Глава 8

Шея затекла, но Рудольф стоял неестественно прямо, вздёрнув подбородок, и только глаза жили на его лице, как привязанные следуя за женщиной в синем.

Марика медленно выхаживала перед ним, акцентировано тянула ногу, чуть излишне качала бёдрами, затянутыми в тончайшие неуставные лосины. Она дразнила его! Секс угоден попечителям, но сейчас Рудольфу было не до совершенства её тела.

— Ты доволен, растущий?

Смотрительница остановилась прямо перед Рудольфом и упёрла стек ему в грудь.

— Чем, совершенная?

— Ах, какая у нас короткая память! — досадливо сказала Марика и продолжила дефиле. — Неплохой вышел щелчок, растущий Рудольф. Крепкая, от души, размашистая оплеуха. Ты же этого хотел, отпуская питомца?

— Нет, совершенная.

— Конечно, нет! — рявкнула Марика. — Ты хотел проверить ход шестерёнок! Садись, растущий!

Рудольф выдохнул и опустился в гостевое кресло в собственном кабинете. Смотрительница села напротив, закинув ногу на ногу. Какие у неё колени… Невозможно отвести глаз, да и нужно ли?

— Ты смеёшься надо мной, совершенная, — сказал он.

— Терпи.

— Могу я задать вопрос, совершенная?

— Задавай, Рудольф.

— Ты уверена, что здесь был тот мальчишка? Детектор не бьёт на таком расстоянии.

— Уверена, Руди. Кроме детектора есть генетический сканер. Он там был. Дышал тем воздухом, потел, плевал на шоссе.

— Это что-то новое, — сказал Рудольф. — Я не слышал о таком.

— Тебе здесь и не надо. Зачем сканер, когда есть детектор? Когда всё кончится, — смотрительница, словно прикидывая, посмотрела на Рудолфа, — я отправлю тебя на курсы. Хватит сидеть в лесу как медведь в берлоге!

Съездить на курсы, пожить в городе — без особых обязанностей, да ещё рядом с Марикой, — неплохой вариант! Рудольф решил забыть о нём, во всяком случае, пока.

— Но что мне делать сейчас, Марика?

— Это очевидно, кажется, — удивилась женщина. — Человек с этим генетическим профилем не должен попадать под сканер!

— Уничтожить без следа.

— Да.

— А не проще, — спросил Рудольф, — подчистить архив? Что, если это не его профиль?

— Нет! — резко сказала смотрительница. — Хватит одного подлога. Проблему надо решить! Сканер может врать, мало ли какой сбой, выдал профиль давно утилизированного питомца, но если он снова придёт сюда? Это не только в моих, это, в первую очередь, в твоих интересах, Рудольф. А сейчас… — она потянулась. — У меня есть полчаса, и я хочу секса! Ты в силах ли, Руди? — она засмеялась. — Подбери челюсть! У меня только полчаса...

Последнее время Алёну стали напрягать официальные пятничные оргии для одиноких. Нет, она не сомневалась, что секс угоден попечителям, а оргии сплачивают коллектив, но ей стали противны глаза и руки партнёров и партнёрш, всех этих курьеров, диспетчеров, клерков и охранников.

Она не возгордилась и не отгородилась от сотрудников низших рангов. Оргия — это единение с начальством, это важно и нужно, но ей всё чаще стал сниться парень со странным именем Ивась. Жив ли он?

Но, всё же, пятницу Алёна любила! По вечерам в зале при Управе она играла в настольный теннис. Зал был открыт для всех, компания подобралась пёстрая, люди разного возраста, достатка и рода занятий, объединённые одной страстью. Каждый из них, входя в зал, забывал повседневные отношения начальник-подчинённый, учитель-ученик, врач-пациент. Здесь ничего не требовали, но всегда были готовы помочь по мере сил. Оазис спокойствия посреди полного забот и проблем мира.

Два, а то и три часа удовольствия! Трёп ради трёпа, радость движения, восторг победы и горечь поражения… Самые простые чувства.

Смыв под душем следы официоза, Алёна натянула трико, влезла в разбитые, но удобные кроссовки и встала к столу.

Гоняя шары слева налево, справа направо, — на автомате, не привлекая сознание, — народ весело переговаривался.

— Какая ты гладкая стала, Алёнка! — закричал со скамейки Геныч, сморщенный, узкогрудый мужичок неясного возраста. — Попу отращиваешь?

— Ага, — ответила Алёна, — кресло у меня мягкое, а дел никаких!

— Пощупать дашь?

Это Витёк. Он здесь самый сильный игрок и самый, наверное, богатый человек. Директор чего-то там. Посмотреть по службе две минуты, но Алёна никогда не станет этого делать без крайней необходимости. Дружба дороже.

— Кресло? — спросила она.

— Кресло, коне-ечно… — «умным» голосом согласился Витёк. Он вообще мастер интонаций. Окружающие покатились со смеху.

И всё. Пошутили, разогрелись — и хватит, началось священнодействие.

— Самвел, поработаешь со мной? — помахала рукой Алёна.

Самвела не надо долго просить, сейчас же встал напротив. Это Витьку с нею было бы скучно, а когда партнёру скучно, от тренировки никакого толку.

Самвел же Алёну боготворил — и за женскую красоту, и за то, что с такой красотой играла сильно. Это льстило и обязывало к ответному вниманию, если ты не стерва, конечно. Алёна стервой не была.

Завели восьмёрку. Ты бьёшь по диагонали направо, партнёр возвращает влево по прямой, ты играешь по диагонали налево, а партнёр снова по прямой, но уже вправо. Комбинация быстрая, куда быстрее сыграть, чем рассказать.

Удар, перешаг, разворот, удар, перешаг, разворот… Это только кажется, что десять минут — немного. Самвел её не щадил, Алёна сама когда-то запретила, бил не в полную силу, но вполсилы точно, так что скоро от неё, можно сказать, валил пар.

— Меняемся! — выдохнула она.

Теперь посылать шар по прямой — её задача. Это требовало меньше сил, но больше точности. Следующие десять минут Алёна думала только о технике: как поставить ноги, как отклонить при ударе кисть...

Тело работало как часы, шар летел куда положено. Хорошо! Мало что сравнится с удовольствием для человека, у которого получается… Только секс, быть может?

Алёна посмотрела на Самвела. Парень старался изо всех сил, а на щеках разгорался нежный румянец. Неудивительно, её трико — весьма откровенная штука. Лукавые попечители! Неужели парень заслуживает радости меньше, чем конторские? В конце концов, разве не угоден секс попечителям?

— Спасибо, Самвел! — сказала она. — Сыграем до двух побед? На секс?

Самвел молча кивнул.

Разыграли подачу, начали. Пока Самвел раздумывал, в чём — при такой хитрой ставке — разница между победой и поражением, Алёна успела оторваться на несколько очков. Проигрывать Самвел не хотел в любом случае, гордость не позволяла — и он включился. Алёне стало трудно: успевать, отвечать, и не просто отвечать, а отвечать остро! Запас очков растаял в минуту, первую партию Самвел закончил мощным ударом метров с трёх от стола.

Во второй Алёна поймала кураж. У неё шло всё, Самвел метался по задней линии, но ничего не смог сделать.

В третьей, решающей партии Самвел взялся за дело всерьёз и, как это часто бывает, зажался. Промазал несколько простых шаров, занервничал и ушёл в глухую защиту...

Дело двигалось к победе. Каких же особенных ласк потребовать в качестве приза?..

— Разрешите, госпожа Алёна?

Алёна остановила игру и недовольно обернулась. Это был конторский мальчишка-курьер.

— Чего тебе, Жюль?

— Директор департамента срочно просит вас к себе, госпожа Алёна!

Мальчишка жадно пялился на неё. Нахал… Мало ему официальной оргии! Или одно— и двухранговых, обслугу, проще говоря, не допускают пока? Какая глупость лезет в голову!

— Насколько срочно? Душ я могу принять?

— Не знаю! — отрапортовал Жюль. — Господин директор ничего не сказал по этому поводу.

— Значит, подождёт! — решила Алёна. — Извини, Самвел… Мы доиграем в следующий раз, обязательно!..

Правильно ли он понял последнее слово? Алёна размышляла об этом под струями воды, но недолго.

— Посмотри на этого питомца, — без предисловий начал шеф, когда Алёна, затянутая в форменный серый мундир управленца, расположилась в кресле напротив. — Чудные дела с ним творятся!

Алёна взяла карточку. Это была уже знакомая ей фотография Ивася. Алёна, не подав вида, вопросительно посмотрела на шефа.

— В открытой базе синих он проходит как отбракованный и утилизированный, — продолжил Дитмар-Эдуард.

— То есть он убит и пошёл на пищевые брикеты, — вставила Алёна.

— Мне тоже не нравятся дела синих, — повысил голос шеф, — но это дело попечителей!

— Я ничего, я это так… — тоном примерной ученицы сказала Алёна.

— Ну, язва! — проворчал Дитмар-Эдурад. — Чай будешь?

— Нет, спасибо.

— А я буду.

Он замолчал, достал из ящика стола чайничек и принялся священнодействовать, задумчиво шевеля толстыми седыми бровями.

Алёна знала: шеф размышляет, как поставить перед ней задачу, но не сказать лишнего. Довести до работника только необходимое и ни грана больше — в этом заключался стиль его руководства. Стиль удачный, если судить по делам департамента. Закончив возиться с заваркой, шеф налил себе чашку, сделал глоток и удовлетворённо откинулся на спинку кресла.

— В закрытой части базы информация другая, — сказал Дитмар-Эдуард и внимательно посмотрел на Алёну.

Это была вводная. Синие раскрывают серым — то есть официальным властям — не всё, что не удивительно. Важнее второе: у шефа к этим закрытым зонам есть доступ.

— Спасибо за доверие, господин управленец девятого ранга, — подобралась Алёна.

— Пожалуйста, госпожа управленец седьмого ранга, — фыркнул Дитмар-Эдуард. — Что ты как маленькая, в самом деле? Так вот… Позавчера кто-то напал на транспорт синих, вывозивший продукцию тридцать седьмой фермы, той самой, где рос и был — по документам — утилизирован этот питомец, Ивась-первый.

— Нападения случаются, — сказала Алёна. — Редко, но бывает. Не все ещё граждане прониклись важностью мясных ферм.

— Прекрати паясничать! — ударил кулаком по столу шеф.

— Есть, шеф! — вскочила Алёна. — Вы что-то говорили про закрытую часть базы, шеф...

— Он бежал, — ответил Дитмар-Эдуарлд. — Это первое. Ему помогли бежать — это второе. Его генетический профиль… Долго тянуться решила? — внезапно спросил он. — Я старый, на меня твои чары не действуют.

— Прямо уж совсем не действуют? — удивилась Алёна, возвращаясь на место.

Шеф с досадой махнул рукой и продолжил:

—… Его генетический профиль найден на месте нападения. Ты понимаешь? Он участвовал в нападении! И четвёртое… Местное руководство синих поставило задачу этого парня найти и уничтожить!

— Вполне логично, — сказала Алёна. — Террористов следует уничтожать.

— Да, — согласился Дитмар-Эдуард, — логично. Следи за мыслью: местные синие задумали интригу против попечителей. Не знаю, зачем им это нужно, но тем не менее. Подготовили террориста из числа питомцев, организовали побег. Интрига развивается, начались нападения, это, я уверен, только первая атака. Террорист сделал дело и больше не нужен и опасен, поскольку знает вещи, компрометирующие синих, в том числе в глазах попечителей.

— Или это интрига против нас, — сказала Алёна. — Не обеспечили порядок.

Шеф почесал кончик носа.

— Нет, это их дорога, их зона ответственности, но мысль интересная.

— У террористов где-то база, шеф, — не согласилась Алёна, — а это уже наша ответственность!

— Да, действительно, — вскинул брови Дитмар-Эдуард. — Твоя задача: найти парня раньше синих. Защитить, обаять, как ты это умеешь, если получится, привлечь на нашу сторону. Вопросы?

— База террористов?..

— Специально не ищи, хотя… найдёшь парня — найдёшь и базу. Или базы. Ещё что-то?

— Шеф, — жалобно проговорила Алёна, — мой комплекс неполноценности...

— Что-о?!..

— Можно, я ещё раз проверю на вас свои чары?

Дитмар-Эдуард поперхнулся чаем.

— Смерти моей хочешь? — спросил он, прокашлявшись. — Так ведь и подавиться можно. Иди уж, интриганка!

Майский жук забрался на веточку ольхи. Отсюда открывался хороший вид на собравшихся внизу людей. Люди жгли огонь и говорили, вернее, говорил один, остальные слушали.

Жук развернул и вытянул антенны-усы. Дул ветер, ветка раскачивалась и поэтому жук не мог настроить чувствительные микрофоны. Фонемы путались, лексемы терялись среди шума. Данных не хватало. Повинуясь программе, жук переполз на ствол и спустился ниже уровня кроны.

Теперь мозг жука смог отфильтровать шелест листвы и треск сгорающей древесины. Невнятные звуки речи оформились в слова «ивась/а/ты/что/скажешь», и первое слово дало точное совпадение с образцом.

Задача опознания мгновенно получила высший приоритет, переместив в конец очереди все прочие: возвращения на базу, экономии энергии, контроль живучести. На второе место вышла передача отчёта.

Кодировщики синих, которые программировали жука, понимали, что фонетического совпадения мало: существовали варианты фразы с тем же звучанием, но иным смыслом. Например, «и/вася/а/ты/что/скажешь».

Требовалось визуальное подтверждение.

Жук спустился ещё, так, чтобы различать лица собравшихся у костра людей. И снова совпадение! Не с первоначальным образом, но с одним из потенциальных, прогнозируемых вариантов.

Жук расправил крылышки и наполнил воздух гудением. Надо подняться выше, где доступен ретранслятор. На высоте пятидесяти метров жук поймал сигнал ретранслятора и развернул передающую антенну — надкрылья.

В этот миг в него ударил пучок микроволн. Наведённые токи мгновенно сожгли процессор и накопители. Двигатели ещё работали, выполняли последнюю команду. Не успевший отправить отчёт жук бесцельно висел в воздухе, потом порыв ветра подхватил его и унёс прочь.

Голубокрылая кобылка сложила крылья и рухнула вниз. У самой земли моторы включились, и кобылка спланировала на лист папоротника. Энергия почти полностью ушла на лучевой удар, теперь ей предстояло долгое восстановление. Она тоже опознала объект «Ивась», но программисты серых на первое место поставили сохранение секретности. Отчёт можно передать позже.

Кобылка расправила крылья — солнечную батарею и отключилась.

— Ивась, а ты что скажешь?

Джанкарло подбросил поленце в костёр. Несмотря на теплынь, он мёрз. Недавнее купание в Седой не прошло бесследно.

— Бить по фермам, — ответил Ивась. — Не ждать, пока синие пустят их на мясо.

— Куда их потом девать, ты подумал? — скучно осведомился Луиджи.

— Это люди, их убивают!

— Мы всего лишь остановили грузовик, но потеряли двоих! — Луиджи с трудом удержался от крика. — Не самых худших ребят! Сами спаслись чудом! Я едва не умер в той норе, когда поле остановилось. Ты знаешь, как это гадко — лежать в могиле и ждать, когда тебя вынут оттуда, как червяка из пня? И с чем нам воевать, с моим арбалетом?

— Луиджи прав, парень, — сказал Джанкарло. — Мы только зря погибнем, если сунемся сейчас на ферму. Нам нужно оружие, те же хлысты, нам нужно думать, куда вести и где размещать людей. Чем их занимать, вернее, как использовать. Где взять еду… Куча проблем!

— Значит, нам нужно оружие, — повторил Ивась. — Где можно взять оружие, Джанкарло?

Дежурного по Управе небольшого городка Заболотинска звали Курбан-Алмасты. Имя Курбан предложила мама, а на добавке настоял отец. «Чтобы не нумеровали, — объяснил он. — Иначе не человек получается, а какая-то деталька в коробочке». Курбан-Алмасты рос, зная, что он уникален, и его не трогали дразнилки умников, раскопавших где-то значение его второго имени. Уже поступив в Управу, он узнал, носит даже не второй, а третий номер! Не только его отец захотел обхитрить закон...

К этому факту Курбан-Алмасты отнёсся равнодушно. По общей флегме характера и потому, что тёзки жили в Австралии, и в северном полушарии он всё равно был один. Пустяки это всё. Меньше обращаешь внимания на пустяки — проще живётся.

В полночь, когда Курбан-Алмасты успел дважды обойти Управу и собирался уже прикорнуть минут на триста, в двери позвонили. Уличная камера явила смутную, расплывчатую фигуру. Курбана-Алмасты это не удивило. С вечера моросил противный дождь, да и электроника вполне могла барахлить.

— Подождите, сейчас, — сказан дежурный в микрофон, надел фуражку и спустился к тамбуру. Если кто-то пришёл в Управу поздней ночью, значит, у него важное дело...

— Что случилось? — спросил Курбан-Алмасты, когда дверь с шорохом уехала в стену. — Чем я могу?..

— Под ногами не путайся, — заявил посетитель в чёрных очках, обычных для синих мундиров, — тогда ничего и не случится.

Дежурный обнаружил, что ему в горло упирается нож, а в двери один за другим заходят люди, закутанные тёмные бесформенные балахоны.

Это было невероятно! Грабители? В наше время?! Что можно взять в здании Управы ночью? Курбан-Алмасты так удивился, что даже не испугался. Слишком невероятно было происходящее.

— Вы осторожнее, уважаемый, — он скосил глаза на нож. — Я при исполнении. Отвечать придётся.

— Нахал, да? — спросил грабитель в очках, но руку отвёл. — Показывай, где хлысты лежат, быстро!

Курбан-Алмысты понял, что перед ним очень больной человек, даже, наверное, псих, а тех, как известно, злить не рекомендуется. Дежурный вздохнул и повёл грабителей в арсенал.

В арсенале дежурный окончательно уверился в своём диагнозе. Злоумышленники собрали хлысты, запасные батареи к ним и даже передвижной генератор поля. Бедные жулики… Впрочем, объяснять им что-то Курбан-Алмасты не собирался.

— На вашем месте я бы поторопился, — сказал он самым доброжелательным тоном, который смог изобразить.

— Почему? — сварливо поинтересовался обладатель ножа.

— Дежурный наряд на подлёте, — ответил Курбан-Алмасты и показал глазами на панно под потолком, где тревожно перемигивались лампы сигнализации.

Грабитель изменился в лице.

— Уходим, быстро!

Оставшись один, Курбан-Алмасты с облегчением выдохнул. Украденное имущество скоро вернут, но попасть, даже случайно, под удары хлыстов — удовольствие небольшое.

Генератор бросили сразу. Серые плотно взяли их в оборот, а тяжёлый ящик путами вязал ноги. К счастью, болота подступали к городку вплотную; Джанкарло скомандовал «Сойку», отряд разделился на группы в два — три человека и растворился в худосочных осинниках вдоль края трясины.

Джанкарло и Луиджи держались друг друга, Ивась оказался третьим. Винтокрыл гнал их часа полтора, потом Луиджи предложил бросить батареи, только после этого серые отстали. Они бежали ещё час, петляли и запутывали следы, затем, когда риск сбиться с пути стал слишком велик, Джанкарло скомандовал привал.

Июньские ночи коротки. Рассвет застал их у подножия невысокой гряды, пересекавшей болото с севера на юг. Ночной бег вымотал всех, поэтому, не сговариваясь, они решили отдохнуть подольше. Джанкарло углубился в планшет, Луиджи занялся одним из реквизированных хлыстов, а Ивась просто сидел, откинувшись на моховой склон.

Что заставляет людей служить попечителям? Заставляет надевать синие и серые мундиры? Вспоминая о пастухах, Ивась терял голову от ненависти, а как ему относиться к серым? Дежурный в Управе Заболотинска поднял тревогу, но Ивась не держал на него зла. Человек просто сделал свою работу, и в глубине души Ивась соглашался: да, именно так и следовало поступить, он сам на месте этого человека нажал бы нужную кнопку.

С другой стороны, серые не могли не знать, чем занимаются синие, для чего придуманы интернаты. То есть, они допускали, что людей можно разводить на мясо, они терпели существование синих, может быть, даже поддерживали? Значит, серые тоже враги и подлежат уничтожению?

А все остальные? В «Элегии» его без раздумий отправили в мясной загон — только за то, что он съел две или три морковины! Значит, и они враги, верно? Любой горожанин не сделал ему ничего плохого, за единственным исключением: согласился, чтобы Ивася съели. Почему так? Чем купили его попечители, чем расплатились за его, Ивася, судьбу? Получалось, он должен ненавидеть весь мир, но как тогда жить? Как можно ненавидеть всех людей? Зато можно ненавидеть попечителей!

— Ты видел попечителей, Джанкарло? — спросил Ивась, открывая глаза. — Какие они?

— Нет, — сказал Джанкарло.

— А ты, Луиджи?

— Никогда, — ответил Луиджи, не поднимая головы.

Они никогда не видели попечителей… Два самых старых его знакомых!

— Может, их и нет? — сказал, чувствуя холодок озарения, Ивась.

— Есть, — сказал Джанкарло.

— Откуда?..

— Они точно есть, парень, — Джанкарло отложил планшет. — Сам суди… Поле, хлысты, супербатареи… у нас не было ничего похожего! Я знал бы, я изучал историю технологий.

— Но почему?..

Затрещало, словно кто-то разодрал кусок брезента. Пахнуло грозовой свежестью, Луиджи застонал и выругался на незнакомом языке. Его правая рука быстро распухала и синела, из-под ногтей потекла кровь. Рукоятка хлыста лежала на земле, мох вокруг дымился.

— Пирла! — прошипел Луиджи. — Эта мразь не открылась! Всё было зря!

Он побледнел и закусил губу.

— Это не наше, — повторил Джанкарло, вытаскивая из рюкзака пластырь. — И это не наше...

Тонкая, остро пахнущая плёнка облепила кисть охотника, Луиджи на глазах порозовел и расслабился.

— Не нагружай её, — сказал Джанкарло.

— Я помню, дружище, я помню...

— Попечители… — Джанкарло с тоской оглянулся по сторонам. — Они есть, парень. Здесь, где мы стоим, был укрепрайон. Попечители сравняли его с землёй. Теперь вокруг болото, мхи и торф, а под ними — кости… Здесь полегла целая армия!

Он поднялся, стёр пот со лба, закинул рюкзак за спину.

— Брось хлысты, парень. Лишний груз. Не трать силы, и так жарко...

Гряда поросла ивой и сосной, но сверху, по гребню вилась узкая тропка. Здесь ходили, хотя и не часто. Слева и справа от гряды расстилалась зелёная равнина с редкими холмами. Кое-где её разрывали окна воды.

— Трясина, — сообщил Джанкарло.

Постепенно Ивась стал замечать: возвышенности и зелень трясин чередовались как-то слишком правильно, образуя ровный геометрический узор.

— Окопы, — объяснил, проследив его взгляд, Луиджи, — огневые точки, противотанковые полосы, командные пункты, ходы сообщений. В укрепрайон вбухали бездну труда, и вот...

— Я половину слов не знаю, — сказал Ивась. — Что такое окоп? Когда копают?

— Тихо!.. — Джанкарло, который шёл впереди, замер. — В сторону, быстро!

Они скатились с гребня и спрятались в кустах. Если наверху дул ветерок, остужал разгорячённую кожу, то внизу, у стоячей воды, было безумно душно. Джанкарло тяжело, со свистом втягивал воздух, шея и грудь в вырезе рубахи покраснели, покрылись каплями пота. Приникший к земле Луиджи выглядел не лучше. Надо мхом роилась мошкара, у Ивася сразу зачесалось под лопаткой.

— Тихо!.. — прошептал Джанкарло. — Замерли, не дышим.

В разрыве листвы виднелось небо, и было оно не синим и не голубым, а каким-то выцветшим, белёсым.

Послышались осторожные шаги. Ивась скосил глаза: среди зеленовато-серых стволов мелькнул тёмный силуэт, второй, третий...

Луиджи поднял голову:

— Четверо. Ушли.

— Ждём, пусть отойдут подальше, — проговорил Джанкарло. — Ох, стар я для таких приключений...

Местность начала приподниматься, болотистая равнина превратилась в пустошь, разрезанную канавами с ржавой водой. Здесь беглецы свернули налево, к западу.

— Гроза будет, — сказал Луиджи.

Небо на севере потемнело, издалека погрохатывало.

Под ногами всё чаще хрустел камень, повсюду лежали обломки бетона с дырами от давно сгнившей арматуры. Стали попадаться остатки стен и перекрытий, осколки стекла, оплавленные, перекрученные ошмётки серой проволоки, резиновая труха с остатками корда.

Они остановились перед приземистым каменным строением. В стенах зияли трещины, крыша кое-где обрушилась, и из дыр вырастали хилые кривые деревца. Бетонный козырёк над входом сложился пополам, но ещё держался. Изнутри тянуло стылой сыростью.

Луиджи коснулся ладонью выщербленной стены, провёл рукой по краю трещины:

— Не меньше метра толщина, — сказал он. — Никаких шансов. С рогаткой против танка.

— Жарко, дышать нечем, — Джанкарло передёрнул плечами, оттянул ворот. — Сейчас ливанёт. Не люблю склепов, но… Переждём?

Тучи клубились уже почти над головой, порыв ветра закрутил песок под ногами, бросил в глаза. Сверкнула молния.

Природа решила всё за них. Вода упала стеной, холодная, вперемешку с градом. Ивась успел вымокнуть до нитки, пока ждал очереди у входа.

Через трещины внутрь проникало довольно света, и здесь было не так темно, как показалось сначала. Они попали в низкий и широкий тоннель. Впереди потолок просел, им пришлось нагнуться и прижаться к стене, обходя торчащие сверху плиты. Вдоль стен змеились трубы и кабели, штукатурка обвалилась, покрыла пол слоем песка. В коридор открывались тёмные проходы, беглецы миновали их и вышли в большую комнату. Здесь было пусто, только посредине каким-то чудом сохранился металлический стол на тонких ножках и несколько таких же стульев.

Джанкарло с опаской присел на стул, покачался из стороны в сторону. Хлипкая конструкция держала. Джанкарло расслабился и со вздохом вытянул ноги.

Луиджи выглянул в узкое окно.

— Это надолго.

Снаружи шумел дождь, капли разбивались о бетон оконных проёмов, по стенам потекли струйки воды.

— Уютненько, — сказал Джанкарло.

Стулья не вызывали доверия, поэтому Ивась просто сел, привалившись к стене, там, где посуше.

Луиджи молча вышел. Ивась услышал, как он ходит поблизости, стучит каблуками.

— Всё-таки ты странный парень, — сказал Джанкарло.

— Почему?

— Если бы я был молод, как ты, я бы облазил тут всё вокруг, — задумчиво сказал старик, — а ты просто сидишь. Тебе неинтересно?

— Не знаю, — Ивась пожал плечами. — А что здесь может быть интересного?

— Да что угодно! — воскликнул Джанкарло. — Когда-то давно здесь было полно людей, они могли оставить что-то после себя. Старые вещи. Записи, книги. Оружие!

— Какой в нём смысл? — удивился Ивась. — У нас даже хлысты не заработали, а что может быть проще хлыстов?

— Проще?! — опешил Джанкарло. — Ты не знаешь, представить не можешь, насколько это сложная вещь!

— И это не оружие, — сказал Луиджи.

Он появился неожиданно и бесшумно. Только что не было, и вот — пожалуйста. Охотник! На плече — нечто странное. Несколько закопчённых, мятых труб разной толщины соединили вместе, стык в стык. Один конец был когда-то прямым и ровным, другой представлял собой конус с оплавленным краем. Посредине, в самом толстом месте, торчала рубчатая рукоятка.

— Это не оружие, — повторил Луиджи. — Это вроде хворостины, которой ты свиней гоняешь. Вот оружие...

Конструкция с глухим стуком легла на стол.

Джанкарло жадно схватил её, принялся крутить, рассматривать.

— Битый какой! Выправить можно, как думаешь? Возьмёшься? А гранаты там есть? Много?

— Ничего нет.

Луиджи сел, стул под ним жалобно скрипнул.

— Ящики от гранат, труха одна… Ничего нет, столько лет прошло, — охотник вынул кусок хлеба, стал медленно жевать, неподвижно глядя перед собой. — Нет шансов. Всех нас выловят и на мясо пустят. Уходить надо. Бежать.

— Куда? — Джанкарло отложил трубы. — На север?

— На север, на восток, — сказал Луиджи. — Какая разница? Подальше от городов. Залечь и не светить...

Ивась смотрел на них во все глаза и не мог поверить… Что они говорят? Сдаться, уйти, оставить всё как есть?!

Он вскочил.

— Вы забыли? Джанкарло, ты же видел, ты сам хоронил мозги! Это были люди, такие как вы и я! Я жил с ними вместе, я рос с ними вместе, они разговаривали!

— У нас нет шансов, — в третий раз повторил Луиджи. — С арбалетом против поля и хлыстов? Что мы можем сделать? Думаешь, синие дадут себя убивать, как мы убили тех двух, первых?

— Мальчик, — виновато заговорил Джанкарло, — мы против них как комары. Укусить можно, потом прихлопнут… Оружия, оружия нет, даже такого! — он кивнул на стол. — У предков всё было, танки, ракеты, и чем кончилось?

Его предали. Его и всех остальных питомцев! Глаза защипало, Ивась понял, что сейчас расплачется от бессилия. Он зря бежал, зря скитался, ел дрянь, мок под дождём, только однажды переночевал в подвале, с летучими мышами… В подвале!

— Ты спрашивал про гранаты, — сказал он Джанкарло. — Что это, объясни?

— Представь себе чесночную стрелку с семенами, — ответил вместо того Луиджи, — только в десять раз больше.

— Их мажут маслом и хранят в деревянных ящиках? — спросил Ивась.

— Да, — ответил Луиджи.

— Что?! — старик наклонился вперёд. Кажется, он понял.

— Я знаю место, где много таких ящиков. Очень много!

Свет молнии ворвался через окно, сделал лица на миг белыми и плоскими, через миг оглушительно загрохотало! Ивась схватился за голову, прижал уши ладонями, а когда отнял их, стояла такая же оглушительная тишина.

Гроза прошла, ливень кончился.

Они покинули каземат и скорым шагом пошли на запад.

Сожжённая грозовым разрядом кибернетическая пчела лежала на мокром бетоне. Ивась, не заметив, раздавил её каблуком.