Глава двадцать первая

Глава двадцать первая

Это выглядело не самим удачным спектаклем — крошечная сцена в круге слепящего света, всего две фигуры — хрупкая женская и широкоплечая мужская — неподвижно застывшие в центре. Но рядом с ними было что-то еще… темное… необъяснимое. Тень, будто наделенная своим дьявольским разумом. Рыщущая вокруг с только ей понятной целью.

Я была всего лишь зрителем, марионеткой, крепко-накрепко привязанной к своему мнимому креслу. Ни аплодисментов, ни оваций, ни выхода на бис. Только бесконечный акт по бессмысленному сценарию с толикой импровизации.

— Это все, чего ты хотела? — В голосе Марка звучали стальные аккорды. — Достаточно?

— Почти, хотя и не совсем. Ты же знаешь, как я не люблю делиться. Ничем.

Тьма за ее спиной сгустилась, всколыхнувшись тяжелой портьерой. Постепенно обретая очертания человеческой фигуры, она возвысилась над девушкой на добрых полметра, угрожающе сгорбившись, словно готовься проглотить ее целиком. Кира не шелохнулась, зная о своем мрачном наблюдателе, но совершенно его не опасаясь. Только невольное движение рук, чуть ближе прижавшихся к телу, выдавало некоторую настороженность, готовность к атаке. Но никто не спешил. Немая сцена затянулась, словно кто-то взял и остановил запись на самом интересном месте. Хотелось хорошенько встряхнуть картинку, чтобы, наконец, привести ее в движение.

— Как давно ты заключил договор со Смертью? — нарушила молчание Кира, в ее голосе слышалась насмешка. — Даже представить не могу, что ей могло от тебя понадобиться?

В ответ ей донесся кашляющий смех, чернильный силуэт сгорбился еще сильнее и задрожал, на пару секунд теряя четкие очертания.

— Не убивать так много. Она очень боялась сверхурочных.

Кира не обернулась, но я буквально ощутила ее надменную усмешку. Неужели она находила в этом что-то смешное? Их противостояние выглядело впечатляюще, пусть никто и не предпринимал решительных действий, но обоюдное молчание казалось еще более красноречивым, чем звук скрестившихся оружий. Тишина пугала — в ней было что— то зловещее, предсказывающее грядущую бурю. Я затаила дыхание, не зная толком, на чью сторону готова ступить. Марк тоже замер, издалека напоминая греческую статую, умело высеченную из камня, лишь в глазах мерцал знакомый неугасаемый блеск, привносивший каплю жизни в немое изваяние. Он не выглядел испуганным или даже удивленным, просто выжидая, словно точно зная исход этой битвы. Зная наперед — кто победит, а кто проиграет… или же в этой схватке были только проигравшие. Такие, как я.

Как ему удавалось сохранять ледяное спокойствие, когда привычный мир рухнул, и он остался единственным, в ком еще теплилась жизнь? Возможно, именно этот мир был Марку ближе всего.

— В свое время ты попросил слишком мало. Теперь этого уже недостаточно. И знаешь, что самое забавное? Ты потратил столько времени, чтобы обнажить свою мерзкую душонку, стараясь насквозь пропитать ее прогнившим мраком, столько сил ушло впустую. Сейчас ты не лучше нас или нее. Мы на равных.

— Никогда… — Шепот перерос в озлобленное шипение, от которого под кожей завибрировали крошечные острые льдинки. — Мы никогда не будем на равных. Ты всего лишь разлагающийся труп, а я — высшее существо, свободное от бесполезной телесной оболочки.

Кира резко обернулась, смело встретив тяжелый взгляд невидимых глаз, скрытых глубокой тенью. Мрачный силуэт вытянулся еще больше, едва не задевая своды пещеры. Казалось, он питался нашими страхами и сомнениями. Да, ему было за счет чего устроить пир. Но девушка видимо этого не замечала, или это только раззадоривало ее, придавая игре остроты. Она развлекалась, специально злила Тень, с улыбкой наблюдая, как мрак сгущается все сильнее, образуя черную непроницаемую дыру, вот-вот готовую поглотить все вокруг.

— Так было. Но это я поработила Смерть. Ты же с ней только болтал. Боялся…

— Нет! — Рев такой силы прокатился под сводами пещеры, что каменные плиты задрожали, заходив ходуном, в воздухе закружили песчаные вихри, скрывая все вокруг. На короткий миг свет померк, будто навсегда исчезнув из подземной тюрьмы, пыль застыла в воздухе, складываясь в плотную непробиваемую стену, а потом рассыпалась, опускаясь на каменный пол мелкой крошкой.

Я снова могла их видеть — повеселевшую Киру и Марка, пригнувшегося и прикрывшего голову руками. Еще одна секунда и фигурки вновь задвигались, как марионетки, которых дернули за невидимые нити — легкая взвесь сероватой пыльцы прощальным шлейфом поднялась в воздух и практически тут же опала. Девушка недовольно отряхнула платье, морщась так, словно что-то еще могло испортить ее наряд, весь разорванный и испачканный в крови.

— Это было лишнее. — Еще один звериный оскал, который должно быть означал ироничную улыбку. — Мы могли бы решить все по-дружески, но теперь, даже не знаю. Нужен ли ты мне вообще.

Огромная фигура, будто состоящая из угольно-черного дыма от дьявольского пожарища, завибрировала — я чувствовала его гнев и жажду убийства на расстоянии, они стали осязаемыми. Странный звук, похожий на шорох тысячи крохотных крыльев, донесся до моего скорбного пристанища, он становился все громче, перерастая в оглушающий гул, от которого хотелось закрыть уши, но путы, сковывающие меня, натянулись еще сильнее, врезаясь в кожу острыми лезвиями. Мой вскрик поглотил адский гомон, заполнивший собой каждый миллиметр свободного пространства, отбирая последние глотки свежего воздуха. Я выпустила из виду пугающую Тень всего на долю секунды, а когда вновь поймала резкость на расплывающейся картинке, все изменилось — свет, оберегавший Киру и Марка, практически исчез. Тьма наступала — уродливые руки-щупальца тянулись к ним со всех сторон, не то запугивая, не то действительно не в состоянии поймать. Как сотни искалеченных душ, горящих в адском пламени и молящих о спасении. Марк уворачивался как мог, налетев спиной на каменное изваяние Смерти, которое пошатнулось, но устояло.

Кира совсем не выглядела напуганной, даже когда силуэт перед ней сжался, будто врастая в землю, становясь плотнее как собирающаяся грозовая туча. Он напоминал плотный черный кокон, который кто-то пытался разорвать изнутри, его поверхность пошла рябью, застывая искореженными трещинами. Хлопанье крыльев сменилось душераздирающим треском, когда чернильная оболочка начала крошиться и распадаться. Из образовавшихся провалов грязной мутной рекой вырвался неудержимый поток, постепенно обретающий четкие очертания длинных хватких рук. Одна из них сжала Киру за горло, поднимая на несколько сантиметров от земли, другие обездвижили по рукам и ногам. Тело девушки дернулось, будто на шарнирах, сама она напоминала сломанную брошенную куклу, больше никому ненужную. Это заставило меня улыбнуться, даже через боль и страх, что неугасаемо тлели внутри, все отошло на второй план, кроме злорадного удовлетворения, успокаивающей волной разнесшегося по моему ноющему телу. Кира была абсолютно беспомощна, не в силах выиграть это противостояние. Ничуть не лучше меня.

Наступающая тьма практически поглотила свет, десятки рук хватали последние догорающие искры, безжалостно умертвляя их как маленьких глупых светлячков. Марк сжался на полу, окруженный обезумевшими тенями. Они цеплялись за его одежду, стараясь утянуть в свой оцепеневший обезличенный мир, навсегда лишить ярких солнечный лучей и отсветов надежды. Было видно, что мужчина боролся из последних сил, но они предавали его. Я затаила дыхание, не веря, что все закончится именно так.

Неожиданно глаза резанула яркая вспышка света, такой силы, что мне показалось, я больше никогда не смогу видеть. С радужным всплеском обострились звуки. Стоны, полные боли и отчаяния, такой невероятной глубины, что мое сердце сжалось от невысказанных эмоций. Эта боль пропитала все вокруг, казалось, она вот-вот переполнит этот богом позабытый грот и разорвет его на части, расплескавшись сокрушающими волнами. Но свечение постепенно угасало, из яркого и назойливого становясь мягким и успокаивающим. Круг света значительно расширился, практически полностью разогнав чернильный сумрак. Оборванными лохмотьями он клубился по углам, зарываясь в мелкие трещины стен, но не находя убежища. Я почувствовала эту встряску даже в своем замкнутом мирке, по которому словно цунами прокатилось спасительное тепло. Стена, отделяющая меня от внешней реальности, пошатнулась, но не пала, только оковы, сдерживающие по рукам и ногам, немного ослабли, став едва ощутимыми. Казалось, я почти могла вырваться, почти почувствовать на твоей коже позабытый жар света, но сюда тот проникал лишь мифическими отблесками, как иллюзия чего-то большего.

На короткий миг там воцарился покой — Марк жадно хватал ртом воздух, сжимая в руке крошечный слепящий шар, напоминающий зажатую в ладони звезду. Кира только-только поднималась с колен, пошатываясь и держась за горло, на котором так и отпечаталась смертельная хватка Тени, будто нарисованная угольной сажей. Перед ней стелились обрывки былого мрака, теперь лишь бледно-серые как отголоски пасмурного дня. Но даже сейчас он не сдавался — туман метался от одной искры к другой, в итоге собираясь в более плотное облако, способное противостоять солнечному зареву. Отстраивая себя с самого начала, создавая заново. Девушка недовольно поморщилась, ощупывая искалеченную шею, а. потом со злостью насупила на крошечный островок грязно-серого дыма, не успевший вовремя ускользнуть в сторону. Кира взмахнула полами платья, и тень вновь распалась на десятки мелких пылинок, безжалостно гонимых жгучими лучами.

— Тебе стоило проявить ко мне чуть больше уважения. Мразь! — Она яростно завизжала, раскидывая в стороны жалкие остатки прежней всеобъемлющей темноты, взлетающие в воздух облаками грязной ваты. — Жалкая тварь! Ничтожество! Ну, как сейчас ты себя чувствуешь? Могущественным? Владыка выгребной ямы. Ты — ничто!

Тень недовольно зарокотала, превращаясь в небольшие пыльные вихри, закружившиеся вокруг девушки, будто пытаясь сбить ее с ног. Кира немного отступила, но не остановилась, продолжая раскидывать полупрозрачный сумрак, к слову, не слишком преуспевая. Тень довольно быстро пришла в себя, все несколько минут и до моей мрачной гробницы донесся злобный рокот, предвестник назревающей бури. Постепенно стали проступать очертания, пусть поначалу и не слишком явные — лишь высокий вытянутый силуэт, но он, словно набираясь пугающей невиданной силы, становился все темнее, все больше контрастируя с приглушенным, но уверенным свечением, что шло от Марка.

Кира выжидала, со скучающим видом наблюдая за грозовым фронтом, прочной стеной сантиметр за сантиметром, отстраивающим свою защиту против света.

— Кира? — голос Марка звучал обеспокоено, когда Тень возвысилась над ними на несколько метров, и, собравшись с силами, готовилась к первой атаке. Было очевидно, что их купол, сплетенный из тонких искрящихся нитей, не устоит под натиском разрастающегося мрака.

— Еще нет, — нараспев произнесла девушка, коротко рассмеявшись. — Он уже и так обречен.

Тьма взревела от ее слов, и даже мне стало страшно от этого рева — стены содрогнулись, осыпаясь на пол скупой песчаной лавиной. Я ощущала яростные порывы, непрерывно сотрясающие замкнутое пространство, ставшее им убежищем. Без шансов на спасение — бежать было некуда.

— Это всего лишь игра и этот раунд за мной. — Девушка усмехнулась, когда в ответ ей донесся еще более обозленный крик. — Стоило с этого начать.

Тень набросилась на нее единой неукротимой волной, готовясь смести на своем пути все живое. Кира выставила вперед руки, словно в силах сдержать это наступление, и чернильный поток действительно замер, потеряв свою прежнюю плавную текучесть, застывая подобно цементу. Чем ближе полупрозрачные щупальца тумана подступали к девушке, тем быстрее опалялись, будто столкнувшись с сокрушительным пламенем — они чернели и медленно осыпались на пол скупыми островками пепла.

— Ты не лучше нее. Она хотя бы знала, что проигрывает. А тебе… — на несколько секунд она задумалась, — тебе стоит быть реалистом. Ты проиграл не просто битву, а целую войну.

Кира вскинула руки еще выше, так, что они по самый локоть увязли в едком трепещущем мраке, тут же попытавшемся проникнуть дальше по ее телу, целясь прямо в сердце. Но, казалось, жар вокруг девушки распалился еще сильнее, достигнув критической температуры. Тьма беззвучно агонизировала, корчась в невидимом пламени — ее края обгорали, поднимаясь к сводам пещеры тонкими прощальными струйками дыма. Тень начала выцветать и уменьшаться, усыхая прямо на глазах, покрываясь тонким слоем серебристого пепла. Ее движения становились более резкими и отчаянными, но с каждым разом давались все тяжелее, будто ограниченные незаметными для меня рамками.

Я думала все так и закончится в тишине, без единого вздоха, но наконец в мою тюрьму проник протяжный стон, полный такой невыносимой боли, что мне даже не хотелось думать, есть ли у этого чудовища чувства. Словно это никогда не закончится — он сопротивлялся так яростно, что можно было поверить в проигрыш Киры. Я видела, насколько тяжело ей приходится — она едва держалась на ногах, но не собиралась сдаваться, даже когда прежние раны стали вновь обнажаться, а сил залечить их совсем не осталось. Тело предавало ее, распадаясь как обветшалый дом. Казалось, еще несколько минут и от нее останется лишь горстка матово-серого праха, который тут же подхватит и окончательно развеет вокруг случайный порыв ветра.

Звук стал выше, больше не напоминая человеческий голос, приобретя металлические нотки, будто механизм, работающий на износ. Я пыталась спрятаться от этого звона, но тот зазвучал еще громче, так, что мои кости завибрировали в унисон, готовые растрескаться и распасться как хрустальные. Все оборвалось так резко, что тишина стала еще болезненней. На долю секунды мир по ту сторону от моего прочного удушливого саркофага померк, скрывшись в густой дымке, когда же мне вновь удалось прорваться вперед, силой мысли разрывая прочную вязкую материю, все успокоилось.

Это ощущалось где-то на подсознании. Что-то изменилось. Давящее угнетающее чувство пропала, оставив за собой лишь тонкий шлейф горечи, легкими нотами ощущавшийся на кончике языка. Теперь в круге света, словно на арене дешевого цирка, маячило две окаменевшие фигуры — Тень так застыла в пылу борьбы, в последнем яростном порыве, даже отдаленно не напоминая ничего человеческого. Лишь абстрактное грузное изваяние, созданное или неопытным скульптором, или разыгравшейся природой — камень выглядел угловатым, с множеством острых граней, и даже в неугасаемом свете казался неправдоподобно темным как матовый шунгит. При всем при этом он оставался живым, где-то глубоко внутри своей прочной оболочки. Но прежний мир для него был закрыт навсегда.

Мой взгляд не сразу отыскал Киру. Она стояла на том же самом месте, но ее фигура будто таяла, становясь полупрозрачной, пропуская и так бледные лучи. Она ослабела, слегка раскачиваясь взад-вперед как под порывами штормового ветра. Девушка выглядела настолько исхудавшей, что платье висело на ней жалкими лохмотьями, не скрывая костей, выпирающих под сероватой кожей. Наконец, силы полностью оставили ее, и Кира упала на колени, прямо у ног Тени, которую все же смогла одолеть. Крупная дрожь сотрясла обессиленное тело девушки, походя на предсмертные судороги. Я удивлялась, как в ней еще до сих пор теплилась жизнь? Что заставляло ее дышать, двигаться… притворяться живой? Телесная оболочка износилась, даже отдаленно уже не напоминая ту хрупкую девушку, что встретилась мне вначале. Останки… у меня не находилось других слов описать это. Даже Марк замешкался, не спеша прийти ей на помощь, боясь подойти ближе. Он стоял всего в паре шагов, выражение его лица было непроницаемым — я не могла прочесть ни страха, ни сострадания. Неужели зрелище совсем его не шокировало?

— Я смогу восстановиться, нужно только немного времени, — хрип смешался с тяжелыми вздохами, делая ее речь едва неразборчивой. — Черт, это оказалось сложнее, чем я предполагала. Мерзкая скотина, нужно было прикончить его раньше, пока он не был к этому готов. Помоги мне подняться.

Марк не пошевелился, маяча за ее спиной одинокой фигурой. Он опасливо осмотрелся, словно ожидая очередного нападения, но тени успокоились, лишившись своего дьявольского разума. Просто черные кляксы, пугливо затихшие по углам, совсем обезличенные без своего хозяина. В них еще теплилась сила — слишком много боли и страданий досталось на долю этой темноты — но теперь она пассивно выжидала, не атакуя, но и не отпуская своего. Словно плотный занавес, скрывая свои настоящие силы. Под ним пряталась настоящая жизнь — сколько членов ордена продали свою душу за призрачную возможность прикоснуться к бессмертию, а теперь трусливо кутаясь в гостеприимную тьму? Их благоговейный страх в обмен на ее милостивое молчание. Гидра, лишившаяся одной из голов, ослабевшая, но не сломленная. Они выжидали, слишком шокированные увиденным, тем, как просто высшее существо, так долго противостоящее Смерти, обратилось в безжизненный камень.

— Вы следующие! — закричала девушка, глубоко вздохнув и подняв голову, затуманенным взором всматриваясь в пустоту. — Вы, жалкие подземные крысы, кто теперь вас защитит? Надеюсь, вы достаточно умны, что понять, кто решает вашу судьбу. — Она засмеялась странным клокочущим смехом, будто захлебывалась собственной кровью. — Есть люди, которых не стоит возвращать из мертвых.

— Теперь все кончено? — подал голос Марк, наблюдая, как Кира борется со своим неуклюжим истлевающим телом за попытку подняться на ноги. — Ордена Хранителей Смерти больше не существует?

— Как и самой Смерти. Какая ирония. Но нет, любимый, — девушка обернулась через плечо, демонстрируя омерзительную гримасу, вероятно означающую бесхитростную улыбку, но разорванная нижняя губа и правая щека свисали окровавленным отрепьем, почти полностью обнажая желтоватую кость. Удивительно, что мужчина мог вынести это зрелище без содрогания, — кое в чем ты ошибаешься. Это только начало. Самое начало. Но тебе понравится новый мир, особенно тем, что мы в нем станем сродни богам. Только подумай, совсем недавно они травили нас, не считая за равных себе, а теперь нет никого выше. К черту эту охоту за Камнями, мы и без них сможем поставить этот мир на колени. Разве мы не об этом мечтали?

— Возможно, ты. Это слишком извращенное понимание того, чего мы хотели добиться. Мир без Смерти? Ты хоть понимаешь, что натворила?

— Теперь Смерть здесь я! Признай, никак иначе этот мир нас бы не принял. Думаешь, моя смерть была справедливой? А может ее жизнь?

— Верни Астру, еще можно что-то исправить.

— Она будет гнить в этой бесконечной пустоте и мраке за то, что могла сделать, но не сделала.

Я попыталась пошевелиться, но хватка тьмы до сих пор была стальной, не позволяя мне даже вдохнуть полной грудью. Кира контролировала мой ад, а это означало — ему никогда не придет конец.

— Она не совершила ничего плохого.

— Как и ничего хорошего. — Наконец ей удалось подняться на ноги, застыв напротив Марка сгорбленной фигурой. — Забудь, это уже не имеет значения. Я заберу ее последние силы, чтобы стать прежней. Как и должно было произойти с самого начала. Ты сам все усложнил.

Кира развела руками, опустив взгляд на свое разорванное платье, словно видя его впервые, как и глубокие раны, изъевшие плоть. От нее практически ничего не осталось — хрупкая изящная девушка превратилась в безобразное жестокое чудовище, жаждущее пировать на людских страхах и отчаяние. Мертвым следовало оставаться мертвым, сколько еще раз я должна была в этом убедиться?

— Кира, прошу, вспомни, кем мы были до этого.

— Отбросами общества. Ничтожествами. Нас с тобой раздавили, как мелких надоедливых жуков.

— И поэтому ты решила отправить этот мир ко всем чертям?

— Он уже и так был на полпути к ним, — усмехнулась девушка. — Я лишь слегка подтолкнула.

— Ты уже не она, не прежняя, — скорее убеждая себя, чем ее, произнес Марк. — Не та девушка, ради которой я пошел против всех.

— И в большей мере это твоя вина! Ты должен был вытащить меня из мертвых! Что сложного — прикончить эту сучку и забрать ее дар? Но нет, ты потратил кучу времени впустую. — Из-за изъеденной на щеках кожи ее речь казалась шипением ядовитой гадюки, почти неразборчивой, но от этого еще более пугающей. — Ты променял меня на нее, так? Хотел навсегда оставить меня в том чистилище? Думал, мы никогда больше не встретимся?

— Ты ошибаешься. — Вот только звучало это не очень убедительно, словно он и не пытался оправдаться. — Не нужно доводить все до абсурда.

— Да, это дельный совет. — Девушка выпрямилась, как-то совсем по-другому посмотрев на Марка. Ее взгляд, холодный и не мигающий, не отступал от него, въедаясь подобного оголодавшему клещу. — Я должна была сразу это понять. — Последовала долгая пауза и их тела пришли в движение — Кира начала свое медленное наступление, а Марк синхронное пятился назад, вовлекая ее в странный, но зрелищный танец в пределах озаренного мягким светом круга. Смертельный танец. Как хищник, играющий со своим будущим обедом, нагуливая аппетит. Марк тоже это понял — девушка нашла себе новую жертву и не желала больше сдерживаться. На что он вообще рассчитывал, помогая ей так безжалостно расправиться с этим миром? Ее единственным смыслом существования стала месть, и было не важно, кто попадал под эту разрушительную волну. Для Киры больше не было ни друзей, ни близких, ни любимых, только враги и предатели, бросившие ее гнить в вечном мраке. В навсегда остановившемся сердце не осталось места для иных чувств, кроме ненависти. Она разъедала ее изнури, путая мысли, отнимая все силы. На долю секунды мне даже стало жаль Марка, оказавшегося один на один с тем монстром, которого он создал собственноручно. Его место было здесь, рядом со мной, в паутине цепких бесконечных нитей непроглядного мрака. Я бы с удовольствием сказала бы ему одну единственную фразу — "я же говорила" — вот только мог ли он меня сейчас услышать?

Но, казалось, мужчина совсем не боялся очевидного финала. Он подыгрывал Кире, с какой-то непонятной мне легкомысленностью кружа с ней по залу. Его взгляд не выражал страха, скорее странную обреченность. Марк выжидал.

— Я думал, все будет иначе, но ты ясно показала мне, что нам никогда не вернуться назад. Есть только настоящее, и оно не всегда оправдывает наши ожидания.

— Милый, слишком поздно для этих философских рассуждений. Скоро для тебя будет существовать только бесконечная тьма, без прошлого и будущего. У тебя останется все время мира, чтобы хорошо осмыслить случившееся. Вечность для сожаления и раскаяния.

— Ты же никогда такой не была, — с болью в голосе произнес мужчина. — Откуда столько зла? Откуда эта ненависть? Я же всегда тебя поддерживал, я был готов на все, лишь бы ты была счастлива.

— Боюсь, ты никогда бы не смог сделать меня счастливой. И Смерть мне это доказала. То, что ты позволил мне умереть, то, что не попытался вернуть к жизни, все твои клятвенные обещания — только пустые слова. Бессмертной любви не бывает, человек слишком быстро забывает. И ты забыл. Ты предпочел жить без меня.

— Ты никогда не станешь прежней.

— В этом и нет необходимости. Прошлая Кира была неудачницей — наивной, слабой, слишком… человечной. И она поплатилась за это. Поверь, я больше не совершаю прошлых ошибок.

— Значит, я — ошибка? — Он коротко усмехнулся, все еще не показывая свой страх.

— Самая большая из них. И… прости меня за все. Возможно, в какой-нибудь параллельной вселенной мы оба живы и счастливы...

— Но ты не веришь в подобные теории.

— Именно. И закончим на этом. — Кира остановилась, будто собираясь с силами перед финальным броском. Неожиданно, вокруг разом стихли все звуки — неясные шорохи и шелест, хоть как-то оживлявшие это богом забытое место, погрязли в вязкой тишине, которая никогда не слышала криков и никогда на них не отвечала. — Странный финал.

— Мне тоже очень жаль, Кира, — подал голос Марк после долгого молчания. — Я бы очень хотел, чтобы все закончилось иначе. Не здесь и не сейчас.

— Похоже, не нам это решать. — Девушка развела руки в стороны, и темнота вокруг них ожила, беспокойно задрожав. — Теперь мрак подчиняется мне.

Марк оглянулся, без тени волнения наблюдая, как круг света вновь сужается, подступая к нему практически вплотную. Он тяжело вздохнул и покачал головой, будто вся эта ситуация его очень расстраивала. Мужчина в два широких шага подошел к Кире, остановившись всего в полуметре от нее. Один на один. Черное и белое. Жизнь и смерть. Те, кто еще когда-то были самыми близкими людьми на земле, теперь жаждали убить друг друга. Всего один шаг, вставший между ними бесконечной пропастью.

Марк склонил голову, словно признавая победу Киры, но взгляд говорил о совершенно обратном. Его зеленые глаза излучали ледяную решительность, готовность биться до конца. И даже более того — уверенность в своей победе.

— Прости меня, Кира. Ради Бога, прости. Но я должен исправить собственные ошибки.

Мой взгляд не успел уловить следующее движение, только яркую вспышку, резанувшую глаза. Доля секунды и в руках Марка оказался длинный клинок, острые грани которого мгновенно притянули к себе весь кружащийся рядом свет. Лезвие пылало, будто сотканное из нитей чистого пламени, готовое разрезать тьму одним прикосновением.

Кира отступила на шаг, инстинктивно пытаясь прикрыться рукой, отчего первый удар пришелся на ее запястье — кисть отрезало как прогнившую истончившуюся ветку. Девушка удивленно смотрела на свою обрубленную культю, которая даже не кровоточила. На ее лице не читалось боли, наверняка, она ее даже не ощущала, только шокированность произошедшим — Кира никак не ожидала, что Марк пойдет в наступление. Это застало ее врасплох.

Но мужчина не дал ей времени опомниться — следующий удар пришелся в область шеи, оставив глубокий черный порез. Голова девушки от удара откинулась назад, разрывая плоть еще сильнее, так, что обнажилась гортань. Кира отчаянно замотала в воздухе руками, пытаясь удержать равновесие, издавая ужасные булькающие хрипы, когда из зияющей раны, ставшей теперь бездонной пропастью, начали сочиться первые струйки темно-коричневой жижи. Девушка попыталась остановить кровотечение, но тонкие пальцы вязли в прогнившей плоти, делая все только хуже. Наконец, она упала, все еще корчась на земле. Марк навис над нею, полностью отгородив от света, с холодным безразличием, даже усталостью наблюдая за затихающими конвульсиями Киры. Он опустился перед ней на колени, будто с трудом находя в себе силы двигаться — я видела, как тяжело вздымалась его грудь, а кожа покрылась крошечными капельками пота.

Мужчина закрыл глаза, чтобы хоть как-то отгородиться от разыгравшегося кошмара, а потом снова поднял свой клинок. Кира попыталась перехватить удар уцелевшей рукой, но к тому моменту уже обессилела настолько, что не могла сопротивляться — острое лезвие с новой силой прошлось по горлу. Марк надавил сильнее, и голова девушки с омерзительным хлюпающим звуком отделилась от тела, гулко покатившись по каменному полу и остановившись у самой границы светы и тьмы, словно натолкнувшись на прочную стену.

Кира все еще продолжала двигаться, размахивая руками, пытаясь подняться на ноги, но теперь ее движения казались скорее рефлекторными, чем осознанными. Взгляд мертвых глаз уставился на меня, я готова была поклясться, что они моргнули. Рот открывался в немом крике, но из-за густой черной жидкости, сочащейся изо рта, до меня доносились только хрипы. Кира все еще была жива.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем Марк снова начал шевелиться. Он приподнялся, доставая из кармана два небольших глянцевых шарика, которые сначала слабо, а потом сильнее начали святиться в его руках, в какой-то момент, заставляя щуриться от яркого света. Мужчина вновь взялся за нож, вонзив его в сердце девушки по самую рукоять — тело ответило на его удар новой судорогой. Он несколько раз прокрутил клинок в ране, морщась, когда тяжелые, похожие на деготь капли полетели ему в лицо. Рука Риты инстинктивно схватила его за запястье, пытая остановить, но мужчина с нескрываемым отвращением отбросил ее в сторону, так легко, как сухую ветку.

Нож вышел из полуживого тела практически беззвучно, еще какое-то время роняя на землю чернильные кляксы загустевшей крови. Марк взял один из светящихся шаров и протолкнул его в зияющую рану — сияние усилилось, заставляя обезглавленную девушку извиваться на земле в дикой агонии. Будто свет причинял ей физическую боль. А потом все успокоилось — тело застыло неподвижно, больше не подавая признаков жизни. Всего лишь обезображенный труп, окруженный завораживающим желтоватым ореолом.

Марк поднялся на ноги, немного шатаясь, и неуверенной походкой поплелся прочь, выискивая на полу голову Киры. Он осторожно присел рядом, нерешительно, через силу протягивая руку и разворачивая ее лицом к себе. Снова раздался приглушенный полухрип-полустон, будто отрубленная голова пыталась что-то сказать, но не могла. Мужчина отвернулся на несколько секунд, собираясь с силами, а потом взял очередной светящийся шар и затолкнул его в без конца раскрывающийся и закрывающийся рот. Последовала яркая вспышка и всякие движения прекратились. Кира больше не двигалась… Ни одна из ее частей.

Тишина стала абсолютной, а потом разом сменилась нарастающим недовольным гулом. Марк вскочил на ноги, испуганно озираясь, но судя по всему ничего не мог разглядеть в темноте. Только неуловимое движение и… угрозу.

Что теперь? Я ощущала нарастающую кругом панику, утягивающую меня в свой разрушительный поток и пытающуюся забрать на самое дно. Мне не удавалось разобраться, мои ли это эмоции или кто-то заставлял меня так думать. Оковы стали еще туже, что-то тяжелое сдавило грудь, перекрывая доступ кислорода — темнота не собиралась меня отпускать. Я попыталась сделать вдох, но небом ощутила только горький привкус гари. Кокон все сильнее сдавливал мое тело, будто жалея о былой слабости позволить мне наблюдать за происходящим. Удушье острыми клыками вгрызалось в горло, заставляя молить о пощаде. Свет перед глазами мерк, выцветая до угольно-серого и постепенно исчезая вовсе.

Разве за этим беспощадным мраком существовало что-то еще? Или наконец-то всем этим пыткам пришел конец? В голове не осталось ни одной мысли, абсолютная пустота и смиренность. Я не успела зафиксировать свое сознание на чем-то одном и сейчас разлеталась на части. Никакого страха, никаких стремлений. Только бесконечная пустая промозглая ночь.

И когда у меня не осталось больше сил и терпения выносить эту извращенную пытку, темноту острым лучом прорезал свет. Как беспощадный клинок, распоровший тонкий занавес. В мою тесную клетку ворвался яркий слепящий поток. Больше я ничего не помнила.