Глава третья

Глава третья

Люди просто не умеют жить настоящим, словно реальность претит им. Гораздо проще спрятаться в свое прошлое, окружив себя теплыми, родными сердцу воспоминаниями, запирая под замок все плохое. Или смотреть только в будущее, впуская в сердце надежду, которая упорно шепчет, что все еще впереди. Но обе эти дороги лишь самообман. Жизнь существует только здесь и сейчас, ни в прошлом, ни в будущем ее нет.

Я практически выбежала из университета, едва успев бросить Маше на прощании что-то неразборчивое. Ноги несли меня вперед, когда разум вспыхивал страшными образами, как Марк мучает мою маму, которой и так пришлось вынести предостаточно.

Страх и ненависть переплелись в тесный клубок, не позволяя ни на секунду расслабиться. Мысленно я проклинала и нерасторопных пешеходов и вечные пробки, и даже свою глупость, что так наивно понадеялась избавиться от мужчины раз и навсегда. Он не собирался уходить, словно клещ, вцепившись в МОЮ жизнь! Моя подруга, мать, я сама — существовал ли этому безумию предел?

Многоэтажка показалась невероятно далекой, когда ноги на высоких шпильках уже начали заплетаться, спотыкаясь на ровном месте. Мне так хотелось поскорее увидеть маму, что я даже и не подумала, что в итоге скажу ей, когда вдруг неожиданно объявлюсь на пороге. Прошлый мой визит закончился не так хорошо, как планировалось. Все в целом шло не так, как планировалось.

Я замедлила шаг, но не остановилась — раздражение на поступки Марка все еще било через край, подгоняя вперед. Ждать дальше не имело смысла, любое промедление могло стоить мне слишком дорого.

На звонок никто не ответил — трель разнеслась по квартире и затихла. Я прислушивалась, стараясь различить хоть какие-то шорохи, и облегченно вздохнула, узнав тихие спокойные шаги. Раздался щелчок замка и мама открыла дверь, удивленно меня рассматривая.

— Астра?

Я тоже не могла скрыть удивления, увидев на пороге не ту странную женщину, что встретила меня в прошлый раз, а свою маму, какой знала ее до смерти отца — волосы уложены в аккуратную прическу, новый ярко-красный халат в крупных цветах аккуратно облегал фигуру, даже цвет лица стал свежее, как после отдыха на курорте.

— Привет. — Мне стало не по себе, как будто попав в прошлое, такое родное, но уже совсем далекое. — Все в порядке?

Женщина нахмурилась, но отступила назад, пропуская меня в квартиру — та изменилась подобно своей хозяйке. Я прошла в коридор, останавливаясь и снимая обувь, увидев впереди новый светлый ковер. Все преобразилось — обои, плинтуса, даже потолок — больше никакой пыли и запустенья.

— Ты почему пришла? — удивленно спросила женщина, недоверчиво на меня глядя. — Разве тебе можно вставать?

— А где твой… — Я проигнорировала ее вопросы, осматривая квартиру в поисках хоть каких-то признаков присутствия ее бывшего сожителя, но совсем ничего не находя. — Так, вы… он больше здесь не живет?

— Нет, — покачала она головой, проходя в гостиную и усаживаясь в кресло. — Моя дверь для него навсегда закрыта.

Мне понравились эти слова, но еще больше удивили — что заставило маму так резко изменить свою жизнь? Я не могла поверить глазам, увидев на ее лице неуверенную улыбку, а в глазах слабые отблески прошлых искр. Можно было даже подумать, что папа все еще жив, что он вот-вот вернется с работы, и я смогу броситься ему на шею, поцеловав в колючую щеку. Ностальгия неприятно кольнула сердце, и глаза защипало от внезапных слез. Я часто заморгала, отводя взгляд в сторону.

— Прости, что давно не заходила. — Голос дрогнул на последнем слоге, выдавая мое волнение.

— Я все понимаю, тебе не стоило так обо мне волноваться. Все в порядке. Да ты и сама видишь, — она обвела рукой комнату, словно в подтверждение этих слов. — Теперь здесь абсолютный порядок, сама бы я никогда не справилась.

— Маша часто заходила? — немного удивилась я, даже не предполагая, как ей одной удалось такое провернуть. Присутствие Марка даже не ощущалось, ведь он оставлял после себя руины, а не идеальный порядок. Беспокойство начало отпускать, хотя и не исчезло совсем. — Так неудобно, что пришлось взвалить на нее это.

— Хорошо девушка, тебе очень повезло с друзьями.

— Друзьями? — Множественное число было совсем неуместно, когда речь заходила обо мне. Маша стала единственной, кого я подпустила к себе, после всего произошедшего, больше не стремясь ни с кем сближаться.

— Он просил тебе не говорить, — нахмурилась женщина, а потом все же улыбнулась. — Знаешь, это так мило, нежные романтические чувства, постепенно перерастающие в нечто большее. Наблюдая за вами, вспоминаю свою первую любовь. Он помогал мне нести тяжелый портфель, угощал эскимо, когда мы сбегали с уроков и бродили по парку. Это было так давно, в какой-то момент я даже перестала верить, что люди до сих пор способны испытывать подобные чувства. Но его забота, то, как он трепетно к тебе относится… — Она замолчала на несколько секунд, словно что-то вспоминая, а потом рассмеялась и продолжила: — Вы отчасти напоминаете нас с отцом — я всегда была холодна и рациональна, а он терпел все мои выходки, ни разу ни в чем не упрекнув. После Ильи я и не думала, что тебе повезет, но Марк — он чудо…

По коже побежали мурашки, будто разом открылись все окна и двери, впустив в квартиру ледяной сквозняк. Я вздрогнула от неожиданности и посмотрела на маму, все еще надеясь, что неправильно ее расслышала. Она, казалось, не замечала моей паники, встав и направившись на кухню.

— Пообедаешь со мной? Я приготовила мясо по-капитански, в детстве ты так любила его. Поможешь сделать салат?

Я боролась с собой, сдерживаясь из последних сил, чтобы не расплакаться. Тугой ком подступил горло, дыхание сбилось, тело бросало то в жар, то в холод. Все происходящее напоминало страшный сон, кошмар, от которого невозможно скрыться. Паника полностью завладела телом, не позволяя пошевелиться. Я смотрела на знакомые стены, мебель, не понимая, когда этот мир стал принадлежать кому-то другому? Неужели мне не удалось сберечь и этого?

— Почему приходил Марк? — Я пыталась убрать из голоса дрожь, боясь испугать маму, поэтому говорила спокойно и тихо, на самом же деле, мечтая кричать и ругаться.

— Только не говори ему, что я проболталась, — грустно улыбнулась женщина. — Он так просил оставить все в секрете до поры до времени, пока ты сама не решишь рассказать о ваших отношениях. Родная, если ты боялась, что я начту тебя осуждать, то это ни к чему. Здесь мне следует самой извиниться, ведь я сама толкнула тебя в Илье, после всего… всех трагедий, мы обе пошли неверными дорогами, но главное, что нам в итоге удалось найти свой путь, верно?

Я молчала, уставившись в пустоту и нервно теребя широкий браслет на запястье, все еще не зная, как реагировать, все еще не веря, что мы с мамой это обсуждаем.

— Так, что он говорил? — Мне с трудом удавалось удержаться на грани, не повысить голос и не упасть до истерики.

— Астра, не пытай меня, — рассмеялась она из кухни. — Лучше сама с ним поговори. Но сразу хочу сказать, что одобряю его. И… это может прозвучать немного странно, но за ту неделю, что он провел здесь, мне даже показалось, — женщина замолчала, словно не решаясь продолжить: — Такое чувство, что вернулся отец — в нашем доме так давно не было настоящего мужчины.

— Не смей сравнивать его с отцом! — вспылила я, резко вскакивая на ноги и бросаясь на кухню. — Слышишь? Марк и мизинца его не стоит! Да как ты вообще можешь их сравнивать?

На глазах навернулись слезы, но мне хватило выдержки не показать их. Не сейчас и не ей. Хватало уже того, что мама испуганно замерла со сковородой в руках, глядя на меня как на сумасшедшую.

Какое-то время мы стояли молча, не зная, как вновь начать разговор — мне все никак не удавалось прийти к равновесию, а мама, казалось, даже не понимала в чем дело. В конце концов, она все-таки сдалась первой.

— Прости, это было неправильно. Я понимаю, как много для тебя значил отец, поверь, для меня тоже, мы обе потеряли его! Мне не хотелось тебя этим обидеть, просто я подумала, что тебе должно понравиться, что мы с твоим парнем нашли общий язык.

Да, наверное, любая бы девушка этого хотела. Семейная идиллия — мама и будущий жених, живущие душа в душу — но как всегда эта история не имела ко мне никакого отношения. Марк так быстро нашел общую волну с моими родными, даже не прилагая к этому усилий, тогда как я сама пыталась это сделать уже очень и очень давно, причем безуспешно. Это был еще один просчет, один шаг в пустоту — меня словно хоронили заживо, забирая весь привычный мир, что когда-то был мне дорог.

— Милая, я понимаю, что ты не привыкла, когда о тебе заботится, прости, что тебе пришло справляться с этим самой. Я прекрасно знаю, как сложно доверять кому-то достаточно для того, чтобы впустить в свою жизнь. — Мама отложила в сторону сковороду, торопливо вытирая руки о фартук. — Позволить стать частью своего мира. Но поверь моему опыту, не все люди желают причинить тебе зло.

Она всегда это обещала, без конца повторяя, что все будет хорошо. Ничего из этого не сбылось. Мы обе прекрасно понимали, по каким законам существует наш мир и что выживает сильнейший, но лишь я одна признавала это.

Мне нравилось, что мама вновь улыбается, нравилось, что квартира больше не напоминала полусгнивший барак, а рядом не маячило и тени мужчины, от которого вечно исходил устойчивый запах алкоголя, и который не гнушался иногда поднять на женщину руку. Все было бы замечательно, если бы не одно существенное но… Марк. Это человек не делал ничего без своей собственной выгоды.

— Просто давай не будем спешить, — мирно произнесла я, стараясь не слишком на нее давить. — Мы знакомы с ним не так давно, и я не хочу ошибиться. Пусть все идет своим чередом, не стоит торопить события.

— Хорошо, я просто пыталась быть благодарной. Он очень много сделал, так что это чего-то да стоит.

Очень много, в этом она была полностью права. Я прикусила губу, чтобы не сболтнуть ей чего-нибудь лишнего, и взялась за салат, помыв предварительно руки. Монотонная робота успокаивала, как и звук удара ножа о деревянную дощечку. Когда последний раз мы с мамой вот так готовили вместе? Мне не удалось сдержать улыбки — я хотела вернуться в прошлое, пусть и только в своих мыслях. Можно было притвориться, что прошедшие два года полностью стерты из памяти — ни смерти отца, ни моих дьявольских способностей, ни встречи с Марком…

Я подняла взгляд на маму, выражение ее лица было отрешенным, казалось, она тоже жила только воспоминаниями. Отец обычно забегал в это время на обед, и сейчас мы обе притворялись, что вот-вот в коридоре раздастся звон ключей, щелчок замка, звук неторопливых шагов….

Сердце пропустило удар, когда тишина в квартире всколыхнулась неустойчивыми шорохами. Я испугалась, что схожу с ума, когда поняла, что кто-то возится в прихожей. Мама тоже резко побледнела, а потом нервно засмеялась, прижав руку к сердцу.

— Я даже испугалась от неожиданности, а ты?

Я с подозрением наблюдала, как она сбросила фартук и направилась в прихожую, а потом неуверенно последовала за ней, уже слыша доносящиеся оттуда голоса.

— Тебе не стоило волноваться.

Ответа на мамину фразу мне не удалось расслышать, только неразборчивое бормотание. Я мысленно перекрестилась, надеясь, что ее бывший сожитель не успел прихватить с собой еще и ключи от квартиры, но мои даже самые страшные опасения не стоило и сотой доли того, что происходило на самом деле. В небольшой прихожей стоял Марк, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, словно не находя себе месте. Он выглядел слишком большим и высоким для нашей квартиры, как пришелец из совершенно другого мира, чуждого нам. Это можно было бы посчитать комичным, если бы не сам факт, что этот мужчина так беспринципно вторгался в чужую собственность.

Я замерла, схватившись рукой за дверной косяк, сдерживая себя, чтобы резко не рвануть вперед. Марк стоял ко мне спиной, пока не замечая, у его ног развалились четыре ярко-желтых пакета, под завязку забитые едой из ближайшего супермаркета. Над ними суетилась мама, но сразу было понятно, что ей едва ли дотянуть до кухни хоть один из них.

— Ты, правда, перестарался, у меня же это даже в холодильник не влезет.

— Тогда это весомый повод съесть все продукты как можно быстрее, — рассмеялся мужчина, поворачиваясь и замирая при виде меня.

Мама заметила его заминку и улыбнулась.

— Как хорошо, когда вся семья собирается вместе.

Он не был частью нашей семьи! Пальцы впились в деревянный косяк с такой силой, что побелели костяшки, а ногти прочертили в нем неглубокие бороздки. Марк не имел права приходить сюда! Не имел права заботиться о нас, как всегда делал отец!

— Ты как раз вовремя, — не унималась женщина, словно и вовсе не замечая моего раздражения. — Мы собирались обедать. Проходи, я начну накрывать.

Марк замялся, видимо действительно не ожидав меня здесь увидеть, и я впервые видела его растерянность, едва уловимую, но достаточную, чтобы подпитать мою уверенность в себе. Мама оставила нас наедине, бросив пакеты с едой у двери и вернувшись на кухню, слишком усердно зазвенев посудой.

— Я отнесу покупки на кухню, — тут же заговорил мужчина, пытаясь протиснуться мимо меня в квартиру.

— Поставь, — ледяным голосом проговорила я, стараясь говорить достаточно тихо, чтобы не расслышала мама.

— Но там мороженое, — усмехнулся он, замирая буквально в десятке сантиметров от меня. — Растает.

— Тебе лучше волноваться о себе.

— Убьешь меня прямо в квартире матери? Не думаю. Так что оставь свои угрозы при себе. — Марк быстро сориентировался, возвращая себе утерянное спокойствие и переходя в атаку. — С тобой иначе нельзя, да? Все время нужно быть на ножах? Иначе пропадает острота общения?

— Тебе здесь не место. — Я немного отступила, не готовая к его близости. — Просто уходи.

— Но я уже здесь, — мужчина издевательски изогнул бровь, наблюдая за моим позорным отступлением. — Меня пригласили, так что, извини. Придется терпеть мое присутствие.

— Ты перешел черту, — прошипела я, замечая, как шум на кухне прекратился — мама наверняка подслушивала. — Разворачивайся и убирайся. Из этого дома, из моей жизни, из жизни моей мамы и Маши. Тебе здесь не рады, еще не понял?

— Мы уже идем, — громко прокричал Марк, а потом продолжил уже тише: — Нам же нужна нейтральная территория, а? Место, где мы можем забыть про всю вражду и быть самими собой?

— Не впутывай в это еще и мою маму. — Мне хотелось отстраниться, чтобы не ощущать жар, исходящего от его кожи, не улавливать тяжелого запаха одеколона, но любое движение засчитывалось бы за побег.

— Она нуждалась во мне.

Я замерла, чувствуя, как дрогнуло сердце, словно хрустальное, расходясь по поверхности сотнями тонких едва уловимых трещин. Боль была мимолетной, но такой яркой, что каждый мускул в теле сжался, незамедлительно отзываясь на нее. Мне удалось сделать последний вдох, а потом она поглотила все, возвращая ту маленькую несчастную девочку, которая так отчаянно боялась признать правду. Мать нуждалась во мне, а я игнорировала ее немые просьбы о помощи. Я бежала, боясь остановиться и оглянуться назад, боясь понять, что вся моя жизнь в руинах и все нужно начинать сначала.

Марк, по-видимому, уловил это в моем взгляде, потому что внезапно смягчился, даже отступив на шаг и опуская пакеты с едой.

— Ну, давайте уже, хватит мяться в прихожей, — прокричала мама из кухни. — Все стынет. Астра, проследи, чтобы он помыл руки.

— Нейтральная территория, — напомнил Марк, а потом направился в ванную.

Я терпеливо ждала его возвращения, не зная, как заставить мужчину уйти. Не здесь и не сейчас — было единственным верным решением, или мне просто хотелось снова отложить это решение на потом, словно все могло решиться само собой? Довольное выражение лица Марка и его расслабленная походка говорили об обратном.

— Дело не в тебе и даже не в ней, — сказал он за секунду до того, как мама появилась в прихожей. — Мы уже идем.

— Давайте быстрее.

— Идем, Ольга Владимировна. — Он улыбнулся так мило, что мне захотелось ударить его, чтобы стереть эту ухмылку с самовлюбленного лица. — Еще минутку.

Я кивнула маме, надеясь, что она оставит нас наедине без лишних вопросов, но та, казалось, уже начинала заподазривать что-то неладное, настороженно посмотрев на нас, а потом все-таки сказала:

— Сначала обед, а потом уже можете выяснять отношения.

— Как скажете, — усмехнулся Марк, хватая пакеты и направляясь на кухню вслед за женщиной, но останавливаясь через пару шагов и оборачиваясь ко мне. — Все гораздо сложнее, так что побудь умницей хотя бы час.

Я услужливо помогла разобрать пакеты с едой, следя, чтобы ни в коем случае не столкнуться с мужчиной, обходя его как прокаженного. Марк, казалось, злился на это, но старался не показывать виду, что-то безостановочно рассказывая моей маме, разбавляя все это какими-то плоскими раздражающими шутками.

— Да, в этом тебе не повезло, Астра так и не научилась готовить, — посетовала женщина, когда мы наконец-то расселись за столом.

— Ничего, я сам отлично готовлю, — нескромно заявил он в ответ. — Но мне действительно далеко до вас. У вас настоящий кулинарный талант.

— Льстец. — Но было очевидно, что ей приятно такое внимание, я же только поморщилась от этой фальшивой любезности. — Астра попробуй запеканку.

Мне пришлось послушно наложить в тарелку всего понемногу, без всякой надежды осилить и половину из этого. Я понимала, что выгляжу глупо, бросая в сторону Марка гневные взгляды и упорно не отвечая на его безобидные вопросы, но тело буквально сковало, превращая меня в марионетку, лишенную собственной воли.

— Меня многому научила мама.

Я резко включилась в разговор, пораженно смотря на Марка. Конечно же, у него была мать, но удивляло меня то, что он о ней вообще вдруг заговорил, или это был очередной трюк прикинуться семейным парнем?

— Так, Астра, вы уже встречались с ней? Или я первая?

— Она умерла, — тут же ответил мужчина, не позволяя мне ничего сказать. — Они погибли с отцом в автокатастрофе десять лет назад.

— Мне жаль, — тут же погрустнела женщина, торопливо отпивая сок из стакана.

— Ничего, это было давно. Астра рассказывала, что тоже потеряла отца.

Я вздрогнула, чуть не сбросив на пол свой стакан. Он зря затеял этот разговор.

— Да, в этом вы похожи. Удивительно, что вам удалось найти друг друга в этом огромном городе, наверное, это судьба.

— У судьбы очень странный юмор, — хмуро бросила я, через силу заталкивая в рот кусочек запеканки.

— Это действительно была удивительная встреча, мы расскажем вам эту историю в другой раз. Думаю, у нас еще будет предостаточно времени. — Неужели только мне одной показалось, что его последние слова прозвучали зловеще?

— Так, какие у вас планы? — с любопытством спросила женщина, накладывая себе еще немного салата с латуком.

— Мы решили не торопить события. Астре нужно прийти в себя после всех трудностей, так что мы просто будем вместе, а там посмотрим, к чему это приведет.

К кровопролитию… Но я опять же промолчала, натянуто улыбаясь.

— Это правильно, вы еще молоды и вам некуда спешить. Главное быть уверенными в своих чувствах. — Она посмотрела на меня, словно мысленно напоминая об Илье. — Вы всегда успеете сыграть свадьбу.

Я резко вздохнула, подавившись кусочком помидора, резко закашлявшись. А Марк же наоборот оставался совершенно спокоен, даже не удивившись, услышав про свадьбу. Неужели он специально убеждал мою маму в серьезности своих намерений? Мне же было плевать, как прочно он обосновался или собирался обосноваться в моей семье, здесь для него не осталось места.

Марк посмотрел на меня, словно прочитав мои мысли, но в его глазах читалась странная пустота — ни самовлюбленности, ни злорадства, только отчуждение. Как можно было бороться с человеком, который не боялся твоего гнева, вероятно, совершенно безразличный к смерти?

— Мы должны будем собраться все вместе в ближайшие выходные, — снова оживилась мама. — Можешь пригласить и Машу. Знаю, вам со мной не очень-то весело, но семью же тоже нельзя забывать.

Разве я могла ей отказать? Нам обеим нравились иллюзии, а ей хотелось поверить в эту — что ее дочь нашла достойного человека и больше не будет одна. Да, мне действительно не приходилось больше жить одной, но и жизнью это толком назвать было нельзя.

Мы провели у мамы чуть больше часа, основную часть которого она и Марк болтали без умолку, словно действительно нравились друг другу. Мне было приятно, что она вновь счастлива, но пугало, что именно он стал причиной этого счастья. Я уже успела жестоко ошибиться на его счет и не хотела такой участи больше ни для кого из своих близких.

Мне пришлось практически силой выпихивать мужчину из квартиры, попутно отбиваясь от маминых напутственных слов и контейнеров с оставшейся едой. Я хотела, чтобы Марк как можно скорее оказался от нее подальше, а лучше всего вообще забыл сюда дорогу, но пока не знала, как этого добиться.

Как только дверь квартиры захлопнулась, и мы спустились на пролет ниже, улыбка на лице мужчины померкла, и он вновь стал мрачным и пугающим. Как палач, бесчувственный и неумолимый.

— Ты не слушаешь меня, — произнес он таким спокойным ледяным голосом, что мне показалось, что передо мною вовсе не человек. — Я пытаюсь помочь, а ты губишь все на корню!

— Рассказывай это тому, кто еще в это верит. Мне хватило твоих историй. Ты больше не приблизишься ни к моей маме, ни к моей подруге, ни ко мне.

— Да? Правда, думаешь, что можешь мне указывать? Прости Астра, мир не сошелся на тебе клином, и я имею права быть здесь так же, как и ты. Мы оба начинаем новую жизнь, верно?

— Не думаю, что ты ее заслуживаешь. — Я блефовала, прекрасно понимая, что никогда не смогу претворить в жизнь свои угрозы. Как бы мне не хотелось избавить от Марка, но сделать это своими руками казалось чрезмерно тяжелым грузом. — Не слишком ли много ошибок для одного человека?

Мужчина грустно улыбнулся и на несколько секунд опустил голову, а когда вновь встретился со мной взглядом, его глаза сверкали яростными искрами, едва ли не сияя в полумраке подъезда. Он решительно схватил меня за руку и приложил мою ладонь к своей голой коже, там, где шея переходила в плечо. Я дернулась, словно коснулась раскаленного металла, но удержалась от крика.

— Давай, сейчас или никогда, — практически прорычал мужчина, подступая ближе и, обхватив свободной рукой мою шею, притянул еще ближе. — Давай, ты же этого хочешь — забери то, что отдала. Ты злишься, я знаю, ты ненавидишь. Я втянул тебя в это, я подверг тебя опасности, я забрал ту силу, что могла помочь другим! Ну? Это же просто, Астра. Убить.

Я знала, что не смогу этого сделать, а поэтому просто молча стояла и ждала, когда уже утихнет его истерика. Марк был взбешен, так сильно сжимая мое запястье, что назавтра оно наверняка могло стать багряно-синим из-за синяков. Его взгляд ожесточился, губы сжали в тонкую линию, черты лица заострились — и этот человек несколько минут назад улыбался моей маме? Видела бы она его сейчас, тогда мне бы не пришлось волноваться, что женщина к нему слишком привяжется. Все вопросы отпали бы сами собой.

— Смерть — это слишком просто, — сквозь зубы процедила я, стараясь вложить в эти слова всю свою ненависть.

Марк хищно улыбнулся, словно признавая мою правоту.

— Совсем стыд потеряли, — разнеслось по подъезду, так громко, будто кто-то говорил в рупор. — Ну, молодежь. Бесстыдники. Прямо в подъезде! Срамота.

Я сумела слегка скосить глаза, заметив пролетом ниже щуплую старушку, живущую на одной лестничной площадке с мамой — то ли бабушка Нюра, то ли Таша — моя память последнее время начинала давать сбои.

— Простите, — улыбнулся ей Марк, неожиданно поворачивая и целуя меня в губы, так грубо и долго, что я начала задыхаться. — Мы больше не будем.

Наконец он отступил, как ни в чем не бывало поправляя волосы и спускаясь по лестнице, осторожно обходя старушку и оставляя меня с ней наедине.

— Ах, Ася, а такая милая девушка была, — начала монотонно причитать та. — А сейчас? С мужчинами в подъезде обжимаешься. Стыда у тебя нету.

— У меня и совести нету, — пожала я плечами, следуя за Марком, оставляя соседку ругаться с пустотой.

Мужчина ждал меня у подъезда, с кем-то разговаривая по телефону. Я проигнорировала его, направляясь в противоположную сторону, к автобусной остановке, но не успела пройти и ста метров, как Марк догнал меня, заставляя остановиться.

— Звонила Маша…

— О, Маша теперь звонит тебе, а не мне, — возмутилась я, не обращая внимания, что люди на улице стали на нас оборачиваться.

— Если бы ты брала трубку, возможно, она сумела бы дозвониться и тебе, — хмуро заявил Марк. — Нам срочно нужно домой.

— Отлично, ты идешь к себе домой, а я — к себе…

— Да прекрати ты, кто-то влез в твою квартиру!