Глава 7

Для похода Джанкарло отобрал, кроме Ивася, ещё четверых. Ими стали Луиджи, земляк предводителя и охотник, близнецы Феликс и Багратион — за силу и выносливость, и, наконец, Николай, хоть Руженка висла на нём и выла. «В посёлке не останусь. Не справятся они без меня!» — отрезал тот, и пришлось ей отстать.

Шли по широкой дуге, обходя лесом городки и посёлки. Ивась пытался объяснить дорогу, но Джанкарло только рассмеялся:

— Ты номер сказал, парень, больше и не надо. У меня давно все фермы переписаны. Шестнадцать их вокруг города. Маршруты тоже готовы!

— А откуда?..

— Следов в сети — как свора собак пробежалась! — довольно сказал Джанкарло

— Что, так и написано: «здесь интернат номер тридцать семь?» — не поверил Ивась.

— Нет, конечно, — сказал Джанкарло. — Болтают люди из Управы иногда. Один пишет на форуме: «Ездили вчера с мясным», — значит, берём на заметку дату, время. Дальше ищем в базах маршрутов. Ты знаешь, что каждый мобиль отчёт оставляет: когда, куда и сколько пассажиров вёз?

— Нет.

— Знай. Хотя это неважно, — махнул рукой Джанкарло. — Смотрим все отчёты от нужной даты, ищем наш, читаем курс: опа! — вот он наш интернат! Проверяем на спутниковых снимках. Точно, есть в лесу что-то...

— Так легко?

— Трудно, — сказал Джанкарло, — но я же не сам, боты есть. Так что не волнуйся, дойдём в лучшем виде! Главное, не опоздать!

— Странно это, — задумчиво сказал Ивась. — Если можно найти место, легко, трудно, всё равно как, зачем попечители это всё хранят? Зачем не запретят спутники? Не чистят базы?

— Во-первых, — ответил предводитель, — не попечители, Управа хранит, а во-вторых… Не боятся почему-то. Плевать им на нас.

Джанкарло поправил лямки рюкзака и зашагал быстрее.

Ивась поспешил следом.

Лес готовился к лету. Молодая трава почти скрыла прошлогодний опад, берёзы и осины надели платья из молодой нежной листвы. Птицы орали на все голоса, торопились жить; проснулись и снова заполнили свои тропы рыжие муравьи. Ивась поёжился: ноги до сих пор помнили их укусы.

— Что мы можем сделать? — спросил он. — Чего мы добиваемся, если попечителям плевать?

— Попечителям — да, — согласился Джанкарло. — Людей надо поднять. Показать, что такое попечители, что такое интернаты. Не всем показать, не таким как я, это бесполезно. Жизнь налажена, быт, семья, дети. Кто захочет её ломать? Я, приятель, один, наверное, такой, с шилом в заднице. Для молодых стараюсь. Пойдёт за нами молодежь — победим, если нет...

Он сплюнул.

— Не хочу, чтобы попечители были правы. Не хочу, чтобы человек был просто скотом… Взять его, подлеца, за шкварник, и вытащить на свет. Пусть звучит гордо.

Последних слов Ивась не понял, но промолчал. Джанкарло старый и умный, ему виднее.

Больше не говорили. Темп Джанкарло задал такой, что скоро Ивась мог думать только о том, как не отстать, не показаться слабее вожака. И о привале.

Джанкарло гнал до вечера и скомандовал ночёвку уже в сумерках, на берегу лесного ручья. Затеплили костерок, вскипятили тёмной торфяной воды.

— Убегали вы меня сегодня, парни, — объявил Джанкарло. — Не пожалели старика.

Ответом стали удивлённые смешки.

— Ладно, — посерьёзнел предводитель. — Завтра чуточка осталась. Должны успеть. Сначала Ивась сторожит, через два часа — Коля, я третьим подтянусь. А сейчас — всем отдыхать!

И подал пример, забравшись в шалаш.

Ивась поднялся на взгорок, затаился в молодом осиннике. Часы, которыми снабдил его Джанкарло, отсчитывали минуты. Они то тянулись как резина, то сжимались в неощутимые мгновения.

Комары пока не проснулись, стояла мёртвая тишина. Слух Ивася, казалось, обострился и раздвинулся необычайно. Он слышал, как дышат в шалашах его спутники. Сопят, похрапывают, стонут во сне.

Пролетела ночная птица. Она не издала ни звука, но Ивась увидел серый мазок на чернеющем небе и почувствовал дуновение воздуха от взмаха крыла. Сова. Хищница отправилась на охоту. В бурление маленького водопадика под ногами вплёлся новый звук. Какой-то зверёк пришёл на водопой и деликатно насыщался, пока беспокойные гиганты на время затихли.

Потом он услышал тихий скрип. Кто-то осторожно поднимался к нему, замирая и почти не дыша. Кто-то, кто не хотел, чтобы его заметили!

Поднять тревогу? Нет, это один из их команды, иначе Ивась засёк бы его давным-давно. Он идёт к нему, Ивасю, и он не хочет шума.

Человек подобрался совсем близко. Сейчас он медленно крался за спиной Ивася. Остановился. Ивасю показалось, что он различает скрип позвонков, с которым визитёр крутит головой, пытаясь увидеть хоть что-то в чернильной темноте.

Запахло чесноком.

— Уже смена, Коля? — спросил Ивась.

— Драные попечители!.. — прошипел Николай. — Драная тьма. Ты что, видишь как кошка?

— Привык, — ответил Ивась. Кажется, слева ворочалось нечто, отличное от остального мира.

Щёлкнул тумблер, Николай включил фонарик. На секунду стало ярко как в солнечный полдень, потом снова тускло, но уже не темно.

Коля сидел на корточках в шаге слева и слепо щурился. Фонарь на ремне больше слепил его, чем помогал. В руках Николай крутил кухонный нож.

— Я здесь, — сказал Ивась.

— Вижу, — буркнул Коля.

— Ещё час до смены. Зачем ты пришёл?

— Убить тебя...

Николай завороженно смотрел, как по лезвию ножа бегут блики от фонаря.

— Руженка молчит, ничего не объясняет, только ругается, — проговорил он. — Если ты её обидел, я тебя убью! Отвечай сейчас же: ты напал на неё?!

Голос Николая дрожал и срывался.

— Ты такой же сумасшедший, как твоя жена! — разозлился Ивась. — Если хочешь знать, это она на меня напала!

— Что?.. — растерялся Николай.

— То! Возь… — Ивась замолчал на полуслове. То, что он собирался сказать, несомненно, было правдой, но то, что он хотел рассказать её, было явной и несомненной подлостью. — Вот так, в общем.

— Но… — замялся Николай. Решимость его на глазах улетучивалась, как воздух из проткнутого пузыря. — Поклянись, что не обидел её!

— Нет, — подумав, ответил Ивась. — Не поклянусь. Это будет нечестно. Клянусь, что не коснулся Ружены даже пальцем.

Николай задумался. Он ждал других слов. Как это: не коснулся, но при этом, возможно, обидел?

— Что же мне теперь делать? — спросил он у ночи.

— Спать иди, — сказал появившийся из темноты Джанкарло. — Нашли время женщину делить!

— Никого я не делил и не собирался! — возмутился Ивась.

— Это ты так думаешь, — ответил вожак. — Бабы это, знаешь ли, бабы. Не заметишь, а уже окрутили. И делишь, иначе не выходит. Всё, хватит. Устроили тут!.. Забыли, что завтра? А если бой? Об остальных подумали? Спать оба! Я посторожу. Бессонница...

Жарило солнце.

Ровное как стрела шоссе пронзало лес. Тёмно-синяя полоса, расчерченная гексагональной металлической сеткой. Обочины заросли иван-чаем и чистотелом; недавний ливень напоил кюветы водой, и в них пели лягушки.

Изумрудная стрекоза присела на узкий лист, сложила слюдяные крылышки. Чёрные полушария глаз отразили пустую дорогу вдалеке и дрожащее над ней марево. Из марева вынырнул водяной жучок-вертячка, быстро приблизился, вырос до плавунца.

Раздался треск, стрекозу накрыла тень. Летунья снялась с листа и заметалась над травой. Тень росла, тень была повсюду, стрекоза сбежала в последний миг.

Треща сучьями и поднимая тучи пыли, высокая ель рухнула поперёк шоссе! Закричали, взметнувшись с верхушек деревьев, вороны, а лягушки по обочинам, наоборот, притихли и затаились.

Жук-плавунец, который превратился уже в небольшой синий грузовик с красной полосой вдоль борта, успел затормозить и опустился на шоссе в нескольких метрах от помехи. Люк открылся, вышел человек в синем мундире. Остановился возле перекрывшего путь дерева, шевельнул ботинком ветку, отбросил желтоватую шишку. Снял с носа чёрные очки и закусил дужку, задумчиво глядя перед собой. Почесал в затылке и позвал:

— Лумумба! Выходи из таратайки. К чему бы это?

— Стас! Сколько раз просил не называть меня Лумумбой! — отозвался, выглядывая из люка, второй. — Смеёшься?

— А как тебя называть? — деланно удивился Стас. — Смеюсь, да. Посмеяться нельзя.

— Игорь меня зовут, понял? — негр присел рядом с елью, отломил веточку, понюхал зачем-то. — Вроде бури не было, почему упала?

— Может, от дождя? — пожал плечами Стас. — Ливни хорошие прошли.

— От дождя?.. — протянул чернокожий Игорь, поднялся на ноги и потопал в сторону комля.

— Слушай, Стасик, — донёсся его голос из кустов, — ёлку-то подпилили! Кому это могло пона… ар-р-р...

Он забулькал горлом и замолчал, мгновением спустя раздался шум падения тела.

Стас, который до этой секунды недоумённо, даже лениво-мечтательно, рассматривал учинённый рухнувшей елью разгром, словно очнулся. Он потянул руку к нагрудному карману, но не успел. Арбалетный болт ударил ему под кадык. Не издав не звука, Стас кучей тряпья, словно лишённый костей, лёг на шоссе.

Из кустов потянулись диверсанты. Николай шёл, опираясь на пилу. Когда он увидел хлещущую из горла убитого кровь, его затошнило. Ивасю тоже стало не по себе, хотя в свинарнике он привык к виду крови. Но одно свиньи, а другое — человек, пусть он и враг… Близнецы, стараясь не смотреть на мёртвого синемундирника, сразу полезли в грузовик.

— Курсограф! — закричал им Джанкарло. — Сначала курсограф снимите! Искать потом...

Глаз его дёргался.

Последним вышел Луиджи. Бросил взгляд налево, направо, и только потом вниз. Нагнулся к убитому, равнодушно перевернул его на спину.

— Хороший выстрел, Лу, — проскрипел Джанкарло. — Посмотри в кармане, что там?

— Коммуникатор, Джанкарло.

— Дай мне!

Повертев пластинку в ладони, вожак размахнулся и забросил его в лес, подальше от дороги.

— Это даст нам время, — объяснил непонятно.

Подошёл бледный Феликс, протянул серебристую таблетку.

— Курсограф, Джанкарло.

— Молодец, паренёк, — Джанкарло улыбнулся, впервые с вчерашнего вечера. — Луиджи, снова твоя очередь!

Охотник аккуратно поставил на дорогу рюкзак, открыл клапан и достал закрытую корзинку. Внутри, поджав лапки и прикинувшись мёртвой, лежала куропатка.

— На нас не наведёт? — спросил Джанкарло.

— Сомневаешься во мне? Не должна бы, — Луиджи разжал птице клюв. — Клади. Не спеши, не пугай её.

Предводитель осторожно положил курсограф в раскрытый клюв куропатки, а Луиджи ловким движением протолкнул его внутрь. Птица дёрнула головой, и круглый комок в её зобе провалился ниже. Куропатка разевала клюв, вертела головой. Похоже, ей было нехорошо.

— Вот и ладненько, — сказал Луиджи. — Лети!

Он подбросил птицу в воздух и громко свистнул. Куропатка заполошно захлопала крыльями и скрылась среди деревьев.

Николай ещё не пришёл в себя. Ивась с Джанкарло подхватили синего за руки и за ноги и оттащили в приготовленную заранее яму, где уже лежал чернокожий. Быстро забросали песком и закрыли могилу дёрном.

— Это задержит их ненадолго, — сказал Джанкарло. — Боюсь даже, вообще не задержит… Некогда искать, — пожаловался Ивасю.

— Что именно?

— Чипы. Такие же, как у тебя в плече, — объяснил Джанкарло. — Всё, уходим!

Все уже сидели в грузовичке. Бледный Коля, молчаливые близнецы, Луиджи за джойстиками управления.

Мобиль приподнялся над дорогой, медленно сполз с шоссе и углубился в лес. Машина тряслась и качалась из стороны в сторону. Пульт сиял алыми огнями.

— Жалуется, — объяснил Луиджи. — Не могу, говорит, найти несущую шину.

Как когда-то давно с папой на рыбалку! Ивась вспомнил озеро, вспомнил чудовище на крючке, но не смог увидеть лицо отца. Защипало глаза, спёрло дыхание. Он понял вдруг, что папа пытался его защитить!

Загнав грузовик в густой ельник, дальше двигались пешком. Феликс и Багратион сгибались под тяжестью двух контейнеров, Ивась и Коля тащили по два рюкзака.

— Мы только что убили двух человек! — не выдержал Николай. — Слышишь, Джанкарло? Я хочу видеть доказательства, Джанкарло!

— Это пастухи, а не люди, — произнёс Ивась.

— Ты их увидишь, — одновременно с ним сказал Джанкарло. — Прибавим!

И сам перешёл на бег. Глаза его горели, он будто помолодел лет на десять. А ведь Джанкарло знает, что в контейнерах! Он не может не знать, слишком уж уверен.

Через четверть часа немыслимого кросса остановились на полянке, присмотренной накануне. Путь дался тяжело всем, особенно близнецам. Они свалили ношу, где остановились, а сами упали на неё. Ивась сел в мох и завалился на спину. Сердце отчаянно стучало о рёбра, рядом пёрхали и плевались земляки Луиджи и Джанкарло. «Двоих… человек!.. — одышливо повторял Николай. — Двоих!»

— Не… ной, — просипел Джанкарло. — Обещал… доказать, сейчас… будет! А вы, пареньки… — он повернулся к близнецам, — не сидели бы… на коробках. Нехорошо сидеть… на гробах!

Феликс Багратион разом вскочили.

— То есть? — спросил Феликс.

— Почему гробы? — испугался Багратион.

— Потому.

Джанкарло с натугой поставил контейнеры один на другой:

— Очумелые попечители, как вы их волокли?

Братья дружно пожали плечами.

Джанкарло пробежал пальцами по ряду кнопок на торце контейнера, погладил матовую крышку.

— Дай нож, Коля! У тебя сталь хорошая...

Просунул лезвие в щель на боковой грани, медленно провёл слева направо. Лицо Джанкарло приобрело сосредоточенное, отрешённое выражение, он наклонил голову вплотную к контейнеру и повёл нож в обратную сторону.

Ивась на минуту забыл дышать. Джанкарло замер, удовлетворённо кивнул, вогнал нож на треть и надавил! Полотно согнулось в дугу, а старик продолжал давить, потом раздался щелчок, и замок сдался...

— Хорошая сталь, — повторил Джанкарло, возвращая Николаю нож. — Не потеряй, смотри!

И поднял крышку.

Внутренность контейнера затягивала плёнка поля, она лопнула с треском, едва Джанкарло коснулся её рукой.

Повеяло холодом. Контейнер был набит прозрачными пеналами; каждый наполняла кремовая бороздчатая масса. Джанкарло вынул один пенал. От движений масса в пенале подрагивала; её пронизывали красные прожилки сосудов.

— Это… — Николай позеленел. — Это ведь...

— Да, — сказал Джанкарло. — Это мозг человека. Если отдать его знающему врачу, окажется, что было ему лет семнадцать-восемнадцать, что… Эй, парень?! Завязывай блевать, сюда смотри! Ты доказательств хотел? Вот доказательства! Здесь человек двадцать, в этом ящике! Мальчиков, девочек, таких, как он! — рука Джанкарло безошибочно нашла Ивася. — Ты всё заснял, Луиджи?

— Да, — охотник похлопал по нагрудному карману. — Здесь хорошая связь, ролик уже на сервере.

— Не торопись размещать, — сказал Джанкарло, — подумаем, как сделать лучше.

— Конечно, — ответил Луиджи, — а что с… ними?

— Похороним, — решил Джанкарло. — Здесь похороним.

В рюкзаке Луиджи нашлась складная лопатка. Орудуя ею по очереди, диверсанты выкопали яму у края поляны. Джанкарло положил пенал на камень, сверху ударил булыжником. Пенал треснул, со всхлипом всосал воздух.

— Чтобы не досталось попечителям, — распорядился Джанкарло, — делаем так. Они побрезгуют, даже если найдут.

— А они найдут, — добавил Луиджи.

Пока остальные ломали пеналы, Джанкарло вскрыл второй контейнер. Никто не возражал, но все мечтали, чтобы тягостная работа скорее кончилась...

Они успели забросать яму землёй и даже закрыть дёрном, когда воздух вокруг зазвенел. Заболели уши, заныли корни зубов.

Их нашли!

— Сойка! — заорал Джанкарло и бросился в заросли. Перед тем, как последовать его примеру, Ивась успел посмотреть на небо. Над поляной висел винтовой аппарат, синий с красной полосой, как и грузовик. Над ним неправдоподобно медленно вращались лопасти. Они и производили мерзкий звук.

Спина Джанкарло мелькала впереди. Ивась побежал за ним, забыв, что тем самым нарушает уговор. Тревожный сигнал «Сойка», один из оговоренных в посёлке, значил: «Разбегаемся, к точке сбора возвращаемся поодиночке!».

Сзади дико закричал Феликс, почти тут же завопил Багратион. Братья до конца держались вместе...

Ивась бежал, рыскал из стороны в сторону, мечтая об одном — не потерять Джанкарло! К звону прибавилось шипение, воздух буравили молнии, в ветвях и мху то и дело вспыхивал и тут же гас злой синий огонь. Их обстреливали!

Старик вдруг обнаружился совсем близко, в шаге впереди. Ивась не успел увернуться, и они вместе покатились в густой малинник!

Колючие плети рвали одежду и руки, которыми Ивась успел прикрыть лицо. Удар о скрытую в кустарнике корягу почти вышиб из него дух, несколько секунд Ивась не мог дышать, только беззвучно открывал и закрывал рот.

Рядом стонал Джанкарло.

Наконец, Ивась смог вдохнуть.

Это невероятно приятно — просто дышать. Плевать, что глаза засыпаны трухой от сломанных стеблей малины, во рту пыль и привкус крови, а руки ноют от глубоких царапин, зато воздух свободно льётся через трахею, и растаял гвоздь, прибивший спину к земле!

— Ты жив, старик? — прошептал Ивась.

— Тихо, — ответил Джанкарло. — Ты слышишь, как тихо, мальчик?

Вой винтов и шипение разрядов отдалились и были почти не слышны. Неужели синие мундиры их потеряли?

— Помоги мне, приятель, — попросил Джанкарло.

Теперь они не бежали, а плелись, обнявшись как братья. Лес изменился, остался позади мрачный ельник, вокруг зашумела светлая берёзовая роща.

Ивась запнулся. Впереди, на поваленном стволе сидел Коля с пилой под мышкой и посматривал на небо в разрыве крон. Вместо солнца и облаков над лесом переливался тусклый перламутр силового поля.

Вот почему их перестали гнать! Вернулся на базу винтокрыл, синие мундиры перестали без толку тратить заряды. Зачем, если поле для них всё равно, что клетка?..

— Сначала оно было еле заметным, — с тоской сказал Николай, — но всё темнее и темнее.

— Оно становится плотнее, — задумчиво сказал Джанкарло. Кадык дёргался под седой щетиной. — Они стягивают… Простите, парни.

Он замолчал и безвольно сел рядом с Колей.

— Я не понял, — Ивась тряхнул Николая за плечо. — Почему вы сидите? Нам надо бежать, — он с сомнением посмотрел на Джанкарло, — идти, уходить отсюда, скорее!

— Ты точно не понимаешь, парень… — горько сказал Джанкарло. — Где-то там, где мы сидели в засаде, синие поставили генератор поля. Огромный пузырь над лесом… Пузырь сжимается, стенки движутся к центру. Мы сами придём к ним.

— Я сбежал из интерната! — закричал Ивась. — Я прошёл сквозь поле! Значит, мы все сможем!

— Мальчик… — ответил Джанкарло. — Оно против птиц, против мелкой живности, поле над интернатом. Оттуда не бегут, ты — исключение, редкое исключение...

— Я никуда не пойду, — заявил Николай, — обниму берёзу...

— Разумеется, не пойдёшь, — усмехнулся Джанкарло, — ты побежишь вприпрыжку! Поле вроде хлыста, это очень, очень больно...

— Что с нами будет? — спросил Николай.

— Отправят в мясной загон, — неестественно спокойно ответил Джанкарло. — Ивася вернут на ферму. Не знаю, какая теперь разница?

Вот и всё… Ивась присел рядом. Шершавая кора грела ладонь, чирикала неизвестная ему пичуга, пролетела, рисуя в воздухе причудливую ломаную линию, белая бабочка. Большой рыжий муравей, бежавший по бревну, добрался до его пальца и замер на месте, шевеля усиками.

Ивася разобрал смех. Сначала он крепился, тихо похрюкивал сквозь сжатые зубы, потом заржал в голос.

— Я просто… представил… — утирая слёзы, объяснил он в ответ на недоумённые взгляды Джанкарло и Николая. — Как мы… побежим всей толпой… лоси, медведи, волки и мы! Вороны и воробьи, такая куча!..

— Да, смешно, — скучно сказал Джанкарло, — только мы побежим одни. Поле устроено хитрее. Так бы оно и деревья с собой потащило… Нет, там умные фильтры...

Джанкарло замолчал, уставившись взглядом куда-то за спину Ивася и шевеля губами, побледнел, потом покрылся красными пятнами. Ивась испугался, не помер бы старик раньше времени!

— Я идиот, — сказал Джанкарло страшным голосом, — старый идиот! За мной, скорее! Здесь река!

Неширокая, но бурная Седая ворочалась в глинистых берегах. Беглецы затаились в прошлогоднем, чудом не унесённом паводком рогозе. Поле стояло уже совсем близко, и оно двигалось! Ивась увидел, как мерцающая граница, ползущая через реку наискосок, проглотила кривой тополь на другом берегу, и теперь он просвечивал сквозь неё расплывчатой тенью.

— Нет смысла ждать, — прохрипел Джанкарло. Волосы его слиплись от пота, повисли сосульками, грязь изрисовала лицо неопрятными потёками. Коля выглядел не лучше, да и сам он, конечно, тоже.

— За мной, в общем...

Он с натугой поднял тяжёлый камень, один из тех, что усеяли берег, и вошёл в воду. Течение било и качало его, норовило свалить с ног, но старик упорно двигался вперёд, пока не забрёл по грудь.

— Ладно, Коля, — сказал Ивась. — Прощай.

От холодной воды онемели руки, Ивась чуть не выронил булыжник. Течение завивало вокруг маленькие водовороты, тащило траву и мусор. Седая, бурля, ныряла под стену. Гребни волн шипели, испаряясь на нижней кромке стены, впадины открывали узкий, в ладонь, просвет между полем и водой.

Джанкарло впереди глубоко вздохнул и ушёл под воду с головой. Камень не даст ему всплыть раньше времени, значит, между стариком и полем останется просвет...

— Умён старичина! — восхищённо прокричал сзади Николай.

Ивась задержал дыхание и присел.

Медленно тянулись секунды, скоро перед закрытыми глазами замелькали цветные пятна, в груди заболело. Захотелось вдохнуть.

Ивась терпел. Потом ему показалось, что горячая и тяжёлая волна прошла над головой. Он выждал ещё несколько ударов сердца и выпрямился.

Поле проскользило мимо! Впереди из воды торчала голова Джанкарло, он пристально смотрел на Ивася. Сзади с шумом вынырнул Николай, и Джанкарло слабо улыбнулся.

— Нам на тот берег, парни… Разведём костёр, иначе я околею!

На том берегу пришлось потратить время на поиски укромного места, но это было уже неважно.