вздохнуть. — Каждое ваше слово.

— О, — ухмыльнулся преподаватель, — это действительно пугает. Тогда мне не остается иного выбора, как сдаться. Ты меня поймала, я сознаюсь во всех преступлениях. Надеюсь, мне сократят срок за чистосердечное призвание и сотрудничество со следствием.

Он издевался надо мной и смеялся над всем происходящим, не чувствуя для себя никакой опасности. И я его понимала. Как же мы ошибались, полагая, что своей детской игрой сможем что-то изменить. Мужчина даже не считал нас за соперников, отмахиваясь, как от надоедливых жужжащих насекомых. Или он сам не осознавал серьезности происходящего.

— Они знают обо всем, обо всех преступлениях.

— Да ты что, — хохотнул он. — Обо всех. Что ж, это действительно плохо. Но давай решим все мирно, я готов сдаться. Не хочу проблем. Думаю, мы сможем все обсудить мирно. Без шума.

— Без шума, — монотонно повторила я, мало рассчитывая на подобный исход. — Я…

— Давай, Ветрова. Не теряй времени. Сколько их?

— Вам лучше не сопротивляться. — Каждую секунду я ожидала, что его идеальное спокойствие рухнет, рассыпавшись хрупкой скорлупой, и он набросится на меня, подавив любое сопротивление. — Мы не хотим прибегать к насилию.

— Ну что ж, я проиграл. — Вячеслав Вивьентевич вскинул руки, протягивая их в мою сторону. — Вперед, надень на меня наручники.

Из ступора меня вывел дверной звонок, мрачной трелью разнесшийся по полупустой квартире. А после него воцарилась невыносимая тишина, словно время остановилось, и мы навсегда застыли в этой секунде.

— Твои друзья? Открой им, ни к чему заставлять их ждать. Давай же, Ветрова. Пусть правосудие восторжествует.

Его покорность происходящему пугала даже сильнее неизвестности. В глазах мужчины зажглись странные зловещие искры, придавая ему сверхъестественный вид — существа, которое больше не являлось человеком.

Я начала отступать, пятиться назад, пока не натолкнулась спиной на стену, испуганно вздрогнув и едва сдержав вскрик. Мужчина только расплылся в довольной ухмылке, даже не пошевелившись. В голове царил полный сумбур, не позволяя мыслить здраво. Я хотела бежать, оставить этот кошмар далеко позади, но понимала, что должна довести начатое до конца.

Преподаватель кивнул в сторону дверного проема, словно подбадривая и поощряя меня. Потребовалось ровно две секунды, чтобы добраться до входной двери, каждая из которых показалась целой вечностью. Я дышала так часто и тяжело, словно пробежала несколько километров, пальцы дрожали, сражаясь с замком, слух пытался уловить шаги за спиной, но мужчина не пытался меня догнать, даже не выйдя из гостиной.

Казалось, прошло несколько минут, прежде чем я услышала долгожданный щелчок. Дверь поддалась, послушно распахиваясь. По ту сторону стояли ребята, все пятеро. Их лица абсолютно ничего не выражали, как застывшие каменные маски, высеченные талантливым скульптором. Я отступила вглубь квартиры, чувствуя, как все внутри сжимается, а холод проникает под кожу, окутывая ледяным покрывалом. Что-то пошло не так.

— Он в гостиной.

Их появление ничуть не уменьшило бушевавшего в душе страха, я никак не могла поверить, что нам удалось, что всем ночным кошмарам пришел конец. Это выглядело слишком просто, так просто, что граничило с фантастикой.

Ребята ничего не ответили, решительно шагнув вперед. В их действиях читалась запредельная синхронность, каждое движение выглядело каким-то механизированным, ненатуральном. Это пустило еще одну волну страха, еще сильнее, такую разрушительную, что я сильнее вжалась в стену, не в силах пошевелиться. Дверь так и осталась распахнутой настежь — свобода была так близко, совсем рядом, что под ногами гулял ветер — там снаружи все шло своим чередом.

До меня не доносилось ни звука, как будто они все разом исчезли из этого мира. Ни шороха шагов, ни голосов, ни отзвуков борьбы — ничего не происходило. Секунда, другая, третья… Ожидание стало невыносимым.

Я могла сбежать и оставить все как есть, но неизвестность вселяла неподдельный ужас, а может во мне говорило любопытство… Что происходило за стеной?

— Паша? — Голос затерялся среди притихших комнат. — Ребята?

Никто не ответил. Ни звука.

Первый шаг вперед показался адской пыткой, ноги будто утопали в паласе как в зыбучих песках, и расстояние до гостиной показалось непреодолимым, почему-то не сокращаясь с новым шагом. Дыхание сбилось, вырываясь из груди рваными сипами, подчиняясь неукротимому страху.

Я обернулась назад, еще надеясь, что кто-то придет на помощь — случайный прохожий или бдительные соседи — но лестничная площадка пустовала. Руки сжались в кулаки, так сильно, что ногти впились в чувствительную кожу ладоней, но мне было плевать. Я чувствовала только опасность, так явно, что она буквально звенела в воздухе, становясь все громче, как предупредительная сирена.

На первый взгляд гостиная показалась пустой, безлюдной, и мне потребовалось время, чтобы отыскать хоть какие-то признаки присутствия людей. Преподаватель сидел в центре комнаты, безучастно глядя в никуда, не обратив никакого внимания на мое появление. Я нерешительно сделала еще шаг, не понимая, что могло произойти с ребятами — как они могли исчезнуть из закрытой комнаты? Через окно? Не провалились же они сквозь землю?!

— Кого-то ищешь? — внезапно ожил мужчина, пронзив меня своим тяжелым взглядом. — Своих друзей?

Я схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть, чувствуя, как пульсация в висках достигает своего апогея, сравниваясь по звуку с грохотом идущего навстречу поезда. Это просто не могло быть правдой. Что пошло не так?

Преподаватель громко рассмеялся, подражая злодеям из боевиков, а потом посмотрел куда-то позади меня. Я медлила, боясь повернуться, боясь узнать правду, ведь до этой секунды можно было верить, что у нас еще оставались шансы. Хотя разум уже давно сдался и кричал, что этот раунд проигран и стоит принять поражение.

Краем глаза я уловила какое-то движение, едва различимую тень, скользнувшую у стены. Этого оказалось достаточно, чтобы совершить самую большую ошибку в своей жизни — обернуться. Всего лишь одно единственное движение головы, разрушившее столь желанную иллюзию.

Ребята, все до одного, никуда не исчезали, они до сих пор оставались к гостиной, вплотную прижавшись к стенам, как послушные стражники — мертвые статуи, непонятно кем очеловеченные. Я подавила короткий вскрик, закрыв рот ладонью, борясь с внезапным приступом тошноты. Какое-то время мой разум просто отказывался осознавать происходящее. Взгляд метался по стенам, вырывая все более ужасающие картины, противоречащие нашему привычному миру.

Никто из них не двигался, стоя по стойке смирно, так прямо, словно на смотре войск. Кожа казалась серовато-пепельной, совсем не преломляя свет, скупо льющийся из окна, напоминая древний пергамент — потрепанный и истлевший. Я пыталась уловить их взгляд, но глаза ребят смотрели в пустоту, подернувшись белесой дымкой, будто навсегда ослепнув.

— Что с ними? — Крик перерос в неудержимое рыдание. — Отпусти их!

Казалось, с каждой секунду тела ребят все больше врастали в стену, становясь частью светлой штукатурки. Что-то утаскивало их, растворяя как сахарные фигурки в горячем чае. Я видела руки, или скорее клешни, грязно-серые и безобразные, обхватившие их хрупкие фигуры в смертельные объятья. Они тлели, как огарок свечи, постепенно исчезая, но не в силах противостоять этому.

— Хватит!

Их кожа темнела, усыхая, болезненно очерчивая резкие скулы. Рты открывались в безвольном крике, но до меня не доносилось ни звука. Стены позади ребят расплывались в черных безобразных кляксах, завертевшихся в каком-то безумном дьявольском танце. Чернота пульсировала, обретя свой собственный неповторимый ритм.

Я слишком поздно уловила чернильное пятно, соскочившее со стены и двинувшееся ко мне резкими толчками. Крик оказался запоздалым. Шаг назад и мир завертелся — что-то холодное коснулось моих ног, опутываясь вокруг лодыжек, утягивая на пол. Ядовитые щупальца медленно разъедали кожу, впуская по венам яд — боль проходила, сменяясь пугающим онемением. Я больше не могла кричать. Я больше не хотела кричать.

Разум заволокло густым туманом, сковывающим и убивающим любую сознательную мысль. Я исчезала, как и остальные. Растворялась. И на тот момент меня это абсолютно не волновало.