Глава 19. Жертва.

После завтрака я захромала к Барту в комнату. Я рассказала ему о Дестени и Лексе. Вместе мы пошли к Виктору все обсудить и составить план действий. Если Лекс спасет свою мать, то не видать нам свободного мира и наших наставников.

— А почему она находиться от остальных наставников?

— Она ведь очнулась после эксперимента и родила Лекса, — напомнила я Барту.

— Дело не в этом, — нахмурил брови Виктор. — Она не наставник. Она королева Измерения. Механизм работает благодаря мозговым волнам Белль Амерс, сестры Дестени. Она застряла так же, как и мой отец. Адская машина занимает основную площадь лаборатории и к ее основанию подключены капсулы с людьми. Вы видели это на видео. С машиной постоянно происходили сбой, а после того как мать Лекса поймали и вернули все пришло в норму. Работа программы сбалансировалась из-за помещенного в ее центр живого человека. Нельзя ее освобождать, кто-то должен удерживать Измерение. Если Белль Амерс вытащить, то умрут не только наставники, но и все люди, подключенные к капсулам в это время. Я уверен, Дестени уже научила Лекса как отключать систему. И к тому же адскую машину можно выключить, только войдя в программу. Поэтому я войду с вами в систему и постараюсь вам помочь.

Главные рычаги управления охраняет Тролон.

При упоминании монстра, Барта всего передернуло. Я же пыталась рассмотреть все наши возможности. Значит, Дестени не будет с нами в программе. В Измерение войдем я, Виктор, Матильда, Барт и Лекс. И мы все теперь против Лекса. к тому же еще неизвестно, что будет с Матильдой. Она даже двигаться может с трудом.

После беседы я попросила Барта сводить меня к Матильде. Когда мы вышли в северный коридор нам встретился Лекс.

— Я вас уже потерял. Чем вы занимались? — если он что-то и заподозрил, то виду не подал.

— Виктор и Барт обсуждали мою новую ногу, — я легонько постучала по стальной коленной чашечке в искусственно выращенной коже.

Мы спустились вместе на первый этаж в больничное крыло. Матильда лежала в полном одиночестве на белой койке с забинтованными глазами. Сквозь марлю виднелась до уровня щек разъеденная кислотой кожа. В комнате пахло лекарствами и хлоркой. От запаха ужасного вида лучшей подруги меня затошнило, а в глазах потемнело. Нечаянно, я схватилась за плечо Лекса. Он аккуратно взял меня под руку и бережно сжал ладонь, пытаясь поддержать в такой момент. У меня засосало под ложечкой ото всех гнусных мыслей про Лекса, которые вертелись в моей голове. Ощущение предательства на каждом шагу, а Лекс смотрит на меня и ободряюще улыбается.

Мы ведь были больше, чем союзниками. Мы друзья с самого детства, практически с рождения. Он ничего не спросил о моей ноге или о моем самочувствии. Лекс знает, что Матильда для меня сейчас важнее всяких мелочей.

Моя добрая любимая, вечно улыбчивая подружка, полулежала, опершись на подушку, и прерывисто дышала. Я не хочу этого видеть. Не хочу смотреть, что с ней сделал робот. Слезы, капля за каплей стали собираться у уголков моих глаз. Я знаю, никому эти капли не помогут и никому они не нужны. Матильду слезами не спасти.

Я тихонечко присела на край кровати. Матильда больше не спала, она слабо вертела головой, на наши приближающиеся шаги, но молчала. Ей было больно, очень больно. Ее челюсть была сжата, а пальцы яростно впивались в одеяло. Изредка из горла вылетал сдавленный звук, походивший на стон. Матильда тяжело дышала и скулила, как раненный зверь.

— Ну как ты? — я прикоснулась к ее горячей руке. Матильда секунду поискала меня в воздухе и тут же схватила мою ладонь своими трясущимися пальцами.

— Я ничего не вижу Айрис. Как ты сама думаешь? — прохрипела Матильда.

Я замолчала. Мои мысли наполнило чувство безысходности. Когда ничего нельзя больше сделать или изменить, притвориться, что ничего не было. Закрыть глаза на все неудачи и двинуться с новыми силами. Сил не осталось. Нас покалечили, прожевали и выплюнули обратно в жестокий мир. Мы стали никому ненужными уродами.

После короткой паузы Матильда снова начала говорить, но не так резко. Она как будто задумалась, замкнулась в себе. Она вообще больше не была собой прежней, такой как раньше. Не казалась «живой». Она стала похожа на говорящую восковую куклу с дыркой для рта посередине растаявшего лица.

— Зато я все еще могу видеть в Измерении. Мишель и я продолжаем видеть. Айрис, в Измерении происходят странные вещи, — Матильда незримо обвела махом головы комнату. — Кто-нибудь из вас уснул вчера ночью?

Барт стоял у изголовья кровати. Он рассказал мне сегодня, что всю ночь ворочался в темноте и не смог заснуть нормально. Лекс был у Дестени.

— Наши наставники не дают нам спать. После того, что случилось, Мишель разрешила мне остаться, но вас не пускают. Исследователи создали вирусную программу и смешали ее с Измерением. Туда отправили роботов, они совсем как настоящие. И они ищут нас. Исследователи знают, что мы ищем машину. Они не могут определить наше местонахождение в реальном мире, поэтому они решили устроить ловушку в Измерении. Этот вирус может убить в программе. Если роботы найдут тебя и что-нибудь сделают, то ты можешь не проснуться. Я и Мишель видели этих роботов. Это конец. Если нас не будет в Измерении, то и с нашими наставниками все будет в порядке. Роботам сразу же становится известно о нашем появлении в программе.

— Но как этот вирус работает? Роботы ведь не могут нас найти, у Измерения нет границ, — запротестовал Лекс. Сама мысль, что нас можно обнаружить в программе кажется смешной.

— Я. Не. Знаю, — повысила голос Матильда. — У них что-то вроде маячков. Мы сами как маяки, мы ведь проводники. У Исследователей в компьютере сразу отмечается, где мы находимся, только они сами в программу зайти не могут. Роботы автоматически появляются в этом самом месте. Но я и Мишель просчитали их систему. Ты засыпаешь, попадаешь в определенное место в Измерении, и надо просто перепрыгнуть куда-нибудь подальше. Вот и все. Вторую точку высадки они определить не могут.

Даже в таком состоянии Матильда строила планы по спасению наших душ. Даже сейчас она кричала на нас и командовала. Ее планы всегда были действенными. В центре ее идеи в основном заключались в том, чтобы забежать в ванну раньше остальных девчонок или избежать утренней зарядки. Жизнь стала намного сложнее. Теперь мы думаем не о таких мелочах как раньше.

Матильда похудела и стала совсем бледной, почти прозрачной. Ее золотые волосы увядшими паклями рассыпались по подушке. В любую секунду подруга, казалось, могла сорваться на крик. Не выдержать всей боли, которая как ядовитый змей, засела в ней. Не выдержать наплыва буйных яростных эмоций. Матильда была на грани. На самом краю бездны, на шатком мосту без поручней, который в любой миг мог рухнуть, и она вместе с ним. Я готова была закричать и ринуться за ней в пустоту. Схватить за руку и падать, падать, падать. Она не будет одна в самые страшные моменты своей жизни. Я тоже не хочу проводить их в одиночестве.

Тьма поселилась в нас. Просочилась в каждую косточку твоего тела и принялась уничтожать все на своем пути. После тьмы ничего не останется.

Матильда боялась темноты в детстве. Когда мы поселились вместе, я узнала ее страшную тайну. Она спала с ночником, боялась этой беспроглядной тьмы без окон и дверей. С годами это прошло. Но я помню, как Матильда храбрилась перед всеми. Остальные дети считали ее бесстрашной, самой храброй. И только я знала, что темнота приводила Матильду в ужас. Моя подруга кричала и плакала. Работники в центре не выносили слез или хныканья. С каменными лицами, они врывались в нашу комнату и выключали свет. По ночам Матильда зажимала рот ладонями и мычала в них, пытаясь, избавится от страхов и поскорее заснуть. Я лежала рядом с ней, стараясь успокоить.

Сейчас, моя подруга осталась в кромешной тьме. Навсегда. До конца жизни ей падать в бездну. Во мгле она будет слышать наши голоса. Они будут разноситься совсем рядом, но с каждым новым словом их очертания будут звучать все дальше и дальше. Матильда останется одна в бездне, хоть я и пообещаю, что не брошу ее. Каждый человек исчезает по тем или иным обстоятельствам, и Матильда знает об этом. Мы поступали так даже сейчас.

У Матильды мы пробыли еще пару часов, а потом ушли. Остался только Барт. Он сидел на стуле напротив девушки и тихонько шептал ей что-то на ухо. Он гладил ее по голове как маленькую девочку. Тяжело это видеть. Мы с Лексом завернули за угол, и я попросила его остановиться на пару секунд. Прижавшись затылком к холодной шершавой стене, я зажмурилась и тяжело вздохнула. Меня все еще тошнило после увиденного. Тусклое создание на простыне, радуга разведенной кожи на кукольном личике и круглые часы на стене у изголовья кровати. Я старалась смотреть на часы, чтобы не смотреть на мою покалеченную подругу. Чтобы не сорваться самой и не рыдать. Я не сильная, но я могу притвориться ею. Быть тем, кем не являюсь ради друзей. Я поняла, что момента нашего похищения я только этим и занимаюсь. Притворяюсь. Стараюсь быть храброй, стойкой. Но я не такая.

— Меня вырвало, когда я ее увидел после посадки.

Я совсем забыла, что передо мной стоит Лекс и изучает мою реакцию. Похоже, Матильда производила на парня такой же эффект, как и в первый раз после приземления. Глаза были припухшие и красные. Лекс весь посерел. Казалось, у него началась морская болезнь. Все краски сошли с его лица. Даже он потерял твердость духа. Обладание собой, перешло в разряд утерянных для нас качеств. Не представляю, каково Барту. Еще чуть-чуть и можно сойти сума. Барт ведь любит ее. Тогда почему он молчал? Неуч-то, дожидался именно этого момента. И Матильда молчала до последнего, оба хороши. Они только попусту мучили себя и тешились мечтами, а реальность их не пощадила.

Лекс смотрит на меня, он хочет поддаться вперед, но боится. Я сама отрываю спину от стены и подхожу к парню. Обнимаю его крепко, крепко, как могу. Из горла вырывается хрип. Я больше не сдерживаю себя и реву. Человек, с которым я провела всю свою жизнь, мог умереть, а вместо этого ослеп. Давясь слезами меня, начинает бить дрожь. Не контролируя свои трясущиеся плечи, я смеюсь. От собственного смеха мороз бежит по коже, у Лекса такое же чувство. Он испуганно смотрит на меня, все еще поддерживая своими теплыми ладонями. Даже меня мой собственный смех пугает, не то, что его. Изо рта вырываются злобные смешки вместе со всхлипами. Я не могу остановиться и ненавижу себя за это.

Глаза Матильды ледяные и холодные, как пластмассовые. Голубые, словно кромка океана на тропических островах. Большие глаза, с красивыми длинными ресницами. С синей радужной оболочкой у зрачка. Самые прекрасные глаза, которые мне приходилось видеть. Лекс шепотом просит меня прекратить. Остановиться, успокоиться. Но я не могу. Перед моим взором все еще пляшут голубые глаза. Большие. Идеальные. Невообразимо прекрасные. В них скрывалась целая Вселенная, миллиарды новых и давно потухших звезд. В них жила свежесть невесомого чистого весеннего неба.

Вечером я сидела у окна в своей комнате. Над островом сгустились тяжелые низкие тучи и обрушили на нас ливень. Крупные капли дождя воинственно барабанили по стеклу, превратив океан на горизонте в новый бесконечный серый мир. Сквозь перестук унылых нависающих капель не было слышно шума волн. Если бы даже Исследователи и приблизились к острову, им бы не удалось его разглядеть за завесой сплошной стены воды. Моя истерика и слезы кончились, как и мои силы. Я беспомощно сидела на подоконнике и вертела одной ногой в воздухе. Вторая отказывалась двигаться туда-сюда на такие короткие расстояния. Вдруг, в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла Дестени.

— Ну как ты мое солнышко? — она ласково поглядела на меня и убрала прядь своих белых волос, которая выбилась из прически и лезла в глаза. Хотелось наброситься на нее и придушить, но я лишь постаралась улыбнуться в ответ. Постаралась и не получилось. Уголки моего рта сами собой поползли вниз, поэтому я поскорее снова отвернулась к окну.

— Я слышала, вы заходили к Матильде. Она была так плоха в самом начале, но я верила, что все образуется.

Ага. Верила она. Пыталась выкинуть меня за борт, а теперь сидит и улыбается. Называет солнышком и верит только в хорошее. И что ей на этот раз нужно. Лишь теперь я понимаю тактику Дестени и знаю, она никогда не говорит просто так. Каждый ее жест, каждое слово имеет свой потаенный смысл. Не хотелось уходить вглубь ее шахматной доски еще дальше. Я итак уже стала пешкой, которой едва удалось избежать смерти.

— Кто такая Алиса? Виктор часто меня так называет. Мне кажется, за этим скрывается какая-то история. Я спрашивала его, но он молчит.

Если Дестени и будет нести языком, то пусть рассказывает, что я хочу. Виктор ведь, правда, почти ничего мне не сказал об Алисе. Как я и ожидала, моя просьба сбила Дестени с толку. Пару секунд она раздумывала, но все, же согласно кивнула и поведала мне историю моего второго таинственного имени.

Алиса Колганова с детства состояла в сопротивлении Дестени и ее армии. В те времена детей очень часто воровали прямо из рук матерей. Младенцев продавали Исследователям для экспериментов над программой, либо богатым семьям, которые не могли иметь детей. В те годы, без помощи трагически погибших Максимова и Пе Кима, Измерение было еще новой неизведанной территорией. Алисе Колгановой не повезло вдвойне. Ее выкрали, когда ей было семь, но она не стала любимой дочкой богатых родителей. Первые годы своей жизни она провела почти в таком же приюте, что и мы. Дети вроде нее испытывали на себе новые окружения в Морфее. Когда система еще не была сфабрикована до идеала, погибало много малышей.

Дестени и ее люди однажды нашли один такой приют и разворотили осиное гнездо. Алиса была в числе спасенных детей. Виктор в то время еще плавал в пространстве Измерения. До его появления Алиса была маленькой правой рукой Дестени, ее приемной дочерью. Девочка была ее любимицей. Когда женщине удалось найти и вытащить Виктора из программы, она приставила Алису к мальчику, чтобы вернуть его сознание к реальной жизни. Она заново учила его осознавать настоящую жизнь и сон. Видеть правду и вымысел. Она стала для Виктора наставником, как Аврелий для меня. Наставником, которого мальчику так недоставало в Измерении.

У Дестени был особый отряд из детей и взрослых, которых она спасла когда-то. Они жили среди Морфейнистов, вели слежку за Исследователями. Именно такие тайные отряды нужно было искать, если ты решил бежать из страны. Такие команды переправляли людей и уничтожали базы Исследователей. Устраивали взрывы в городах, поджоги, пугали людей как могли.

Какой-то период своей жизни Виктор жил отдельно от Дестени. Он был предводителем одного такого отряда. В него входили его друзья и, конечно же, Алиса Колганова. И я была права. Они любили друг друга. Их чувства были сильнее, чем привязанность или симпатия. Они по-настоящему любили, крепко и безрассудно. Когда Алиса погибла, Виктор чуть не сошел сума. Между ними была проведена невидимая нить, которая соединяла их жизни в одну. Он не мог дальше жить, но долг перед старшим братом заставил парня вернуться к войне. За короткий промежуток времени я почувствовала с Виктором связь, и теперь я не могла представить, каково ему пришлось. Мне сразу пришли в голову Матильда и Барт. Это не совсем одно и то же, но я больше не могу привести реальных примеров такой, же любви из своей жизни.

Дестени отправляла своему отряду зашифрованные послания. Каждый ее приказ влек за собой опасность, но ее шпионы справлялись, пока не случилось одно происшествие. Два года назад Дестени приказала отряду Виктора пробраться в главную башню Исследователей по проектированию новейшей робототехники и отключить их систему. Повстанцы проделывали такое сотню раз. Группа делилась на две части. Пока первая отключала компьютеры, вторая отвлекала охранников. В этот раз все было по-иному. Правительство каким-то образом узнало о тайном нападении и установило дополнительную охрану. Приказом служило, никого не убивать. Жертвы никому не нужны, а вот полезной информации недоставало.

Отряд Виктора пробрался в башню. Им удалось отключить основные компьютеры, но как раз в этот момент группа, которая отвлекала охрану, попала под обстрел. Началась ловля. Всем удалось бежать и спрятаться, ведь Алиса приняла весь удар на себя. Она вырвалась из кольца оцепления и увела солдат за собой на один из мостов, который соединял башню с соседним домом. На такие узенькие железные мосты обычно вешали неоновую рекламу, которая мешала видеть свет звезд по ночам. На такой высоте, даже не видно машин далеко внизу.

Виктор видел своими глазами из окна, как Алису окружили со всех сторон. Он хотел придти подруге на помощь, но его удержали. Алиса отстреляла все патроны. Темное небо вокруг нее облепили вертолеты, они приказывали, чтобы девушка сдалась. Но она не могла сдаться и отдать себя в руки врага, с самого детства ее учили бороться до последнего. Люди Виктора пытались сдвинуть его с места, заставить его бежать. Но парень не мог убежать и спрятаться, его тянула к Алисе. Он видел, как один из вертолетов выпустил пулю и прошил маленькое тело девушки насквозь. Он видел, как Алиса добровольно сделала шаг назад, потеряла равновесие от сильного толчка и камнем рухнула с огромной высоты на землю. Падая, девушка становилась крошечной точкой, которая быстро приближалась к земле.

В свой последний миг, Алиса встретилась взглядом с Виктором. Он стоял этажом выше у окна. Люди держали его за руки и плечи, иначе он бы добровольно выпрыгнул из башни. Во взгляде Алисы не было обещаний или слез, он был пугающе серьезен, хладнокровен. Она понимала, на что идет, и ради чего борется. Она сделала свой выбор, погибнуть, но спасти остальных. Алиса была бойцом до мозга костей. Но главное ведь не как Алиса умерла, а как она жила. Она и Виктор были счастливы вместе. Девушка привносила веру в его израненное и запуганное сердце. Каждый день был для них даром.

— Она была очень похожа на тебя, — подытожила Дестени. — Когда Виктор увидел твою фотографию в твоем личном деле, он был просто в шоке. Он не поверил своим глазам. Ты ее ему напоминаешь. И мне. Когда ты только появилась, Виктор сказал, что и близко к тебе не подойдет. Он тебя боялся. А теперь вы даже подружились. У вас столько общего, ты практически украла у него старшего брата и забрала его себе.

— Это не я украла у него Аврелия, а программа, — проговорила я тихо.

— В любом случае, я хотела поговорить с тобой не об этом…

— Знаете, я немного устала. Давайте вернемся к разговору завтра, я бы хотела лечь спать, — прервав веселый щебет Дестени, я встала со своего места у окна. — До свидания Дестени.

— Ну как знаешь солнышко, — идеально гладкий лоб женщины покрылся мелкими морщинками. Когда она злилась, то показывался ее настоящий возраст. Из еще достаточно молодой девушки, Дестени превращалась в стареющую женщину. Уголки ее губ зловеще приподнялись, блестящая алая помада напоминала свежую кровь.

Мне стало не по себе, но я не подала виду. Мило улыбаясь, я медленно двигалась к двери, незаметно выпроваживая Дестени из комнаты. Порываясь сказать еще что-то, женщина все же ушла, цокая острыми каблуками. Прижавшись ухом к двери, я вслушивалась в удаляющиеся быстрые шаги. В очень скором времени Дестени поймет, что я увидела ее истинное лицо под маской и тогда не жди от нее пощады.

Потирая ладони, я присела на край кровати. Дала ли мне история с Алисой хоть что-то? Она настолько верила в свое дело, что отдала за него жизнь. Но ведь она погибла не ради Измерения, а ради своих друзей. Ради своего любимого. Может я и похожа с Алисой внешностью, но я не позволю сделать себя следующей жертвой Исследователей и Дестени. Ни я, ни мои друзья не будут играть ролей, придуманных тетушкой Лекса. Алиса Колганова, также как и я, девочка без семьи. Ее жизнь не станет моей жизнью. Я не она.