Глава 19. Проклятие Богов.

Его драконье величество Мерлин имел плохое настроение, которое грозило перерасти в очень плохое. И причин для этого было сразу несколько. Без всякого сомнения это — история с принцем Артуром и нелепая потеря дружбы с Килгарой. Следует сюда добавить и тонкую душевную натуру самого Мерлина, который не мог долго быть один. Присутствие рядом ши Иоды не развеивало это чувство одиночества. Он был очень важным, даже незаменимым помощником в различных делах, но оставалось ощущение какой-то натянутости в отношениях, неискренности. А вот Гилмор и его супруга стали относиться заметно теплее. Иногда они позволяли себе немного подшучивать над мальчишкой. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Мерлин старался занять себя множеством дел, посещением Нового Элдора и просто прогулкой по окрестностям дворца. Однажды ранним утром, бродя по красивой дубраве, он наткнулся на веселого белого конька-пегаса.

— Эй, эмбрис, хочешь со мной дружить? — без всяких условностей предложил конек.

— Хочу! — ответил, улыбнувшись, мальчишка. — Я люблю коней с детства.

— Хорошо! Как своему другу я буду разрешать тебе меня немножечко обнимать, — искренне заявил пегас.

Мерлина пробрал смех. Он уже так давно не смеялся. А у пегаса глаза сделались обиженными.

— Я ведь серьезно. От всей души, — пробурчал он.

— Извини меня… А как тебя звать? Я тоже разрешаю себя обнимать.

— Меня звать Дример. То еще имечко. Но я привык. Я буду лучше тебя покусывать, когда мне будет хорошо с тобой.

— Только не сильно. Договорились? — весело ответил эмбрис.

Дример привел своего нового друга к своим соплеменникам. Те почтительно поприветствовали своего создателя. Завязалась беседа. Пегасы оказались юморными животными. Рассказывали всякие смешные истории, пели песни, устраивали веселые игры. Их дрожащие высокие голоса было очень приятно слушать.

В Новый Элдор Мерлин стал теперь добираться на Дримере. Ощущать свистящий ветер, сидя на упругой спине надежного товарища и видя проплывающие внизу зеленые леса, луга и реки — что может быть прекрасней! Селяне потихоньку привыкали к новому статусу Мерлина. Это отношение перенеслось на Хунит, которая мудро использовала свое влияние на сына. Видя, что мальчишка нисколько не изменился, несмотря на свои огромные возможности, элдорцы стали относиться к нему с прежней раскованностью, но с нотками восхищения и уважения. Иногда звучали намеки и просьбы о какой-либо магической помощи, но Хунит жестко пресекала такие поползновения. Впрочем, Мерлин и сам догадывался: когда и что нужно сделать. При каждом своем посещении он придумывал такие детали, которые приносили заметные удобства для селян. Однажды, он вычитал в своей кристаллической библиотеке о технике света. Это большое подспорье — использовать напрямую природные силы, не обращаясь к магии. Вскоре селянами в Новом Элдоре было построено несколько ветряков и колесных водяных мельниц на реке, но не для помола зерна, а для получения света и энергии движения. Мерлин оказывал помощь селянам ненавязчиво с оглядкой на мать, которая говорила, что любое добро может оказаться злом, если сделаешь его не к месту. Она была права, беспокоясь, что люди начнут эксплуатировать таланты сына и сами превращаться в неумелых никчемных трутней.

Жизнь в деревне заметно улучшилась. Работы стали менее тяжелыми, и появилось свободное время. Все чаще звучали смех и песни. Мама все чаще уводила пьяного сына с посиделок насильно. Хорошо бы он только пел матерные песни про короля Утера, сочиненные джуликсами. Но он начинал превращать предметы в зверей и всяких чудовищ, а потом сражаться с ними на мечах. Некоторые селяне получали серьезные осложнения из-за этих магических спектаклей. Однажды уважаемая молочница миссис Леннор проснулась утром со странным ощущением в носу. Подойдя к зеркалу, она обнаружила, что на ее лице вместо носа хобот, который извивался как змея и издавал неприличные звуки. Взбешенная, она отправилась жаловаться на хулигана к Хунит. Мерлин в это время был занят починкой порталов у себя в Авальгве и смог оказать помощь бедной женщине только через день. Он сильно-пресильно перед ней извинялся и обещал так больше не делать.

Обустроившись на новом месте, Хунит согласилась посетить дворец сына. Предвкушая поразить свою мать невероятными видами и красотами, Мерлин с довольной улыбкой прибыл за ней в Новый Элдор и провел через портал. Они очутились во внутренних покоях дворца. Каждая комната, каждый зал были просто огромны, рассчитанные на самого крупного дракона. Красивые полы из светло-серого пористого камня. Огромные хрустальные окна. Все поражало великолепием. Однако, мать на все смотрела как-то приземлено. Она прикидывала, сколько же здесь может накопиться пыли, и сколько человек нужно будет иметь, чтобы держать эти помещения в порядке. Но самое неприятное случилось позже. Увидев одного из мосов, деловито выполнявшего свои обязанности, Хунит взвизгнула и кинулась бежать, пока не наткнулась на еще одного здорового таракана. Хунит с детства ненавидела тараканов, а Мерлин не знал про это, так как в их доме этих тварей не водилось. Теперь эти страшные кошмары из прошлой жизни были невероятно огромны, ходили на задних лапах, обутых в какие-то сапоги и страшно шевелили усами. Убежав от второго моса и наткнувшись на третьего, Хунит лишилась чувств. Мерлин в ужасе ловил свою маму, не понимая, что происходит. Поняв, что причиной паники являются мосы, он велел всем им срочно покинуть дворец и позвал Иоду. Он настолько испугался за свою мать, что позабыл все магические заклинания и не мог помочь ей. Когда Хунит пришла в себя, она запросилась поскорее домой, дрожа от отвращения. Сконфуженный Мерлин доставил ее домой, успокаивая и извиняясь. Но самое интересное, что и мосы ходили с обиженным видом.

— Неужели, мы такие безобразные? — с горечью вопрошали они эмбриса.

— Что именно вызывает неприязнь у вашей достойнейшей матери? — конкретизировал сэр Гилмор.

— Вам придется немного преобразиться. Готовы вы на такое? — спросил их в ответ эмбрис.

Мосы понуро кивнули своими головами. Мерлин подумал о том, чего воспримет нормально его мать. В их доме раньше всегда жили разные животные: кошки, собаки, козы, иногда кролики. Мерлин объявил о своем решении:

— Все мосы будут преобразованы в котов и кошек с сохранением своей основной сущности.

По предложению сэра Гилмора, не желающего расставаться с крылатостью, будущие коты и кошки должны будут оснащены крыльями. Все это предполагало много возни с кристаллами и большие потери во времени. Поэтому эмбрис решил все это делать постепенно, по мере возможности.

Чтобы человеческие тела Килгары и Тока не пропали от тления, Мерлин поместил их в хрустальные саркофаги на хранение, пока не станет ясно, что с ними дальше делать. Мерлин уже умел затормаживать время в пределах небольшого пространства. Тела Богов были погружены в желеобразную субстанцию безвременья и висели в ней неподвижно. Действия эмбриса не нашли понимания у Иоды, который предлагал уничтожить эти тела, пока живы проекции. Мерлин посчитал, что не стоит во всем потакать ши и строго-настрого запретил причинять вред телам.

Порталы связи с Камелотом и другими странами были восстановлены. Иода получил повеление нанять и обучить самых достойных людей, обладающих магией, для хранения и управления этими порталами. Но поручение Мерлина по драконьему потомству осталось еще не выполненным. Это было связано с разностью восприятия научных понятий в мире ши и среди людей. Иоде не было понятно, где находятся четыре стороны света. А Мерлину было непонятно то, что это не понятно Иоде. Ведь в мире ши было принято определять не четыре стороны, а целых девять. Эмбрис даже разозлился, но больше на себя, что не может объяснить всякие научные определения Иоде.

— Эх, Гаюса бы сюда! — с тоской подумал он.

Наконец, эмбрис решил сделать все сам. Он вспомнил про монастыри, где монахи служат Богу, а значит, ему и решил заставить их поработать на его благо. По понятным обстоятельствам, люди предпочитали строить монастыри в местах, наиболее близких к Богу. А значит, они находились почти на границе зоны перехода из мира Нардвика в Авальгву. Эти места крайне неблагоприятные для проживания человека — высокие горы, сильный промозглый ветер и недостаток кислорода — не отпугивали истовых верующих. Считалось, что чем выше будет место, тем святее будет его обитатель, и тем больше возможности будет у него попасть в вожделенную Вальгаву. Чтобы исключить случайное проникновение обыкновенных людей в чудесную долину, ши внимательно следили за зоной перехода. Они иногда преднамеренно создавали невыносимые условия существования поселившимся там людям, вынуждая их уйти. Один из старинных монастырей, находившихся вблизи зоны перехода, был уже известен Мерлину. В его библиотеке он некоторое время изучал историю Нардвика. Здесь он часто беседовал с настоятелем Марциусом — чудесным стариком, немного напоминающим Гаюса, только немного пополнее. Решив начать с этого монастыря, Мерлин отправился туда на Дримере. Монастырь этот не претендовал на святость и находился в относительно комфортных условиях. Тем немногим старикам-монахам, постоянно жившим здесь, такие условия были на пределе их возможностей. Старики собирались на трапезу после обедни, когда мальчишка шумно и радостно вошел в молельню. Они уважительно поприветствовали молодого человека. Их искренне удивляло, что он преодолевает такой тяжелый путь, чтобы воспользоваться уникальным собранием книг их монастыря. Марциус не скрывал своей радости от этого визита. Он поспешил подойти и обнять Мерлина.

Пойдем, пойдем! Дорогой ты наш! Покормим тебя, чем Бог послал! Только ты извини, мы не знали, что ты придешь. Очень скромная еда, — смущенно пояснил он.

— Дорогой Марциус, не беспокойтесь, я сыт. Недавно пообедал, — поспешил успокоить его Мерлин и смутился еще сильнее. Ведь он никогда не задумывался о том, как выживают здесь эти старики, которые посвятили себя служению Богам-драконам. А он даже не подумал принести с собой какой-нибудь гостинец. Ему настолько стало стыдно, что он молча выбежал из помещения чтобы сотворить, торопясь, различные сочные фрукты, булочки, сыр, ветчину, несколько бутылей вина. Все это было помещено в скатерть. Груз оказался настолько большим, что худой эмбрис с великой натугой дотащил все до трапезной. Монахи сердечно благодарили мальчишку за такой подарок.

— Мы мало едим. Нам этого хватит почти на год, — говорили они. — Воистину, Бог услышал наши молитвы!

— Ну, тогда давайте отпразднуем то, что Бог услышал ваши молитвы, — радостно произнес Мерлин.

— Не кощунствуй, мальчишка! Мы не должны предавать свои телеса искушению земными удовольствиями. Мы поедим без радости, чтобы только насытиться, — строго ответствовал Марциус.

— Зачем вам это надо? Так Бога боитесь? — поразился Мерлин.

— Все его боятся. Иначе мир рухнет, — пояснил монах.

— Интересно, кто все это нагнетает? Вряд ли мои предки постарались. Скорее всего, это дело рук ши. Но, может быть, так надо? — подумал про себя эмбрис, а вслух сказал:

— А что он такое делает страшное, что его все боятся?

— Он может сделать все, и все в этом мире происходит по его воле. В конце-концов, он воздаст каждому по его заслугам. По тому, как каждый жил в этом мире, — услышал Мерлин в ответ.

В который раз, с еще пущей отчетливостью перед внутренним взором эмбриса предстала все эта огромнейшая ответственность за судьбу каждого. Первый раз он это почувствовал, когда случайно вторгся в налаженную жизнь королевы Анжелины.

Монахи разложили и порезали съестное по тарелкам и, помолясь, принялись за трапезу. Мерлин был рад тому, что теперь нужно молчать. Разговаривать разрешалось только за десертом. Он был в тупике. Ранее, он радостно предвкушал, что обрадует монахов своим признанием. Теперь же не представлял, как могут эти мудрые, много повидавшие люди, увидеть в таком ушастом недоразумении своего Бога. Они могут просто разувериться во всем!

— Какую эпоху будете изучать сегодня? — вывел его из тягостных раздумий Марциус.

— Современную… — неожиданно для себя сказал эмбрис.

— Но у нас мало материалов по новым временам. Лучше всего обратиться в королевские библиотеки равнинных стран, — удивленно произнес Марциус.

— Извини, Марциус. Я не собирался сегодня изучать ваши архивы. У меня другое к вам дело. Очень личное, — изменившимся голосом проговорим Мерлин.

— Говори! Если в наших силах, мы с большой любовью все для тебя сделаем! — важно произнес настоятель. Монахи согласно закивали головами.

— У эмбриса появилось потомство… Яйца там разные… Их нужно сохранить, чтоб раньше времени не вылупились, — мямлил Мерлин, с трудом подбирая слова.

— У великого эмбриса. Надо говорить «великий». Потому что наши земные властители бесстыдно присвоили такой же титул. Они просто эмбрисы. Смертные и низкие в греховной суете своей. А Бог один, и он — великий эмбрис! — еще значительней высказался Марциус.

— Спасибо за приятные слова! Значит, такое дело. Вы сможете взять на хранение одно яйцо?

— А причем здесь ты, Мерлин? Ты что, посланец господний?

— Ну, типа того…

— Ты не смеешь нас обманывать, мальчишка! Я знаю по писаниям, как выглядят ангелы. Мы же приняли тебя, как самого родного человека. А ты смеешься над нами и кощунствуешь над самим Богом. Ты же находишься в святом месте! — с дрожью в голосе от негодования, произнес Марциус.

Мерлин растерялся и не смог ничего сказать в ответ. Вернее, он не нашел таких слов, чтоб еще сильнее не огорчить этого тихого и святого человека. Он только покраснел от смущения, поднялся из-за стола и покинул трапезную. Выйдя на площадку, он прикинул ее размеры и преобразился в белого дракона с красивой короной. Серебряное сияние привлекло к окнам монахов. Вскоре, они выбежали из помещения и опустились перед эмбрисом на колени. Однако, какая-то сила заставила всех подняться на ноги и зайти обратно в трапезную. Вслед за всеми зашел вновь преобразившийся Мерлин и предложил продолжить разговор за столом. Притихшие монахи молча повиновались.

— Я — эмбрис. Вернее, великий эмбрис. Мои предки создали этот мир. В человеческом обличьи я вот такой, какой есть. Принимайте меня таким. Я готов выполнить ваши просьбы. Насчет еды не беспокойтесь. Я сделаю так, что вы будете получать еду, какую захотите. А как насчет моей просьбы к вам? — мальчишка говорил с ощущением Сизифа, вытянувшего свой камень на вершину горы.

— Извини меня, старого дурня, великий эмбрис! Я так много чего наговорил! — говорил Марциус.

— Ты говорил, как святой человек, — успокоил его Мерлин.

— Но если ты явился в мир, значит, скоро злу и несправедливостям наступит конец? Наступит рай на земле? — заинтересовался один из монахов.

— Ну, я еще не являлся в мир официально. Я тут просто к вам заскочил в гости. Познакомиться. Подружиться. Все же вы праведный образ ведете. И все такое. Только, просьба большая. Не говорите об этом никому. Это будет ваша тайна, — Мерлин, наконец, нашел обоснование своего поступка и перевел дух. — Так как насчет яйца? Возьметесь его хранить?

Монахи дружно загалдели о своем согласии.

— Пожалуй, я слетаю за ним, — с этими словами, Мерлин исчез и, спустя несколько минут появился вновь с большим в человеческий рост яйцом.

— Где его поместить лучше всего? — задумался эмбрис. — Надо, чтобы было немного прохладно, но не морозно.

— Так под трапезной ледник. Раньше в нем молоко хранили, когда оно было, — предложил один из монахов. Только это яйцо через люк не пролезет.

— Мое яйцо пролезет, куда хочешь! — воскликнул, улыбаясь, Мерлин.

Он спустился и осмотрел критически место для своего потомства:

— Вроде бы, все нормально!

Яйцо успешно телепортировалось и поместилось в нужное место. Монахи с радостным удивлением наблюдали за этими чудесами. Наступила пора прощаться. Мерлин с чувством обнял каждого старика и пообещал по возможности посетить эту скромную обитель вновь. Все захотели оказать честь и проводить великого гостя до дороги. Они получили возможность насладиться еще одним зрелищем. По зову повелителя прискакал Дример. Он здорово продрог, и поэтому радостно бил копытом, увидев Мерлина. Вскоре всадник на крылатом коне, набрав высоту, унесся в Вальгаву.

Радостный от осознания выполненной миссии, Мерлин вызвал Иоду с тем, чтобы подобрать такие же монастыри. Но случилось неожиданное событие. Иода был заметно раздражен, да и свечение сменилось на темные, угрожающие тона.

— Я готов выполнить все ваши просьбы! — саркастически произнес ши.

— Что с тобой происходит, сэр Иода? — удивился эмбрис.

— Эта фраза твоя. Ты явился людям и стал сыпать обещаниями… Ты рискуешь обрушить налаженные отношения. Воистину, конец света наступит, если люди прекратят надеяться на себя, надеясь во всем на Бога, — горестно говорил ши.

Мерлин от удивления не сразу заметил, что Иода выговаривает ему, своему повелителю.

— Я, что? Теперь должен на все свои поступки спрашивать твоего соизволения? И почему вы все время следите за мной, пытаетесь контролировать? — заорал в ответ эмбрис.

— Мы не контролируем вас, ваше величество! Мы ведь работаем с сущностями тонкого мира. Поневоле приходится обо всем знать, — оправдывался ши.

— Вы рано или поздно и меня также в проекцию загоните, в моем собственном мире. Так же, как это сделали с Килгарой и Током. Ведь я же дракон! А вы драконов ненавидите! Вы же властвовали в Нардвике, пока эмбрисов не было. Куда Баальдра дели? — продолжал орать Мерлин.

— Успокойтесь, ваше величество! Мы никогда не хотели причинить зла эмбрисам. Я виноват перед вами только за то, что многое умалчивал. Если выслушаете меня и постараетесь понять и не делать поспешных выводов, то я все расскажу. А далее уже сами решайте, что с нами делать. — сдержанно оправдывался Иода.

— Говори, если начал! — немного успокоившись, сказал эмбрис.

— Это мы, ши, помогли развить человеческую цивилизацию, на некоторое время избавив ее от присутствия эмбрисов, — отчаянно смело высказался Иода.

— Вы пошли против эмбрисов? — поразился Мерлин, — И ты так спокойно это мне говоришь?

— Я знаю, что ты — очень умный эмбрис. Ты — то новое, что никогда не существовало ни в одной вселенной! В тебе гармонично уживается и человек и дракон, и вместе это составляет суть нового божества. Твои возможности превышают силы любого существа, любой стихии. Тебе многое дано, но за многое приходится платить. Научись, прежде всего, быть осторожным в своих поступках и желаниях. Твоя мать права. Не наноси людям добра. Оно превратится в свою противоположность, обернется проклятием. Пусть люди сами пытаются обрести свое счастье. Оно будет тогда истинным, не случайным. Оставь людям надежду. Надежду на Бога, на чудо! Если надежда людская окажется в прошлом, то исчезнет стимул жить и творить. Распадется любая цивилизация. Я сказал все, что хотел. А ты, юный эмбрис, думай! Ты можешь нас изгнать, предать какому-либо наказанию. Но рано, или поздно, ты убедишься в правоте моих слов, — глаза ши горели решительно с осознанием своей правоты.

Мерлину понравилась такая смелость Иоды. Немного мягче он попросил ши рассказать, что произошло с Баальдром. И что именно плохого он сделал для людей.

Иода с охотой принялся рассказывать о создавшейся в человеческом обществе системе:

— Люди во всем надеялись на Бога и не желали совершенствоваться. С каждым поколением человек становился все слабее и безвольнее. И с каждым разом эмбрисы тратили все больше сил, управляя этими людьми и оберегая их от опасностей. Пришло то время, когда эмбрисы перестали успевать. И люди стали погибать от набегов ужасных чудовищ, от голода и болезней. Они не хотели спасать себя, предаваясь разврату и удовольствиям. Я знаю, что ты смог создать новый мир, населенный людьми, но в те времена человеческая цивилизация была уникальна. Мы очень боялись, что такое творение уйдет в небытие.

— И вы поэтому убили эмбриса? — озабоченно спросил Мерлин.

— Убить эмбриса! Это невозможно для ши! — ответил Иода.

— Тогда, что же произошло? — вновь спросил Мерлин.

— Баальдр исчез. Его поразила пятая стихия, — загадочно произнес повелитель ши.

— Мне Гаюс, мой учитель, рассказывал про стихии. Это огонь, вода, воздух и земная твердь. Но про пятую ничего не говорил, — удивился эмбрис.

— Мне нужно немного больше времени, чтобы тебе все это объяснить. Но я постараюсь выполнить твою просьбу. Тем более что ты умеешь слушать сердцем, — искренне пообещал ши.

Великий эмбрис успокоился, вновь поверив королю ши, и приготовился слушать о том, что было не известно не только ему, но и ранее жившим эмбрисам.