Глава 17

С тридцатого этажа Департамента открывается замечательный вид на город. Здесь сидит отдел строительства, и неспроста. Сами проектировали, сами строили — сами выбрали лучшее место!

Департамент — не самое высокое в городе здание, но стоит в центре, на холме, среди старого парка, и поэтому царит над окрестностями. Кварталы вокруг парка тоже старые, ни один из домов не поднимается выше двадцати этажей. Чем дальше от центра, тем выше город, но рельеф и растительность маскируют высотки, поэтому из окна город похож на холмистую, заросшую зеленью равнину, которую разрезали реки Радиальных проспектов и ручьи Продольных и Поперечных улиц. По берегам магистралей высятся скалы высоток, сверкают на солнце крыши павильонов, вольготно простираются долины площадей и стадионов.

Коммуникатор тихо пискнул: обеду конец. Жан вернулся к работе.

Сообщи ему кто раньше, что такое повседневная работа управленца в Департаменте, Жан покрутил бы пальцем у виска. И был бы неправ!

Такой же монитор, такие же джойстики и фигуры на экране, но, в отличие от интернатских штудий, Жан точно знал, что делает. К чему приведёт потеря вот этой нити, чем грозит столкновение вот этих шаров… И почему ему не положен приз — сладкая пастилка.

Жан, как и все в отделе, распределял ресурсы, материальные и временные. Сейчас Жан управлял прокладкой водовода в новый городской микрорайон.

Пустить траншеекопатель, он же трубоукладчик.

Пустить бригаду изолировщиков.

Остановить трубоукладчик: дальше древние валуны, может полететь фреза.

Притормозить изолировщиков, принять взрывников, связаться с местной Управой, предупредить о взрывных работах.

Вызвать стражников: местные не справляются с наплывом зевак.

Связаться с соседями, выпросить стражников у них, поскольку городские переброшены на футбольный матч.

Обеспечить возвращение взрывников, у них по графику сегодня ещё три объекта.

Запустить трубоукладчик, организовать экскурсию школьникам в рамках летней практики.

Перебросить по трубе рекультиватор: сверху водовода должен быть сад. Проследить за сохранностью саженцев.

Заказать расходники для изолировщиков: их бригадир семь минут ждёт рандеву; вызвать врача!

Найти и обеспечить транспорт для эвакуации трубоукладчика.

И многое другое. Последовательно, параллельно, циклически и с перекрытием. Одни задачи порождали другие, дела дробились и сливались, ответственность росла. К работе подключались другие управленцы, виртуальные совещания следовали одно за другим...

Экран опустел, выскочил транспарант: «Финиш, — 93 минуты». Жан откинулся в кресле: работа выполнена на полтора часа быстрее. Это головная боль для управленца уровнем выше, надо перевёрстывать планы, но это также экономия важного ресурса — времени. Кому-нибудь да пригодится!

— Браво, управленец Жан, — раздался надтреснутый голос.

Жан обернулся, встал, коротко кивнул:

— Совершенный… Совершенная...

Комната задвигала креслами. Все, кто не работал, вставали, приветствовали:

— Совершенный… Совершенная...

Рядом с директором Департамента стояла женщина лет сорока в синей форме, с девятью золотыми звёздами на шевроне. Марика, глава синих.

— Минус девяносто три минуты, равная, — похвастался Дитмар-Эдуард. — Мальчик всего год после лицея, и вот какие успехи! Твои так умеют?

— Это впечатляет. Но у нас другие задачи, равный, — ответила Марика и подошла к Жану:

— Хороший стиль, растущий. Уверенный, но неторопливый. Преподавателей лицея управления можно поздравить. Скажи мне, — она посмотрела Жану в глаза, — мы встречались раньше? Какое знакомое лицо...

— Не знаю, совершенная, — ответил Жан. — Я уверен, что мы не встречались.

— Ты видела его на доске почёта лицея, — рассмеялся Дитмар-Эдуард. — Отличник! Где ещё, по твоему?

— Возможно, — синяя пожала плечами. — Похоже, ты опять прав, старик.

Начальники пошли к выходу. Жан сел к экрану, и не увидел, с каким лицом смотрела в его сторону, обернувшись, начальница синих.

Недавно Бранч придумал новое развлечение: подглядывать за жизнью Департаментов. Защищённую конференц-связь управленцам дали попечители и, разумеется, получили возможность наблюдать. Всегда и в любых условиях.

Подключившись к сети, попечитель наугад выбрал кабинет.

Там спаривались. Несколько особей, пять или шесть, Бранч не сразу сосчитал конечности и головы. Шесть… Или пять?! Они сопели, рычали, стонали и вскрикивали. Надо признать, во всём, что касалось копуляции, фантазию условно-разумных мало что ограничивало. Бранч даже задумался: в самом ли деле он удивил серую самку Алёну? Вот эти движения… вот в этой позе… что должна чувствовать объектная особь?!.. Боль? Зачем?

Слегка озадаченный, Бранч переключился. Здесь трудились. Светились экраны, тихо щёлкали джойстики. Дежурная смена, чем им ещё заниматься?

Старый человек, главный над серыми, сидел в кресле и ничего не делал. Думал? Бранч присмотрелся и понял, что Дитмар-Эдуард скоро умрёт. Немощь прогрессировала, силы уходили. Об этом кричал цвет кожи, биение пульса на шее, дрожь пальцев на подлокотниках кресла.

Бранч активировал хеморецепторы: да, от старика пахло близкой смертью, но, как ни странно, почти не пахло страхом. Директор знал, что дни его сочтены, был печален, но не боялся.

Нехорошо следить за живым существом, которое прощается с жизнью. Бранч покинул директорский кабинет. Художник внутри него возмутился и потребовал симметрии. Пусть будет так, нельзя спорить с художником!

Синие разговаривали.

… интересную экскурсию! — зло говорила Марика. — Знаешь, кого я встретила?

— Кого? — спросил человек по имени Рудольф.

— Надеюсь, у тебя есть список сотрудников Департамента?

— Это открытые сведения, — удивился Рудольф.

— Найди мне Жана, — приказала Марика.

— Готово, — сказал Рудольф. — У них всего один Жан, вот фотография… Что?!

— Ты обманул меня, Руди.

Марика присела на спинку кресла, обняла Рудольфа за плечи. Обманчивая ласка...

— Нет, совершенная, — побледнев, пробормотал Рудольф. — Сканеры не могут врать! Два года, Марика! Два года нет его сигнатуры!

— Вот! Он!

— Раздери меня попечитель… — выругался Рудольф. Невидимый Бранч хрюкнул от неожиданности. Какое интересное пожелание!

— Я хочу видеть его голову, милый, — сказала Марика. — Отдельно от тела.

Бранчу стало досадно. Синие решили лишить его забавы — Ивася-Жана! Мальчик из леса с такой яростью лез наверх, так старался… Для чего? Эту историю Бранч хотел досмотреть до конца...

В конце недели лицеист-посыльный принёс пластиковый конверт без обратного адреса.

— Что это? — удивился Жан.

— Не знаю, господин управленец четвёртого ранга! — гаркнул посыльный. — Передать приказано.

— Людей перепугаешь, господин будущий управленец, — сморщился Жан. — Кто приказал?

— Не знаю, совершенный, — уже тише сказал лицеист. — Эээ… Не приказано рассказывать.

— Вот как?

Жан вскрыл посылку. Внутри конверта находилось приглашение. Его поток собирался на годовщину выпуска. Организаторы — Жан с удовольствием обнаружил среди них Маришку — обещали угощение и веселье.

Посыльный не уходил, восторженно глядя на Жана. Примеривал на себя регалии, понял Жан. Если удалось одному, почему не сможет другой?

— Передай, я приду, — догадался Жан.

— Разрешите бежать, совершенный? — радостно вытянулся лицеист.

— Разрешаю.

Посыльный загрохотал каблуками по коридору. Удручённые попечители, как это возможно? Покрытие полов в Департаменте нарочно гасило звуки — чтобы не мешать господам управленцам.

Чтобы не смущать однокашников, Жан оставил мобиль в нескольких кварталах и остаток пути прошёл пешком.

Кафе, где договорились встретиться, лежало в глубине сквера, в похожем на раковину прудовика здании.

— Наш главный управленец! — Маришка встретила его в дверях. — Проходи, давай, только тебя и ждём!

— Главный? — не понял Жан.

— Увидишь.

И Жан увидел. За год мало что изменилось, несколько человек, в том числе и Маринка, выслужили второй ранг, третий не получил никто, и только он сверкал четырьмя серебряными звёздами на шевроне.

Однокашников это не смутило. Его встретили радостным гулом, объятиями, поцелуями и шлепками по плечам.

— Хорош, ох, хорош! — сообщил Сергей-Первый, которому досталось место за тем же столиком. — А это откуда? Впервые вижу.

Рубиновая капелька на серебряной булавке, значок ранения, — вот что привлекло его внимание.

— Долго рассказывать, — махнул рукой Жан. — Сунулся не туда и не вовремя.

— Ну-ну, — не поверил Сергей-Первый, но замолчал.

Встреча удалась.

Шутили, смеялись, делились небогатыми новостями, танцевали. Кто хотел — пил хорошее вино.

Вечер испортил Серёга-Второй. С самого начал он кидал на Жана угрюмые взгляды и криво ухмылялся, а под конец не выдержал:

— Думаете, это он сам? — заявил, ткнув пальцем в Жана. — Алёна его тащит, замдиректора! Он ещё в лицее к ней бегал!.. — Серёга-Второй покачнулся и едва устоял на ногах.

— Меньше пить надо, — сказал Жан.

— Что, неправда? — взвился Серёга-Второй. — Не ходишь к ней?

— Хожу. Только дело не в этом.

— А в чём?!

— Отстань от него, тёзка, — сказал Сергей-Первый.

— Нет, пусть он расскажет! — закричал Серёга-Второй, нависая над столиком Жана.

— Не знаешь ты ничего и не понимаешь, — сказал Жан, поднимаясь. — Всем спасибо! Был рад...

В дверях к нему подошла Маришка.

— Не обижайся на Серого, — просительно сказала она. — Не везёт ему, нервничает.

— Вы не обижайтесь, — ответил Жан, чмокнул девушку в лоб и вышел наружу.

На душе было кисло, хотя какое ему дело до обид или нападок врагов? Ведь все серые, знакомые и незнакомые — враги? Алёна — тоже враг? Заместитель директора департамента...

Решив срезать угол, Жан свернул с дорожки и двинулся к мобилю напрямик, через яблоневый сад и бамбуковую рощу.

Луиджи учил: «Идёшь по лесу, смотри вокруг и слушай. Сразу поймёшь, если что не так». На полпути Жан понял, что тут он не один. Немного не так лежали тени от фонарей, умолкли цикады, а в темноте угадывались странные тени. Странные тени в темноте, — Жан не успел удивиться, тело среагировало само!

Он схватился за хлыст, одновременно приседая. Тени пришли в движение, бросились к нему сразу в двух сторон, но Жана на этом месте уже не было! Тени сшиблись со стуком и руганью, отпрянули друг от друга — и прямиком попали под хлыст Жана!

Вся схватка кончилась за две секунды.

Жан связал нападавших их же одеждой, теперь они сидели, привалившись к стволу яблони, зыркали исподлобья и дрожали от вечерней прохлады. Или от страха.

— Что здесь? Ты как? — подбежал запыхавшийся Сергей-Первый. За ним бежали ещё люди — Маришка, Серёга-Второй, все, кто праздновал годовщину.

— Я хорошо, — сказал Жан. — Вы-то тут почему?

— Сообщили на коммуникатор, — объяснил Сергей-Первый.

— Кто?

— Ты не поверишь, анонимно! Индекс не пробивается!

— Ладно, — сказал Жан. — Генную пробу умеешь брать?

— Конечно! Всё с собой.

— Вот и займись, — распорядился Жан. — Не в обиде, что я командую?

Сергей-Первый только махнул рукой:

— А с этими что? В загон?

— Нет, — зло посмотрел на него Жан. — Кто угодно, но не ты. Понял?

— Нет так нет, — испугался Сергей-первый. — Жан, ты чего? Нападение же! На управленца!

— Чипы к опознанию, господа управленцы! — раздался сварливый голос.

К месту драки подходил патруль смотрителей. За деревьями, на улице, мигала синими и красными огнями их машина.

— Вы… Вы… Вы...

Синий второго ранга, старший патруля, прошёлся со сканером вдоль ряда серых. Не забыл он и нападавших.

— Что произошло, совершенный? — остановился он возле Жана.

— Нападение, — стараясь говорить спокойно, ответил Жан. — Вот эти напали. Я их связал.

— Ловко, совершенный, — покачал головой синий, — умело. Проверим. Три дня города не покидайте, хорошо?

— А эти? — спросил Сергей-Первый. — Злоумышленники?

— Проверим, — повторил синий. — Умышляли — отправятся в загон. Невиновны — отпустим. Вы свидетель?

— Да.

— Тоже не покидайте, — сказал синий. — Это всех касается! Начальству вашему сообщили уже. Так что отдыхайте, господа управленцы. Отпуск у вас, три дня в городе. Хорошо!..

Подхватив под локти нападавших, патруль удалился. Серые тоже разошлись, сквер опустел.

Попечитель Бранч выдвинулся из частокола побегов бамбука. Он не успел, но игрушка справилась сама… У неё оказались остренькие зубки. Интересно будет их обломать, когда придёт время.

Дитмар-Эдуард выглядел плохо, Алёна даже не узнала его с первого взгляда. Сухая кожа плотно обтянула череп, брови совсем побелели и превратились в прозрачный пушок. Чашка с чаем заметно дрожала в руке. Дитмар-Эдуард заметил её взгляд и осторожно поставил чашку на стол. Слишком осторожно, пожалуй.

— Вам плохо, шеф?

— Глупый вопрос, растущая, — сварливо ответил Дитмар-Эдуард.

— Уфф, — обрадовалась Алёна, — испугали вы меня, шеф! Так я начинаю?

— Начинай уж.

— Люди с таким геномом не поступали ни в один из загонов. Мало того, людей с таким геномом нет ни в одной базе, шеф, — доложила Алёна. — Ни в открытой базе синих, ни среди ушедших в отставку. В закрытой базе они тоже не числятся, — предупредила она вопрос Дитмара-Эдуарда, — как и наших собственных списках!

— Не тяни попечителя за хвост, девочка! — рассердился старик. — Где они есть? Я же вижу, ты нашла их.

— Ну, не я...

Дитмар-Эдуард скорчил страдальческую гримасу...

— Простите ещё раз, шеф, — сказала Алёна. — По документам это Станислав триста двенадцать — двадцать четвёртый и Игорь пять пятёрок два. Оба синие, оба погибли два с половиной года назад, во время первого налёта на транспорт синих!

— Версии?

— Разные, шеф. Вариант, что «пастухи» научились оживлять мёртвых, мы отбросили сразу...

— Редкой силы проницательность, — желчно сказал Дитмар-Эдуард.

Алёна покраснела.

— Также это не андроиды, — сказала она. — Технология под запретом, причин её открывать я за Бранча не вижу.

— Не его это уровень — разрешать технологию… — пробормотал директор.

— Остаётся простое и наиболее вероятное предположение, — закончила Алёна. — Синие тоже умеют играть с генным ответом.

— Да, — произнёс Дитмар-Эдуард. — Продолжай.

— Я прикрепила к Жану двух сыскарей, — сказала Алёна. — Для сопровождения вне Департамента. Так что он вне опасности.

— А внутри?

— Шеф! — удивилась Алёна. — Вы думаете, они посмеют? Устроить нападение прямо здесь?

— Прямо здесь… — задумчиво повторил директор. — Может, и нет. Ты присмотри за своим парнем, на всякий случай.

— Не спущу глаз, шеф! — сказала, поднимаясь из кресла, Алёна. — Так я пойду?

— Сядь.

Дитмар-Эдуард отпил из чашки, покачал головой.

— Водичка, — сокрушённо сказал он. — Запретили мне крепкий чай...

— Медики? — Алёна кивнула. — Вам надо в отпуск, шеф. Вы устали.

— На море? — прищурился директор. — Ерунда… Ты знаешь, ведь я помню жизнь до Встречи.

— Я никогда не думала...

— Помню, — повторил Дитмар-Эдуард. — Я болен старостью, девочка, это не лечится.

— Шеф!

— Всё, хватит! — приказал Дитмар-Эдуард. — Не нужно меня жалеть и уговаривать. Молчи и слушай. Надеюсь, он не следит за нами сейчас. Не может же он следить всегда и за всеми?..

Любой ли секс угоден попечителям? Генрих-Анатолий не знал этого точно. Он любил как умел, и чтобы любовь продолжалась, «кошечки» должны были молчать, а молчание требовало жетонов...

Рудольф дал ему вдоволь жетонов и обещал дать ещё больше, но Генрих-Анатолий всё равно нервничал. Нервничал до бузы в животе, до рези в кишках, настолько, что боялся обделаться не добравшись до проходной.

Всё прошло как нельзя лучше. Сканер на входе безропотно пропустил его в Департамент. Генрих-Анатолий на миг замер посредине холла, будто в неуверенности — специально для случайных свидетелей, синие малого ранга очень редко появлялись в этих стенах! — и выбрал третий слева лифт.

В кабине было пусто, и Генрих-Анатолий уверился в успехе. От площадки лифта до кабинета неизвестного ему Жана оставалось не более полусотни шагов, и не по галерее, где есть риск повстречать любопытного серого, а по летнему саду. Не такой, получается, важный человек этот Жан, чтобы прятаться в лабиринте коридоров. Чем он смог заинтересовать почти всесильного Рудольфа?

Неважно. Генрих-Анатолий тронул нагрудный карман: в нём лежал простой конверт с формальным письмом внутри. Рудольф дал ему прочесть: ничего особенного, то ли извещение, то ли напоминание, адресованное совсем другому человеку. Ошибка, всякое бывает… Надо вручить его Жану и уйти. Возможно, выслушать несколько злых или удивлённых слов, потом извиниться и уйти. Главное — уйти, чтобы получить у Рудольфа заветные жетоны.

В тени монстер кто-то тронул Генриха-Анатолия за плечо. Синий оглянулся и потерял дар речи...

— Ааа… Га… — захотел, но не смог доложиться он. — Ох...

— Не бойся, человек, — ласково сказал попечитель Бранч. — Дай мне то, что у тебя в кармане.

— Д-д-да, — залепетал Генрих-Анатолий, протягивая конверт.

— Пу! — произнёс попечитель и легонько сжал плечо Генриха-Анатолия.

Того как ветром сдуло. Он забыл испросить разрешения удалиться, он забыл про конверт и почти всесильного Рудольфа. Ему не было стыдно. Диарея взялась за него всерьёз, внутренности готовы были взорваться. Бывают в жизни такие моменты...

Бранч открыл конверт, вынул лист бумаги, лизнул его, с любопытством прислушался к ощущениям… Условно-разумные были те ещё затейники: бумагу пропитывал сложный полимер, безвредный для всех живых существ, кроме Жана-Ивася. Ему, чтобы умереть, хватило бы одной молекулы. Умереть не сразу, но обязательно.

Попечитель понюхал воздух. К счастью, полимер оказался нелетуч, и прогулка по саду не грозила Жану гибелью.

Бранч съел письмо вместе с конвертом и скрылся среди тёмно-зелёных кожистых листьев...

— Зачем я ему нужен, равный? — спросил Жан.

Секретарь пожал плечами:

— Не знаю, коллега. Твоего визита не было в расписании. Иди, чай будет тебя ждать.

Жан проскользнул в кабинет.

Мизансцена ничуть не изменилась с прошлого раза, только не было рядом Алёны, чтобы объяснить и поддержать.

— Жан шестнадцать… — начал он.

— Не надо, — сказал Бранч. — Подойди.

Всё повторилось. Шерстяная накидка, голый парень, обнявший ящера. Во взгляде, который он кинул на Бранча перед уходом, не было ничего, кроме восхищения. Жан настолько удивился, что заговорил первым:

— Зачем тебе это, совершенный?

Попечитель вмиг оказался рядом с ним:

— Тебе неприятна нагота самцов собственного вида?

— Нет, но...

— Мне холодно, я так греюсь, глупое существо!

— Разве нет других способов?

Бранч с любопытством разглядывал его одним глазом. Несмотря на жару кабинета, Жана бросило в дрожь: он потерял осторожность… Он допрашивал попечителя, как будто это обычный человек, а не огромная рептилия с зубами в палец длиной!

— Есть другие способы, — ответил Бранч, и это удивило Жана ещё больше. Всесильный попечитель снизошёл до объяснений!

— Можно сделать тепло, как я привык, — продолжал Бранч. — Но для вас это жарко, ты не сможешь отвечать на мои вопросы.

— Я понял, совершенный, — сказал Жан. — Прости, совершенный. Я готов отвечать, совершенный.

Попечитель молчал. Сегодня от него пахло иначе, к аромату минерального масла прибавился чуть заметный химический запах. Что-то резкое, но не противное.

— Ты ответил, — сказал наконец Бранч. — Иди.

— Выскочка невесть что возомнил о себе, совершенный, — сказал Ники, устраиваясь на животе попечителя.

Бранч захрюкал и заперхал.

— Ты тоже заметил это, Ники? — отсмеявшись, произнёс он. — Молчи, грелка, молчи.

Да, условно-разумный дерзил ему, но так интереснее. Сегодня ночью игрушке будет не до сна, её будет мучить жар и головная боль, от которой нет лекарств. Зато отныне она защищена от генетических ядов. Смешно: человечек никогда не узнает, какой опасности избежал. Может, стоило намекнуть? Нет, ни к чему нарушать гармонию полотна...