Эпилог

Они прошли анфиладой залов и переходов. Ожорг впереди, Бранч, как радушный хозяин, чуть сзади.

— Хватит, — сказал, наконец, Ожорг. — Твой новый дом приличен статусу. Ты художник и сумел обставить его должным образом. Я не сомневался.

— Спасибо, совершенный.

— Пустое, равный, — Ожорг ударил хвостом. — Я пришёл не за этим. Ты закончил свою картину? Хочу быть первым ценителем.

— Ты будешь, — ответил Бранч.

Он провёл гостя в студию — пустое помещение, облицованное вулканическим туфом, с кучей горячего песка в центре.

— Располагайся, совершенный, — пригласил Бранч и включил воспроизведение.

Ему было страшно.

Не так, как страшно младшему возле старшего по статусу и не так, как страшно охотнику рядом с раненым хищником, когда кончились заряды. Страх за жизнь или здоровье, страх боли имеют мало общего с беспокойством художника, который ждёт вердикта. И пусть он уверен в своей работе, он боится пренебрежения, или, что хуже, равнодушия.

— Да, — сказал, открывая глаза, Ожорг, — мы не ошиблись. Ты сделал великую вещь. Новые, неожиданные мотивы… Это будет иметь успех. Если нужна помощь, рассчитывай на старого Ожорга, твоего поклонника!

— Спасибо, совершенный.

— И снова пустое, — отмахнулся Ожорг и замолчал, внимательно глядя на Бранча.

— Чем я могу помочь совершенному? — почтительно спросил Бранч. Кажется, его хитрости разгаданы. Не ему, бедному художнику, равняться с Ожоргом. Ожорг интригует дольше, чем Бранч живёт на свете.

— Не тяни, — сказал Ожорг. — Я чувствую, ты что-то скрываешь. Нехорошо, я же твой благодетель.

— Ты прав как всегда, совершенный. Следуй за мной.

… В этом зале было холодно и влажно. От избытка кислорода закружилась голова, и Ожорг усилием воли перенастроил работу лёгких и сосудов, питающих мозг.

У стены, среди незнакомых предметов и тряпок, спало бледное существо.

— Как оно уродливо, — сказал Ожорг.

Существо подняло голову и чирикнуло. Бранч издал в ответ серию звуков, и существо поднялось на ноги. Стоя, оно выглядело ещё хуже: голое, мягкое, похожее на большого слизня без чешуи, покрытое редкой короткой шерстью. На голове и в местах, где конечности крепились к телу, шерсть была немного гуще.

— Это… — Ожорг присмотрелся. — Подожди, я сам… Это самец?

— Да, совершенный.

— Он понимает речь?

— Только своё наречие.

— Какое примитивное устройство тела, — задумчиво сказал Ожорг. — О чём было спорить? Откуда здесь взяться разуму? Выйдем, равный, здесь неприятно пахнет.

Дверь загона захлопнулась.

— Прошу об услуге, совершенный, — сказал Бранч.

— Говори.

— Мне нужен участок земли на полярном побережье.

— Хочешь разводить их? — оживился Ожорг.

— Да, совершенный, — ответил Бранч. — Если самец выживет, я привезу ему самок.

— Считай, земля уже выделена. Подбери, что нужно, там много свободных мест, — сказал Ожорг. — Но помни, первый щенок из помёта — мой!