Глава 12

Его родители не задумывались о моде, им нравилось само сочетание букв — Семён, Сёмочка, Сёма. Так в дополнение к имени он получил довесок из шестизначного числа. Сказать, что его совсем не интересовал этот индекс, значило бы пренебречь истиной. Интересовал. В школе Сёма тратил часы, чтобы составить из цифр индекса год своего рождения, сегодняшнее число, сотню, тысячу или ноль. То же делали остальные мальчики и девочки. И здесь Семён был на высоте, куда там ребятам, которым предки придумали редкие имена, а значит, обеспечили короткие индексы! Так что маленький Сёма и не думал обижаться на родителей, он был им, скорее, благодарен.

Потом ему стало вовсе не до этого. Влюблённые часов не наблюдают, как не наблюдают они и цифр. Индекс Вари он услышал в первый раз в жизни при регистрации брака и сразу благополучно забыл его! Глаза и губы, изящество плеч и изгиб спины, жар объятий и сбивчивый шёпот в миг слияния, — разве выразить это в цифрах?

Секс угоден попечителям, но что понимают они в любви?

Отучившись на путейщиков, Семён и Варя вместе надели серые мундиры, уехали из города и устроились смотрителями в управление дорог.

Шоссе, прямое как стрела и почти всегда пустынное, домик с городскими удобствами на берегу маленькой речки, лес в сотне метров и одиночество вдвоём, — что ещё нужно молодым и бездетным, любящим друг друга?

Семён положил последнюю заплату и отошёл на шаг назад — оценить результат трудов. Пена уже схватилась, теперь о трещине в опоре напоминал только более светлый оттенок поверхности. Скоро зима, а весной, когда сойдёт снег, никто и не заметит, что мост чинили.

На сегодня всё. Семён достал из мобиля корзину, пересёк по камням речку и зашёл в лес. Вчера они были в гостях у Вариных родных, и он пообещал им опят.

— Только не из магазина! — воздев палец, вещал Аристарх, тесть. — Их по запаху отличу, нет в них настоящего аромата!

— Химия одна, — подначила его с софы Варя. Тёща промолчала и улыбнулась.

— Вот именно, — сказал тесть. — Они их на опилках растят, какой от опилок запах? А лесные… там хвоя, там палая листа!..

— Ты поэт, папа! — засмеялась Варя.

Магазинные, конечно, не то, Сёма и не пытался спорить. Как можно сравнить гриб, срезанный собственноручно в лесу, с безликим гидропонным изделием? Вот и пообещал. А на дворе — конец октября, уже и заморозки были… Но попытаться стоит.

Здесь, в осиново-еловом мелколесье, опята ещё были. Большей частью хлипкие, мокрые и потемневшие, но попадались и молодые. Семён закрыл кое-как донышко корзины, а потом набрёл на удачный пень...

Лесники, конечно, недоглядели. Старая осина умерла, то ли подточенная жучком, то ли убитая теми самыми опятами, которые сплошь покрывали её ствол метра на три — четыре. И все светлые, крепкие, с ровными, завёрнутыми внутрь шляпками!

Заполнив корзину отборными грибами, Семён отправился обратно. Уже возле мобиля ему послышались раскаты грома. Странно, погода стояла звонкая и безоблачная, к чему быть грозе?

Корзинка-то какая увесистая получилась. Будет Варьке работёнка… И правильно, не подначивай!.. Как обычно, вспомнив жену, Семён расплылся в улыбке. Сам всё сделает, пусть Варя отдыхает.

Дым он заметил километра за два. Случилось что-то? Он прибавил хода… и едва успел затормозить. Дом пропал! Вместо него на лугу чернело выгоревшее пятно, от которого поднимался к небу безобидный на вид белый дымок.

Дороги тоже не было. Армированное силовым кордом покрытие вспучилось, пошло волнами, воронки чередовались с буграми. Семён успел ударить по тормозам, но всё равно больно впечатался грудью в приборную доску. От перегрузки кровь пошла носом… К попечителям! Семён выдрался из машины, топча рассыпавшиеся грибы, и побежал к пожарищу.

Варя!

От дома остались куски стен, черепки посуды, осколки небьющегося оконного стекла, рваные горелые тряпки, обугленные доски и, как апофеоз абсурда, совершенно целый, только чуть закопчённый холодильный шкаф с открытой дверцей.

Шкаф был пуст, и это открыло Семёну глаза. Пожар и весь окрестный ужас оказался делом людских рук, ведь огонь не умеет воровать пироги из закрытых холодильников. Бандиты не только разрушили жилище, но и не погнушались мясным пудингом, которым занималась Варвара с утра, и который дожидался семейного ужина...

Варя...

— Варя! — закричал Семён вне себя. — Варвара!

Пусто и тихо. Только ведущая к лесу цепочка следов на мокрой желтеющей траве, а между ними борозда, будто волокли тело...

— Варвара… — Семён сел в золу и заплакал. — Варька моя!..

Он сидел так минуту, потом ударил себя кулаком в лоб, застонал: — Дурак!..

Вскочил и метнулся к машине, за хлыстом.

Всё произошло совсем недавно, они не могли далеко уйти...

Шли быстро и успели удалиться от места диверсии километра на два, когда Ивася догнал боец из арьергарда.

— Командир, нас там серый догоняет! — выпалил он, тяжело дыша от бега.

— Один?

— Да.

— Веди, — сказал ему Ивась и негромко скомандовал остальным: — Ждать полчаса, потом уходить! Луиджи, за мной!

Охотник кивнул.

Второй боец охранения ждал их в молодом ельнике.

— Сейчас появится, — прошептал он.

Как услыхав, между деревьев появился всклокоченный парень в сером мундире. Время от времени он наклонялся и рассматривал мох, потом делал рывок сразу на несколько шагов вперёд.

— Следы читает, — пояснил Луиджи.

Ивась не ответил. Было понятно, чем занят серый. Зачем это ему? Неужели он рассчитывает справиться с отрядом в одиночку?

— Стой! — крикнул Ивась, выходя навстречу серому.

Парень поднял голову и оскалился. Ивась невольно попятился: в глазах серого плескалось безумие. И ещё много ненависти.

— Ты! — зарычал парень. — Это ты её убил!

— Я никого не убивал.

Парень не слушал. Он выхватил хлыст и прыгнул вперёд!

Ивася спасло от удара то, что противник торопился. Силовой шнур наискось срезал верхушку ближней ёлочки, ободрал её до половины и запутался в более толстых нижних ветвях. Парень почему-то не выключил хлыст и, пытаясь освободить, судорожно дёргал его. Луиджи выскочил сзади и ударил его под колени. Серый упал, выпустил оружие, перекатился в сторону и кошкой вскочил на ноги.

— Убью! — закричал он и снова кинулся к Ивасю. Теперь он грозил не то стамеской, не то длинной отвёрткой.

Ивась отшатнулся. Парень в сером мундире проскочил мимо, зацепился ногой за корень и влетел лицом в сплетение ветвей и сучьев. Ивась рванул к нему, готовый крутить руки, но серый не шевелился.

Подошёл Луиджи, взял парня за плечи, потянул с усилием, перевернул. Голова серого безвольно мотнулась.

Боец рядом гулко сглотнул.

— Готов...

Лицо парня заливала кровь, в правую глазницу вонзился острый сук.

— Битые попечители! — выругался Ивась. — Ненавижу хлысты. И людей с хлыстами ненавижу! Уходим. Нам ещё много куда успеть надо.

Варя тоже слышала взрывы и тоже приняла их за гром, но не обеспокоилась. Что с того, что солнце светит? Гроза бывает и при чистом небе.

Пока пудинг отдыхал на холоде, она решила сделать мужу сюрприз и набрать грибов сама. У него много работы, наверняка не до того будет, а она знала поблизости от дома пару хороших местечек...

Первое кто-то успел выбрать, Варя удивилась, ведь людей в округе жило мало, из них грибников только они с Сёмой. Пришлось добираться до второго, за болотцем. Там опята ещё сохранились в целости, Варя нарезала полную корзинку, но времени потеряла немало и к дому повернула уже в сумерках.

На выходе из леса она услышала громкие голоса. Что-то случилось в её отсутствие? Варя прибавила шаг и выскочила к дому. Сначала ей показалось, что она сбилась с дороги. Вдоль обочины ходили люди из дорожного управления, несколько синих стояли на месте их жилища. Пахло дымом и копотью и ещё чем-то кислым и незнакомым. Дорога вспучилась, и сейчас над ней медленно плыла ремонтная платформа. Рядом нависал носом над ямой мобиль Семёна.

Варвару увидели, два человека направились к ней. Городские. Варя узнала одного из них, высокого усача четвёртого ранга.

— Что здесь случилось, Сергей? — растерянно спросила она. — Авария? А где мой муж?

— Ищем, — коротко ответил знакомец. — Он здесь был, это точно. Вон и машина его...

С другой стороны дороги, за поляной, началось внезапное оживление. Из леса показались ещё двое, за ними плыли носилки. На носилках лежал какой-то длинный мешок.

Сердце Варвары затрепетало от дурного предчувствия, ноги ослабли.

— Сёма?

Спотыкаясь, она побежала к носилкам. Люди по сторонам смотрели криво или отворачивались, не желая встречаться взглядами.

— Сёма!

Подбежав, Варя рванула клапан мешка.

— Сёма… — в глазах у Варвары потемнело, мир опрокинулся и погрузился в темноту.

Её привели в чувство.

Сергей задавал какие-то вопросы, Варя невпопад отвечала. Перед глазами стояло чужое, мёртвое лицо мужа с кровавой раной на месте левого глаза.

—… ничего нельзя было сделать, — говорил кто-то, —… реаниматор не помог бы… даже если сразу… разрушено...

Кажется, это говорили про Семёна! Варя не могла поверить… Вот только он был жив, смеялся и шутил, спорил с её отцом, рассказывал что-то с жаром!.. Этого не может быть, это неправда! Она помнит его дыхание! Помнит тепло его рук!

Варя закричала! И тотчас же, словно только этого крика и дожидался, раздался свист, а следом грохот. Ударной волной Варю сдуло со складного стульчика. Лёжа на земле, она видела, как один за другим вырастали из земли бурые кроны взрывов, как падали вокруг люди; одни оставались лежать неподвижно, другие пытались подняться и бежать. Видела, как Сергей зажимал правой рукой обрубок левой, видела розовую кость и струи крови между пальцами.

Разинутые в крике рты, огонь, куски человеческих тел. И всё это в мёртвой тишине… Она снова потеряла сознание. Теперь — надолго.

Четырёхпалые лапы осторожно ступали по развороченной земле, кожистые ноздри втягивали пропахший порохом и кровью воздух. Бранч вылетел, когда бригада, которая отправилась на ремонт трассы, не вышла на связь. Значит, не авария, значит, бандиты нанесли первый удар по инфраструктуре. Провокация удалась: ремонтники и следователи кинулись на место происшествия — и попали в засаду.

Он не стал искать кого-то и преследовать. Ловить аборигенов — дело самих аборигенов, он не видел смысла мешать им или помогать. Но вот война… Как художник, он не мог пройти мимо таких впечатлений. Всё пригодится, всё пойдёт в дело!

Жизнь покинула эти тела, только… Где-то поблизости билось сердце!

Варвара открыла глаза и увидела жёлтый глаз с вертикальным зрачком. Глаз принадлежал двуногому ящеру величиной с медведя. Ящер склонился к ней и не мигая рассматривал, ворочая головой слева направо и обратно.

— Ой… — прошептала Варя и собралась снова уплыть в беспамятство.

В планы ящера это не входило.

— Не бойся, — красивым и глубоким голосом произнёс ящер. — Я Бранч. Попечитель.

Варвара охнула — теперь от изумления. О попечителях в городе ходили легенды, но мало кто видел их вживую. Как жаль, что Сёма… Варя зарыдала. Зачем ей нужен чудесный попечитель, если Семёна нет рядом?

— Я отвезу тебя в город, — сказал Бранч. — Здесь холодно, это вредно для детёныша.

Откуда он узнал? Варвара удивилась. Она сама ещё не верила в беременность и не говорила мужу. Но, раз это сказал попечитель...

Бранч легко подхватил её на руки, развернулся и зашагал к стоящей неподалёку дымчатому-туманному диску. Попечитель был холодный как лягушка, но сухой на ощупь и от него пахло песком и минеральным маслом.

Курбан-Алмасты принимал пополнение.

Не лежала у него душа к присланному человеку! Во-первых, парень перешёл от синих, а во-вторых… странный был парень. Вроде и собой хорош, и атлет, и исполнительный, если верить характеристике, а с чего бы ей не верить, но глаза бегали и улыбочка гуляла на его лице подозрительная. Презрительная какая-то, пренебрежительная, гаденькая. Да и взгляд, который бросал новоприбывший на дневную дежурную, Курбану-Алмасты не понравился. Конечно, секс угоден попечителям, но не так же явно и сходу?

Впрочем, с начальством не спорят. Сказано — пополнение, значит, так оно и есть. Сказано — принять, разместить и привлечь к выполнению задач, следовательно, примем, разместим и привлечём! И присмотрим заодно.

Выписав новичку направление в общежитие, Курбан-Алмасты задумался. Первое впечатление самое верное обычно, но не слишком ли он придирчив? Константин городской, там и нравы проще, и жизнь быстрее. Чтобы привыкнуть к тихому Заболотинску, нужно время. Разберётся, что к чему, если не дурак. Тем более, из синих ушёл. Как там в сопроводиловке? «Неоднократно выражал несогласие с целями и методами работы Департамента». То есть, совесть в наличии, значит, можем сработаться.

Ох, как нужны лишние руки и глаза!

Ситуация осложнилась, бандиты громили малые Управы, убивали служащих, разрушали инфраструктуру. Без усиления никак, тем более в Заболотинске. На местную Управу уже нападали, обошлось без потерь, но тогда у бандитов не было древнего оружия.

Официальные отчёты и сводки не радовали, а уж по сети слухи бродили — один другого страшнее!

Будто бы существовал далеко на севере Самый Главный отстойник для асоциальных элементов. Из всех мясных загонов отправляли их туда, чтобы окончательно подготовить к… гхм… подготовить, в общем! И будто бы скопилось их там видимо-невидимо, и подняли они мятеж, и прорвали поле, и разбрелись по лесам, чтобы пакостить и гадить. И что в глубокой тайне готовится попечительский десант — выжечь эту заразу на корню, но пока десант не прибыл, надо справляться своими силами.

Слухи, конечно, врали, на то они и слухи, но было в них кое-что, заставлявшее задуматься.

Для начала, бандиты в самом деле появились. Никогда о них не слышали, жили себе размеренно и мирно, — и вдруг на тебе!

Кроме того, они действительно умели обходить силовое поле. Об этом Курбан-Алмасты узнал на закрытом совещании в главке. Их собрали тогда, чтобы ознакомить с подробностями самого первого нападения на караван синих. Как и положено, синие раскинули поле и стали прижимать злоумышленников к центру, к генератору, но нападавшие, за малым исключением, ушли.

То есть сделали ровно то, что отрицалось всеми методичками и на что оные методички рекомендовали обращать особое внимание обывателей. Силовое поле непроходимо для крупного зверя и человека! Силовое поле есть универсальная защита при любых неприятностях! Спите, жители Багдада, всё спокойно!

Кстати, как раз в Багдаде было спокойно. Как и в Дамаске, Пекине, Казани, Оттаве, Канберре и многих других тысячах городов по всей планете.

Сигнал на пульте отвлёк Курбана-Алмасты от размышлений. Прибыл ещё транспорт из города — с переносными генераторами поля. Полный кузов, по одному для всех важных объектов. Управа, общежитие, школа, больница, электростанция, да мало ли их!

Курбан-Алмасты обрадовался. Наконец-то! И пусть бандиты умеют уходить из-под силового колпака, но всё защита, лишней не будет.

— Во двор загоняйте! — крикнул он в селектор и вышел из кабинета.

В дежурке новичок что-то втолковывал дежурной. Ядвига хмурилась, недовольно поводила плечиком. Надо же, расположиться не успел, а туда же!

Жаль, если он прав, подумал Курбан-Алмасты, трудно будет, если...

Внезапно здание Управы потряс удар! Курбан-Алмасты упал к стене, к антикварному железному диванчику, сверху посыпалась штукатурка. Раздался ещё один взрыв, и по декоративной плите сверху донизу пробежала извилистая трещина. На секунду стена замерла в неустойчивом равновесии, потом обрушилась! Курбан-Алмасты отпрянул. Коридор шатался, куски бетона сыпались со всех сторон. Он извернулся и юркнул под диван. Ну, не подведи, старина!

Стена не выдержала и рассыпалась. Плиты с грохотом ударили по дивану, взметнули вверх клубы пыли. Диван подсел, придавленный центнерами бетона, перекосился, но устоял.

Наступила тишина, только рядом журчала вода, вытекая из разорванной трубы. Это в душевой. Диванчик, которые его спас, стоял рядом с ней.

Кто-то прошёл мимо, хрустя на каменной крошке. Курбан-Алмасты хотел закричать, но передумал. Сквозь камни пробивались лучики света, Курбан-Алмасты изогнулся и вытянул шею, прильнул щекой к щели, скосил глаз...

Он увидел кусок стены. Штукатурка обрушилась, плакат «Форма одежды» вздулся пузырём, но удержался. Потом он увидел ботинок на толстой рубчатой подошве. В ботинок была заправлена штанина странной пятнистой расцветки. Курбан-Алмасты замер. Такую одежду не носил никто в посёлке, а форма тревожных служб ничего не отличалась от его собственной. Серый мундир или, в случае непогоды, непромокаемый комбинезон.

Чужак!

Засвербело в носу, захотелось чихнуть. Курбан-Алмасты выпростал руку, схватил себя за переносицу. Чих рвался наружу. Курбан-Алмасты сжал зубы и зажмурился. Только бы не чухнуть, только бы… не удержался и чихнул, не разжимая зубов!

— Что там? — раздался странно знакомый голос.

— Живого нашли! — откликнулись издалека.

— Тащи его сюда!

Кажется, ему повезло...

Ботинок нетерпеливо притоптывал, потом развернулся каблуком к Курбану-Алмасты; зашуршала штукатурка над головой — чужак присел сверху.

Курбан-Алмасты внезапно вспомнил обладателя голоса! Человек с ножом, тот, кто первый вошёл в Управу во время весеннего налёта. Выжил, значит...

Послышался скрип и шаги. В щели показались расплывчатые фигуры, один человек ступал прямо, другой — согнувший и заведя руки за спину.

— Кто такой, говори! — приказал знакомый налётчик.

— Костян меня зовут! Не убивайте… — проскрипел согнутый.

Новичок. Второй бандит сказал — живого нашли. Одного живого?! Что с остальными?!

— Почему? Чем ты так хорош? — удивился налётчик.

— Я знаю их планы!.. — торопливо заговорил Константин. — Я был синим, они звери, людоеды!..

— Ты, значит, тоже людоед? — осведомился сидящий.

— Нет! Я ушёл! Я заявление написал! Не убивайте, я важную вещь знаю!

— Что мне с твоих знаний, мразь! — выплюнул налётчик.

— Они ищут… У них сканеры… — чуть не плача сказал Константин. — Циркуляр вышел!..

— Молчи! — приказал сидящий.

Он встал, прошёлся взад и вперёд, потом остановился прямо напротив щели.

— Ладно, — сказал он. — Пускай Ивась решает, не хочу руки об него пачкать. Свяжи его, Коля, глаза тоже завяжи!

Медведь с рваными ушами засыпал. Прошлогодняя буря накренила старое дерево, отчего под его корнями появилась дыра. В неё и забрался зверь, и теперь лежал, лениво поводя ушами. Снег уже прикрыл землю мягким покрывалом, но свет ещё проникал в его логово, и медведь не ушёл в спячку до конца.

Тихо в лесу под зиму. Пролетит, хлопая крыльями, ворона, пробежит заяц. Мышь под снегом запищит. Обычные, знакомые, безопасные звуки.

Сейчас стало не так. Раздались голоса, тревожный запах достиг ноздрей. Двуногие! С железом острым и железом гремящим. Медведь тихо, но недовольно заворчал, шерсть на загривке приподнялась.

Двуногие ушли. Их дразнящий запах ещё витал в воздухе, но становился слабее. Медведь успокоился, задышал медленно и ровно.

— Вот, — сказал Луиджи. — Эта штука называется противогаз.

Они стояли у вскрытого склада, одного из многих, на которые набрёл когда-то Ивась. Бойцы подняли на свет и вскрыли пару ящиков. Их заполняли сумки из серо-зелёной ткани. В каждой лежала резиновая маска с круглыми стёклами на месте глаз.

— Смотри, — продолжил охотник, — тут схема. Да вот же, на крышке!

Сверяясь с рисунком, они подготовили два противогаза, подогнали завязки, натянули на головы.

— Ты уверен, что это поможет? — глухо спросил из-под холодной резины Ивась. — Он не мог наврать? Чтобы спастись?

— Мог, конечно, — согласился Луиджи, стаскивая маску. — Только генетические сканеры в городе точно есть. Если, как рассказывает этот Костян, сканеры появятся в каждом посёлке, нам будет трудно уходить.

— А раньше? Как раньше?

— Не знаю, — сказал Луиджи, — но лучше перебдеть.

— Резина… — протянул Ивась, крутя противогаз в руках. — Холодная, вонючая. Фильтр тяжёлый. Ладно, если всё, как ты объяснял… попробуем. Хорошо, не всю дорогу в них быть.

— Попробуем, — эхом откликнулся Луиджи, — хуже не будет. Ивась!

— Да?

— С перебежчиком что?

— К Мустафе, — решил Ивась. — А там посмотрим. Может, наш он, мало ли какая у кого рожа.

Всё здесь пропахло свиным навозом, стены, воздух, одежда, да и самого него несло свиньёй! Костян отставил тачку и сел в сено у входа.

— Устал? — спросил издалека Мустафа.

— Устал, — покладисто сказал Костян. — Я сейчас, я скоро, ладно?

— Ладно-ладно, сиди, — манул рукой Мустафа. — Трудно оно с непривычки-то...

Доброжелательность Мустафы сводила Костяна с ума. Хотелось пнуть в больную ногу и в навоз мордой! Чтобы наелся, и чтобы сползла с лица сладенькая эта улыбочка. Он медленно выдохнул. Не хватало сорваться сейчас, когда до цели остались считанные дни.

Изгои ждали возвращение отряда, а Костян ждал Ивася. Он погладил левое запястье: рука ещё болела, особенно в ненастье; готовили его второпях. Ничего, он вытерпит, третий ранг не дают за просто так, уж это Костян понимал. Сделает дело, и прощай лес! Из обмолвок, из случайных слов изгоев Костян уже примерно представлял, в какой стороне и насколько далеко ближайший посёлок. Сутки в лесу, даже предзимнем — это не так много, можно перетерпеть, был бы огонь и жратва.

Будет, усмехнулся Костян, есть уже. Но сначала — Ивась!

Скрипнула дверь, мимо прошла Ружена, заговорила о чём-то тихо с Мустафой… Сучка! Ружену Костян возненавидел сразу же, по прибытию. Что ей стоило согреть нового человека? Муженёк-то её вместе с Ивасём где-то бродит, а эта… Отшила, да с таким оскорблённым видом! Фифа.

Костян задохнулся от ненависти, но сдержал себя, потому что девица направлялась в его сторону. Когда она проходила мимо, он пожал плечали и виновато улыбнулся. Не бери зла, мол, всякое в жизни бывает.

Ружена не удостоила его даже взглядом. Су-ука! Ивась первый, но ты-то вторая. Коляныч не помешает, не до того ему будет. На всю жизнь запомнишь, если жива будешь!

Хватит мечтать! Костян поднялся и взялся за тачку.

Отряд вернулся на второй день. Усталые, прокопчённые бойцы бросали амуницию и отправлялись один за другим в баню. Засобирался мыться и Костян.

В сумраке мыльни ходили изгои, громко разговаривали, хлопали друг друга по скользким спинам. Ивась с Луиджи отошли в сторону, к бассейну, о чём-то шептались, почти касаясь головами. Костян набрал воды и устроился в нескольких шагах за ними, но и не вплотную, чтобы не вызвать подозрений.

Тщательно тёр себя жёсткой мочалкой, так, чтобы до красноты, чтобы выгнать навсегда гадкий запах. Теперь уже навсегда, на ферму он не вернётся. Да и Руженке, хе-хе, приятнее будет. Не так вонюче, хотя уж ей глотнуть навозного духмана очень было бы полезно! От лишней гордости помогает.

Вода в бадейке кончилась, Костян встал и пошёл к впадавшему в бассейн холодному ручейку. Проходя мимо Ивася, он неловко выставил ногу, поскользнулся и левой рукой опёрся на его плечо...

Хотел опереться.

Неожиданно Костян обнаружил, что Луиджи стоит рядом и крепко сжимает его левый локоть, а справа его столь же надёжно держит муж ненавистной Руженки.

Острая спица, спрятанная в костях запястья, пробила ладонь и выскочила наружу, но так и не коснулась кожи Ивася.

— Что это значит? — скрипучим голосом осведомился Луиджи.

— Я не… — начал было Костян, но замолчал, не в силах вытолкнуть воздух из груди. В глазах сгустилась темнота, поплыли цветные пятна. Противоядие не сработало, а было ли противоядие?! Обманули, суки!..

Подошёл Джанкарло, наклонился над Костяном.

— Мёртв.

— Что это значит?

Всё произошло так быстро, что только сейчас Ивась почувствовал страх. Подумать только, одна маленькая царапина, и он мог лежать рядом!

— Гордись, — усмехнулся Джанкарло. — Ты стал популярен, к тебе начали подсылать убийц!