Глава 11

Условно разумные оказались туповаты. К правильным действиям их пришлось подталкивать, вопросы и согласования заняли несколько дней. Бранч обнаружил, что метод «разделяй и властвуй» не так и хорош, как представляли Старейшие. Поэтому, когда Бранч вернулся на место последнего нападения, датчики скутера забастовали. Два дня лили дожди, потом трудилась местная живность. Улитки и черви, насекомые и другая беспозвоночная мелочь вычистили органику беглецов почти дочиста. Выбравшись из машины, Бранч пробежался по округе. Следы были, но слабые. Достаточно для его обоняния, но не по зубам приборам.

Смеркалось, стало прохладно. Осень… Антарктида осталась далеко, но Бранч решил не повторять глупых ошибок. Он потратил несколько минут и отрастил густую бурую шерсть. После выбрал самую заметную цепочку следов и пустился в погоню.

Это оказалось нелегко, гораздо труднее, чем в родной пустыне. Мешали обилие воды и жизнь. Разнообразные существа ежеминутно рождались и умирали, ели и испражнялись, сбивая чутьё.

Несколько раз Бранч терял след, тогда он замирал и долго стоял, отключив все чувства, кроме нюха, и фильтруя воздух. Он мог бы узнать и одну молекулу среди миллиардов похожих, но только градиент концентрации мог дать направление.

Потом он достиг мест, где дожди ещё не пролились. Стало легче, и Бранч отключил сознание. Древний варан преследовал жертву, несравненный хищник шёл по следу. Стремительный, неутомимый, смертоносный.

Медведь с рваным ухом пировал. Кабан, которого он задрал и прикопал в укромном месте, стал мягким и лакомым. Медведь отрывал кусок за куском и пожирал пахучее мясо.

Посторонний шум отвлёк его. Приближался кто-то большой. Медведь втянул воздух: запах был незнакомый, он не встречал раньше такого зверя. Медведь с рваным ухом боялся только двуногих. Даже не самих двуногих, они не опасны, если не пахнут железом… Этот зверь железом не пах.

Медведь заворчал и поднялся на задние лапы. Старый, умный и осторожный зверь, он наверняка уступил бы дорогу пришельцу, но кабан… Незнакомый зверь хотел отобрать его добычу!

Медведь с рваным ухом взревел и бросился вперёд. Зверь молча бежал ему навстречу, медведь изготовился отвесить тому оплеуху, но страшный удар бросил его на землю! Второе, целое ухо обожгла боль. Медведь закричал как заяц, взвился с земли и пустился наутёк!..

Бранч пришёл в себя. Вдалеке ломился сквозь кусты какой-то большой зверь, снизу несло тухлятиной, вкус крови в пасти дразнил язык. Бранч выплюнул шерстяной комок, и огляделся.

Впереди, среди груды валежника, лежал растерзанный труп какого-то животного. Сам того не ожидая, Бранч застал местного хищника за трапезой. Тот напал, защищая пищу, за что и поплатился.

До чего же богатая на живность планета!

След тоже был тут. Яркий, широкий. Посчитав, что ушли от погони, бандиты объединились и двигались большой группой. Значит, их логово близко. Бранч побежал вперёд, стараясь снова не упасть в дикость. Не хватало съесть кого-нибудь ненароком и отравиться...

Погоня отстала, и бойцы решили, что их залп всё-таки повредил корабль попечителей. Потому к пещерам возвращались хоть и скрытно, но быстро и не слишком таясь. Привели себя в порядок, помянули Иржи и занялись повседневными делами.

Передав на время отряд в руки Луиджи, Ивась напросился к Мустафе, на ферму. Хромой свинарь давно нашёл себе нового подручного, но отказывать не стал. Лишние руки — всегда облегчение.

В свинарне пахло, но Ивась хотел этого запаха. Таскать тележки с навозом, менять подгнившие доски в загоне, чистить сливной жёлоб, — что угодно, лишь бы забыть, перебить тошнотворный дух горелой человеческой плоти!

Поздним вечером третьего дня, после помывки, он отправился к Джанкарло, поговорить. Разговора могло не получиться, стояла ночь, но Ивасю повезло, вожак не спал.

Джанкарло сдал. Несмотря на жар, исходивший от печи, он кутался в тёплую куртку, а ноги сунул в широкие округлые сапоги. В руках старик держал парящую жестяную кружку.

— Болею я, парень, — сказал он, когда Ивась показался в дверях. — Спасибо Луиджи, притащил откуда-то валенки, — он показал бровями вниз, на ноги. — Проходи, чай наливай. Хороший чай, с травами. Да ты знаешь, у меня плохого не бывает.

— Ивасю за валенки спасибо скажи, — усмехнулся сидевший рядом Луиджи. — Это из его запасов.

— Как это?

Ивась сел рядом, налил чай: действительно, очень вкусно!

— Просто, — сказал Луиджи. — Склад, который ты нам показал, не один был. Ещё вещевые, продовольственные.

— Я помню, ну и что?

— Валенки оттуда, — сказал Луиджи. — Раньше почему-то считали, что...

— Он не про валенки говорить пришёл, — прервал его Джанкарло.

Они замолчали, обернувшись к Ивасю.

Все мысли, которые одолевали Ивася последние дни, вдруг вылетели у него из головы. Жалкие обрывки, хвостики, как на интернатском экране. Как давно это было!

Луиджи и Джанкарло ждали.

— Зря мы его отпустили! — заявил Ивась первое, что пришло в голову.

Экипаж сбитого винтокрыла состоял из двух человек, пилота и стрелка. Смерть Иржи ожесточила бойцов, они жаждали мести, но стрелку повезло, он погиб при падении. Смерть его была мгновенна и страшна: рванули аккумуляторы, снабжавшие энергией орудия винтокрыла. Синего размазало по стенам стрелковой капсулы, превратило в фарш. Эта картина охладила партизан, поэтому пилот отделался десятком тумаков и зуботычин.

Его оставили на временной базе, вызнав предварительно всё, что возможно.

— Во-первых, — рассудительно сказал Джанкарло, — это твоё решение, командовал-то ты! А во-вторых… что мы должны были сделать с ним?

— Убить!

— Что?! — Джанкарло чуть не выронил кружку. — Что значит убить? Это же...

— Тихо!

Луиджи вскинул руку и прошептал: — Там, снаружи… Никто не слышал?

Ивась помотал головой.

Луиджи пружинисто поднялся и загасил лампу. Теперь келью освещал только огонь в печи. Луиджи осторожно открыл дверь и вышел. Ивась, стараясь ступать так же бесшумно, последовал за ним.

В пещере тускло светили дежурные лампы. Они не разгоняли тень, но делали её серой и плоской. Дальние концы пещеры потеряли глубину и словно выцвели.

— Здесь что-то есть… — одними губами произнёс Луиджи.

Ивась прислушался. Где-то стучали по камням капли воды, похрюкивали и ворчали во сне свиньи через закрытую дверь фермы. Этот звук Ивась заметил только потому, что знал: он должен быть, свиньи не умеют молчать. Ещё он услыхал собственное дыхание — и это всё. Ивась посмотрел на Луиджи: тот стоял зажмурившись, с недовольной гримасой на лице.

— Показалось, — сказал Луиджи, открывая глаза. — Ночью тут такая тишина...

Они вернулись. Джанкарло успел достать заветную бутылку и разлить самогонку.

— По чуть-чуть совсем, — виновато сказал он, — а то холодно, знобит.

— Я не вовремя, наверное? — спохватился Ивась. — Тебе отдыхать надо, лечиться...

— Ты сказал, убить пилота, — напомнил Джанкарло. — Почему? Пленного, не в бою… Я не понимаю. Он человек, как ты или я!

— Он служит попечителям, — ответил Ивась. — Он сам всё равно что они, но если против попечителей мы пока бессильны… — он замолчал, вспоминая бесшабашную и тщетную атаку, — то с людьми мы бороться можем! Не только бороться, побеждать!

— Со всеми? — Джанкарло скептически приподнял бровь.

— С пособниками, — твёрдо сказал Ивась. — Синими и серыми.

— А интернаты? — спросил Луиджи.

— А какой смысл? — возразил Ивась. — Нет, ты объясни мне… Мы делаем засады, громим транспорты, но кому от этого легче? Интернаты прикрыты полем, на них не напасть, детей как убивали, так и убивают!

Луиджи посмотрел на Джанкарло, тот пожал плечами:

— Это так, но что ты предлагаешь?

— Бить их везде, где возможно. Пусть знают: служишь попечителям? Умрешь!

Ивась схватил стакан и быстро выпил самогон. Захватило дыхание, но прояснилось в голове.

— Террор! — выдохнул он, вытирая слёзы. — Чтобы боялись служить, чтобы боялись надевать свою форму! И старые боялись, и новые не шли!..

— Позволь, — с недоумением сказал Джанкарло. — Синие, это да, это я понимаю, но серые тут при чем?

— У них один начальник, — ответил Ивась. — Как сказал этот ваш… пилот… — следущее слово Ивась выплюнул, словно и не слово это было, а гнилой кусок, случайно попавший в суп. — Гауляйтер! Потом найдём его и тоже убьём.

— А попечители? — произнёс Джанкарло.

— Они отстанут, — убеждённо сказал Ивась. — Поймут, что на них перестали работать, и отстанут!

Сидели, молчали. Луиджи баюкал в ладони стакан с алкоголем, Джанкарло задумчиво жевал.

— Ты понимаешь… — начал он.

В пещере пронзительно завизжала свинья, хлопнула дверь!

— Ну сейчас-то! — крикнул Луиджи, хватая автомат.

По главной пещере бродили испуганные, полуодетые изгои.

— Что это было?! — Луиджи схватил за рукав озабоченного Мустафу. — Что ты видел?

— Свинью утащили!

— Кто?

— Поклялся бы, что это медведь! — ответил Мустафа. — Ворвался, схватил из загона, и выскочил! Да, точно медведь, только...

— Что? Что, говори!

— Не умеют медведи замки отпирать. Понимаешь, Луиджи? — растерянно сказал Мустафа. — У меня закрыто было.

Выбравшись из горы, Бранч первым делом проколол шею похищенному зверю. На редкость громкое животное! Смешно, он прятался от условно разумных, которые на самом деле прятались от него! Но это было забавно и свежо — красться и таиться во мраке...

Очень хотелось есть. Многочасовой бег утомил, заставил искать пищу. Он мог вызвать скутер, который сопровождал его во время погони, сгонять в город, но азарт охоты захватил! А раз так, то почему и добычу не употребить?

Зверь пах помётом. Бранч издал громкий ультразвуковой крик, и через минуту, невидимый и неслышимый, пока автоповар скутера готовил животное, уже смотрел на бандитское гнездо с высоты.

Временами Рудольфу казалось, что его обманули. Не так представлял он повышение в ранге и переезд в город, в главное управление. Место заместителя не грело, Марика совершенно заездила, загрузила его делами, а ещё визит попечителя!.. Иногда, оставаясь один, он ругал себя последними словами: дурак, идиот, зачем отпустил мальчишку?! Кто же мог предположить, что он не только выживет, но займёт заметное место среди беглецов-маргиналов? Подвигнет их на борьбу?

Бранч пока не проявлял интереса к личностям бандитов, но стоит ему вспомнить про них, наружу непременно выплывет пресловутый Ивась! Поручение Марики найти мальчишку он пока не выполнил, и это мешало и грызло. Самое обидное, Рудольф не представлял, что, собственно, делать? Своих поисковиков у Департамента не было, совсем другие задачи стояли: вырастить продукт, обработать, доставить до челнока. Точно и в срок, на этом всё. Он запускал кибержуков — попытка провалилась. Назад не вернулся ни один, а от полученных отчётов не было толку!

Сыскари имелись у серых, но просить помощи Дитмара-Эдуарда запретила Марика. Она вела игру против Департамента, тайную и непонятную. Политика, раздери её попечители!

Скрипнула дверь. Рудольф поднял взгляд — и тут же вскочил, набирая в грудь воздуха — рапортовать!

— Сиди и не кричи, человек, — сказал попечитель Бранч. — Я помню твоё имя.

Рудольф выдохнул, но сесть не рискнул.

— Усилить охрану ферм, — попечитель остановился напротив Рудольфа.

— Да, попечитель!

Бранч посмотрел на него левым, а потом правым глазом. Рудольф, не подавая вида, злорадно усмехнулся про себя: можешь сколь угодно переделывать себя, а всё равно ты курица и смотришь так, как привык!

— Бандиты, — продолжил попечитель, — не будут нападать на транспорты. Они будут нападать на опорные пункты власти.

— Откуда… — начал Рудольф.

— Есть сведения, — отрезал Бранч. — Сообщи, кому следует, человек Рудольф.

— Да, совершенный! — ответил Рудольф. Мысль, заманчивая и не оформившаяся до конца, зародилась в голове: — Прости, совершенный...

— Что?

— Достойный Дитмар-Эдуард знает?

— Нет, — Бранч щёлкнул зубами. — Сообщить?

— Я сам сообщу всем, кому положено, совершенный! — вытянулся Рудольф.

— Хорошо, — сказал Бранч. — Моя резиденция готова?

— Да, попечитель Бранч.

Ящер кивнул и величаво покинул кабинет. Ну и образина, достойные, тьфу… попечители!

Рудольф упал в кресло, посидел минуту, отдуваясь, потом выстучал модный ритм ладонями на крышке стола. Удача! Неизвестно, что именно не поделила Марика с Дитмаром-Эдуардом, но она будет довольна. Лишь бы попечитель не зашёл и к серому. Впрочем, зачем ему это? А сейчас...

Он коснулся сенсора на селекторе. Над столом раскрылся виртуальный экран, оттуда глянула испуганная Матильда, секретарша.

— Как тебе ящер, детка? — спросил Рудольф и, не дожидаясь ответа, распорядился: — Вызови-ка мне...

Секс угоден попечителям.

Костян очень хотел секса, но женщины, эти похотливые кошки, обходили его стороной. В старшей школе им брезговали одноклассницы, на фабрике, куда он устроился после учёбы, воротили носы молоденькие работницы. Он записался в синие мундиры и заработал первый ранг, но даже еженедельные оргии не приносили радости.

Его не хотел никто, от самой начальницы Марики и до последней курьерши без ранга! Поразмыслив, Костян понял: всё дело в ранге. Даже на второй ранг женщины смотрели куда как благосклоннее, а на семиранговом Рудольфе вообще висли! При мысли о Рудольфе Костяна передёрнуло. Ну, старик же, а туда же...

Как бы продвинуться? Как бы заработать второй, а ещё лучше, третий ранг? Тогда они заговорят иначе, тогда он им покажет! Они сделают ему всё, что он прикажет, они… От перспектив захватывало дух. Женщина может доставить наслаждение, особенно если ей это правильно объяснить. Собственно, на что она ещё нужна? А уж объяснить он сумеет!..

— Константин! — крик дежурного прервал грёзы. — В Департамент вызывают, к самому господину Рудольфу! Срочно! Двигай, попечитель тебе в зад!

Зло зыркнув на дежурного, Костян выскочил из подразделения. Ишь, раскомандовался, с хилым своим вторым рангом. Выскочка! Ничего, мужчины тоже могут доставить наслаждение. Ему бы только ранг повыше, а настоять он сумеет!

Двенадцать этажей на скоростном лифте — не великое расстояние. Через семь минут Костян предстал.

— Хочешь иметь третий ранг? — спросил его господин Рудольф, уважительно пожимая руку.

— Хочу, господин, — честно ответил Костян.

— Это хорошо, — сказал господин Рудольф. — Да ты садись, Константин.

Костян послушно сел на краешек кресла. Кто их знает, начальников. Выставит потом счёт за обивку, если что не срастётся...

— Сейчас ты пойдёшь к своему начальнику, — начал объяснять господин Рудольф, — и напишешь рапорт на увольнение.

— Но я...

— Не перебивай! — приказал Рудольф и добавил с улыбкой: — Это секретная операция. Подумай сам, чудак, как я смогу дать тебе третий ранг, если ты уволишься по-настоящему?

— Я понял, господин, — кивнул Костян.

Он ничего не понял, но спорить с самим господином Рудольфом?

Господин Рудольф пристально посмотрел на него. Костян сделал самое честное лицо, которое мог. Рудольф вздохнул и продолжил:

— Потом ты пойдёшь к серым. Скажешь, что тебя притесняли. Скажешь, что начальники придирались к тебе, и что ты теперь боишься мести. Можешь ругать нас любыми словами, разрешаю.

— Любыми? — переспросил Костян.

— Конечно, — сказал господин Рудольф. — Иначе они не поверят. Дальше… — он помолчал. — Дальше ты попросишь, чтобы тебя отправили подальше от города, в самый мелкий, самый захудалый опорный пункт. Они так и сделают. Там ты будешь на виду, а они обязательно захотят проверить тебя. Будь честен, рассказывай обо всём — кроме этого нашего разговора. Ты понял?

— Да, господин....

Дверь за Костяном захлопнулась, Рудольф тщательно вытер руки, салфетку швырнул в корзину. Потом налил себе стакан тоника, сидел, пил маленькими глотками. Ломило виски. До чего неприятный тип! Даже попечитель Бранч после него кажется человеком.

Однако, не время отдыхать. Если его идея сработает, то проблема по имени Ивась потеряет остроту. Рудольф активировал селектор и сказал:

— Матильда, милая! Зови следующего.

Идея должна сработать. А даже если не выгорит, то хотя бы шлака в рядах останется меньше.